Отрезанный мир

Глава 20

Чад Грэйсон поглядел на свой пупок, затем протянул руку вниз, и сжал своё пузо.

— Жирею, — сделал он кислое наблюдение. Мужчиной он был относительно стройным, но тенденция к ожирению всегда присутствовала в нём, проявляясь каждый раз, когда он проводил слишком много времени, сидя на своей заднице, мало двигаясь.

Однако в данном случае ситуация была иной. С тех пор, как Мордэкай навязал ему узы с драконом, Сайхан всё время доставал его. Здоровяк настаивал на тренировках, чтобы помочь ему привыкнуть к приобретённой силе.

Но самой большой проблемой было то, что эти тренировки были мало похожи на тренировки, к которым он прибегал ранее. Чад не был чужд активности, требовавшей усилий. Образцовым лучником он стал отнюдь не благодаря лени. Это потребовало много практики — постоянной практики. Многие люди не осознавали, что если любой человек мог стать приличным лучником и поддерживать навык без особых усилий, то статус мастера-лучника требовал постоянной практики — иначе навык терялся.

Натягивать боевой лук тоже было делом непростым. Если большинство охотничьих луков имело вес натяжения порядка шестидесяти-восьмидесяти фунтов, то боевые луки обычно были за сотню. Чад настаивал на охоте с луком похожего веса, чтобы поддерживать необходимую для стрельбы мускулатуру.

Но теперь всё это потеряло смысл. Лук теперь ощущался в его руках как игрушечный. В чём смысл силовых тренировок, когда ты и так можешь натягивать лук с весом во много раз больше всего, что только выходило из-под рук ремесленников? Это даже повлияло на его меткость, хоть он и смог быстро приноровиться к изменениям.

Сайхан также сделал ему комплимент насчёт того, как быстро он привык к ходьбе и передвижению, но для него это было легко. Будучи охотником, Чад привык двигаться неестественным образом, обращая необычно много внимания на то, как и куда он ставил ноги. Исключительная сила на самом деле частично облегчила этот процесс, но его раздражало, что ему постоянно приходилось ступать помягче при ходьбе, чтобы не врезаться в стены и потолок.

Единственной переменой, которая ему понравилось, было усиление его зрения, слуха и обоняния. Ему всегда хотелось расширить восприятие в этих направлениях. Для охотника они были гораздо важнее, чем то, какой лук он мог натягивать — сотню, или сто пятьдесят.

Именно благодаря усиленному слуху он уловил приближение посыльного задолго до того, как тот добрался до двери. В прошлом он мог бы и не заметить человека, пока тот не подобрался бы почти вплотную к двери — или вообще не заметил бы, будь он погружён в беседу или ещё как-то отвлечён. Сегодня же он встал и дожидался момента, чтобы открыть дверь, ещё до того, как незнакомец постучался.

— Шо те надо? — враждебно спросил он, когда тот постучал в дверь.

— Здесь живёт Чад Грэйсон? — ответил посыльный.

Открыв дверь, Чад настороженно оглядел незнакомца:

— Ну, пива у тебя нет, и ты такой урод, что мне хочется на тебя нассать, а не глядеть. Так что — нет, он здесь не живёт.

Посыльный на секунду опешил, но затем широко улыбнулся:

— Мне сказали, что вы будете сварливым. Это вам, сэр. — Он протянул маленькую посылку, завёрнутую в промасленную кожу.

Чад прищурился:

— Это шо такое?

— Послание для вас, сэр — из Албамарла.

Охотник вздохнул. «Когда ж до них наконец дойдёт?». Он забрал посылку, и принялся ждать, но посыльный и не шелохнулся с места. «Ах, да, этот хер же чаевых хочет». Запустив руку в свой пояс, он вытащил серебрушку, и кинул ожидавшему человеку — тот ловко её поймал.

— Благодарю, сэр, — благодарно сказал посыльный.

— Уёбывай, — ответил Чад. Когда посыльный продолжил ждать, он спросил: — Ты почему ещё здесь?

— Мне сказали подождать вашего ответа, сэр.

С отвращением вздохнув, Чад развернул промасленную кожу, и открыл находившийся внутри конверт. Там было короткое письмо, внизу которого стояла знакомая подпись: «Манфрэд». Он вскинул взгляд на посыльного:

— Скажи этому мудаку, что я не нанимаюсь. Мне и у Графа ди'Камерон неплохо платят. — Вернувшись в свой дом, он захлопнул дверь, и закрыл её на засов.

Его подмывало бросить письмо в очаг, но огонь в там потух. Вместо этого Чад уселся за стол, и налил себе воды из стоявшего там кувшина. Он покатал воду во рту, чтобы избавиться от застоявшегося привкуса вчерашнего эля, затем снова посмотрел на письмо.

— Иди ты на хрен, Манфрэд, — пробормотал Чад, но письмо не выкинул. Его старый сообщник отлично знал, что Чад откажется. Он бы не попытался нанять охотника, если бы не думал, что у того были причины согласиться. Манфрэд также не был известен поэтичностью слога. — Дорога, значит, не торна, да?

Чад присмотрелся к второму абзацу, и через секунду его глаза расширились:

— Да эта сучка спятила. — Встав, он вернулся к двери, и распахнул её. Посыльный всё ещё терпеливо ждал во дворе. — Эй, мудила! — крикнул рэйнджер. — Что в столице нынче творится?

Тот нервно и с уважением кивнул, но возбуждение в его взгляде было очевидным:

— Удивлён, что вести до вас ещё не дошли, учитывая то, с какой скоростью нынче ведётся торговля по Мировой Дороге.

Чад заворчал:

— Просто отвечай на вопрос, мудозвон. У меня башка трещит, и от твоего вида мне только хуже становится.

— Кровавый Граф убил Принца Лиманда. Теперь он в цепях, ждёт суда. Говорят, что…

— Чёрт, как это вообще случилось? — перебил рэйнджер.

— Говорят — кинжалом, — отозвался посыльный.

Чад покачал головой:

— Да нет же, головожопый, как они его заковали в цепи? Я знаю Графа, и я чертовски уверен, что он не позволил бы им снова себя посадить.

Незнакомец практически вибрировал в возбуждении, пересказывая события:

— Его арестовали Лорд Гэйлин и его собственный сын, Защитник Королевы. Я слышал, что он твёрдо вознамерился пойти против Королевы, грозился убить её и устроить переворот с гражданской войной — но, столкнувшись с сыном, зарыдал от стыда, и сдался.

Чад осознал, что скрипит зубами:

— Избавь меня от баек и прикрас, и говори как было.

После этого он слушал несколько минут, а когда у рассказчика закончились факты, и начались домыслы, охотник потерял терпение.

— Довольно. Скажи человеку, который заплатил тебе, что я буду на месте — с репой и луком.

— Прошу прощения, сэр? С репой и…

— Репа и лук, еблан тупорылый! — выругался Чад. — Дословно ему передай. Он знает, что это значит. А теперь вали, пока я не оказал твоей мамаше услугу, срубив твою уродливую башку.

Он снова захлопнул дверь, но садиться не стал. Вместо этого он пошёл в свою комнату, и начал собирать вещи. Брать с собой много было нельзя. Он послал ментальное сообщение своей драконице:

— «Присси, гони сюда. Пора в путь».

Драконица охотилась, но была достаточно близко, чтобы его услышать:

— «В последний раз говорю, меня зовут Присцилла».

— «Если и дальше будешь спорить со мной, то «бифштекс» будет твоим именем», — огрызнулся Чад.

Он собрался за четверть часа, и сразу же покинул Уошбрук, остановившись лишь для того, чтобы оставить записку для Данаи в «Грязной Свинье», чтобы ты не гадала, куда он делся. После этого он отправился в путь — совершенно неприметный для других путников, если не считать массивного лука, привязанного у него за спиной.

— И сколько нам придётся тут ждать, бабушка? — спросила Карисса уже во второй или третий раз. Они ждали на улице рядом с домом Лорда Эйрдэйла уже почти полчаса.

Элиз поглядела на неё своим здоровым глазом. Второй глаз побелел и слезился — недавнее дополнение, бывшее лишь временным. Она была одета в истёртую, изорванную одежду, и несла в руках тяжёлую корзину со стиранным бельём. Из-за её сгорбленной спины и хрупкого вида казалось, что она вот-вот свалится без сил.

— Пока этот щегол не решит отправиться на свидание с Леди Кармеллой.

Карисса сжала губы:

— Брэндан никуда не пойдёт. Он знает, что Кармелла к нему равнодушна. Откуда ты знаешь, что она назначила ему свидание?

Её бабка с кудахтаньем рассмеялась, завершая свой образ старой карги:

— Потому что я и послала ему письмо, в котором просила о встрече.

Карисса была шокирована:

— Ты подписалась её именем? Но это же, это же…

— Подделка, милая моя. Это называется «подделка», — сказала Элиз, мягко похлопав Кариссу по щеке.

Кариссе Торнбер явно было не по себе:

— Он всё равно не поверит.

— Ещё как поверит, дорогая. Мужчины — глупцы, а лорды — глупцы вдвойне. Они не могут удержаться от мыслей о собственной неотразимости, — тихо сказала Элиз.

— Я всё ещё не понимаю, зачем я тебе нужна, — сказала её внучка.

— Чтобы благородство точно не умерло, — ответила пожилая женщина. — Когда он выйдет, то столкнётся с тобой. Тебе нужно только поздороваться с ним, и сказать пару любезностей. А со мной у дверей случится несчастье.

— Благородство?

Её бабка кивнула:

— Дворянчики с дутым самомнением, вроде Брэндана, часто забывают о манерах, когда рядом нет никого важного. Твоё присутствие лишь заставит его вспомнить о его более благородных качествах. — Пока она договаривала, дверь в дом Лорда Эйрдэйла открылась, и наружу вышел изысканно и богато одетый молодой человек. — Скорее, скорее — иди, — прошипела Элиз.

Карисса выпрямила спину, и принялась поспешно шагать, пройдя прямо перед молодым Брэнданом, притворившись, что не заметила его выхода.

— Карисса? — окликнул молодой лорд. — Ты ли это?

Она остановилась, и повернула к нему голову:

— Мастер Эйрдэйл! Я и не ожидала вас встретить.

Молодой человек нахмурился:

— Пожалуйста, миледи, я ведь уже просил звать меня по имени.

Карисса прикрыла рот ладонью, кокетливо хлопая глазами:

— Прости меня, Брэндан. Просто такая фамильярность кажется мне слишком поспешной.

Брэндан улыбнулся, проведя длинными пальцами по густой гриве, покрывавшей его голову:

— Отнюдь. Наши семьи были знакомы ещё до нашего рождения. Это совершенно естественно.

В этот момент Элиз Торнбер споткнулась, громко вскрикнула, и завалилась на молодого лорда, уронив корзину на мостовую, и разбросав разные предметы одежды. И если молодой человек быстро вернул себе равновесие, то Элиз продолжила двигаться вниз, рухнув на руки и колени с такой силой, что Карисса резко вдохнула, испугавшись, что её бабка может действительно пораниться.

— Карга! Смотри, куда прёшь! — крикнул Брэндан, входя из себя. Бедная безобидная женщина у его ног поспешно собирала обратно содержимое своей корзины, одновременно бормоча нескончаемый поток извинений.

Отсутствие сочувствия с его стороны ошеломило Кариссу, но она сразу же нагнулась, и начала помогать своей бабке собирать разбросанную по мостовой одежду:

— Вы в порядке, мадам?

Брэндан пожевал губы, уже жалея, что потерял лицо. Заставив себя улыбнуться, он нагнулся, чтобы им помочь:

— Прошу прощения, мадам. Вы меня удивили.

— Ничего, молодой господин, — пробормотала Элиз. — Старушка Мэг к такому привычная. — В её глазах стояли слёзы, а на оцарапанных о грубую мостовую руках была кровь. Подняв тяжёлую корзину, она будто собралась двигаться дальше, но покачнулась.

Брэндан поймал её за руку, и Карисса встала с другой стороны, чтобы не дать ей упасть.

— Брэндан, да у неё только кожа да кости! — воскликнула девушка. — Она, наверное, уже несколько дней не ела, и у неё руки в крови.

Молодой Эйрдэйл приложил сознательное усилие, чтобы скрыть своё нетерпение, хотя это и не удалось ему полностью.

— Отдохните в моём доме, мадам. Я позабочусь о том, чтобы вас накормили, и почистили руки, прежде чем вы уйдёте. — Зайдя обратно внутрь, он вызвал одну из своих горничных, и вскоре она заводила Элиз внутрь здания.

Когда он снова вышел наружу, Карисса ждала его — на её лице было одобряющее выражение:

— Ты поступил очень милостиво, Брэндан. Эта бедная женщина наверняка уже не одну неделю не могла поесть как следует.

Брэндан слегка выпятил грудь, скромно посмотрев в сторону:

— Делать всё возможное для лишённых достатка — обычная учтивость с нашей стороны.

«Не будь меня рядом, ты бы её наверняка пнул», — подумала Карисса, вспомнив, как он вышел из себя, но мило улыбнулась:

— Ты — воплощение благородства, Брэндан. Если это не секрет, куда ты направляешься? — Выражение её лица намекало на то, что она не прочь побыть в его обществе, если он не занят.

— А, — сказал Брэндан, силясь отыскать повод оставить её, не выдав свою истинную цель. — Прости меня, Карисса. Отец послал меня со срочным поручением. Я не смею задерживаться.

Карисса выглядела разочарованной:

— Может, в другой раз.

Когда они расстались, она с трудом подавила в себе веселье, направляясь домой. «Игра на публику — это весьма забавно».

Прошёл час, прежде чем бабка присоединилась к ней.

— Что ты там сделала? — спросила Карисса.

Элиз таинственно улыбнулась:

— Почти ничего, дорогая. Мне нужно было лишь позаботиться о том, чтобы через день или два они стали искать новую прислугу.

Её внучка ахнула, прикрыв рот:

— Да неужели!

— Не волнуйся, крошка моя, — сказала Элиз, протягивая руку, чтобы погладить Кариссу по волосам. — Ничего настолько серьёзного. Через день-другой часть обслуги сляжет, но потом поправится, без долговременного вреда.

— Насколько сильно сляжет? — осторожно сказала Карисса.

— Жуткая болезнь живота появилась, — сказала Элиз. — Думаю, они слягут на неделю или две.

Её внучка нахмурилась:

— Звучит ужасно. Зачем тебе было так поступать?

— Мне нужна работа, — просто сказала Элиз. — Потребовалась бы целая вечность, чтобы получить её обычным способом, поэтому я устроила себе случайное совпадение. — Встав на ноги, она пошла на кухню: — Давай, поможешь мне с кастрюлей. Она немного тяжеловата для моих старых костей. Нужно закончить эти экстракты до того, как через пару дней я начну работать.

— Бабушка немного страшная, — прошептала Карисса, вставая, чтобы помочь бабке. «Интересно — а Грэм знает?».