Отец. Возродить братство

Глава 7

– Зоря, собирайтесь! – Сильная рука ветерана толкнула дверь, он вошел в свое жилище, пропустив вперед дочку.

– Боги, Богдан, что с вами?! – жена, вышедшая встречать из комнаты, смотрела на них широко открытыми глазами.

Они застыли в прихожей. Грязные, оборванные, пахнущие канализацией, ведь именно через нее ветеран прошел, протащив на закорках дочку, чтобы не привлекать внимания яснооких и стражу у ворот. С одежды капала вода, сапоги промокли насквозь и хлюпали. Под ногами растекалась отвратительно пахнущая мутная лужа. Даже дворник, ворчливый дед, увидев их на входе в дом, обомлел. Только когда они прошли мимо, за спиной послышалось его постоянное и привычное ворчание.

Конечно же, по дороге они встречали людей, но путь от известного ему выхода до дома был достаточно коротким. Идти так было все же в разы безопасней, чем через городские ворота.

– Зоря, – Богдан подошел, обнял жену за плечи. Та дернулась в инстинктивной попытке отстраниться от смердящего и грязного мужа, но через мгновение осознала – что-то не так, и посмотрела на него. Она поняла: происходит нечто серьезное и, скорее всего, по-настоящему ужасное.

Росена стояла у двери, потупив глаза в пол. Пока они пробирались по городским кварталам, так, чтобы привлекать к себе меньше всего внимания, девочка молчала и повиновалась его просьбам беспрекословно. Отец думал поговорить с ней, но решил в последний момент, что тратить время на это – себе дороже. По этой причине первой целью его стало как можно скорее добраться до дома, а затем отправить дочку с женой подальше из города.

– Зоря, – повторил Богдан, – вам надо собираться и бежать. Любой первый попавшийся корабль в порту либо караван в иной город. Куда угодно. Все равно, каким путем, главное, чтобы я не знал о вашем выборе. Деньги я отдам все, что есть. Берите только самое ценное и важное – и бегите!

– Что случилось, Богдан? – она слегка отодвинулась, поймала его взгляд. – Ты пугаешь меня. Думаю, пара минут у нас есть. Объясни, что случилось.

Он сглотнул. В сознании промелькнула мысль: «Поймет ли жена?»

Ветеран не думал об этом до сего момента. Он все спланировал: они бегут, все просто, никаких вопросов и лишних слов. Но уже сейчас «идеальный» план начал рваться по швам.

– Зоря. Слушай. Наша дочь, она... – Богдан сделал паузу, чтобы подобрать слова. – Она – ведьма... Она...

Говоря это, он увидел вспышку безумия в глазах супруги. Та дернулась, вырвалась из его объятий. Бросила взгляд на Росенку, которая от страха вжалась в стену.

– Что? – прошипела она. Ее начало трясти.

– Городской чародей заберет ее у нас. Понимаешь, заберет. Зоря...

Богдан видел, что ее охватывает та же паника, которую ранее, в лесу, ощутил он сам, в миг, когда рука нажала на спусковой рычаг арбалета.

– Наша. Дочь. Ведьма, – выдавил из себя Богдан.

– Нет, – супруга отпрянула к противоположной стене, прислонила руки к лицу. – Нет, не может быть!

– Мама, я.

– Росена, все хорошо, – Богдан сделал шаг назад и обнял дочку за плечи. – Все хорошо. Просто в это сложно поверить, любимая.

– Мама, не злись, – прошептала Росена. – Не злись...

– Нет... – Зоря медленно сползала по стене вниз.

Время остановилось.

«Нужно спешить! Почему они стоят и говорят, а не собираются?!» – эта мысль приводила Богдана в ярость.

На него стало волнами накатывать безумие. План рушился. Время, столь важное, утекало, как песок сквозь пальцы. Лишь усилием воли Богдан пришел в себя, сжал кулаки, подошел к супруге, которая сидела на полу и смотрела на них невидящими глазами.

– Зоря, слушай меня внимательно. Мы должны ее спасти. Понимаешь?

Та кивнула в ответ.

«Уже хоть что-то», – подумал Богдан. Ее реакция была хорошим знаком, говорившим о том, что жена постепенно приходит в себя.

– Все наши сбережения, бери их, и бегите, – это он уже говорил вслух.

– Куда? – прошептала жена мертвым голосом.

– Все равно, главное – далеко, и чтобы я не знал этого места. Как можно дальше.

– А ты? – ее трясло, но Зоря подняла голову и уставилась ему в глаза.

– Я останусь, это даст вам время.

Слезы потекли из ее глаз.

– Зоря, так надо. Пойми, если я поеду с вами, нас точно найдут. Меня знает половина Кракона. Я убил человека, там, в лесу. Он видел все. В этом я признаюсь, но попробую их обмануть, – Богдан сейчас пытался заставить себя поверить, что это возможно. Ведь оно стоило того. Лучше попробовать спасти любимых и близких людей, чем не делать ничего. – Я скажу, что убил случайно, испугался, запаниковал, отправил вас за город. Пока они будут искать, допрашивать меня, разбираться, вы уже будете далеко.

– А я, Богдан? – Зоря посмотрела на дочку. – Я...

– Все хорошо, Зоря. Все будет хорошо. Нужно сейчас сделать так, как я прошу. Денег вам хватит на какое-то время, дальше все образуется.

– Богдан… – голос супруги дрожал.

– Зоря, ты хочешь, чтобы нашу дочку превратили в бездушную куклу? Наверное, ты часто видишь яснооких, проходя по улицам? Нравятся ли они тебе? Догадываешься ли ты, что это уже не совсем люди? Ее отнимут, заберут у нас, понимаешь? Ее сделают такой же. Выпотрошат всю досуха, и она будет стоять у городских ворот, проверяя входящих. Ты подойдешь к ней, упадешь на колени, попытаешься обнять, а она не узнает тебя. А если попробуешь дотронуться – ударит или прогонит грозным словом, – Богдан перешел в активное наступление, зная, что этим убедит ее лучше. – Ты хочешь, чтобы мы видели ее такой?

– Нет, – слезы текли из глаз Зори.

– Отец, – послышался тихий голос сзади.

– Росения, ты думаешь, что ясноокие приходят домой после работы? К своим семьям? Разве у них есть любимые и родные? Все молчат об этом. О них вообще не принято говорить. Многие догадываются, что тут что-то не так. Но лишь единицы знают хоть что-то о них. Так вот, я – кое-что знаю. Они – рабы, у них нет воли...

– Отец, – дочь повысила голос, но не кричала, а говорила уверенно. – Они – наша защита, рыцари, и если мне...

Богдан сделал резкое движение к ней и ударил что есть силы о шкаф. Тот треснул. В нос начал бить запах крови, мускуса и трав. Нет, нет, нет. Не сейчас.

Он пугал ее своим поведением, но то, что Росенка говорила... Она не понимала, не знала правды. А вот Богдан знал слишком многое о яснооких. Видел сам, слышал и узнавал от сослуживцев. Слишком часто ему приходилось иметь дело с колдунами, ведьмами, чародеями, чтобы осознать – все это настоящий ночной кошмар наяву, который люди стараются не замечать, отводя глаза. Ведь ясноокие и чародеи защищают город от всяких бед. А о цене такой защиты лучше не задумываться, ведь платят ее не монетой, а чем-то иным, неясным и туманным.

Богдан точно знал, что порой дети пропадали.

Он прекрасно осознавал, что Росенке, его любимой дочери, если та пойдет этим путем, конец. И ему и Зоре, скорее всего, тоже. Ведь не сможет бывалый воин смириться с тем, что дочь стала куклой в руках волшебника. Не примет такого, а значит, пойдет наперекор, что равносильно смерти.

- Дочь, так надо. - проговорил он. Запах отступал, он одолел его. Успокоился.

Росена вжалася в стену села. Она не плакала, лишь широко открытыми и полными непонимания глазами глядела на него.

– Тишина! – громко и четко проговорил Богдан, смотря то на дочку, то на жену. В душе его скреблись кошки. Точнее даже было бы сказать: рвали ее на клочки тигры или чудовища, которые этими хищниками питаются. Сейчас он должен быть сильным. Только он решит проблему. Повелевать и отдавать приказы. Именно ему принимать решение и нести за него ответственность. Ему и никому больше.

– Зоря!

Супруга подняла заплаканные глаза.

– У тебя пять минут на сборы. Я достану все наши сбережения, ты – все нужные вещи и ценности. В сумку их! В одну. Чтобы быстро, без проволочек и не вызывая ненужного интереса, добраться до причалов. Или найти караван. Советую начать с порта, а там – как пойдет.

Зоря лишь кивнула и начала подниматься с пола.

– Росена! – он уставился на дочку, смотревшую на него со злобой. – Помни, что пообещала мне там. Никогда! Слышишь, никогда больше. Вы с мамой теперь вдвоем, ты ее опора. Я остаюсь здесь, чтобы дать вам время.

Жесткие приказы подействовали. Через пять минут мать и дочь, обняв на прощание своего супруга и отца, покинули жилище с парой мешков за плечами. Один, побольше, несла Зоря, второй, поменьше, тащила Росена.

Богдан вздохнул, сжал и разжал кулаки, пытаясь хоть немного расслабиться. Голова кружилась. Видимо, это были последствия нервного напряжения, пути по лесу и подземным каналам. В прихожей воняло, от него тоже несло нечистотами. Он переоделся в парадную форму, кинув грязную одежду в лужу. Сменил сапоги. Затем достал из шкафа бутылку вина, открыл ее, нарезал сыр, вытащил хлеб, фрукты. Осмотрелся, затем принес в прихожую стул и сел. Под руку он положил свой меч и стал ждать. Бежать от правосудия смысла не было. Наоборот, ветеран считал, что, сдавшись, сможет выиграть время для своих родных.

Сперва его допросят, выяснят, какова доля правды в его словах. Применят пытки – до того момента, когда мука станет столь невыносимой, что язык развяжется сам собой. За это время корабль, на который отправятся его жена и дочь, уплывет далеко-далеко. Именно на это и рассчитывал Богдан.

Да, план не выглядел идеальным. В нем были изъяны. Сможет ли Зоря договориться с капитаном? Найдется ли такое судно, которое отходит именно сегодня вечером и готово принять их на борт? Не наткнутся ли они там на яснооких и не привлекут ли к себе внимание? Кто знает? Но иного выхода Бугай не видел, он считал, что это единственный, хотя и не гарантированный, шанс на спасение Росенки от рук волшебников.

Время шло медленно. Вино выпито, сыр кончился, как и фрукты. Остался только недоеденный хлеб. Богдан сидел и смотрел на лужу, в которой валялась его грязная одежда. Каким-то образом он отключил свой разум и просто сидел, стараясь ни о чем не думать, а лишь молил высшие силы, чтобы помогли любимым быстрее убраться из города. Но давалось это все сложнее.

Укрывательство ведьмы каралось по законам Союза вольных городов смертью. И чем ближе был вечер, тем отчетливее виделся вопрос. Знает ли городской чародей о том, что его дочь – колдунья? Или нет? Они не раз и не два врывались в хутора, расположенные в глуши, по указке яснооких и убивали всех, кто мог оказать содействие дикому колдуну. Кого-то оставляли в живых, допрашивали, но... Потом их ждала та же участь. Если за ним придут как за убийцей – это одно. Если же как за пособником ведьмы... То как обойдутся с ним – известным ветераном?

Когда солнце стало заходить за горизонт, в дверь постучали.

«Рано», – подумал про себя Богдан, слишком рано, он рассчитывал на ночь или утро, а не на поздний вечер. Его должны были хватиться, когда он не появился бы на службе в ночную смену. А значит, скорее всего, в дело вмешалась проклятая магия.

Но делать нечего, он встал, обнажил клинок и гаркнул:

– Кого там бездна принесла?

За дверью несколько мгновений стояла тишина, затем раздался голос, в котором Бугай признал одного из своих товарищей-сержантов.

– Богдан, без глупостей. Мы войдем, нас тут много, ты один. Не дури.

– Входи, коли не боишься. Дверь открыта, – Богдан стоял с обнаженным клинком, готовый к действию и пока не понимая, его пришли арестовывать для допроса или убивать? Его не радовала перспектива быть продырявленным арбалетными болтами без всякого сопротивления. Так времени для своих он выиграет совсем мало, поскольку их начнут искать сразу же, поняв, что здесь только он. Никакого отвлекающего «маневра», как запланировано, не случится. Если же дело дойдет до драки, то она будет кровавой и яростной. Повезет ему – и страже придется преследовать его по городу, привлекать яснооких. Но нападать первым ветеран не собирался. Все же была некая надежда, что пришли только за ним одним и произошедшее с дочерью чародею Кракона не ведомо.

Сержант – Богдан, хоть убей, не помнил его имени – вошел в дом. Позади младшего офицера толпилось не меньше пяти стражников. Бугай чувствовал, как им всем страшно и, бездна побери, радовался этому. Что-то внутри его возликовало, а выпитое вино подкрепляло это нарастающее чувство боевого задора.

Полдесятка вояк, облаченных в доспехи и вооруженных, трусили, поскольку перед ними стоял он, Бугай. Настоящая легенда, человек, способный убить одним движением. Единственный выживший из арьергардного отряда при Цирле. Убийца чудовищ и колдунов. Человек, способный вытащить тебя из дерьма и не дать прикончить во время боя. Ветеран, на которого порой равнялись, и за спиной которого перешептывались. Тот, с чьим именем было связано многое – кровь, смерти, истории, спасенные и отнятые жизни. Его знали, уважали и сейчас, когда он стоял против них, его боялись. Пожалуй, только ясноокий вызвал бы у них подобные чувства, и это пробуждало в душе Бугая, расправившего плечи посреди комнаты своего дома, боевой задор.

– Богдан, не дури, опусти меч, – сержант говорил негромко, не торопясь, с опаской подбирая слова. Закованный в привычные для стражи при исполнении доспехи человек боялся бездоспешного и вооруженного одним коротким мечом воина. – Мы дом окружили, нас тут больше десятка. Ясноокий внизу. Не дури, сдай меч.

Богдан рад был бы это сделать. Даже сперва собирался, ведь такой план изначально сложился у него в голове. Но последние часы раздумий пошатнули уверенность в идеальности такого решения, а фраза о колдуне, находящемся поблизости, еще больше склонила чашу весов к мнению о том, что его хотят убить. Лицо исказила злобная улыбка, ничего хорошего не сулившая тем, кто пришел по его душу. В ноздри ударил запах трав, мускуса и крови, а это значило только одно – скоро здесь ее прольется много.

– А что, если нет? – тихо проговорил Бугай, не узнавая собственного голоса. Речь, которую он не слышал от себя очень, очень давно. Меч в его руке неспешно поднимался, становясь в боевую позицию, а лицо, видимо, выражавшее полнейшее хладнокровие, вселило еще больший ужас в сержанта. Тот попятился.

– Богдан, – тихо проговорил пришедший, – пощади парней.

И тут Бугай вспомнил, как зовут этого горе-парламентера. Рослав, славный малый. Месяц назад или около того они пили вместе за большим столом на несколько десятков человек по случаю рождения его первенца.

Сержант продолжал тихо, стараясь не спровоцировать своего собеседника:

– Богдан, на дворе стоит ясноокий, что-то вынюхивает. Мы попросили... – он облизнул губы. – Мы попросили его не лезть. Сказали, что уговорим тебя, убедим выйти без сопротивления. Если ты нас всех положишь, то с ним тебе туго придется. Клади меч, пойдем по-хорошему, без крови. По закону все решим.

– Без крови?

– Да, Богдан, тут все, – речь сержанта сбилась. – Мы все не в восторге от того, что делаем. Но приказ есть приказ, сам же знаешь. Задержать и сопроводить. Где твои? Чтобы не дай бог, чего…

– Один я, – холодно ответил Богдан. Он прикидывал, как лучше поступить. Все же, видимо, его пришли задержать, а не убивать. Значит, времени он сколько то выиграл, и чем дольше удастся трепаться и не пускать проклятого магика в дом, к вещам Росении, тем, скорее всего, лучше. Боевой задор отступал, ветеран понимал, что надо сдаваться. Убивая этих людей, Бугай не сделает ничего хорошего для жены и дочки, а лишь навлечет на себя лишние проблемы. Напади он сейчас, смерть не обойдет его стороной. С яснооким не совладать даже ему. Хотя… он ведь никогда и не пробовал?

– Это хорошо, – казалось, сержант слегка расслабился. – Хорошо, что они не испугаются. Пойдем миром, Богдан.

«Миром», – повторил про себя ветеран, застывший с мечом в руке в полной готовности вступить в бой. Вспомнилось то, как после подобных фраз его товарищам в грудь влетали арбалетные болты или они сами резали таким вот, мирно сдавшимся, глотки. Но давно это было, давненько. Тогда так было нужно. А изменилось ли что-то сейчас?

– Миром, Рослав? Чем поклянешься?

Сержант дернулся, когда назвали его имя.

– Богдан, не дури. Давай без крови. Лучше будет. Клянусь, чем хочешь.

Улыбка вновь всплыла на губах ветерана, и он прошептал тихо, так, чтобы слышал только Рослав:

– Сына береги. – Рука с оружием пошла вниз.

Тот ошалело смотрел на него, а через секунду понял, о чем, точнее, о ком говорит ветеран, дрогнул и сделал еще шаг назад. Богдан медленно опустил меч, перехватил рукоятку и с силой воткнул его в пол. Сталь загудела, словно выражая недовольство тем, что ей не дали позвенеть.

Он прокричал:

– Сдаюсь! Слышите все! Миром иду, опустите арбалеты или что там у вас, вояки! Без крови иду, по-хорошему.

Сержант с облегчением вздохнул и повел плечами, явно снимая напряжение, а парни, стоявшие за его спиной, казалось, просто скинули со своих плеч непереносимую ношу.

«Неужто вы обо мне столь высокого мнения?» – улыбнулся про себя Богдан, подавая руки под кандалы.

– Так пойдешь, ты же сам сдался, – промолвил сержант. – Без железок, я тебе верю. И перед яснооким встану, скажу, что так лучше, нечего в цепях ветерана вести через весь город по улицам. Что люди подумают?

Они встретились глазами с Рославом, и тот одними губами прошептал:

– Спасибо, не забуду.

Выходя, Богдан увидел ясноокого, стоящего в центре двора. Молодой парень, лет пятнадцати на вид, щуплый, худой, приземистый, неказистый какой-то, с мечом в руках. Держит, как игрушку, не по размеру большую. Явно не солдат и не аристократ. Но ветеран знал, что внешность колдунов обманчива. Любой из них способен на многое в бою.

Они встреплись взглядами, и Богдан быстро отвел глаза. Столь яркого, но мертвецки холодного света он не мог вытерпеть. И вот в подобное они бы превратили его дочь? Нет. Ради этого и подохнуть в застенках не жалко. И муки принять, да и смерть тоже.