Отец. Возродить братство

Глава 13

Следующий раз, когда он с огромным трудом вырвался из воды, осознавая, что до берега еще далеко, рядом раздался плеск. Это шлепнулась стрела, к которой была привязана веревка. Он ухватился за нее. Его потянули.

«Спасен!» – билась в голове единственная мысль.

Скоро, даже слишком – ему казалось, что берег дальше – ноги ощутили илистое дно. Богдан оттолкнулся, быстро продвигаясь вперед по воде, поднялся на колени. Его вырвало, он закашлялся, пытаясь вдохнуть, набрать воздуха в грудь. Вода текла из носа и рта, но он приходил в себя и начал осознавать, что надо убираться вглубь зарослей на берегу, а не оставаться здесь, на открытом месте. То, что происходило сзади, на корабле, не имело для него большого значения.

«Стоила ли столько моя жизнь? – пронеслась у него в голове мысль. – Ведь если бы не я, все они, там, на корабле, скорее всего, остались бы живы».

Живой – это главное. Судьба Чуны? Но он не мог его выручить, не имел никакой возможности. Остальные? Душегубы, воры и казнокрады, темных дел мастера, обманщики и контрабандисты. Их жизни и так завершились бы на каторге, раньше или позже. В тяжелом труде и ужасных условиях существования.

Команда и стража? Все они пали от гидр и белооперенных стрел. Эти – на его счету, на его совести.

Бугай покачал головой, осознавая, что все, оставшееся за спиной, – давящая цена его свободы. Ужасная, кровавая, дикая, которую решили заплатить его спасители. Кто? У него были некоторые соображения на этот счет. Но зачем гадать, если через пару мгновений все увидишь своими глазами?

Богдан, шатаясь, побрел вперед, через заросли, держа в руках веревку. Цепи мешали быстрому перемещению. Пару раз он неудачно спотыкался и падал, но тут же вставал и рвался вперед. Над головой просвистело еще несколько стрел. Туда, где тонул корабль, гребцов которого пожирали гидры. На этот раз стрелы несли пламя.

– Стой, – раздался резкий, но негромкий голос из листвы, откуда-то сверху.

Богдан остановился, шлепнулся на траву, звякнув цепями, и улыбнулся, уставившись на крону дерева. Он был чертовски рад услышать знакомые интонации. Пожалуй, только один голос обрадовал бы его сильнее – голос Росенки.

– Злой, ты? – прохрипел он в ответ.

– А кто же еще, браток? – раздался смешок.

Худощавый, жилистый мужчина с луком в руке спрыгнул с дерева, где было устроено «воронье гнездо» для засады. Лучник чуть горбился, а на лице играла самодовольная усмешка. В зеленой одежде с черными и коричневыми вставками его сложно было заметить в густой прибрежной зелени. А прилаженные к легкому дублету небольшие ветви с зеленой листвой улучшали эффект маскировки.

– О, брат, да ты в железе, – он хлопнул Богдана по плечу.

– Вас здесь много?

– Увидишь, браток, увидишь, – усмехнулся Злой, отстраняясь. – Бездна, как я рад тебя видеть. – С этими словами старый товарищ ощерился, потом цыкнул зубом, сплевывая.

– Ты же понимаешь, что твоя радость – ничто по сравнению с моей. Вы меня вытащили из такого дерьма, парни!

Богдан подумывал добавить: «И такой ценой!», но в последний момент промолчал.

– Еще бы, – Злой вновь хлопнул Богдана по плечу. – Пошли, браток, снимем с тебя эту железную дрянь.

Он вновь усмехнулся и повлек спасенного за собой, еще глубже в заросли. Остановился, оглянулся.

– Да ты, браток, тут пропахал целую просеку! Бугай! Нож тебе в печень... Ладно, вернусь, приберу здесь, следы сокрою. Думаю через день, может, два, тут будут искать выживших, надо замести, почистить, чтобы никто не понял ничего, – с этими словами он сплюнул и устремился вперед.

Из воды торчали дымящиеся остовы корабля, камыш на той стороне реки тоже догорал. Гидры, закончив пиршество, ушли вниз по течению. Этот затон теперь, видимо, стал непригоден для их проживания и кормежки. Зато они насытились вдосталь и могли перебраться в какое-то менее оживленное место, чем и занялись.

Злой вместе с Мелким отправились к реке – прикрывать и приводить в первозданный вид то место, где ломился к берегу Бугай. Потом они достали из воды пару изодранных тел, на скорую руку подвесили их на ветвях склонившихся к воде деревьев, вспороли им животы, вываливая внутренности наружу. Для пущей наглядности воткнули по паре белооперенных стрел в глазницы. Делалось это для того, чтобы спихнуть на эльфов все это беззаконие с кораблем, принадлежавшим Союзу, и непосредственно городу Кракону. Обманет ли это яснооких? Кто знает их чертову магию. Но если сюда доберется обычный разъезд стражи или какой-то аристократ с малой дружиной, то их это вполне одурачит.

Богдан все это время сидел в небольшом походном лагере, под сенью деревьев и среди зарослей. Ждал. Цепи с него пока что не снимали. Торба, самый их опытный мастеровой, рукастый до всех дел ремесленных, должен был присоединиться к отряду в ближайшее время. Его как худшего из всех стрелков отправили на тот берег жечь камыш. Товарищи подозревали, что там, в этой непроходимой болотине, обитает некая живность, но чтобы пара гидр, это им несказанно повезло.

Вообще плана, как стало ясно из короткого монолога Злого, было два. Либо, если Богдан сидит на левом борту, а значит, слишком близко к зарослям на резком повороте реки, – столкнуть по течению пару горящих плотов, а потом атаковать стрелами. Либо, как это и вышло, – поджечь камыш, отвлечь внимание и напасть.

На дно близ зарослей, где имелась мель, было погружено несколько здоровенных коряг, связанных веревками, чтобы те препятствовали проходу судна. И опять же им здесь сопутствовала удача, видимо, корабль наткнулся на самую крупную из коряг, расположенную на небольшом мелководье в изгибе.

Также оказалось, и это достаточно сильно взволновало Богдана, что его товарищи на самом деле наткнулись на небольшой отряд остроухих. Видимо, разведывательную группу, которая заняла отличное место на изгибе реки, чтобы наблюдать за судами. Отсюда и пополнили запас белооперенных стрел.

С начала весны, уже несколько месяцев, в окрестностях Кракона поговаривали о грядущей войне, и с каждым днем слухов становилось все больше. Видимо, все эти разговоры и мысли строились не на пустом месте, и вот такие небольшие отряды ушастых все чаще попадались в приграничных землях Союза.

Грядущая война пугала Богдана и в то же время радовала. С одной стороны — кровь, боль и ужасы. Всего этого ветеран насмотрелся в молодости с лихвой. За всю работу стражником, за последние годы он не видел столько зверств и кошмаров наяву, как за всего лишь один их поход и вывод людей из Цирлы. А таких операций было множество. И каждая – словно ужасающая картина безумного художника, вставала перед глазами у ветерана при слове «война». К тому же эта война будет иного рода. Не сражения людей с людьми, пускай безумными варварами, фанатиками, культистами и прочими разрозненными группками каких-то отщепенцев. Если все же слухи окажутся верными, то это – противостояние с неведомой силой. Остроухими. Чего ждать от них? Кто знает.

Но, с другой стороны, крупный конфликт, вторжение – это неразбериха, перемещение большого количества народу: беженцев, дезертиров, вооруженных патрульных разъездов. Здесь можно легко затеряться в его нынешней ситуации. Да и чем боги не шутят, шанс вытащить из Кракона дочку, если она, конечно, там.

Богдан оторвался от этих мыслей и перевел взгляд на окружающее его пространство. У дерева, рядом с которым располагался лагерь, валялись три котомки довольно странной, несвойственной для людских изделий конструкции. Помимо них – еще несколько поломанных стрел, засапожный нож, воткнутый в дерево, котелок. Тел остроухих видно не было, товарищи позаботились об этом заранее.

Богдан гнал от себя сумрачные мысли о грядущей войне. Его освободили, это должно радовать, вдохновлять на какие-то действия, поступки. Ветеран был чертовски счастлив увидеть своих старых товарищей. О том же, что будет дальше, он пока старался не думать и даже не мог себе представить планов своих спасителей. Ведь теперь он зависим от них, деваться некуда. Что у них за план, и есть ли он? Вот это основной вопрос.

Всего ветеранов здесь оказалось семеро. Богдан был восьмым. Все – старые его товарищи. Те, кого можно было назвать братьями по оружию.

Торба – Горыня, сейчас отсутствовал, но, по словам товарищей, вот-вот уже должен был вернуться с того берега и разобраться с его цепями. Злой – Вадим, и Мелкий – Ратибор, сейчас занимались маскировкой места этой бойни. Они хорошо знали свою работу и создавали видимость того, что на корабль напали остроухие.

Левша, Хромой и Проныра – сворачивали лагерь и лишь перебрасывались друг с другом парой словечек. Делали они это неспешно, пытаясь оставить как можно меньше следов своего присутствия. Болтун, по их словам, сторожил где-то в зарослях, осматривая подходы.

Раздался свист, напоминающий пение какой-то птицы, в ответ послышалось кряканье. Из кустов с пыхтением появился Торба. Лицо его покраснело, видимо, он действительно спешил, переправляясь и заметая за собой следы. Увидев Богдана, старый товарищ широко улыбнулся, подошел, протянул руку, приметил цепи, чертыхнулся и заключил в крепкие объятия.

– Момент, – проговорил он, отстраняясь. В два шага добрался до своего рюкзака, достал оттуда зубило, молоток и еще какие-то инструменты. – Пособи, Проныра.

Они вдвоем, подкатив пенек для упора, занялись стальными оковами. Работа шла, но металл оказался достаточно прочными и никак не хотел поддаваться.

– Хороша цепь. С собой заберешь? – проворчал Мелкий, вернувшийся от реки. Видимо, там парни закончили все приготовления, и теперь то, когда им отправляться в путь, зависело от скорости работы Горыни. – Стучишь так, что ясноокие сбегутся.

– Пригодится, – пробасил тучный Торба в ответ. – Действительно, хорошая цепь, потому и не поддается.

– Поехавший, – одними губами промолвил Мелкий. Его изречение не стоило воспринимать всерьез. По своей привычке он постоянно подшучивал над всеми. Но в этот раз цепь действительно стоило забрать, чтобы не оставлять следов.

– Возитесь еще? Гремите тут, аж в Краконе слышно. – Злой подошел через минуту, подбоченился, смотря исподлобья. – Двигаться надо. Корабль-то там торчит, как перо в боку, у всех на виду. А по реке суда ходят. Мы им здесь, конечно, ту еще затычку устроили.

Он сплюнул, прищурился и добавил:

– Давай, браток, поднажми.

– Не болтай под руку, – Торба пыхтел от натуги. Видно было, что он и так торопится, как может. Спустя пару мгновений последовал очередной удар, на этот раз успешный, и оковы пали. – Вот и все. Порядок.

Он распрямился с довольной улыбкой. Пот струился по его лицу, но все его естество выражало радость от происходящего вокруг. Кажется, он прямо светился от счастья.

Все товарищи-ветераны выражали своим видом довольство и радость, кроме, разве что, Хромого. А ведь они только что отправили на тот свет больше пяти десятков людей. Совершенно не задумываясь о последствиях для себя самих. Эти люди рискнули всем ради своего собрата и пошли на столь кровавое преступление, чтобы вытащить его одного из беды.

– Держи, – Злой, скалясь, протянул Богдану вещмешок. – Пойдем лесом, браток. Переодевайся. В рванье ходить – дело последнее. Но это с собой заберем, потом сожжем. Тут засаду ушастые строили, а не честные люди, вроде нас. Так должно выглядеть.

Все его товарищи были облачены в зеленую одежду с небольшим вкраплением черного и серого цветов, максимально неприметную в лесистой местности. В такой можно отлично прятаться. Да, она некрасива, в городе так ходить не принято, но как же приятно ощутить ее вновь на своих плечах. Простую, широкого кроя одежду из грубой, но приятной на ощупь ткани ветеран очень любил.

– Принимай, – на этот раз Торба протянул Богдану широкий ремень с небольшой сумкой. К изделию уже были прилажены кинжал в ножнах с одной стороны и меч – с другой.

Тот кивнул, понимая, что нужно снарядиться для перехода, быстро переоделся, подпоясался, закинул на плечи ощутимо увесистый рюкзак. Пряча в него старую одежду, обнаружил там небольшой топорик и какие-то припасы. Возможно, в глубине скрывалось что-то еще, столь необходимое в походе, но время на осмотр тратить сейчас не стоило. Лучше отложить до привала.

Богдан поводил плечами, оценивая, хорошо ли распределил нагрузку, не мешает ли оружие и ноша. Вытащил кинжал, глянул мельком, понял, что работа отличная. Затем достал меч. Полуторный, очень простой, довольно плохой ковки с парой зазубрин, явно бывший уже в деле, но с выровненной заточкой.

– Лучше не смогли достать, – Торба говорил с кислой миной на лице, как бы оправдываясь. – Я слегка поправил, но особо лучше не стало.

Бугай хмыкнул и проговорил:

– В руке сидит и ладно.

Несколько мгновений Богдан молчал, оглядывая товарищей, и попытался добавить:

– Парни, спасибо вам, я...

– Хватит лясы точить. В путь! – перебил его Злой. – Потом поблагодаришь, торопиться надо, очень надо. Обнимемся, братки, и марш.

Они по своему старому обычаю сошлись в круг, обхватывая друг друга за плечи. Богдан почувствовал тепло их тел и запах их пота, отчего накатили воспоминания. Мгновение, длиною в целую жизнь, завершилось. Разошлись, похватали свои вещи и двинулись куда-то от реки. Вел их Левша, по долгу службы последних лет хорошо поднаторевший в картографии. Злой и Мелкий слегка задержались, приводя в порядок их стоянку, и бегом догнали отряд, но пошли в арьергарде, прикрывая тыл и пытаясь запутать следы.

Шли споро, порой срывались на бег, молча, не сбивая дыхания лишними разговорами и не шумя. Богдан решил, что до привала расспросов и рассказов не будет, а там уже когда остановятся, нормально и поговорят, как и положено старым товарищам, – у костра, за едой, деля хлеб.

Двигались через лес.

Кто в бойне на реке остался в живых? Их это не волновало. Сделано все, казалось, достаточно хорошо. Вся стража мертва, а с каторжан спрос, даже если и будет, то небольшой. Кто еще спасся из заключенных? Скорее всего, погибли все. Прикованные цепями люди беззащитны перед гидрами. Возможно, кто-то выжил, оказавшись раненым. Или кому-то повезло. Если и так, то что? Если спасшийся укажет на Богдана, который, мол, умудрился уплыть, – да и бездна с ним. Такие слова почти ничего не стоят. А с учетом того, что это будет допрос, то допрашиваемые будут говорить все что угодно, чтобы их не пытали.

Будет ли кто-то искать тела и проверять? Глупо, ведь гидры сделали свое дело. Вообще Богдану, сейчас пробирающемуся в составе колонны товарищей через лес, казалось, что операция, проведенная по его спасению, практически идеальна и безупречна. Только магия, вмешайся она, могла бы что-то прояснить, но это уже не удел простых смертных – понять, на что способны колдуны.

Через несколько часов темп марш-броска ощутимо снизился. Торба, идущий вторым, пыхтел как паровоз, пот катился с него градом, и это при том, что они двигались без привычного воинского снаряжения и доспехов. Богдан стал замечать, что, несмотря на прошлый боевой опыт и все те ужасы, через которые они прошли вместе, его старые товарищи ощутимо потеряли форму. Раньше отряд с подобной нагрузкой и таким темпом мог бы двигаться день, ночь, затем еще день, если нужно. Если от скорости зависят чьи-то жизни. Таким сейчас оставался лишь он один, постоянно тренирующийся. Все же мастерство да опыт и крепость тела – вещи разные.

– Браток, ты уверен, что мы идем, куда надо? – Злой, замыкающий процессию и выглядевший по сравнению с остальными ветеранами достаточно бодро, постоянно озирался, словно голодный зверь, вглядываясь в окружающее пространство и что-то ища.

За время движения они несколько раз меняли направление, примерно половину всего пути двигались вдоль ручья и три раза его пересекали. Богдан понимал, что такие ухищрения нужны, чтобы преследователи сбились со следов. Стоило ли так делать? Лишняя осторожность не помешает.

Торба остановился, уперся руками в колени. Ему, грузному, крупному мужчине, было сейчас тяжелее всех, хотя он и славился своей выносливостью раньше.

– Так, передых, дальше пешком.

– Да, стареем, – Левша понял, что привал организовали без его ведома, но возмущаться не стал. Остановился и сразу, не раздумывая, завалился в траву.

– Ты чего творишь, нож те в печень! Вставай, браток, вставай, нечего валяться, – гневно зыркнул на него Злой. – Завел нас, бездна пойми, куда.

Левша с ворчанием поднялся и нашел упавшее бревно, примостился на него. Хромой, недолго думая, уселся рядом и начал массировать колено. Лицо его слегка кривилось, боль в ноге, как и десятилетие назад, досаждала ему при переходах. Остальные остановились и, выбрав места поудобнее, отдыхали. Остались стоять Злой, Торба и сам Бугай. Последний особо не чувствовал непереносимой усталости, но отдыху был благодарен. Практически бессонная ночь и работа на веслах изнуряли, но тело, закаленное годами боев, походов, тренировок, лишений и испытаний, могло выдержать еще многое. Если это потребуется.