Отец. Возродить братство

Глава 21

Остроухая стояла на карачках, не смея повернуться спиной, скуля и держась за щеку.

– Дура, – прошипел ветеран, топнул ногой, словно прогоняя пса, и проорал:

– Пошла!

Та, видимо, приходя в себя, вскочила, будто испуганная кошка, и ломанулась куда-то через лес. Несколько мгновений – и ее уже не видно и не слышно.

– Чертовы эльфы, – проворчал Богдан, поворачиваясь к товарищу. – Пойдем, поменяем место лагеря, а то ночью еще решит вернуться и показать, кто здесь сильнее.

С этими словами он, бурча под нос несвязные проклятия, подхватил заплечный мешок и начал спускаться к дороге.

– Ты милосерден, друг мой, – Хромой ковылял следом, осматриваясь по сторонам.

– На хрена она нам? Обуза. Все, что она могла сказать, уже сказала. Начни я расспрашивать об их эльфячей жизни, это растянулось бы надолго. Да и поняли бы мы что? О важном молчала бы и не сказала ни слова. Пытать ее? Да как поймешь, что скрывает? Мы же не знаем сами о них ничего, – он вздохнул, сплюнул. – В бездну все это дерьмо.

– Ну да, думаю, ты прав, – товарищ говорил медленно, он явно глубоко задумался о том, что только что произошло.

– Сломал бы я ей пару пальцев, выбил несколько зубов, исковеркал личико, надо признать, недурное, вполне милое. И что взамен? – Бугай вновь сплюнул. – Несколько фраз о том, какие они святые, порядочные, великие, светлые эльфы и кто там еще, даханы эти. Видимо, что-то типа аристократов или учителей у них. Может, колдуны, только иного сорта. Что еще? Ничего. Стоны, сопли, вой. Это дерьмо стоит того?

Хромой молчал, судя по выражению лица, соглашаясь со всем сказанным.

– И что потом? Сколько их всего, где их отряды, кто главный? Когда нападут основные силы? Откуда ей знать все это? Она даже не командир отряда. Просто глупый новобранец. Возомнила себя героем. Да и нам с этого что?

Бугай вышел на дорогу, вдохнул полной грудью, потянулся.

– Бездна меня побери, я не хотел ее убивать.

– Хороший ты человек, Богдан, – Хромой похлопал его по плечу. – Раньше бы я не сказал ни о ком из нас такого. Много мы натворили, за век не расплатимся. Но тебе вот – говорю. Уверен, остальные бы порешили ее.

– Кто знает, – проворчал Бугай, посмотрел на небо, прикидывая, сколько еще до захода солнца времени. – Пройдем еще немного и обустроим привал на другой стороне дороги. Вряд ли эта остроухая вернется. Но если она совсем обезумела и решится на это, я не хочу проснуться с ее ножом в своей груди, друг мой.

С этими словами они отправились на поиски нового места для лагеря. Светило солнце, лес был полон жизни. Шуршал еж, от ветра поскрипывали деревья. Соловей выдавал прелестные трели, где-то стучал дятел, кричала кукушка. Запах лиственного леса радовал, а голубизна неба над их головами завораживала.

Отличный день, чтобы жить.

Только они вдвоем успели облюбовать новое место для отдыха, как вдали со стороны поместья раздался звучный гул рога. Он прокатился над лесом, разрывая тишину и заглушая привычные звуки природы.

– Что еще? – проворчал Хромой.

Они настороженно переглянулись и стали во все глаза следить за дорогой.

Через несколько долгих минут ожидания из-за поворота в клубах придорожной пыли вылетел всадник, ведущий на привязи еще двух лошадей. Мгновение, и стало ясно, что это Мелкий. Он гнал скакуна, осматриваясь по сторонам.

Ветераны спешно пробирались через лес, устремившись к обочине.

– Эй! – громким криком привлек внимание всадника Богдан. Он был уверен, что товарищ примчался по их души.

Мелкий действительно остановился, ожидая, когда они выберутся на дорогу. Лошадь под ним гарцевала, явно разгоряченная скачкой, ей хотелось вновь пуститься в путь.

– Что случилось? – Бугай первым, с шумом, не скрываясь, выбрался из зарослей. Хромой шел по пятам. Утомленная за день нога явно его подводила.

– Князь, задница его благородная, умом тронулся! – Мелкий выглядел совершенно ошалело. Он перевел дыхание и продолжил. – Короче, там с его бабой все, как в сказке с плохим концом. Ни жива, ни мертва, и он... В общем, он чуть не прирезал того жирного доктора, а ее закинул на коня и помчался куда-то по дороге, в лес. А еще он прихватил с собой наш сундучок с теми склянками.

– Что? – Бугай не верил своим ушам.

– Я сам хрен пойму, что там случилось. Торба, считай, спас того лекаря. Встал между ними. Пытался убедить, урезонить нашу надежу, славного Славомира Борынича, остановить его, утихомирить. Зад его горящий да коптящий потушить словами мудрыми. Взывал к его разуму. Но было бы к чему там взывать... – Мелкий постучал себя по макушке. – Что-то говорил ему, ты знаешь, он умеет говорить умные вещи рассудительно. Но Князь... Князь, как с цепи сорвался и...

Последовала короткая пауза.

– Не томи, – Бугай понемногу начинал подозревать, с какой целью можно умчаться в лес с умирающей женой, прихватив несколько флаконов какого-то малопонятного настоя.

– Князь про ведьму что-то брякнул. Благо, уже без свидетелей, только при нас, неся бессознательную супругу к коню.

Хромой к этому моменту, наконец, доковылял, и услышанное повергло его в некий ступор.

– Ведьму? Спаситель сохрани, и здесь колдовство.

Бугай потер ладонью правой руки лицо, пытаясь убедить себя в том, что их благородный товарищ не выжил из ума, покачал головой.

– Да я, признаться, не очень понял, что да как! – Мелкий уже не говорил, а кричал во все горло, злость бушевала в нем. – Да там никто толком ничего бы не понял! Но вроде как у него в лесу живет какая-то бабка, вещунья или кто еще! Лекарь не справился, Власта умирает, и аристократ наш славный решил, ну, ты понимаешь, что он задумал, Бугай! Чего я тут, как баран, повторяю одно и то же.

– По дороге решим.

С этими словами Бугай подсадил Хромого в седло. Нога вряд ли позволила бы тому удачно и с первого раза взобраться самому. Потом уверенным движением взмыл на второго скакуна.

– Что остальные? – спросил Хромой, приноравливаясь к верховой езде.

– Что, что? Следом помчались, как гончие за волчарой. Там дорога есть, тропа, тропинка. Князь наш, судя по всему, знает путь, раз конным помчался через лес. Не совсем же он того, – с этими словами Мелкий вновь дотронулся до головы. – Ну, а я за вами, сурками, что вам тут сидеть, куковать, яйца высиживать, что ли?

– Ясно.

Но на самом деле, что происходит, было непонятно. Ведьма? Как, откуда и при чем здесь аристократ Славомир? Любой, кто сведущ в колдовстве, – крайне опасен. Он совершенно не подчинен законам людским и никакой человеческой морали. Монстр в облике женщины. Если она здесь где-то живет, то что их связывает с Князем? Всех таких колдунов и ведьм городские чародеи пытались выследить, поймать и либо заставить служить себе, либо казнили. Чаще второе, чем первое. Убивали безжалостно. Порой, в процессе поимки.

И для такой беспощадности имелись причины. Если пару раз побывать в жилищах этих диких колдунов, то поймешь, что, выбирая из меньших зол, стоит быть всеми руками за городских чародеев и подручных, ведь бесконтрольное колдовство может творить такое, отчего волосы встают на голове дыбом. А то, что используется для дикого колдовства, вызывает тошноту и бросает в дрожь. Тут как раз и вспомнишь недавнюю болтовню ушастой о каннибализме. И здесь уже все было правдой.

Ведьмы варили детей, расчленяли людей и зверей, добывая из них органы для своих зелий. Жрали сырым домашний скот, истязали животных, вырезая из еще живых их внутренности. Магией и наводимым ужасом заставляли людей служить себе, совершенно лишая разума и наделяя неестественными физическими возможностями. Такие фанатичные рабы готовы были прыгнуть на копье стражника, прикрыть ведьму своим телом от арбалетного болта или удара меча. Что угодно, лишь бы защитить госпожу. Дикие являлись настоящим кошмаром и частью работы Богдана. За десять лет службы в страже были как раз вот такие вылазки на поиски очередной ведьмы, поселившейся в окрестностях какого-то городка или селения. Помимо охоты на колдуний, он с отрядом занимался и уничтожением всяческих кровавых культов, поиском их пророков, разрушением алтарей и выжиганием всего связанного с ведовством. Именно по этой причине за долгие годы в душе Богдана твердо сложилось мнение, что все, что касалось магии, от городских колдунов и яснооких до диких безумных магов, – дело проклятое. Слишком большое количество ужасов он видел, безмерно много пролитой крови и изуродованной плоти наблюдал.

Они втроем мчались по лесной дороге, которая петляла, и лишь когда за очередным поворотом показались строения, принадлежащие поместью Князя, стала брусчатой.

У въезда в усадьбу они, не останавливаясь, свернули на тропу, по которой, это было видно невооруженным глазом, недавно в спешке пронесся небольшой конный отряд. Просвет между деревьями у самого поместья оказался достаточно широким и приметным, но чем дальше они неслись, тем уже он становился. Мчаться через лес на лошади становилось все сложнее. Да, это все же не бурелом, где конь сразу переломает себе ноги, но и не дорога, или хотя бы открытое поле. Благо хоть ветки пока что не бьют по лицу, и стволы деревьев располагаются в некотором удалении.

Следов было много, ошибиться с направлением было невозможно, да и свернуть с этой тропы ушедший ранее отряд не мог. Это грозило смертью лошадям и всадникам, не сбавь они скорость до самой минимальной. Слева и справа все гуще становился лес. Вскоре троица мчалась через настоящую чащу и лишь тропа оказалась достаточно безопасным для ног лошадей местом.

Кони вынесли их к ручью, дальше проторенной дорожки видно не было. Судя по отпечаткам копыт, те, кто шел перед ними, погнали своих животных по каменистому руслу. Бугай последовал их примеру. Хромой и Мелкий повели скакунов за ним. Лошади артачились. Идти по воде, каменистому дну и илу им явно не нравилось. Здесь скорость развить оказалось невозможным. Несколько сотен шагов пришлось продвигаться вперед медленно, осматриваясь и ища проход. Затем, увидев следы слева от ручья, всадники вновь выбрались на тропу. Но на этот раз на рысь и тем более на галоп перейти не удалось. Да, путь был виден, но уж слишком близко здесь росли деревья, часто дорога петляла и несмотря на то, что подлеска как такового на их пути не было, как и павших деревьев, гнать во весь опор никак не удавалось.

Спустя еще некоторое время они выбрались к озеру. Водная гладь, окруженная лесом, простиралась слева от тропы, которая, в свою очередь, шла вдоль берега, разделяясь. И там, куда вели следы лошадей их товарищей, на другой стороне, лес, казалось, выглядел иным. Более темным, дремучим, непролазным. Диким и отталкивающим. Именно там в озеро впадал еще один ручей, уходящий своим руслом куда-то в чащу.

У звонкого ключа на той стороне озера их ждали.

– Наконец-то, – Левша отошел от сосны, к которой привалился всем телом, и с невеселой улыбкой приветствовал их, перегородив проезд. Выглядел он озадаченным и встревоженным.

Помимо него у края темного леса, смотря в бурелом, сидел Проныра, а Болтун занимался лошадьми. Остальных не было. Лошадям здесь явно не нравилось, они всхрапывали, нервничали, мотали хвостами. Все сторонились еле заметной тропы, которая вела дальше, вглубь леса по руслу ручья.

– Где наш свет очей, благородный господин? – Мелкий с кривой ухмылкой на лице спешился первым. В его голосе чувствовалась неприкрытая тревога.

– Князь умчался туда, – Левша махнул рукой в сторону чащобы. – Совсем спятил с горя. Торба и Злой пытались его отговорить, но он лишь плюнул им под ноги, выругал и повел лошадь с мертвой женой...

– Мертвой?!

– Вроде как, – их товарищ явно не был в этом до конца уверен. – Пока мы гнали через лес, она отошла к предкам. Лекарь, тот толстяк, сказал Князю, что ей конец, что ничего нельзя сделать, что остались считаные минуты. Сказал еще там, в поместье. Ты что, не слышал, Мелкий? Из-за этого Князь его чуть и не прирезал.

– Бездна, – покачал головой Богдан. – Плохо дело. А вы почему тут? Где остальные?

– Бугай, мы сделали все, что смогли. Нас там вообще могло не оказаться, это удача, большая удача... – начал было Левша, но Богдан перебил его.

– Я о другом. Где Торба и Злой? – опальный сержант стражи сам не узнал своего голоса, в котором зазвенела сталь.

Его товарищ дернулся, отвел взгляд, промолвил.

– За Князем пошли.

– То, что мы смогли принести ее живой к Славомиру, и они попрощались, как подобает, уже удача, – подал голос Проныра, подошедший к ним.

Болтун тем временем, не обращая внимания на остальных ветеранов, приглядывал за лошадьми, пытался успокоить, гладил, шептал что-то, прижавшись то к морде одного коня, то другого. У него всегда лучше получалось говорить с животными, чем с людьми.

Ярость начала наполнять Богдана. Правая рука легла на оружие, но пока что он не ощущал привычного спутника всех передряг – того отвратного запаха. Все начало вставать на свои места. Лекарь не помог, и Славомир Борынич решил обратиться к более радикальному методу. Ведьма! Но откуда она здесь, так недалеко от поместья? Всего-то час езды, а может, больше. Сложно точно сказать, как долго они пробирались конными через лес, но расстояние не такое уж и большое. И если хозяин поместья знает об этом, почему ведьма еще жива? Ответ мог быть лишь один – у них двоих есть некие договоренности. Аристократ не сдает ее, она живет на его землях, тайно, взамен предоставляет ему что-то или оказывает какие-то услуги.

– Я пойду туда, – проговорил Бугай холодным голосом и уверенным движением кинул поводья Левше. – Присмотри, будь добр, за конем.

Тот вздохнул, покачал головой и ответил, уставившись в землю:

– Может, не стоит? Я и Торбу со Злым отговаривал.

– Может, все в лес по ягодам пойдем? – усмехнулся Мелкий, пристально и с неким презрением посмотрев на хмурого Левшу. Чувствовалось, что ему не по душе то, что товарищи разделились, и часть из них осталась здесь, в то время как за Князем последовало только двое. Видимо, он упрекал оставшихся здесь в трусости – пока что про себя, не говоря вслух.

– Лучше я один, – Богдан процедил это сквозь зубы, смотря на остальных оценивающим взглядом. – Если все будет хорошо, постою в сторонке. А нет, – он вновь обвел их тяжелым взглядом, – парни, не в обиду, но за последние десять лет вы не охотились на ведьм ни разу, и толку там от вас будет немного.

Ветераны все понимали, желания идти и иметь дело с ведьмой не было ни у кого, именно поэтому Левша, Проныра и Болтун остались здесь. Почему полезли Торба со Злым? Со вторым все ясно, этот малый всегда готов идти на риск, в том вся его жизнь. К тому же ради товарища – дело священное в его понимании. Не будь такого, Богдан оказался уже на каторге, а не здесь.

Но Торба-то, рассудительный и неспешный, почему? Может, посчитал, что на кону стоит жизнь их товарища? А это всегда был для него важный аргумент. Остальные решили остаться. Если бы ведьма напала сама, Богдан был уверен, они сражались бы все как один, но сейчас ситуация неясная. Никто не понимал, что связывает Славомира и колдунью. Вряд ли в процессе скачки через лес это прояснилось. Аристократ, судя по словам ветеранов, оказался не особо разговорчив и спокоен при виде умирающей жены. Но раз помчался сюда, значит, рассчитывал на успех.

– Если услышите крики, и мы не вернемся после этого, жгите здесь все и уходите до темноты.

С этими словами Бугай двинулся по следам Князя и его коня. Рядом просматривались глубокие отпечатки сапог Торбы и почти неприметные – Злого. Этот человек всегда отличался умением скрыться в любом месте, стать незаметным и напасть тогда, когда этого ждут меньше всего. Видимо, здесь он не пытался маскироваться.