Отец. Возродить братство

Глава 17

Богдан заорал. Взревел, словно обезумевший медведь, выплескивая в крике переполняющее его чувство. Все, что накопилось за минуты ожидания. И, прикрываясь щитом, ринулся вперед, сквозь поросль, перепрыгивая через бревна, проламываясь через подлесок.

Время как будто остановилось, замерло.

Бугай видел, как эльф дернулся и медленно, словно прорываясь через воду, стал разворачиваться к нему. Стрела легла на тетиву, лук взметнулся, послышался характерный звук. Рывок рукой. Удар. Щит принял на себя смертоносное стальное жало, а щитоносец продолжал, не сбавляя темпа, нестись вперед, на врага. Тот боялся, и Богдан знал это, осознавал каким-то неведомым чутьем и безмерно радовался. Страх противника усиливал его боевой задор.

Безумный крик, разрывающий тишину, оказался поддержан боевым кличем товарищей.

Остроухий запаниковал, отбросил лук, хотя еще успевал выпустить одну стрелу, выхватил меч. Где-то слева раздался вопль боли и ужаса. Голос незнакомый, значит, ранен не человек, а ушастый. Отлично, одним врагом меньше.

С поляны раздал шум, свойственный паникующим, но Богдан не смотрел туда.

Он с силой отбил выпад готового к обороне врага. Закрылся щитом, слегка присел и вогнал клинок тому в прикрытый кожаной броней живот. Брызнула кровь, окропившая зеленую траву. Эльф захрипел, рука с мечом ослабела, и следующим мощным ударом, на этот раз уже кромкой щита в голову, Бугай опрокинул врага навзничь. Наступил, рванул меч, долю мгновения потратил, чтобы оценить ситуацию вокруг. Помчался дальше, к ближайшему врагу, который оторвался от котелка и схватился за оружие.

За спиной слышались воодушевляющие крики атакующих.

Его товарищи вступили в рукопашный бой, выбирая себе противников. Скрываться теперь уже не имело смысла, неожиданность, подкрепленная боевым, безумным кличем Бугая, дала им столь важные мгновения преимущества, которыми отряд воспользовался незамедлительно. В этот миг стрелы, одна, затем вторая, ударили в спины вскочившим и готовящимся к обороне эльфам. Бугай не успел добежать до своего второго противника, как тот дернулся и начал заваливаться набок с гримасой боли на лице. Хлесткий удар клинка, пришедшийся по груди, довершил дело, и ушастый рухнул ничком.

Через считаные мгновения на ногах оставался лишь один из врагов, тот самый, что пытал женщину. Отскочив от нее, он вжался в дерево и смотрел на подступающих к нему людей. Эльф явно не рассчитывал сдаваться, а хотел продать свою жизнь подороже, возможно, пробиться с боем через нападавших и уйти в лес. Связанный остроухий на краю поляны что-то мычал сквозь кляп, но на него им всем сейчас было плевать. Обездвиженный и безоружный, он опасности не представлял.

Бугай, вырвавшийся на поляну первым, на острие атаки, недолго думая, устремился к эльфу, застывшему в боевой стойке рядом с большим деревом. Перепрыгнул через труп его собрата со стрелой в горле, обошел валяющиеся вещи. Щит поднят, меч в нижней боевой позиции. Злость и ярость бушуют в груди и рвутся наружу. Столь привычные чувства, которые всегда пробуждала в нем хорошая драка.

Остроухий не струсил. По крайней мере, по нему не было видно, что ему страшно. Облаченный в зеленые одежды и кожаный, коричневый с черным доспех, он стоял спиной к стволу дерева, в руках – меч и кинжал. Его вытянутое лицо можно было спутать с людским, особенно если смотреть мельком. Мало ли какие люди бывают. Выдавали в нем эльфа лишь остроконечные уши, вытянутые и более длинные, чем у людей, да глаза, чуть раскосые, с яркой зеленой радужкой и миндалевидным зрачком.

– Грязные скоты, смерды, вы все умрете, – прошипел он на достаточно хорошем наречии, которым пользовались в Союзе. Акцент слышался – ушастый говорил более певуче и протяжнее, но слова совершенно не коверкались.

Богдан шел вперед, замедляя шаг и готовясь к поединку.

Сзади на поляну, он знал это и чувствовал спиной, выходили из леса его товарищи. Никто из них не помешает ему вспороть ублюдку брюхо! Это его добыча, его право! Покончить с истязателем, остроухой нелюдью. Один на один, как это раньше бывало.

Выяснить, кто сильнее.

Кому он что-то доказывал?

В данный момент Богдан не думал об этом, а лишь знал, чувствовал нутром, что должен сразиться с этим остроухим и прикончить его. Никаких разговоров, лишних слов, только сталь между ними и смерть врага.

– Бугай, допросим его! – прокричал Торба, в попытке остановить пришедшего в ярость товарища. – Стой!

– Заткнись! – Богдан не знал, подумал ли это или, может быть, выпалил во все горло, не заметив из-за горящей в душе ярости. – Моя добыча, он умрет.

- Грязная тварь! – это уже кричал остроухий.

Он не выдержал первым и ринулся вперед. Двое сошлись. Ушастый оказался ловок и тренирован, но… Богдан понял эту истину о своем враге почти сразу, отводя в сторону первый выпад. В настоящем бою, меч к мечу, не на жизнь, а насмерть, эльфу бывать не приходилось.

Либо же противниками ему служили обычные кметы, ничего не смыслившие в настоящем бое.

Либо он убивал только из засады, из лука.

Тренировки, спарринги, фехтование – это хорошо, но только опыт настоящей драки дает незаменимые навыки применения всего того, о чем рассказывали на практике. Использование всего, что может помочь, таких приемов, которым не учат, поскольку попросту это невозможно вне реальных боевых условий. Остроухий умел сражаться, но плохо знал, как убивать того, кто смотрит глаза в глаза.

Таких и среди людских аристократов было много. Турниры, фехтование, «танцы» с клинками, но отсутствие понимания того – зачем воин берет в руки оружие.

А цель одна – убивать.

Неопытностью Бугай безжалостно воспользовался.

Ветеран принял выпад на щит, сбросил. Мечом встретил укол кинжалом, последовавший за этим. Далее, вместо ответного удара клинком, как положено в показушных поединках, сделал подшаг. Резкий рывок вперед левой рукой, сбивающий очередной выпад противника. Край щита ударил эльфа в район правого бока, плеча, подмышки. Куда точно, осознавать времени не было. Важно, что маневр удался.

Дальше Богдан, завершая свой успех, отстранился в сторону. Под десницу эльфа. Пропустил мимо неловкий удар. Рубанул мощно снизу вверх.

Левая рука остроухого изогнулась, переломанная и рассеченная, совершенно безжизненная. Оружие выпало из нее, а эльф заорал, роняя еще и меч.

- Слабак!

Боль тяжело терпеть, когда ты к этому не привык. А сейчас ушастому действительно безмерно больно. Рассеченное мясо, сломанная кость, вспоротые сухожилия. Он начал хватать ртом воздух, глаза выкатились из орбит, а тело, уже не слушавшееся, стало заваливаться. Рукоять меча Бугая, занесенная вверх после удара, врезалась в искаженное мукой лицо с открытым в крике ртом. Разворотила этому красавцу нос, порвав губу и выбив половину зубов. Эльф отлетел к дереву, врезался в него спиной, захрипел.

Кричать, видимо, уже не получалось.

В этот же момент глубокий выпад из-под щита пронзил его грудь, прибивая к стволу. Кровь пошла ртом, послышался кашель, хрип, остроухий, пытаясь говорить, шептал проклятия. Но щит своей кромкой врезался ему в лицо, ломая кости и довершая дело. Раз, второй, третий, пока не прекратились стоны.

Все было кончено. Тело безжизненно сползало по стволу.

Бугай медленно оторвался от добивания. Повернулся и посмотрел на своих товарищей, наблюдавших за дракой.

– Зачем? – Торба с укоризной уставился на него.

Сморщился и приложил ладонь к лицу.

– А главное, на хрена? – хохотнул Мелкий, показавшийся с другой стороны поляны, откуда они так удачно обстреляли остроухих.

– Допросить бы, вдруг что знают. Может, припрятали чего, – проворчал Проныра с сокрушенным видом.

– Для разговоров у нас есть вон тот уродец, – Богдан кивнул в сторону связанного эльфа, который метался в путах, пытался кричать через кляп. Потуги того уползти с поляны подальше в лес не увенчались успехом, видимо, связали его отлично.

Ярость отступала, и к Богдану приходило осознание того, что он совершил ошибку, прикончив остроухого. Но сделанного не воротишь.

Торба в этот момент поспешил к валяющейся на земле и не подающей признаков жизни женщине. Платье на ней было изорвано, испачкано кровью. Понять, не умерла ли она, без осмотра оказалось невозможным. Судя по всему, досталось ей сильно. Придет ли в себя? И что с ребенком в ее чреве?

– Торба, займись ею, – громко проговорил Богдан. – Левша, осмотри их вещи. Болтун, Проныра, Мелкий, давайте в дозор. Вдруг их тут еще отряд или, бездна побери, кто еще есть.

– Все целы? – из зарослей на другой стороне поляны появился Злой. – Иных следов я не нашел, братки. Всех гадов тут и положили.

Он посмотрел на лежащее тело женщины, на убитых остроухих, на валяющийся у корней дерева изувеченный труп еще одного из них. Цыкнул зубом, сплюнул. Глянул исподлобья на Богдана, но смолчал.

За это тот ему был в душе благодарен.

Товарищи-ветераны начинали заниматься порученным им делом, а это значило, что раненых среди них нет и налет прошел успешно.

– Злой, помоги поговорить с этим чучелом. – Бугай направился к пленнику, махнув рукой опытному следопыту. У того была по-настоящему грозная физиономия, опасная и не предвещающая ничего хорошего. А в допросах и разговорах такой внешний вид – неплохое подспорье. Да и сам Богдан, огромный, возвышавшийся на голову над своими товарищами, широкоплечий, весь в шрамах, с мертвыми, совершенно ничего не выражающими глазами, забрызганный кровью – отличный кандидат, чтобы запугать кого угодно в сложившейся ситуации. И ему сейчас чертовски интересно, как получилось, что среди эльфов в лагере есть связанный. Возможно, и это удивляло, он им не был товарищем, раз с ним так обошлись. Но одежда на остроухом была такая же, доспехов только не имелось. Но кто будет связывать доспешного?

Бугай пересек поляну широким, размеренным шагом. Как-то так невольно вышло, что в экстремальной ситуации он резко взял бразды лидерства в свои руки. Видимо, сержантские замашки в него вросли наглухо, ничем не вытравишь. А раз никто приказы не раздает, значит – это его забота.

Он застыл над дергавшимся в путах телом и внезапно понял, что это особь женского пола. Эльфийка. Отличить издали остроухую бабу от мужика ее рода-племени – дело довольно сложное. Одежда одинаковая, внешность почти тоже. Чуть ниже ростом, слегка шире бедра и поуже плечи, немного выступает грудь. Лишь вблизи понятно, что черты лица все же отличаются.

Среди убитых имелись еще три остроухие женщины. По ходившим слухам Бугай знал, что у жителей южных непролазных лесов нет такого, как у людей, принципиального деления по половому признаку. Эльфийские женщины наравне с мужчинами сражались, терпели тяготы боевых походов и всяческие лишения. Фактически они отличались только физиологически и совсем немного – внешне. Вообще по сказкам и легендам, откуда черпалось большинство сведений об этих созданиях, все нелюди – на одно лицо. Но теперь Бугай понимал, что это не так. Все же они отличались друг от друга. Конечно, не так сильно, как люди, но разница была видна.

Когда Богдан подошел к ней, она стала дергаться еще сильнее, продолжая попытки отползти. Ощутимо сдвинуться с места ей, как и раньше, не удалось, но она мычала и извивалась. Человек подошел, застыл над ней и смотрел, изучал, вглядывался в контуры ее лица, тела, одежды. Это пугало. Доспехов на ней не было, что сразу было ясно, но теперь Бугай заметил, что они валяются в куче заплечных мешков, в лагере, которые сейчас осматривали Левша и Хромой. Там же лежал лук, колчан и меч в ножнах. На связанной сейчас была лишь широкая рубаха-туника, да простые, облегающие штаны. Даже сапоги оказались сняты.

Богдан смотрел на нее, ловил взгляд и понимал – ей страшно. В ее глазах стоял настоящий ужас, как у того остроухого, который первым пал от руки Богдана. Она явно не хотела умирать или боялась чего-то большего, чем смерть. Пытки? Насилие? Все же девка, хоть и ушастая. К тому же она оказалась достаточно красивой по меркам людей. Приодень такую – в городе будет пользоваться популярностью на светских раутах знати или в иных куда менее престижных заведениях, где работают женщины одной из самых древних профессий.

Подошел Злой, встал рядом, сплюнул, усмехнулся и оскалился:

– Что делать будем, браток? На хрена она нам?

Говорил ли он всерьез или пытался запугать, по интонации было не понятно. Но убивать единственную пленницу, не допросив, все же казалось глупой идеей. Богдан и так корил себя за то, что поддался порыву бесконтрольной ярости и прикончил последнего эльфа, скорее всего, командира отряда. Все же у него они выведали бы в разы больше, чем у связанной.

– Поговорим, – Богдан не отводил от эльфийки взгляда. Слова текли размеренно, протяжно. – Дальше решим, нужна или нет.

– Может, того, по кругу сразу пустим?

Вряд ли Злой действительно считал, что стоит это сделать прямо сейчас. Может, он и хотел ее поиметь, почему нет? Но в данный момент задача стояла иная, и такие слова, если она их понимала, добавили бы сговорчивости.

По реакции, а также усиливающемуся страху в глазах, Богдан отметил, что эльфийка все отлично понимает. При словах Злого она вновь задергалась и застонала сквозь кляп, переводя взгляд с одного из нависших над ней людей на другого.

– Может, – протянул Богдан, – но вначале она нам расскажет то, что мы хотим узнать. Ты же нас понимаешь, сука?

Он присел на корточки и взял ее за дергающийся подбородок. Сжал его так, чтобы было больно, но не настолько, чтобы сломать челюсть, уставился прямо в ее полные слез и ужаса глаза. Он мог ударить ее, вырубить и задушить, свернуть шею. Но им действительно была нужна информация.

Остроухая перестала дергаться, замерла, напряглась всем телом, смотрела на него, пытаясь отвести взгляд.

– Я знаю, ушастая бестия, ты меня понимаешь. Не знаю, откуда, но ты владеешь нашим языком, – Богдан облизнул губы, показав ей оскал и продолжая буравить взглядом. – Так вот, слушай внимательно. Сейчас я хочу с тобой поговорить. Я выну кляп и жду, что ты не издашь ни звука, ни писка без разрешения.

Он спросил, смотря глаза в глаза:

– Ты понимаешь? Если укусишь, думаю, осознаешь, что с тобой будет. Поверь, мы умеем многое, даже то, что не приходит в твою жалкую девичью голову. Обещаю: ослушаешься – и тебе будет очень больно. И это продлится достаточно долго. Тебе понятно?

В ответ она попыталась кивнуть, скорее даже дернулась, поскольку рука крепко держала ее, но Богдану было этого достаточно.

– Я задам вопросы, – он сделал многозначительную паузу, – что и как ты на них ответишь, решать тебе, ушастая. Но ты же понимаешь, – он вновь замолчал, скалясь и смотря ей в глаза, – что нас тут много, голодных до бабьего тела мужиков, и мы не привередливы. Не знаю, как там ваши парни, но люди до этого дела жуть как охочи. И думается мне, эльфы устроены примерно так же, как мы, так что между ног у тебя то, что нам по душе. – С этими словами Бугай провел ей по бедру рукой, от чего эльфийка вновь попыталась задергаться.

– Так вот. Скажешь то, что нам не понравится – и мы, как говорит мой старый друг, пустим тебя по кругу, а потом начнем ломать тебе кости, одну за другой, а когда их не останется, выпотрошим живьем, как свинью. Снимем кожу, подвесим за волосы, связав твоими же кишками, и сделаем еще много всего.

Богдан изучающе смотрел на нее, ожидая ответа.

– Усекла?! – гаркнул он внезапно.

Эльфийка дернулась в попытке кивнуть.

– Хорошо...

За спиной послышались тяжелые шаги.

– Бугай, жена Князя, хрен я помню ее имя, жива. Без сознания, – это Торба подошел к ним, глянул на остроухую из-за плеча сидевшего перед ней товарища и продолжил:

– Ран крупных нет, те, что есть, обработаю, но она плоха, очень. Можем не донести.

– Перевяжите ее, – ответил Бугай, не поворачиваясь к нему. – Осмотрите здесь все, найдите лечебные травы, может у них есть что-то, а я пока поговорю с этой тварью.

Торба молча кивнул, развернулся и ушел. Эльфийка задергалась, она явно пыталась что-то сказать.