Отец. Возродить братство

Глава 16

Три хорошие, новенькие телеги, поклажа на которых подожжена и дымит. Масла у нападавших не было. Огонь занялся плохо. Кроме возов поперек дороги слегка накренившись к обочине стояла карета, сделанная по последнему слову моды, но сейчас изломанная и искореженная. В ней торчало несколько стрел. Кто-то явно прорывался внутрь, используя топор или меч. Дверь вырвана и валяется в нескольких шагах. Рядом раскиданы какие-то вещи. Кругом следы битвы, точнее, бойни.

Кровь на камнях. Трупы людей и лошадей. Торчащие из них те самые, знакомые эльфийские белооперенные стрелы. Никого живого. Один труп, скорее всего, кучер, подвешен всем на обозрение над облучком кареты. Горло вспорото. Уши отрезаны. Глаза выколоты. Вместо живота – широченный разрез, каша из внутренностей свисает. Рой мух жужжит вокруг.

От вида такого обычно завтрак просится наружу.

Но среди живых, видящих эту картину все калачи тертые. Видели такое. Хотя… Привыкнуть к подобному – сложно.

– Ушастые, – прошипел Злой. – Или те, кто под них маскируется.

– Осмотримся, – кивнул Богдан.

Больше никто не проронил ни слова.

Они затаились в лесу на обочине дороги. Достали луки, у кого они имелись. Вглядывались сквозь едкий дым, тянущийся от повозок на ту сторону тракта. Выжидали. Искали врага.

Мало ли, может, эти изверги-душегубы прячутся где-то здесь, рядом с ними, в кустах. От остроухих и не такого ждать можно.

Время тянулось.

Признаков жизни и какого-то движения видно не было.

Рассветное солнце, пока что невысоко взошедшее над лесом, освещало место этой кровавой, ужасающей бойни все ярче.

Тишина. Только птицы поют по обе стороны тракта, да деревья поскрипывают, покачиваясь от ветра. Известные звуки и ничего необычного. Но это вполне могла быть засада. С другой стороны дороги также расстилался лес. Под его сводами легко мог прятаться такой же отряд, как тот, что уже уничтожил купеческий караван.

Попасть в засаду – дело последнее.

Но, ветераны на то и были опытными воинами. Озирались, выжидали, изучали.

Мелкий двинулся по кустам вдоль обочины, стараясь не шуметь. Он крался к телеге, стоящей ближе всех к их стороне дороги. Обзор был достаточно хороший. В случае чего товарищи могли прикрыть его, стреляя в обнаруживших себя врагов. Он добрался до удобной позиции. Застыл, вглядываясь в лес на другой стороне, рывком перескочил открытое пространство. Прижался к борту телеги. Высунулся и быстро втянул голову обратно. Подтащил к себе лежащий на земле труп. Начал осматривать. Потом поднял с брусчатки «чеснок» – металлический шип, предназначенный для того, чтобы ранить копыта коней и ступни пешеходов, подкинул в руке, прикидывая вес

Выглянул из-за укрытия вновь, сгруппировался и рывком добежал до кареты, перевел дух. Ломанулся на другую сторону, в кусты. Через несколько долгих мгновений показался обратно, уже менее напряженный.

Он показал руками, давая понять, что опасности не увидел.

Отряд быстро выбрался на тракт. Провел осмотр места бойни.

По их прикидкам нападение произошло перед рассветом. Что эти люди делали здесь в такую рань, почему двигались, а не остановились на ночлег, как это зачастую бывает? Кто знает? Охраны было прилично – восемь человек для трех повозок и кареты. Не малое число. Именно столько убитых облачены в кольчуги и шлемы. Еще несколько кучеров и прочего люда, отвечающего за коней и товар. Восемь лошадей, запряженных по две, и одна, привязанная к карете сзади, отличной масти, стоившая огромных денег. Она явно пыталась удрать, обезумев от боли, отчего экипаж и развернуло так сильно поперек дороги и даже немного пронесло вперед. Но и эту красавицу постигла незавидная участь всего каравана. Стрелы разили без промаха, и бойня кончилась за мгновения.

А вот дальше начиналось интересное.

Нападавшие, не особо таясь, после стрельбы обыскали все, подожгли повозки и вытащили кого-то из кареты. Среди убитых не было человека в богатых одеждах, похожего на того, кто путешествует с удобством. Значит, его увели с собой. Шансы на то, что ему удалось убежать, стремились к нулю. Все трупы валялись на дороге и судя по следам даже до обочины никто не успел добраться.

Еще одним рабочим вариантом было то, что нападавшие могли забрать его труп? Но зачем? Пути отхода остроухие попытались замаскировать. Однако Злой и Мелкий, после недолгих поисков, нашли их следы. Лица их были полны довольства. Вспоминать старые забытые навыки было приятно.

По их прикидкам отряд, учинивший эту резню, состоял из дюжины бойцов, может, чуть меньше.

В карете, как это ни странно, нашелся багаж, открытый и вывернутый. Часть его содержимого – в основном, дорогие женские платья – валялось на брусчатке. Все было залито кровью, перепачкано. Остроухих не интересовала человеческая мода. Но они явно что-то искали. И, скорее всего, нашли.

Помимо платьев также обнаружилось женское белье, пеньюары и пара корсетов.

Судя по всему, в карете путешествовала благородная аристократка. Настоящая леди, светская львица из высшего общества.

– Что будем делать? – Хромой, закончив досмотр кареты, сел на подножку и добавил. – Сидеть здесь – плохая идея. Иной караван может появится в любой момент. Может проехать разъезд аристократов или кто-то еще. Да и воняет.

- Угу. И нас сразу запишут в головорезы. – Цыкнул Злой. – А работенка ладно состряпана. Нож мне в печень. Если это остроухие, то беда…

Его перебил проныра. Он занимался осмотром имущества одной из телег и громко посетовал:

– Шерсть не пожалели, гады, а хороша была. Золота прилично выручить можно было бы.

– Мы должны их найти, – проговорил Левша, распрямляясь.

Он вместе с Богданом, Болтуном и Торбой таскали трупы к обочине. Хоронить времени нет, так хоть с дороги убрать, землей присыпать.

- Нахрена? – Удивился Злой.

- А главное зачем. – Прогудел Торба.

– Мы найдем их, стража найдет нас. Что дальше? – проворчал Мелкий. – Так то можно, но в чем цель?

Он только что вернулся после поисков следов отряда, устроившего резню.

– А ты дело говоришь, браток, – Злой застыл рядом с ним, прищурив глаза. Казалось, бросает последний взгляд перед тем, как двинуться дальше в путь. – Мы там, на реке, свой мирный путь перечеркнули.

– Зарезали, как свинью на бойне, – поддакнул Мелкий. Хохотнул.

– Остроухие на земле Союза... – Торба, подошел к очередному трупу и уставился на него оценивающе, замолчал.

Глаза его поползли на лоб, и он прошептал:

– Бездна…

– Что такое? – все уставились на него.

– Я его знаю, это человек Князя, – Торба поднял взгляд и воззрился на стоящих вокруг товарищей. – В повозках ткань, а тут раскидано женское белье и...

– Нож мне в бочину! – Злой подбежал к карете, оттолкнул Хромого, который поднимался с недоуменной физиономией с подножки. Быстрым движением влез внутрь.

– Траханные троллями выродки! – раздалось уже оттуда. – Чтоб вас собаки рвали и драли.

Он высунулся из проема, где раньше висела дверца. С бледным и яростным лицом человека, готового убивать здесь и сейчас. Это было очень похоже на Злого, привыкшего за оружие хвататься в споре первым.

– На сундуке его герб, – проговорил он тихо. Сплюнул, сокрушаясь, продолжил. – Видимо, инкогнито ехали. На колымаге-то этой нет ни рожна.

На карете действительно не было каких-либо гербов, что немного удивляло. Обычно аристократы путешествовали с пафосом и уж точно наносили на средства передвижения свои родовые знаки. Но и обратное в Союзе случалось. Мало ли по каким делам едет знатный человек. Может не хочет, чтобы к нему привлекали внимание.

Поэтому ветераны сразу не придали значения данному факту.

Да и это мог быть очень богатый купец не знатных кровей.

– Да я не... – Хромой, начиная понимать, что значит все окружающее, стал было оправдываться.

– Не твоя вина. Браток. Давно не встречались, – процедил Злой.

Сплюнул. Продолжил злобно и агрессивно.

– Но платья... – он скрипнул зубами и оборвал речь на полуслове, смотря на стоящих на дороге людей.

В глазах его начинало гореть столь привычное и давно позабытое всеми безумие. Мгновения потребовались остальным, чтобы осознать весь ужас происходящего. Супруга их товарища – Славомира из Борыничей, носившая под сердцем ребенка, законного наследника рода, ехала в этой карете.

Ведь если не она, то кто?

А может и она и их товарищ. Сам Князь. Вряд ли, но мало ли.

– Догоним их, – Богдан сказал за всех. Хотя решать-то здесь, как ему казалось, было нечего. – Они далеко не могли скрыться.

Стоящий рядом с ним Торба вздохнул, сделал несколько осторожных шагов по усыпанному железным «чесноком» камню к лежащему бездыханному телу. Поднял валяющийся щит. Это было сигналом к действию. Ветераны стаскивали с убитых кольчуги, снимали шлемы, осматривали их снаряжение. Торопились, как могли.

Да, у товарищей было оружие, но они готовились к одной вылазке, быстрой и бесшабашной. Планировалось нападение и бегство, а не преследование опасного врага и атака на его, возможно, укрепленный лагерь где-то в дебрях леса.

Через считаные минуты Богдан осмотрел своих братьев по оружию. Теперь они больше походили на тех, с кем бок о бок он сражался десять лет назад. Они стояли в окровавленных кольчугах с недостающими кольцами и пробоинами, со щитами, из которых торчали обломки стрел, со шлемами в руках, готовые в любой момент надеть их для рукопашного боя.

Грузный Торба, выбравший самый крупный щит и державший под рукой свой боевой топор, невесело усмехнулся, смотря на Бугая.

– Не иначе, восставшие трупы, – хохотнул Мелкий. – Остроухие навалят в штаны.

И, помолчав, добавил:

– Если, конечно, умеют это делать. Кто их, ушастых, разберет.

– Такой вид нам только на руку. Ты прав, страху нагоним, если остроухие умеют бояться, – ответил Богдан.

После этих его слов отряд двинулся в лес, по другую сторону дороги. Впереди шел Злой, высматривая следы, которые уходили в чащу. Он отказался от щита и рассчитывал на привычный и верный лук. Сразу за ним торопился Торба, готовый прикрыть товарища. Следом шли вереницей, стараясь не шуметь, все остальные. Двигались быстро, но экономя дыхание и памятуя о том, что вчерашний марш-бросок за пару часов утомил их довольно сильно, а впереди предстоял бой.

– Думаю, они что-то еще забрали из кареты, – проговорил Хромой, ковыляющий вслед за Богданом. – Какой-то ящик или небольшой сундук.

Тот в ответ лишь кивнул, принимая к сведению.

Около получаса они пробирались через лес. Деревья прижимались все ближе друг к другу, все сложнее становилось найти проходы через бурелом, валежник и молодую поросль. Кроны сплетались все гуще и, хотя солнце выше взбиралось по небосклону, здесь, в чащобе, по мере их продвижения темнело.

След оказался достаточно четким. Отряд остроухих, уходя, попытался сбить с толку будущих преследователей, но посчитал, что, скрыв свои пути отхода у дороги, дальше важнее убраться как можно глубже в лес, не тратя время на излишнюю маскировку. Да и опытные следопыты отряда разгадали их уловки, потратив не так много времени.

Злой, выдвинувшись вперед, вскинул вверх руку, показывая, что нужно остановиться и затаиться. Сам он юркнул в листву, и несколько долгих минут его не было ни видно, ни слышно. Впереди что-то происходило. Доносился неразборчивый шум, далеко, на грани слышимости. Лес глушил слова и крики, создавая лишь эхо, мешавшееся с привычными для местности звуками.

– Там поляна, – разведчик вернулся бесшумно, словно из ниоткуда вынырнул, появился перед ними, как призрак, дух леса. – Я насчитал одиннадцать душ. Дело странное, четверо стерегут, столько же заняты лагерем, один возится с пленницей, десятой по счету, и... – после короткой паузы, сквозь стиснутые зубы он добавил:

– Вряд ли мы вернем ее Князю здоровой. Баба уже даже не кричит от боли, а лишь стонет.

– Одиннадцатый? – задал вопрос Торба. Видно было, как от услышанного сузились глаза на его лице. Злость давала о себе знать. Да и на всех остальных волнами накатывал праведный гнев.

– Один ушастый валяется связанным.

– Значит, девять остроухих тварей, – проворчал Мелкий. – На нас, стариков, многовато будет.

– Так, – не обращая внимания на хохмача, спросил Хромой. – Как мы сделаем это?

– Думаю, надо разойтись, – начал Злой. – Я, Мелкий, и... – он замолчал и задумчиво, с придиркой, изучая исподлобья, осмотрел их всех, сплюнул и продолжил:

– Не знаю, братки. Мы все обрюзгли, как свиньи на убой, от сидения дома. Неведомо, кто из вас, кабанов, сможет двигаться так же тихо, как раньше.

– Бугай, – проговорил Торба. – Он уж точно.

– Я никогда ловкостью особой не отличался, лучше первым пойду в лоб, отвлеку на себя внимание.

– Дело верное. Значит, вдвоем обойдем. Дайте время, братки. Потом идите вперед шагов сто, там лесок пореже пойдет. Дерево там, приметное такое. Кривое. Вот от него расходитесь полукругом. Постарайтесь подстрелить хотя бы пару часовых, что с вашей стороны, а потом довершите мечами. – Торба перевел взгляд на Бугая. – Как в старые добрые времена, браток.

– Ты, главное, первым иди, как вожак стаи, – усмехнулся Мелкий, смотря на Богдана. – Прикрой товарищей, а то они за десять лет уже позабыли, с какой стороны за меч хвататься.

– Поговори мне, – проворчал Левша, кривя лицо. – Тетиву не порви.

С этими словами двое, оставив здесь заплечные мешки, сняв кольчуги и шлемы, чтобы идти совсем налегке и не создавать лишнего шума, ушли левее. Повисло долгое, томительное ожидание. Никогда не знаешь, сколько нужно ждать. Прикидываешь, успели ли товарищи занять позицию, не наткнулись ли на засаду, и не замечены ли караульными. В голове стучит кровь, торопит, слышатся удары сердца, подгоняют, давай. Но нужно ждать, еще немного, еще мгновение, мучительно считая про себя долгие минуты перед боем, которые всегда сложно переживать.

– Пора, – прошептал Богдан. Ноздри ощутили запах крови, сушеных трав и мускуса. Нахлынули воспоминания о первой своей жертве – проклятой ведьме, как и всегда, когда приходилось всерьез браться за оружие.

Отряд выдвинулся вперед, неспешно и тихо. Добрались до узнаваемого дерева и постепенно стали расходиться в стороны. По центру, судя по всему, по тому самому пути, которым прошли остроухие, шли Бугай и Торба. Два щита, основная ударная сила. Болтун и Левша ушли чуть левее, Хромой и Проныра – правее.

Впереди светлело, хотя пробирались они через довольно плотный подлесок. Шли медленно, стараясь не издавать ни единого звука, осторожно, поджидая друг друга, придерживая ветви и выбирая удобные места. Двигались так, чтобы не наступить невзначай на предательский сучок, не оступиться, зацепившись за корень или угодив в какую-нибудь мелкую нору ногой.

Звуки лагеря слышались все лучше. Действительно, там кого-то пытали, и от этик звуков в душе Богдана закипал огонь беспощадной ярости. Он добрался до крупного, разлапистого дерева, больше двух обхватов в толщину. Торба дышал рядом, вжимаясь в кору всем телом.

«Шумим. Бездна, он пыхтит слишком громко», – пронеслась в голове мысль.

Впереди, в нескольких десятках шагов, сквозь листву проглядывал лагерь остроухих. Богдан медленно, не торопясь, выглянул, вжимаясь в дерево, осмотрелся. Все так, как и говорил Злой. Правда, караульных он видел только двух. Один далеко, совсем в другой стороне поляны, стоит к ним вполоборота с опущенным луком, на тетиву которого наложена стрела. Еще один, совсем рядом, десятка полтора шагов, застыл, смотрит мимо, в заросли, прислушивается. Лук наготове, а под рукой – короткий меч.

«Где же еще двое охранников? – судорожно размышлял ветеран. – Может, с других позиций парням лучше видно? Ладно, давай, соберись, подумай. Эти твари готовы к нападению, у них в руках луки. Это плохо. Мелкий и Злой, видимо, уже добрались...»

Лес прорезал истошный женский крик, от которого в жилах Бугая вскипела кровь. Ярость ударила в голову, безумная, ужасающая, сносящая все на своем пути. Та злость, которая придавала силы, бросала в бой и наводила ужас на врагов. Ждать больше он не мог, не сейчас, когда тот ублюдок пытает жену его товарища.

Не в этот раз!

В ноздри ударил столь ненавистный аромат. Лесные травы, кровь, мускус.

А это всегда значило лишь одно. Сейчас будет бой и смерти его врагов.