Отец. Возродить братство

Глава 18

– Говори. – Ветеран осторожно, так, чтобы максимально обезопасить свои пальцы от возможного укуса, вынул кляп.

– Я могу помочь, – на более ломанном, чем говорил ее соплеменник, наречии выпалила она. – Я могу...

Она уставилась в холодные, немигающие глаза Богдана, сбилась, но через секунду, моргнув и собравшись с мыслями, еще раз проговорила:

– Могу.

– Можешь помочь? Не лги мне, – рука Богдана сжала ее горло, пока не сильно, больше пугая, чем причиняя вред.

– Меня связали, – она дернулась, инстинктивно ловя ртом воздух, хотя даже не начала еще задыхаться. – Я не хотела. Я просила. Чтобы ее не мучили. Поэтому связали. Я была против.

Брови ветерана от удивления поползли вверх. А стоящий над ними Злой проворчал что-то непристойное и сплюнул.

– Она носит под сердцем жизнь, – выпалила остроухая.

Бугай молчал, но руку от горла убрал.

– Мы убили там всех, вели ее, чтобы говорить. Чтобы допросить, – затараторила остроухая, ощутив, что монолог движется в верном направлении. – Она не сказала ничего, что было нужно нам. Там, сразу и здесь. Анион, – она смешалась, явно подбирая нужное слово, – наш главный, начал мучить ее. Я знала, что она носит дитя. Все это понимали. Это видно. Я сказала против.

– Я тебе не верю, – спокойно проговорил Бугай.

Конечно, в ее словах имелось некоторое зерно истины. Они, люди, слишком мало знали о культуре эльфов, считая их бедствием и напастью, кровожадными убийцами и ублюдками, которым не свойственно хоть что-то человеческое. Но на самом деле о них практически никто ничего не знал наверняка, кроме того что племена их живут на юге, за границей людских земель, принадлежащих Союзу Вольных Городов. Также общеизвестно, что несколько десятилетий, может, даже сто или больше лет назад, произошла ужасная, долгая война. По сравнению с ней междоусобицы колдунов, закончившиеся чуть более полутора десятилетий лет назад и повлекшие буйство всяких культов, появление чудовищ и прочие невзгоды, – так, мелочи. Остальные знания об ушастых – лишь легенды и мифы. Союз не торговал с остроухими, не вел каких-то иных отношений. Они не обменивались послами. Все, что простой люд знал об эльфах, шло из сказаний об ужасах той древней войны, живых свидетелей которой не осталось. Исключением были самые могущественные и опытные колдуны, выжившие во время усобиц. Но их тоже проредила война, и то, какие из старых магов теперь стали городскими чародеями, простым смертным было неведомо.

– Человек, – продолжила эльфийка. Изъясняться ей было достаточно сложно, она слегка путалась, – я говорю правду. Зачем еще моим родичам связывать меня? Из-за чего бы ты связал своего? Поверь, мы не убиваем зверей, носящих потомство, мы не ловим рыбу в сезон нереста. Жизнь есть жизнь, какой бы она ни была.

– Либо ты лжешь, либо твои дружки – исключение, – усмехнулся Бугай. – Они изуродовали ее. Что будет с ней и ребенком, мне не ведомо.

– Верховные говорят, что вы, люди, – она сбилась, – как сорная трава.

– Вот как, сука, – хмыкнул за спиной Злой. – Сорняки, значит.

Но из сердца Богдана недоверие, как ни странно, уходило с каждым словом эльфийки. Ему все меньше хотелось причинять ей вред. В старых сказках остроухие напоминали саранчу, налетавшую с юга и пожиравшую целые поселки, города, крепости. Ушастые топили в крови государства. Половина королевств, бывших некогда империей, оказались захвачены их армией и уничтожены. Союза тогда и в помине не было. Все, кто в те времена жил на этих землях, первые переселенцы, перевалившие через горы перед вторжением остроухих, погибли. Лишь после долгой, кровопролитной войны при помощи колдунов и их магии людям удалось загнать эльфов обратно в непроходимые, дремучие леса на юге. Проложить более-менее четкую границу, за которую эльфы не высовывались больше сотни лет. Но сейчас, говоря с этой ушастой, Бугай начинал понимать, что либо она мастерски обводит его вокруг пальца своими словами, либо люди и эльфы достаточно похожи. И стоит узнать о них побольше. Ведь они враги.

– Что ты с ней возишься, браток, – не выдержал Злой, прервав повисшее молчание. – Путь впереди неблизкий, пора ее кончать. Пускай узнает, что сорняки опасны для комнатных растений.

Эльфийка дернулась, но Богдан ничего не ответил товарищу и продолжил расспросы.

– Как видишь, мои друзья не так разговорчивы, как я, и не так терпеливы. От того, что ты нам еще скажешь, зависит твоя судьба. Думаю, ты это понимаешь. – Он оценивающе глянул на нее, потом продолжил:

– Говори, что вам было нужно от нее?

– Она, – эльфийка отвечала сбивчивым голосом, – она знает многое о ваших жилищах. Нам тоже нужно это знание. Вы – воины, мы – воины. Мы напали на ваши земли. Нам нужно больше знать о враге, чтобы воевать.

– Фермер тяпку для сорняков с умом подбирает. Нож мне в бок, браток, она дело говорит, – хмыкнул стоящий за спиной Злой. – Но откуда жене нашего богатея что-то знать? Она же баба!

Богдан не согласился бы с товарищем, поскольку супруга Князя, насколько он помнил, принадлежала к хоть и обедневшему, но знатному и древнему аристократическому роду. Борыничам удалось посвататься к ней как раз из-за некоторых финансовых проблем ее семьи. Но деньги – это далеко не все. Древний аристократический род имел более ценный ресурс – связи и знания. Возможно, доступ к какой-то библиотеке, а может быть, даже перспективу аудиенции у городского чародея. Кто знает…

Сказанная Злым фраза не адресовалась эльфийке, но она все же на нее ответила:

– Я не понимаю, что вы о ней говорите. Кнес? Жена? Она точно знает очень многое о ваших вождях. Она с ними связана. Знает о ваших владыках, о тех, кто сидит в башнях и правит вами. Тех, кто повелевает стихиями и самой жизнью. О тех, кто извращает природу и истинный ход вещей. Она знает о том, откуда у них сила. Я не лгу, мои слова имеют подтверждение, у нее в повозке был ящик, там, – она вновь запнулась, – там, не знаю, как по вашему языку это будет. Там в нем источник, пища безумия... Нет, не то, вода хаоса... Не так... Там, наверное, так вам понятнее будет, там – сила ваших колдунов.

– Что? – Богдан слушал, не перебивая, но не понимал, что она такое говорит. Сундук с источником власти? Источником силы, хаоса, безумия? Что за бред она несет? Золото? Драгоценные камни? На чем еще могла держаться власть, как не на деньгах? Да и башни? Аристократы жили в поместьях и замках. Или речь идет о чародеях? Но не они правят Союзом, а городские муниципалитеты, в которых собираются аристократы – решать важные дела и назначать губернаторов и градоначальников.

– Да, есть сундук, – с поляны подал голос Левша. Он продолжал рыться в вещах, осматривая заплечные мешки и прочее снаряжение. – В нем какие-то флаконы.

– Флаконы? – Богдан поднялся, они со Злым переглянулись в недоумении.

Несмотря на то, что товарищи хотели получить ответы, вопросов становилось все больше. Эльфийка, лежащая и переставшая пытаться выбраться из пут, продолжала:

– Мы взяли жидкость, чтобы сохранить, показать нашим верховным, показать даханам.

– Даханы? Это еще кто? – проворчал Злой, скривив лицо.

Хромой шел к ним, двумя руками неся сундучок. Небольшой, красиво отделанный, окованный, достаточно прочный с виду.

– Вот. Ушастая не врет, по крайней мере, в этом.

Сундук оказался у их ног, вне досягаемости остроухой, а Хромой протянул Злому один из находившихся внутри флаконов. Стеклянный небольшой сосуд, явно дорогостоящий, выполненный в вычурном стиле из цветного стекла. И там, в ящике, стояло еще четырнадцать таких, проложенных мягким войлоком и опилками, явно для того, чтобы ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах, даже упади поклажа из кареты, не разбить их. А за толщей стекла переливалась какая-то алая жидкость.

– Кто-то знает, что это за дерьмо? – проворчал Злой, уставившись на эти зелья. Поднял поданный ему флакон, посмотрел сквозь него на солнце.

– Это отвратительная вещь. Сок ваших детей, – проговорила с земли эльфийка. – Сок жизни.

– Сок детей?

– Его делают из них.

– Что ты несешь, ушастая сука? Из детей? Серьезно? Что за бред! – Злой совершенно обалдел и явно начал от этого входить в то состояние, из-за которого и получил свою кличку.

Он повертел сосуд в руке. Откупорил. Запахло неприятным, кислым ароматом. Это точно не духи и не специи для еды, а что-то иное.

«Волшебное зелье? – пронеслась в голове у Богдана мысль. – Прямиком из старых сказок. Опять колдовство, бездна, как я от него устал».

Злой понюхал, сморщился, сплюнул, затем макнул в жидкость палец, посмотрел. На самом деле – чертовски похоже на кровь. Лизнул, скривился.

– Кровь, – ошалело проговорил он. – Это кровь, с чем-то смешанная. Ох...

Следопыт дернулся, ища опору руками, начал быстро дышать и заваливаться набок, заморгал, словно оказался ослеплен. Хромой подхватил его, подставил плечо. Богдан стоял рядом, не понимая, что происходит. Неужто товарищ, по лихости своей, граничащей в данный момент с глупостью, отравлен? Не хватало им умирающей супруги Славомира, так еще новая напасть.

– Что-то, братки, что-то... – язык его заплетался. Хромой, не зная, что делать, просто держал потихоньку обмякающее тело, а Злой, с улыбкой на лице продолжал бормотать, все менее разборчиво. – Как крепленого выпил, третьей, да какой там, даже не знаю, какой вы... – он громко икнул, – ...жимки. Я такую шшшшту-у-уку разве что у Шалудивого кота пивал и то-о-о...

Злой внезапно встряхнулся, оттолкнулся ногами, отчего державший его Хромой, чуть не упал, неудачно перераспределив вес на больную ногу. Слишком неожиданно все случилось.

– Ух, сейчас горы свернул бы. Где там эта ушастая сучка, я ей покажу кобелька людского. Ножиком своим, куда надо, потыкаю. – С этими словами он взялся за пояс и начал его расстегивать не очень верными движениями.

– Погоди, – Богдан схватил его за плечо, поскольку Злой уже был готов воплотить все свои недавние слова и угрозы в дело. Развернул к себе, увидел совершенно безумные, пьяные глаза товарища. Одной капли хватило, чтобы он оказался одурманен до невероятного состояния. Но движения Злого теперь не были вялыми и ослабевшими, как от алкоголя, наоборот. Во всем теле чувствовалось напряжение, прилив сил.

– Я. Хочу. Ее! – скалясь и смотря, словно волк на добычу, проговорил он.

Подскочивший Левша перехватил его руку, тянущуюся к кинжалу на поясе.

– Угомонись! Эй, ты чего?

– Что у вас там за танцы? – Мелкий оказался рядом и отреагировал достаточно быстро. Вчетвером они скрутили своего обезумевшего товарища. Тот пытался кусаться, царапаться, тянулся к оружию, но получив знатную оплеуху от подоспевшего, уже пятым, Торбы, затих, вроде как потеряв сознание.

– Бездна! – Богдан провел ладонью по лицу, повторил. – Бездна. Надеюсь, он придет в себя так же быстро.

– Богдан, Власта! Вспомнил я, как зовут ее. Власта плоха. Пока вы тут разговоры говорили, я сделал все, что смог, – Торба тараторил, что было не в его манере, а значит, дело действительно оказалось серьезным. – Тут оставаться нельзя, но если идти, боюсь, не донесем, растрясем. Помрет, что Князю скажем?

Секунду Богдан соображал, о ком идет речь, потом до него дошло, и он сжал зубы в приступе бессильной злости.

– Я могу помочь, – донесся голос эльфийки, о которой из-за борьбы со Злым успели позабыть.

Бугай и Торба переглянулись.

– Любая помощь не помешает. Ей плохо, она без сознания.

– А если она убьет ее?

Торба уставился на Богдана и слегка качал головой. Это означало, что Власта и так не жилец. И если умрет от руки эльфийки, то лишь отмучается. Бугай, поняв идею товарища, вздохнул. Решение, видимо, принимать ему. Брать на себя ответственность, чего он не любил и всегда сторонился. Секунду помедлив, он склонился над остроухой и проговорил, разрезая часть ее пут, чтобы дать возможность передвигаться, но не бежать и свободно действовать руками.

– Если попробуешь что-то выкинуть, ты знаешь, что тебя ждет.

Та, смотря ему в глаза, лишь кивнула, а потом проговорила:

– Я хочу спасти ее и ее ребенка. Ради этого я встала против своих родичей. Я не убью ее и не буду делать глупостей. Мне нужен мой рюкзак, в нем есть мази и травы. Я в отряде была, как это по-вашему, лекарь.

Под конвоем Мелкого и Торбы она отправилась к раненой, а Богдан, решив, что его участие там не требуется, вместе с Левшой осматривал эльфийское снаряжение. Хромой остался сторожить вырубившегося или уснувшего, бездна разберет, Злого. Тот дышал, значит, был жив, а довольная улыбка на лице говорила, что вряд ли ему плохо. Остальные продолжили дозор. С дороги мог подойти отряд стражи или какого-то аристократа, или вдруг к поляне выйдет еще группа остроухих. Нужно быть начеку.

– Что думаешь со Злым? – спросил Левша, копаясь уже по третьему разу в очередном рюкзаке.

– Думаю, очухается, – в голосе Бугая не звучало особой уверенности. – Что нашел интересного?

– Да все, как обычно для отряда разведчиков или диверсантов. Еда, карта, достаточно хорошая, но надписи на их языке, наверное. Ничего я не понял. А я с документами который год работаю. Край наш хорошо нарисован. Много всего нанесено, откуда они знают это, мне неясно.

Левша казался обеспокоенным.

– Я с картами по работе много дел имел, так у нас об их землях ничего нет, Богдан. Даже набросков каких. Побережье только, да и то не так далеко за пределы границы, как хотелось бы. А здесь, ты сам посмотри, – он сокрушенно помотал головой, сделал паузу, наблюдая, как товарищ изучает свиток. – Еще мази целебные, оружие, как полагается, достаточно хорошее, примерно как у наших стражников. Доспехи, прочий скарб для лагеря. Ничего необычного, кроме того сундука с проклятым зельем, которое попробовал Злой. А еще у главаря хороший меч, ощутимо лучше всех остальных, Я посоветовал бы тебе заменить им свой. Правда, работа странная, выглядит необычно, но в руке сидит хорошо, посмотри сам, подумай. Да, и вот еще, тоже у него нашел.

С этими словами он протянул подвешенный на цепочку перстень с печаткой, изображающей растущее дерево.

– А еще – золото и серебро. – Левша взвесил в руке два приличных по объему мешочка. – Наши деньги. Немало.

– Хм... – Богдан был удивлен. Наличие монет свидетельствовало, что эльфы планировали на них что-то покупать, а значит, они имели какие-то связи здесь. С людьми, с кем же еще? Торговали с ними, получали пищу или кров. Возможно, информацию. Это не укладывалось ни в какие рамки и пугало.

Печатка также указывала на возможность связи с кем-то из людей. Скорее всего, она – некий знак. Символ, который необходимо показать при встрече, удостоверить свою принадлежность к каким-то силам. И карта… Если Левша был прав, а ему стоило доверять в этих вещах, то у остроухих о людях и Союзе очень много информации.

– А у нас только старые легенды, сказки да мифы, – покачал головой Богдан.

С каждой минутой ситуация становилась все интереснее и интереснее. Эльфы, отлично оснащенные, на территории союза. Они умеют говорить по-людски, таскают с собой деньги и подробные карты местности. Здесь отряд, там, у реки, по словам товарищей-ветеранов, – еще троица. Они уничтожили явно авангардную группу, лазутчиков и диверсантов. А это, скорее всего, начало вторжения, к которому Союз явно не готов. К тому же, судя по тому, что их пленница была связана еще до их появления, эльфам, как и людям, не чужды внутренние распри, и дисциплина у них не железная, как об этом писалось в древних книгах и говорилось в сказках. Они не едины, и далеко не все на одно лицо. Слишком мало о них известно. Считай – ничего. А им о людях – предостаточно. И это – крайне плохой расклад. Чтобы понять это, не нужно быть аристократом или офицером, иметь семь пядей во лбу. Человек, далекий от управления крупными военными силами и некими навыками, как Богдан, к примеру, также понял бы, что дело плохо. И поможет ли людям в этот раз колдовство? Совладают ли городские чародеи с эльфийской волной, накатывающейся с юга? Здесь – вопрос выживания, а не просто победы.

Богдан отбросил панические мысли. Сейчас нужно решать задачи более близкие, но не менее сложные. Как тащить Власту, что делать с эльфийкой, и что потом?

Он сплюнул, гоня прочь размышления о том самом – потом. Ощущение оружия в руках всегда помогало ему в трудный момент и он, недолго думая, поднял и выхватил из ножен эльфийский клинок, повертел рукоять в ладони. Хорош, ощутимо лучше того, который дали ему товарищи после спасения. Легче, длиннее, ковка качественней, в руке приятно сидит. Клейма, правда, нет, но сейчас до этого вряд ли кому-то будет дело. Да и форма перекрестия непривычная, слишком витиеватая, и сама рукоять слегка загнута, и клинок чуть кривой.

Сделав несколько выпадов, Богдан вогнал трофей обратно в ножны и, отцепив свои старые, прикрепил иноземное оружие к поясу.

– Ну что, помогло лечение? – с этими словами он подошел к эльфийке, которая под присмотром его товарищей занималась ранами Власты.

Выглядела измученная аристократка плохо. Бледная, лицо в крови, нос, скорее всего, сломан. Один глаз женщины совершенно заплыл. Платье ее было распорото, на теле видны следы сильных ударов и шрамы от ожогов.

– Звери, они избили ее, потом жгли железом, надрезали грудь, начали сдирать со спины кожу, – окачал головой Торба. – Ушастая старается. Не знаю, что это за средства, но работает она хорошо, с пониманием дела. Я слежу.

– Мази целебные, помочь должны, но... – эльфийка оторвалась от работы и посмотрела на них. В ее глазах стояли слезы. От жалости? Или от страха за свое незавидное будущее?

– Говори!