Оружие Древних

Глава 30. В мире теней

У сгоревшего эмонгира сидели двое. Крошечный костерок едва тлел, и дым тянулся в сторону Ринересса, мутной пеленой закрывая и так едва видимые в темноте башни города.

— Шенн, скоро утро.

— Да, Далмира.

Фагир поковырялся веточкой в углях, мерцавших, словно асиры, рубиновым огнем.

— А их все нет… Шенн, Маррод великий воин, но… как он сможет освободить Улнара из башни? Перебить всю охрану?

— Не знаю, — отозвался фагир. — Маррод безумец, а безумцам везет. Если он не вернется, я отправлюсь к одану. Я нужен ему. Стагнир увезли отсюда, значит, им нужен тот, кто сможет построить оружие.

— Стагнир не увезли, — улыбнулась девушка. Шенн подян голову:

— Ты что–то знаешь! Говори, где он?

— Мы с Улнаром нашли и спрятали его. Там, в реке, под камнями. Никто не найдет.

Шенн рассмеялся:

— А я‑то думал! Представляю, какое сейчас лицо у Орэна! Спасибо, Далмира, вы все сделали верно. Улнар молодец.

— Улнар хороший человек, — кивнула девушка, и Шенн заметил, как дрогнул ее голос. Она переживает за него, подумал фагир, она его любит…

— Ты достанешь стагнир?

— Нет, пусть лежит там.

— Спасибо тебе, Шенн, за все. Знаешь, хоть ты и носишь одежду фагира, но ты остался тем парнем, который… с которым я… Ты знаешь…

Далмира подняла глаза на товарища. Шенн улыбнулся, на единственный миг став наивным дикарем, что спас ее когда–то в диком лесу; парнем, с которым она обошла полмира…

— Светает, — сказал фагир, глядя на небо. Звезды исчезали одна за другой, и тени отступали, прячась в укромных ложбинах.

— Подождем еще, — попросила девушка.

— Подождем, мне спешить некуда, — сказал Шенн. — Далмира, что ты будешь делать дальше?

— А ты? — после паузы ответила она. Ей не хотелось отвечать, она не знала, как будет жить без Улнара.

— Не знаю, — пожал плечами Шенн. — Награды мы не получили, а будь у меня деньги, я бы отправился путешествовать. Мне нравится узнавать мир, видеть то, чего не видели даже оданы, нравится изучать и удивляться. Жаль, что эмонгир сгорел…

— Как глупо, да, Шенн: наш отряд сделал все, что приказал одан, но награды не будет. Ты прячешься от одана, Маррод тоже, Улнара объявили шпионом… А меня нет в списке одана. Мы сделали все — и не получили ничего.

— Мы получаем свою награду здесь и сейчас, — серьезно ответил Шенн. — Мы ведь живы, несмотря ни на что — разве этого мало? Тебе нужны асиры, Далмира? Зачем?

— Теперь я свободна, — ответила девушка. — Торвар мертв, и хартоги больше не будут искать меня. Я могу идти, куда захочу, будь у меня деньги, я могла бы купить дом… Я даже могла бы вернуться домой!

Она замолчала, вспоминая родной остров. Сколько лун прошло с тех пор! Ждут ли там ее, и найдет ли она дорогу через океан? Наверное, нет.

— Послушай, Шенн. Ты ведь знаешь, что Улнар принимал зелье…

— Да, — сухо ответил фагир.

— Улнар умрет, если зелье кончится, а Ош–Рагн отняла у него последнее. Он должен вернуться к ней, но не хочет, а я не хочу, чтобы он умер, как те люди!

— Чем же я могу тебе помочь? — уже мягче спросил Шенн.

— Не мне, а ему! Ты же фагир, ты многое знаешь! — Далмира заглядывала ему в глаза. — Ты умеешь врачевать, спаси его от яда морронов!

Шенн покачал головой:

— Чтобы лечить человека, надо знать, чем он болен. Я не знаю. Это зелье делали из трав Гунорбохора, видимо, и противоядие может быть сделано только из них. Если оно существует.

— Может, ты просто не хочешь ему помочь? — глухо спросила она, глядя на пламя.

— Нет, Далмира, очень хочу. Почему ты так говоришь?

— Прости, Шенн, просто я… люблю его. И если его не будет, мне кажется, я тоже умру.

Шенн рукой взъерошил свои непослушные волосы:

— Любить человека бессмысленно: он может погибнуть, исчезнуть, предать… Надо любить то, что есть в человеке: его ум, его волю, смелость, честь, доброту. Это остается, даже если человек умрет, в нашей памяти, и в его поступках, в том, что он оставляет после себя. За это я и люблю вас всех: тебя, Улнара, и даже Маррода, поступки которого мне не всегда по душе. Но что я знаю о его жизни, которая сделала его таким, какой он есть?

Далмира молчала. Она услышала то, что хотела, и ей было грустно и радостно. День разгорался. Оранжевое светило поднималось все выше, и стало теплей. Загудели над травой проснувшиеся мошки, зазолотились купола над городом, и легкий ветер играл с усыпавшими берег цветами.

— Надо идти, — сказал, поднимаясь, Шенн. — Я слышал, люди Гретворна не церемонятся с узниками, к тому же Улнар болен.

— Я пойду с тобой.

— Хорошо, подождешь меня в городе.

— Куда это вы собрались? — спросил, появляясь рядом с Шенном, Маррод. Следом за ним из низины поднялся Улнар.

Фагир только развел руками:

— Как же ты сумел…

— Улнар! — Далмира бросилась к воину и обняла его. Улнар пошатнулся. — Что с тобой?

— Его пытали, — сказал Маррод, — мастер, ты мог бы осмотреть его раны.

— Идем к воде, — сказал Шенн.

Далмира тихо ахнула, глядя на исполосованную кнутом спину воина.

— Ничего, заживет, — успокаивал ее Улнар, пока Шенн мазал его спину целебными мазями, которые фагир всегда носил с собой.

— За что тебя так? — спросила девушка.

— Теперь уже неважно, — сказал Шенн, обертывая рассеченную кожу мягкой тканью. — Учитель правильно говорил: пока люди не научатся доброте и не перестанут убивать и калечить друг друга — нельзя давать им оружие Древних. А когда научатся — оно станет им ненужным.

— Если люди перестанут убивать — зачем вообще им оружие? — спросил Маррод.

— Именно. И такое время придет, — убежденно сказал Шенн.

— Не при нашей жизни, — ответил эльд, — и вообще никогда. Люди таковы, что всегда будут выяснять, кто лучше, сильнее и удачливей. Они всегда будут драться за лучший кусок хлеба, лучшую одежду, лучший дом, за то, чтобы иметь больше, чем у соседа. А не будет мечей, начнут драться кулаками, чем угодно. Таковы мы все.

— Таков ты, Маррод, — проговорил Шенн.

— Все, — повторил эльд. — Только некоторые этого еще не понимают.

— Послушай, Маррод, лучше расскажи, как вы с Шенном сумели спастись, — прервал спор Улнар. — От эмонгира остались одни угли, снаружи были гротхи, и они убивали всех…

— Не мастер я рассказывать, — ответил эльд. — Пусть Шенн расскажет, если хочет.

Шенн молчал. Он сам не понимал, что тогда произошло. Огонь охватил всю башню, выхода не было. Единственный спуск вниз дымился, лестница могла рухнуть каждое мгновение, но Маррод схватил фагира за руку и потащил за собой. Они спустились на этаж, и крыша с грохотом обрушилась, хороня всех, кто не успел покинуть эмонгир, но в последний миг эльд успел отпрыгнуть в сторону, чудом удержавшись на останках этажа. Накинув на Шенна плащ, Маррод бросился куда–то в дым. Шенн ничего не видел, но спутник уверенно вел его мимо падающих балок и пышущих огнем стен. Это было безумие, огонь опалил волосы фагира, кожу жгло, одежда дымилась, но он бежал вслед за Марродом, пока эльд не остановился и не протолкнул Шенна между гигантскими колесами. И прыгнул туда сам.

Скакавшие вокруг гротхи увидели их, но звери боялись огня, и упирались, не подходя ближе. Стоять возле огромного полыхающего костра было невозможно, и Маррод пошел навстречу врагу. Шел спокойным, неторопливым шагом, так, словно впереди были друзья…

То, что затем увидел Шенн, не умещалось в его сознании. Гротхи ринулись на одинокого воина, окружили его. Лязгая зубами, звери тянулись к нему, пики поднялись в воздух и… Маррод исчез.

Исчез — и возник за их спинами. И его меч замелькал с невероятной быстротой. Чудовища падали наземь от подрубленных сухожилий, всадники умирали быстрее, чем успевали поднять оружие. Затем он снова исчез — и вновь появился, чтобы убивать. Гротхи в страхе поворачивали зверей. Они не знали, как одолеть такого человека. И совсем рядом послышался боевой клич наступавших арнов…

— Нам повезло, — наконец, произнес он. — Это было настоящее чудо.

— В Ринерессе сейчас переполох, — не без удовольствия сказал Маррод. — Надо уходить и подальше, нас будут искать.

— Расскажи, как вы спаслись? — потребовала Далмира.

— Он взял в заложники Гретворна, — ответил Улнар. — И меня выпустили из башни.

— Самого Гретворна? — удивился Шенн. — Он правая рука Орэна!

— Тогда он остался без руки, — ответил эльд.

— Ты убил его? — воскликнула девушка. — Но ведь Улнара отпустили!

— Не отпустили, мы сами ушли, — поправил Маррод. — А Гретворн слишком многое знал, верно, брат? И о нас, и о Шенне.

— Ты жесток, Маррод, — сказала Далмира.

— Не будет Гретворна — на его место придет другой, — сказал фагир. — Орэну нужны такие люди. Его смерть лишь озлобит одана, и на тебя, Маррод, объявят охоту.

— И что? — пожал плечами воин. — Пусть охотятся.

— Он сделал все, как надо, — проговорил Улнар. — А теперь вставайте, нужно уходить.

Морщась от боли, он первым поднялся с травы.

— Куда же мы пойдем? — спросил Шенн.

— Можно в Эшнар, там свой одан, эшнарцы не хотят власти Орэна и наверняка не выдадут нас, — сказал Улнар. — Жаль, нет асиров, а то эшнарцы до них жадные.

Далмира усмехнулась. Да, единственный эшнарец, которого она знала, был скуп и жаден, и все же Эрбин был смелым воином, не прятался за спинами других и выполнил свой долг до конца…

— Мне все равно, куда идти, — сказал Маррод. — А ты что скажешь, мастер?

Шенн усмехнулся:

— Теперь я вынужден скитаться, как и вы.

— Может, стоит избавиться от одежды фагира? — спросила девушка.

— У меня нет другой. И кто сможет причинить нам зло, когда с нами лучшие воины Арнира?

Засмеявшись, друзья двинулись в путь. Через пять мер показалась дорога. Она тянулась на север, через земли Гурдана на Эшнар. Шенну приходилось ходить по ней не раз, когад он странствовал фагиром, и он уверенно вел свой маленький отряд.

Сперва дорога была пустынна, но едва солнце поднялось достаточно высоко, путники встретили крытые повозки купцов, окруженные охраной и слугами, с десяток телег хешимов, забитых мешками с мукой и фруктами, и множество пешего люда: бродячих ремесленников, фокусников и мелких торговцев, и отряд воинов, сопровождавших какого–то важного чиновника. Эта мощеная белым камнем дорога ничем не отличалась от множества других, пройденных ими, и, петляя меж холмов, уводила их от Ринересса.

День был хорош. На лазурном небе ни единого облачка, а яркое солнце сияло так, что воины щурили глаза. Далмира шла рядом с Улнаром, их плечи почти соприкасались.

— Улнар, — тревожно спросила она, — как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, Далмира, — с улыбкой отвечал воин, поворачиваясь к ней.

— А как же зелье морронов? Оно осталось у тебя?

— У меня его нет, — помрачнел воин.

— И ты… что ты собираешься делать?

— Ничего. Я говорил с Марродом и понял, почему зелье Гунорбохора не так сильно действует на меня. Я полукровка, с кровью арнов во мне течет кровь эльдов — а эльды невосприимчивы к магии морронов. Именно поэтому Ош–Рагн так долго не могла их истребить. Ни зелья, ни прочее колдовство не действовало на них. Быть может, это спасет меня, но к морронской ведьме я не вернусь.

Далмира слушала с волненьем и радостью. И правда, быть может, кровь древних поможет Улнару?

— Когда тебе надо принимать зелье? — спросила она. Улнар пожал плечами:

— Когда как. Иногда я держался неделю, иногда меньше.

— Я знаю, что делать, — Маррод быстро освободился от доспехов и лег рядом с воином. Взял его за руку. — Шенн, я подам тебе знак — тогда не медли!

— Хорошо, — непонимающе ответил фагир. — Что ты задумал?

— Я встречу его там. В мире теней. И мы пойдем к Ош–Рагн.

Эльд глубоко вдохнул и замер. Запрокинув голову, он закрыл глаза и выдохнул. И больше не шевелился. Далмира ошеломленно смотрела на лежащие перед ней бесчувственные тела. Она не поняла, о чем говорил Маррод, но Шенн, похоже, догадывался.

— Они живы… но их души далеко, — сказал фагир, отнимая от губ Улнара ополированную до блеска медную пластинку.

— Что они делают… там? — спросила девушка. — Они ведь вернутся?

— Маррод владеет «состоянием Рэн», — задумчиво сказал Шенн, — я читал о нем в одном древнем трактате и вот вижу воочию… Маррод способен не только перемещаться подобно молнии — а я видел это в бою с гротхами. Еще его дух может покидать тело и путешествовать в мире мертвых.

Фагир покачал головой:

— Он великий человек. Такого не могли даже мои учителя…

Улнар слушал слова фагира и вдруг провалился в глубокий колодец без стен, с огромной скоростью падая в черную бездну. Вспышки света ослепляли его, он летел и летел, кружась, словно лист, и боги, смеясь, играли его легким телом.

Но все остановилось, замерло, затихло. Улнар огляделся: он стоял на серой равнине. Дымка тумана покрывала ее, откуда хватало глаз, а трава и деревья казались прозрачными.

Он огляделся и увидел идущего к нему брата.

— Маррод!

— Идем, брат, — эльд жестом позвал его за собой.

— Куда ты ведешь меня? Где мы?

— Это мир теней, — ответил Маррод, — место скитающихся душ. Нам нельзя здесь долго быть, поэтому поторопись. Мы идем к Ош–Рагн.

— К морронской ведьме? — воскликнул воин. — Зачем?

— Мы заставим ее освободить тебя. В мире живых мы будем идти неделями, здесь дойдем быстрее…

Браться пошли, и Улнар с изумлением видел, с какой скоростью они несутся над землей. Вот пограничные земли, Улнар узнал знакомый торговый городок, откуда отправлялся в поход в Кхинор. А вот и великий Кхин. Он остановился:

— Как мы переплывем?

Не отвечая, Маррод ступил на воду и пошел по ней.

— Мы не люди теперь, — сказал он, — мы — духи, вода не преграда для нас.

Перебежав великую реку, воины вступили в Кхинор.

— Как мы найдем ее? — спросил Улнар. План Маррода уже захватил его, и воин готовился встретиться с ведьмой лицом к лицу.

— Увидишь. Ее черное колдовство видно издалека.

Они пронеслись над холмами, спустились в долину и увидели шатер.

— Это она, — сказал Маррод. Эльд внезапно повернулся, встречая лицом к лицу появившегося, откуда ни возьмись, человека.

— Отец! — воскликнул он. Улнар радостно шагнул к отцу и остановился, понимая, что не сможет обнять бесплотный дух. Отец мертв. Эта мысль ударила в сердце, которое еще верило…

— Я рад, что вижу вас вместе, — улыбнувшись, сказал Эндор. — Оставайтесь вместе до конца.

— Отец, скажи… — начал было Маррод, но Эндор прервал сына:

— У вас нет времени для разговоров, Маррод. И здесь не место для них. Мы еще поговорим. Смотрите, вот ее шатер!

Улнар невольно содрогнулся: в мире призраков шатер великой властительницы сиял мрачным багровым светом. Воин помнил: вокруг него всегда стояли колья с насаженными на них высохшими головами, но теперь вместо кольев шатер окружали сгустки пульсирующей тьмы.

— Это охрана, — сказал Эндор, — чтобы добраться до Ош–Рагн, вам надо пройти через нее.

— Но как нам биться с этим? — недоуменно спросил Улнар.

— Так же, как бьешься в мире живых, — улыбнулся отец.

— Но у нас нет оружия, — сказал Маррод.

— Ваше оружие — любовь. Злом и ненавистью вы их не убьете. Они сами — зло и ненависть.

— Любовь? — переспросил эльд. — Я не знаю, что это.

— Ты знаешь, — ответил отец. — Ты шел к брату через пустыню, рисковал и бился насмерть. Это и есть любовь. Улнар принял тебя таким, какой ты есть, ни разу не попрекнув, хотя однажды ты едва не убил его. И это любовь. Сильнее оружия у вас нет. Идите, мои дети, я верю: боги помогут вам…

Эндор махнул рукой и растаял в тумане. Братья переглянулись и пошли к шатру. Сгустки тьмы всполошились, задергались и выросли, превращаясь в ужасных существ. Огромные, широкоплечие, вооруженные устрашающими мечами и копьями, они преградили воинам путь. Судя по остаткам одежд, среди жуткой охраны были не только морроны, но и арны, и северные варвары, и другие, неведомые братьям, побежденные ведьмой воины и вожди. Многие не имели лиц, вместо них плавала тьма, глаза иных горели жуткими красными огнями.

— Держись рядом, брат, — сказал Маррод. Улнар кивнул, и монстры ринулись на них. Воин не успел удивиться, откуда в руках возник светлый клинок, и он быстро, наотмашь ударил. Раздался страшный крик, подернутая дымкой голова слетела с плеч, а тело съежилось до размера точки и пропало.

— Шенн, смотри! — Далмира бросилась к Улнару. Воин лежал почти неподвижно, но лицо его изменилось. Морщины собрались на лбу, лицо перечертила гримаса ярости, и он протяжно застонал.

— Сделай что–нибудь! — заламывая руки, попросила она. Шенн приоткрыл воину веки: Улнар был в глубоком обмороке. Шенн вспомнил о снадобье, применяемом при потере сознания — дурно пахнущем корне мечелиста, и бросился к своей сумке, но остановился. Может, все же подождать? Маррод сказал: он подаст знак. Какой знак?

Маррод стоял в стойке, расслабившись, чуть откинув корпус назад. Его меч касался острием земли. Он ожидал атаки. Демоны бросились на него, замахиваясь чудовищным оружием. Эльд шагнул навстречу и, как стрела входит в тело, стремительно вошел в их строй, рубя направо и налево.

Могучий северянин возник перед вольным воином. Огромный широкий меч в его руках ударил Улнара наотмашь, но арн уклонился и поразил врага в плечо. Покрытое полосками черной краски, неестественно–бледное лицо демона исказилось болью, но он вновь ударил. Неожиданно, снизу вверх, рассчитывая поразить шею противника, но бывалого воина трудно застать врасплох. Улнар встречал подобных ему противников: рослые и могучие, они, как правило, не отличались ловкостью и скоростью. Так и вышло: стремительно шагнув вперед, Улнар поймал варвара на замахе и, сойдясь почти вплотную, перерезал ему горло. Крови не было и, падая, враги рассыпались в прах.

Демоны набегали один за другим. Улнар не видел, как сражается Маррод, но слышал, как обреченно стонут сраженные его рукой чудовища. Огромная алебарда в руках следующего воина летала, как перышко, и Улнар с трудом уклонялся от ее разящих ударов. В одной из атак противник размахнулся так, что неизбежно должен был сразить стоящих позади товарищей — но алебарда прошла через их тела, не причинив вреда… Дистанция была на руку врагу, и Улнар пытался сократить ее, то подныривая под серповидное лезвие, то быстро прыгая вперед, но противник успевал блокировать удары, да так, что воин едва не оказывался на земле. Это был сильный противник, подобного воин не встречал, но… «Никто не совершенен, даже боги совершают ошибки. Я думаю, люди — тоже их ошибка», — однажды, полушутя, полусерьезно сказал Улнару отец. И воин понял, где слабое место врага. Он прекрасно владел оружием, его приемы были безупречны — но в движениях, в манере вести бой не было ни капли фантазии, ничего от себя самого, лишь заученные до автоматизма приемы. Значит, надо вести бой в непривычной для него манере…

«Обычный воин отбивает удар, потом атакует сам. Опытный уклоняется и атакует почти одновременно. Великий воин стоит спокойно, когда противник начал атаку, и убивает до того, как враг закончил движение». Эти слова Эндор повторял сыну часто. Что же сделать, как заставить врага ошибиться? И следующая атака демона направилась в никуда. Блокировав удар, Улнар неожиданно кувыркнулся вперед, оказавшись у ног противника и, стремительно поднявшись, вонзил клинок под челюсть. Еще кто–то бросился на арна, но Улнара уже было не остановить. Новые, небывалые ощущения захватили его, словно ребенка, и он играл со смертью, как с безобидным детенышем кунимора. Воин двигался быстро и четко, опережая врагов, и разил, разил, разил…

Демоны пали, все, как один. Улнар с тревогой взглянул на брата: Маррод шатался и тяжело дышал.

— Ты ранен?

— Нет. Просто ты пришел сюда не по своей воле, а я по своей… Идем внутрь!

Ош–Рагн сидела в углу. Она ждала их.

— Вас двое! — воскликнула она. — Вы могучие воины, если сумели пройти! А-а, я узнаю тебя, Улнар! А это кто?

— Мой брат, — сказал Улнар, подходя.

— Великий воин, — прошептала Ош–Рагн, — почему я не слышала о тебе?

Маррод молчал, тяжело опираясь на меч.

— И что теперь? — усмехнулась колдунья, встряхнув волосами с заплетенными в них амулетами.

— Ты должна отпустить его, — сказал Маррод, — дай нам противоядие или умрешь.

Ведьма расхохоталась:

— Противоядия нет! Ты мой, Улнар, мой навсегда! И когда ты умрешь, ты будешь охранять мой шатер, вместо тех воинов, что вы убили.

В руках Властительницы из ниоткуда явилось копье. Черное, с матово блестевшим наконечником, с которого падали капельки тьмы. Лезвие, как песчаная змея, ужалило Улнара, но воин был начеку и уклонился, быстро перейдя в атаку, морронка ловко отбивала его удары. Маррод атаковал ее со спины, но ведьма словно имела глаза и там — она высоко подпрыгнула и ногой ударила эльда в грудь. Воин отлетел в угол шатра.

— Я вижу, скольких ты убил, — рассмеялась Ош–Рагн. — Ты великий боец. Но это было там, а здесь я сильнее!

Она взмахнула руками, выкрикивая заклинание, и вдруг разделилась надвое. Вместо одной чернолицей ведьмы перед воинами стояли две.

— Так будет честно, — усмехнувшись, сказали они хором и бросились на братьев.

Улнар бился с Ош–Рагн и видел, как брат с трудом справляется со своим противником. Из Маррода словно высосали силы: он бился вяло и не походил на самого себя.

— Брат, держись! — крикнул воин, уходя от замаха. Черное лезвие скользнуло в пальце от шеи. Улнар пригнулся и сделал выпад, поразив ведьму в незащищенное бедро. Черная кровь заструилась по ноге и, яростно вскрикнув, ведьма атаковала еще и еще. Улнар с трудом парировал молниеносные выпады и понял: Ош–Рагн не лжет! Здесь ведьма была намного сильнее! Ведь он бился с ней однажды и даже ранил, но тогда она не была столь быстра и опасна.

Маррод не нападал, лишь слабо парировал, вторая Ош–Рагн загнала его в угол и нанесла сильный удар. Копье, пробив защиту, вошло в тело воина. Он пошатнулся и, ухватившись за древко, перерубил его и упал.

— Маррод! — меч в руках Улнара задвигался сам собой и, не успев поставить защитуни, Ош–Рагн была разрублена надвое… Вторая ведьма заголосила так, что стены шатра затряслись, и рухнула навзничь.

Улнар бросился к брату. Маррод сидел, зажимая рукой грудь — но ни крови, ни раны не было. Но Улнар видел, как ему плохо.

— Она ранила тебя?

— Оставь меня. Ты пришел освободить себя — так действуй! Я подожду здесь…

— Так она еще жива? — Вольный воин поднялся. Черная ведьма лежала ничком. Он наступил на руку, сжимавшую черное копье. Ведьма застонала и выпустила оружие. Улнар ногой отбросил его прочь. Сотканный из света клинок коснулся ее груди.

— Ты знаешь, зачем я пришел. Дай мне это, или умрешь.

— Ты неблагодарен, арн! — неожиданно открыв горящие желтым огнем глаза, прошипела Ош–Рагн. — Я даровала тебе жизнь и великую силу — так–то ты отплатил мне!

— Это не жизнь, ведьма! — Улнар схватил ее за горло. — Говори — или умрешь!

— Убьешь меня — умрешь и сам! — засмеялась Ош–Рагн. — Ты мой, воин! Мой!

— Убей ее, Улнар, — подал голос Маррод. — Избавь мир от морронской шлюхи.

— Так тому и быть! — Улнар сжал сильнее, тело ведьмы выгнулось, она забила по полу ногами, борясь с воином, и захрипела. Все, что было у него, всю ненависть, всю силу и ярость Улнар направил на нее, он отбросил меч и сомкнул руки на шее чернолицей. — Умри, тварь!

Ош–Рагн захрипела, силы оставляли ее:

— Я скажу тебе все, не убивай…

Воин ослабил хватку:

— Говори!

— Отвар из корня скалореза поможет тебе, — простонала ведьма, — пей его каждый день в течение двух лун, и избавишься от действия зелья… Будешь свободен…

— Ты лжешь, не может быть так просто! — Улнар сжал ее горло.

— Она говорит правду, — сказал Маррод, — я это вижу. А теперь убей ее.

— Она ведь все сказала, — неуверенно проговорил Улнар, отпуская горло ведьмы. — Я не могу убить ее.

— Она причинила столько зла твоему народу… И моему. Убей ее! — крикнул Маррод. Тяжело опираясь на меч, он встал.

— Ты обещал, воин! — крикнула морронка. Улнар отступил на шаг.

— Зато я не обещал! — сказал, появляясь рядом, Маррод. Меч эльда мелькнул в воздухе, и голова Ош–Рагн отделилась от тела. Черная кровь выплеснулась наружу, темным облаком собравшись над венцом шатра. Маррод покачнулся и упал. Последний удар отнял последние силы.

— Славный удар, да, брат? — проговорил он. Эльд лежал ничком и не шевелился.

— Маррод, не умирай! Я донесу тебя… Мы вернемся… — Улнар поднял тело брата и выбежал из шатра.

— Не надо, — промолвил эльд. — Я не хочу возвращаться. Я останусь здесь.

— Ты что, Маррод! Что ты говоришь! — воин прибавил шаг, прыгая по замершей, как лед, водной глади Кхина. — Ты нужен мне, брат. Ты всем нам нужен.

— Мой народ зовет меня, Улнар. Я слышу их голоса. Они все здесь, и отец с ними — а кто я, чтобы отрываться от своего народа?

— Ты не можешь оставить меня! Ты же мой брат!

— Я устал от всего, что сделал. Как я устал… Я не знаю, зачем мне жить. Ты — знаешь. Живи, Улнар.

— Нет, я тебя донесу!

Улнар бежал изо всех сил, перепрыгивая дороги, взмывая над домами и деревьями, и дымка тумана взвивалась за ним странными причудливыми вихрями.

— Остановись, — прошептал Маррод. — Прошу.

Улнар опустил его на землю. Эльд становился прозрачным, через него виднелась трава и земля.

— Видишь? — тихо промолвил он. — Я ухожу. Я всегда хотел умереть в бою, но победить меня никто не смог, — сказал Маррод. — Дай мне руку…

— Шенн, смотри!

— Вижу, вижу! Вот он, знак!

Рука Маррода, державшая кисть Улнара, вдруг поднялась, словно протягивая ее склонившимся над телами друзьям, и упала. Шенн тотчас сунул под нос воина едкий корень.

Веки Улнара дрогнули, он глубоко вздохнул и открыл глаза, увидав перед собой измученное, но довольное лицо Шенна с бисеринками пота на лбу. Сердце стучало так, что воин чувствовал удары каждой своей клеточкой.

— Ты жив! — Далмира обняла его. — Ты вернулся!

— Что… с моим братом? — с трудом выговорил воин. Девушка помогла ему подняться, и Улнар увидел распростертое на траве тело Маррода.

— Что… с ним?

Шенн помрачнел:

— Он не дышит. Я не знаю, почему… как такое возможно… Он был здоров, у него могучее тело… Мы видели, как силы оставляют его, и ничего не могли сделать. Он просто ушел…

Улнар сжал зубы. Отец. И брат. Как же так? Далмира придержала воина за плечи:

— Улнар, у вас получилось?

— Ош–Рагн мертва, — сказал он. — И я узнал, как избавиться от проклятия.