Оружие Древних

Глава 24. Цена мести

Дверь в гостевую открылась, и арны дружно повернули головы. Вошел Шенн, за ним несколько вооруженных наемников.

— Далмира, — произнес он, не глядя на девушку, — ты должна пойти с ними.

— Что? — Далмира вздохнула. — О чем ты говоришь, Шенн, я не понимаю.

— Хозяин эмонгира Торвар, — продолжил фагир, — ты знаешь его… Это эмонгир хартогов, а ты принадлежишь им.

— Я никому не принадлежу! — Далмира выхватила меч. — Если они хотят меня, пусть возьмут, если смогут!

— С какой стати она их собственность? — встрял Эрбин. — Пусть докажут!

— На ней их клеймо, — проронил Шенн. — Далмира, прости, но по закону ты принадлежишь им. Я не могу ничего сделать. Прости.

— Ты… не можешь? — девушка шагнула к нему. — Если бы ты… ты бы… — слезы застлали ей глаза. Как он может! Нет, я не вернусь к ним, никогда!

Хартоги направились к ней, но Улнар встал между ними:

— Назад! — произнес он так, что наемники остановились. — Клянусь Игниром, я убью всякого, кто прикоснется к ней!

— Вы в наших руках! — сказал один из хартогов. — Отдайте девчонку, и мы позволим вам ехать, куда вы хотите.

— А если нет? — спросил Улнар, приготовившись к схватке. Он уже знал, что будет делать.

— Если нет — кругом пустыня, — наемник криво усмехнулся, — и на следующий день от ваших тел останутся лишь кости.

— Эй, перед вами посланник одана! — возразил Хаггар. — Следите за языком! Вы кому угрожаете, ублюдки Даора?

Подняв секиру, он встал рядом с Улнаром. Эшнарец потащил меч из ножен.

— Сложите оружие! — угрюмо приказал Шенн. — Мы не можем преступить закон.

— Ты не можешь, — сказал Улнар, — а я могу.

Взгляд воина был столь пронзителен, что Шенн отвел глаза. Бессилие душило его. Как они не понимают, что выхода нет!

— Сложите оружие, — повторил он, — их десяток на каждого из вас, и закон на их стороне.

— Хватит говорить о законах! — прервал Улнар. — Для меня есть один закон, здесь, — воин ударил кулаком в грудь. — Если я преступлю его, мне незачем будет жить. Вы, фагиры, следуете мертвым законам, а люди следуют живым, тому, что у них на сердце.

— Мергинская ересь, — пробормотал Эрбин. — Как думаешь, Хаггар, нас в Кхинор отправят или на рудники? По мне, так лучше в Кхинор, все–таки мы теперь друзья морронов…

— Заткнись! — сквозь зубы процедил десятник. — Улнар прав.

Повисла гнетущая тишина, было лишь слышно, как за дверью собираются хартоги.

— Хаггар, убери оружие! — приказал Шенн. — Тот, кто не выполнит мой приказ, не получит награду!

— Мы вольные воины, — ответил Хаггар, поднимая вверх предплечье с вытатуированным громиром, — мы сражаемся за деньги, но честь мы не продаем.

— Спасибо, друг, — сказал Улнар.

— Выметайтесь отсюда! — рыкнул десятник, занося секиру. — Вон, ублюдки!

Наемники попятились к дверям. Сражаться они были не готовы. Шенн стоял, как статуя.

— Что вы наделали, — прошептал он.

— Шенн, как ты мог! Я думала, ты всегда будешь защищать меня, думала, что дорога тебе…

— Далмира, пойми! — Шенн посмотрел на девушку, но она презрительно отвернулась. — Далмира, я не могу преступить закон. Я фагир!

— Сначала ты человек, потом фагир, — сказал Улнар.

— Ты не понимаешь, воин! — Шенн подошел к нему, и они замерли, глядя друг другу в глаза. — У нас есть цель, и мы должны…

— Нет такой цели, ради которой можно бросать друзей.

— Кто бы говорил! — крикнул Шенн. — Не ты ли ушел из отряда!

— Я вернулся.

— Очень жаль! — проронил фагир. — Поймите, вы, все! Мы не можем из–за одного человека ставить под угрозу целый мир! Наш Арнир! Подумайте: если нас всех убьют, кто придет к одану, кто сообщит о нашествии гротхов? Мы должны исполнить миссию любой ценой!

— Если нас убьют, — проронил Хаггар, — нам будет уже все равно. Но мы хотим умереть, не предавая друзей, умереть так, чтобы об этом можно было сложить песню.

— Далмира! — Шенн вновь повернулся к ней. — Послушай меня! Я говорил с Торваром и предложил выкуп за тебя, ведь одан даст нам деньги! Он согласился и обещал, что…

Далмира рассмеялась.

— Торвар? Обещал? Этот ублюдок пообещает что угодно, его клятвы не стоят и ломаного асира!

— Далмира!

— Я лучше умру, чем сдамся! — отрезала девушка.

— Спасибо, Хаггар, — сказал Улнар. Десятник встопорщил бороду:

— Чего там… Ты же мой друг.

— Ты снова веришь мне? — улыбаясь, спросил воин.

— Я понял, почему ты вернулся, — ответил Хаггар. — Ты вернулся к ней, а раз так, ты не раб морронов.

— Спасибо, дружище, — воины соприкоснулись предплечьями.

Эшнарец подошел к одной из бойниц, заменявших окна:

— Дело к вечеру, — промолвил он. — Солнце садится.

— Эрбин, послушай–ка, что там за дверью? — приказал десятник. Эшнарец повиновался, и в комнате повисла тишина.

— Там их много, — ответил он, отходя от дверей. — Гудят, как встревоженный улей. Говорят что–то по–своему, я их не понимаю.

— Если ворвутся, задавят числом, — сказал Улнар. — Надо встать ближе к проходу, вдвоем мы легко его удержим.

Шенн сидел у стены, глядя, как воины готовятся к бою.

— Мастер, ты с нами? — неожиданно спросил Хаггар. Шенн не отвечал. — Тогда не вставай у меня на пути! — процедил десятник и отвернулся.

Время шло томительно медленно. Напряжение изматывало воинов. Хартоги не нападали, зато эмонгир сдвинулся с места. Зашумели, застучали колеса, заскрипели деревянные переборки катящегося замка.

— Жрать хочется, — объявил Эрбин. — Может, они нас измором взять хотят?

— Может, попробуем прорваться? — спросил Хаггар. — А, Улнар?

Вольный воин покачал головой:

— Вы хорошо помните, как нас вели? Через несколько помещений, в каждом из которых можно устроить засаду. Думаю, они уже подумали об этом, и все коридоры заняты наемниками.

— А может, с ними поторговаться? — предложил Эрбин.

— А что ты можешь им предложить?

— Его! — эшнарец кивнул на фагира. — Скажем: пусть забирают себе вместо Далмиры, хе–хе!

Улнар стремительно подошел к дверям и крикнул:

— Позовите Торвара!

Ему не ответили, но через несколько минут дверь открылась. Торвар встал на пороге. За его спиной маячили вооруженные до зубов воины. Облаченный в кольчугу и опоясанный мечом, он уже не напоминал того изнеженного эмона, каким представился Шенну.

— Ну, что? — спросил он. — Отдаете девчонку?

— Я пойду вместо нее! — сказал Улнар. — Вам ведь нужен воин, как она. Так вот, я лучше нее, и могу это доказать в схватке с любым зверем. Возьми меня и заклейми, а их отпусти.

Торвар ухмыльнулся.

— Интересное предложение — но кто ты, и кто она! Далмиру знают, как великого хартога, ее подвиги в Круге известны всему Арниру, я потратил многие луны на ее обучение… А такие, как ты, быстро гибнут в Круге. Нет, мне нужна она! — палец хартога указал на девушку. — Даю вам час. Не отдадите — умрете все.

Торвар захлопнул дверь.

— Улнар, в следующий раз говорить с ним буду я! — Хаггар повел могучими плечами. — И порази меня Игнир, если я не доберусь до него своей секирой!

Улнар обернулся: Далмира плакала, ее плечи сотрясались от рыданий. Сейчас она не была воином, а была обычной девушкой, слабой и ранимой.

— Далмира, ты что…

— Простите меня, — сквозь слезы ответила девушка. — Мне надо идти к ним, ведь вы все погибнете из–за меня! Но я не могу. Я знаю, что меня ждет…

Улнар сжал кулаки:

— Ни один из них не коснется тебя, пока я жив, обещаю! Они не знают, какую цену им придется заплатить за тебя!

— Погоди, — вдруг сказал Хаггар. Десятник подошел к стене и стукнул по ней кулаком. — Ведь стены здесь деревянные! Разве это преграда для моей секиры? А? — он победоносно оглядел товарищей.

— Нет, Хаггар, — сказал Улнар, — не стоит. Мы не знаем расположения комнат в этом эмонгире, и куда ты прорубишь проход, неясно. Здесь одна дверь — и ее мы можем защищать достаточно долго, в этом наше преимущество. Не нужно его лишаться. А наружу ты ход не пробьешь — эмонгир окован железом, да и ортаны тут же сбегутся на стук.

— Проклятье, пожалуй, ты прав, — согласился Хаггар. — Мне хочется что–то сделать, я устал ждать!

— Остался час, — напомнил Эрбин.

Далмира уже успокоилась и сидела на полу, сосредоточенно осматривая оружие. Она чувствовала себя, как перед выходом в Круг. Вот рядом ее напарники, а там, за дверьми — огромный многоголовый зверь. И победитель, как всегда, только один…

Оллок учил ее сосредотачиваться и прогонять страх, сейчас она это и делала, а перед глазами проносились полузабытые лица и имена: Оллок, Тормун, Кинара, Немой… И те, которых она помнит очень хорошо: Улнар, Хаггар, Шенн, Эвран… Люди, которым она обязана многим, поступки которых сделали ее такой, какая она есть. Собравшись, она подошла к воину:

— Улнар.

— Что? — Он повернулся к ней, и его глаза потеплели.

— Я хочу спросить.

— Спрашивай.

— Почему ты защищаешь меня? Почему готов…

Улнар взял ее за плечи. Далмира не отстранилась. Он воина пахло чем–то душным и пряным. Зелье Гунорбохора, подумала она.

— Потому что ты самое дорогое, что у меня есть, — ответил он.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату ворвались воины. Торвар решил не ждать…

Улнар ринулся им навстречу так быстро, что Далмира не успела ничего сказать. На клинках вольного воина сверкнуло заходящее солнце, и две алых вспышки разом сразили двоих. Зазвенела сталь. Хаггар с яростным криком бросился вперед, секира ударила, противник подставил меч, но искушенный в воинском деле десятник одним движением вырвал оружие загнутым концом секиры, а вторым пробил наемнику череп.

Улнар сражался, как одержимый. Его противники шарахались в стороны, не в состоянии парировать молниеносные удары воина, а он разил их одного за другим, и кровь брызгала на стены. На пути воина возник огромного роста хартог, вооруженный окованной сталью дубиной. Она обрушилась на воина и, казалось, должна неминуемо сбить его с ног, но Улнар успел пригнуться, одним мечом пронзая хартога насквозь, а вторым полоснув по шее. Брызгая кровью из разрубленного горла, гигант рухнул на пол и, спотыкаясь о трупы, наемники бросились бежать. В затылок последнему с хрустом вошел метательный топорик Эрбина. Преследуя наемников, Улнар вырвался из комнаты в маленький холл. Там, за спинами телохранителей, стоял Торвар.

— Улнар, не надо, назад! — крикнул, встав в дверях, Хаггар, но воин не слушал. Наемники пятились. Один упал, сжимая разрубленное горло, второй согнулся, пронзенный насквозь. Заметив опасность, Торвар спрятался за дверь, и лишь тогда воин опомнился. Уцелевшие хартоги сжались по углам. Оставляя две кровавых дорожки, капающих с клинков, Улнар пошел назад, и никто не встал на пути воина. Хаггар втащил его в комнату и захлопнул дверь.

И только тогда Улнар пришел в себя. Он огляделся: на полу, истекая кровью, лежали семь трупов.

— Будь я проклят, если твое зелье не творит чудеса! — восхищенно проговорил Хаггар. — Клянусь чем угодно, я еще не видывал подобного боя! Ты убивал их как беззащитных детей! Ха! Теперь они подумают, прежде чем сунуться к нам!

— Это еще не победа, Хаггар, — ответил воин. — Мы окружены, мы заперты в этой комнате, как звери в яме, и время не на нашей стороне.

— Значит, нам надо прорываться! — потряс секирой десятник. — Я готов! Давай! Ты один стоишь десятерых, и я кое–чего стою! Нападем, пока они не опомнились!

— Погоди, я… не могу, — Улнар покачал головой. Воины стало не по себе от того, что он сделал. И как. Он не узнавал себя — зелье Гунорбохора делало его зверем, бесстрашным и беспощадным, еще никогда ему не приходилось столько убивать, но главное: еще никогда он не испытывал такого… блаженства. Глядя на распростертые тела, он не мог поверить, что это сделал он, своим мечом. Да, он воин и привык к смерти, умеет убивать и убивал, но то, что он чувствовал, кромсая их мечами… Его затошнило.

— Улнар! — Далмира взяла его за руки. — Ты весь в крови! Ты ранен?

— Это не моя кровь, — с трудом ответил он.

— Мужайся, Улнар! — Эрбин хлопнул воина по плечу. — Мы еще им покажем!

Улнар не ответил. Сердце его колотилось, как у испуганного зверька, а по венам бежала сила. Если пойти туда, подумал он, я многих смогу убить, но я не хочу…

— Они что, поджечь нас решили? — изумленно проговорил Хаггар, глядя, как из–под двери повалил густой коричневый дым.

— Надо прорываться! — крикнул Улнар. Он ринулся к дверям и распахнул их. Предчувствие удара, реакция и зелье Гунорбохора спасли ему жизнь. За пеленой дыма послышался дружное гудение спущенных тетив. Вольный воин отшатнулся, и рой стрел вспорол дымную завесу. Далмира вскрикнула. Воин моментально оглянулся, но с девушкой все было в порядке. Но стоявший за воином Эрбин выронил меч и упал. В его груди, пробив доспехи, торчали несколько длинных стрел.

— Они меня достали, — прохрипел эшнарец. Кровь на его губах пузырилась, он хрипло дышал.

— Эрбин, Эрбин! — десятник бросился к товарищу, приподнимая не желавшую держаться голову. — Эрбин, не умирай!

— Да примут его душу боги, — негромко проговорил Шенн. Фагир сидел у стены напротив окон, и ни одна из стрел его не задела. — Но этой смерти можно было избежать.

Хаггар посмотрел на него:

— Послушай–ка меня, фагир! Эрбин вольный воин и умер, как подобает вольному воину: в бою, и с мечом в руках. И я умру так же! А ты сиди и читай свои молитвы, жалкий трус!

Улнар чувствовал: дым несет странный запах. Запах, чем–то знакомый ему… Предчувствие беды охватило воина, но он не знал, что делать. Лучники не дадут вырваться из комнаты, а он не настолько быстр, чтобы ловить стрелы руками. И оставить Далмиру он тоже не мог.

— Эрбин, мне будет тебя нехватать… Прости, дружище, — Хаггар склонился над телом друга и медленно повалился набок.

— Хаггар! Что с тобой?

Это был дым! Вязкий и горький, он душил и отнимал силы. Коварный Торвар! Далмира бросилась к бойницам, пытаясь вдохнуть чистого воздуха, но не дошла и тяжело опустилась на пол.

Улнар еще держался и попытался ударить мечом возникшую в дыму фигуру. Но рука не слушалась, а тело не повиновалось. Колени воина подогнулись, и он рухнул на пол. Сознание уходило, и последнее, что слышал воин, был довольный голос Торвара:

— Не убивать их! Волоките к колесам, повеселимся там!

Сознание возвращалось медленно. Улнар разлепил глаза и увидел небо. И желтую громаду эмонгира над головой.

— Хорошо затянули? — услышал он. — Смотри, они приходят в себя!

— Подождем, куда спешить. Надо, чтобы все они очнулись. Так веселее.

Тело стягивали жесткие веревки. К чему они меня привязали? Улнар повернул голову и понял: он был распят на колесе…

Ухмыляясь, мимо прохаживались наемники. Уже стемнело и, судя по длинной черной тени, за эмонгиром взошла луна.

— Бесчестные твари! — раздался голос десятника. — Будь у меня секира, я умылся бы вашей кровью!

Что толку угрожать, подумал Улнар и окликнул:

— Хаггар!

— Что?

— Где Далмира?

— Вы все здесь, — сказал, появившись перед воином, Торвар. — Все, кроме вашего дружка, его тело мы бросили падальщикам.

Хартог усмехнулся.

— Жаль, очень жаль, Далмира, быть может, ты передумаешь и вернешься в Круг? Я тотчас отвяжу тебя, дам поесть…

— Чтоб ты сдох!

— Тогда ты умрешь вместе с ними, — Торвар остановился перед Улнаром. — Ты и впрямь хороший воин, как ты и говорил. Но чтобы победить, одной силы мало. Ты убил много моих людей, но теперь ты в моих руках, а значит, победил я. Побеждает тот, кто умнее, воин.

Улнар не отвечал. Он молился, прося богов послать им быструю смерть… или свободу.

— А где же Тормун? — спросила Далмира. — Где твой старший брат?

— Соскучилась по нему? — хохотнул эмон. — Ха–ха. Тормун давно кормит червей. Вместе с Оллоком. Теперь я — эмон Торвар, вождь хартогов и владелец этого эмонгира.

— Ты — дерьмо, и им ты был всегда.

— Сейчас ты умрешь, красноволосая, — Торвар подошел и провел ладонью по волосам девушки. — Жаль, я так и не попробовал, какова ты в постели, но ничего… Зато посмотрю, какова ты на колесе!

Он сжал ее грудь, Далмира дернулась и плюнула в него. Хартог разорвал на ней рубашку:

— Так красивее, — сказал он, отходя на шаг. — Сейчас колеса сдвинутся на четверть круга, и твои ножки останутся под ними… Посмотрим, что тогда запоет наша птичка!

— Ненавижу! — был ответ.

Эмон оглядел собравшихся вокруг людей. Здесь были все: наемники, охранявшие эмонгир, сами хартоги, и охотники.

— Хартоги! — провозгласил Торвар. — Эта девушка — моя собственность, она сбежала от меня, и понесет заслуженное наказание. А это… мергины. Их сам одан велел убивать. Вот, рядом со мной фагир, он следит, чтобы все было по закону, не так ли?

Вопрос предназначался Шенну. Из пленников он один не был связан и стоял среди воинов.

— Ты не можешь их убить, это не по закону! — крикнул он.

— Заткните ему рот, — поморщился Торвар. Двое воинов мигом скрутили Шенна и повалили на песок. Наемники усмехались: в отличие от глупого фагира они знали, что настоящая власть не у богов или одана, а у того, кто платит…

— Пошел! — махнул рукой Торвар. Колеса дрогнули и сдвинулись с места. Улнар сжал зубы. Смерть была близка, и хотелось кричать изо всех сил, но он — вольный воин и должен умереть достойно. Он закрыл глаза, мечтая потерять слух, чтобы не слышать криков Далмиры. Но, едва сдвинувшись, колеса остановились.

— Крути, я сказал!! — заорал хартог, яростно глядя наверх. В ответ — молчание, затем, бессильно размахивая конечностями и задевая за стены эмонгира, сверху свалился труп хартога с перерезанным горлом.

— А ну, быстро, туда! — приказал эмон. Звеня оружием, охотники и наемники побежали внутрь замка, с десяток воинов остались внизу. Торвар повернулся к Шенну:

— Значит, вас было больше? И где–то еще один? Или не один? — он испытывающе посмотрел на фагира. Судя по лицу, Шенн был удивлен не меньше.

— Я не знаю, кто это, — угрюмо проронил он. — Эмон, я заплачу за каждого из нас вдвое! Послушай меня, ты ведь торговец, это хорошее предложение!

— Сейчас не время для торговли, фагир, — ответил Торвар, тревожно глядя наверх.

— По–моему, самое время! — Шенн поднялся с песка. — Пощади их, и я дам тебе то, чего нет ни у кого в Арнире, даже у одана!

— Что же ты мне дашь? — повернувшись, заинтересованно проговорил Торвар.

— Металл богов. Стагнир. Ты слышал о нем? — лицо Шенна выглядело бесстрастным, и эмон не мог прочесть по нему ничего.

— Конечно, слышал. Старые, древние сказки… И что с того?

— Это не сказки, это оружие Древних, дающее огромную власть.

— И ты знаешь, где оно? — Торвар рассмеялся. — Да ты лжешь, фагир! Знай ты что–то такое, ты был бы несметно богат, а не шатался бы по пустыне с кучкой оборванцев. Хотя… погоди. Ты нашел его в Кхиноре? Ты знаешь, где оружие Древних?

— Это и была цель нашего похода. Это большая тайна. Но я готов показать тебе это место в обмен на их жизни.

— Поздно, фагир. Боюсь, слишком поздно, — Торвар сложил руки на груди. — Мои люди жаждут мести, и я не могу им отказать. А стагнир… Я думаю, после казни мы с тобой договоримся. Или…

— Я посланник одана и судья! Ты знаешь, что с тобой будет, если…

— Здесь я — одан, — оборвал хартог. — И запомни, фагир: закон только тогда закон, когда за ним стоит сила. У тебя ее нет, у меня есть. Так что — я здесь закон.

— Ты совершаешь ошибку, эмон, — хололдно произнес Шенн. Мастер потер ладони, и меж ними вспыхнуло синее пламя. Стоящия рядом наемники ахнули и отступили.

— Колдовство! — крикнул кто–то.

— Что это? — настороженно спросил Торвар, глядя на возникший в руках Шенна ослепительно–синий шар. — Это и есть…

Договорить он не успел. Шенн молча взмахнул руками. Торвар вскрикнул, изумленно глядя на дямящуюся дыру в своей груди, и медленно повалился навзничь. Наемники бросились к нему и поняли, что вождь мертв.

— Слушайте меня! — нарушил зловещую тишину Шенн. — Ваш эмон мертв, я приговорил его к смерти именем одана и убил. Если вы не сложите оружие, все будете мергинами без права на пощаду! Я, фагир Шенн, объявляю это!

— Да какой ты фагир! — крикнул один из наемников. — Ты колдун! Как ты смог убить Торвара?

— Убьем его, и эмонгир наш! — крикнул второй и отпрянул, глядя на вспыхнувший шар в ладонях Шенна.

— Это оружие Древних, и от него нет защиты, — спокойно проговорил Шенн. Синий шар в его ладонях трепетал, как живой, и змеистые молнии стекали меж пальцев фагира. — Его нельзя парировать, от него не защитят доспехи. Это верная смерть.

Воины остановились, переглядываясь. Уверенный и спокойный голос фагира посеял в них страх, а труп вождя с дымящейся дырой в груди лишь подтверждал слова пленника.

— Первый, кто приблизится ко мне — умрет!

Желающих не было. Умирать за мертвого главаря не хотел никто.

— А теперь равяжите их! — велел Шенн, кивая на пленников. Никто не догадывался, что фагир боялся сделать резкое движение, даже шаг, ибо сгусток энергии мог вырваться у него из рук.

— Э-э, нет, погоди! — вперед выступил коренастый наемник–гурданец. Шенн отвлекся, а когда поднял глаза, увидел лучника, целющегося в него из проема двери. Фагир выпустил шар, и в тот же миг тяжелая стрела швырнула его на песок.

— Убьем колдуна! — крикнул гурданец. Занеся меч, он набежал на фагира, но из–под колес вынырнула черная тень. Человек двигался быстро, а меч в его руках был еще быстрей. Будто наткнувшись на преграду, гурданец замер и замертво повалился на песок. Выдернув клинок из трупа, незнакомец молча ринулся прямо в толпу. Не ожидавшие такого маневра от одиночки, наемники растерялись, а он убивал одним расчетливым ударом. Оставшиеся в живых разбежались. Внутри эмонгира слышались крики и шум.

Человек подошел к распятому Улнару и взмахом меча разрезал путы. Вольный воин повалился в пыль.

— Я долго искал тебя, брат, — сказал Маррод.