Оружие Древних

Глава 21. Состояние Рэн

Марроду повезло, он упал в воду, и поток потащил его за собой. Несколько раз вода кидала эльда на острые камни, но реакция и закаленное тело спасали воина. Выбраться на берег было невозможно — поток несся меж отвесных скал, и Марроду ничего не оставалось, как держаться на плаву, группироваться при ударах и ждать пологого берега. Его пронесло под знакомым мостом. Дальше поток стал спокойнее, река привольно раскинулась в зеленых берегах, и Маррод выбрался на усыпанный галькой берег.

Он очень устал и решил отдохнуть. Куда ему теперь торопиться? Эльд расположился под кустами, высушил одежду и лег, глядя в раскинувшееся над ним небо. Он один, он совсем один, как оторванный от дерева лист, как песчинка, унесенная ветром. Маррод лежал — и не чувствовал под собой твердь. Как же трудно одному, думал он, глядя на бегущую воду, у меня была цель, ради которой я жил, был путь, по которому шел, а тепер ничего. Что мне делать, что?

Сидеть и думать об этом было невыносимо. Надо действовать, куда–то идти! Маррод мигом собрался и пошел, куда глядели глаза, и оказался в долине, разделенной на неравные части протекавшим по ней ручьем. Маррод попил из ручья, заглушая голод, и огляделся. Зверь здесь наверняка непуганый, подумал он, доставая из ножен кинжал. Если повезет, будет мне обед.

Огромные деревья сплетали ветви над головой, а ковер из трав и мха покрывал обточенные временем валуны в человеческий рост, меж которых пробирался воин. Чье–то тяжелое пыхтение нарушило покой леса, раздался хруст и треск ломавшихся сучьев. Какой–то зверь ломился сквозь заросли к водопою, и Маррод притаился за деревом, пропуская его. Выглянув из укрытия, Маррод застыл: он видел настоящего громира, неспешно пробиравшегося через лес.

Изумление эльда было сравнимо с тем, что он испытал, когда наставник Орвинн исчез у него на глазах. Громир, великий зверь из эльдских легенд, красовавшийся на гербе Ринересса, неторопливо прореживал лес шестью лапами, с треском ломая молодые деревца и обдирая кору костяными наростами на огромной голове. Пасть громира периодически открывалась, и наружу высовывался длинный тонкий язык, ловко срывавший молодые побеги и запихивавший в огромную пасть, полную острых, как кинжалы, зубов. Знаменитый «меч громира» — его хвост с костяным наростом на конце, действительно, очень похожий на меч, волочился за зверем. Называть его чудовищем, даже мысленно, Маррод не смел. Этот зверь был воплощением невероятной мощи, говорили, он способен сокрушать даже скалы, но его движения были изящны для такого огромного существа. Когда–то их было много, и предки эльдов поклонялись им, как богам, но и теперь громир оставался священным для эльдов. В древних легендах громиры описывались как существа мудрые и непобедимые, однако они исчезли, и последнего живого громира видели очень давно.

Громир протопал мимо и направился к ручью, видимо, чтобы утолить жажду. Полный мальчишечьего восторга от того, что увидел священного зверя, Маррод осторожно двинулся следом. Немногие из смертных видели громира, и Маррод не мог побороть искушения, разом позабыв про голод и опасность самому стать обедом для громира, эльд шел за ним, с восхищением рассматривая, как могучие мышцы перекатываются под толстой, синеватого цвета, чешуйчатой кожей. Воин заметил, что две передние лапы тоньше и короче задних, и иногда зверь, совсем как человек, раздвигал ими деревья, точно тростинки, протискивая между ними могучее туловище. На спине громира росли костяные наросты, но не шипы, а что–то похожее на ребра, охватывавшие спину зверя от загривка до середины живота.

Маррод вспомнил, как в детстве слышал, будто «меч громира» много крепче самых лучших мечей и легко, как масло, режет любой доспех. Те, кому удавалось найти останки громира в лесной чащобе или горах, получали баснословные деньги за «меч», рога–шипы с его головы и, разумеется, зубы. Любая кость исполинского зверя считалась талисманом и приносила обладателю удачу. И если с костями ловкие мошенники могли надуть простака, то зубы и рога громира, тем паче меч нельзя было спутать ни с чем. Будучи в Арнире, Маррод вспомнил, что слышал, будто бы в сокровищнице Ринересса есть меч, сделанный из хвоста громира, и что именно поэтому Ринересс был величайшим из оданств Арнира. Маррод хмыкнул. Был. Видно, Орэн—Завоеватель не знал об этом мече…

Громир спустился к ручью, опустил рогатую голову в светлые струи и долго хлюпал и булькал, охлаждая нагретую жаркими лучами солнца голову. А Маррод стоял и смотрел, понимая, что эта встреча неспроста, и ему выпало видеть то, чего не видели ни Орвинн, ни Тотрамес. Но для чего священный зверь показался ему, для чего он избран?

Выбравшись из леса, Маррод обнаружил заросшую травой колею. Дорога должна привести к селению, подумал воин, невольно ускоряя шаг.

Солнце садилось. Ветхие деревянные дома стояли в одну линию в узкой ложбине, с одной стороны которой над селением нависал обрыв, с другой — чернела опушка леса.

Темнело быстро, лишь верхушки деревьев до времени хранили отблеск красного светила. Что–то не видно людей… Маррод подошел к ближайшему дому, пнул ногой покосившуюся калитку. Никто не вышел на стук. Эльд огляделся и понял, что селение покинуто, и давно. Значит, отдохнуть не судьба.

Он пошел вдоль черных домов. Было настолько тихо, что звук внезапно заскрипевшей и хлопнувшей двери заставил его вздрогнуть. Потянуло холодом. Оглянувшись, Маррод положил ладонь на рукоять меча. Что–то здесь не так…

Вдруг поднявшийся ветер бросил ему в лицо пыль и опавшие листья, и тут же эльд почуял опасность. Почуял кожей и всем существом. Отточенная сталь покинула ножны. Воин прижался спиной к стене, вслушиваясь в каждый шорох. Он понял, что без боя не уйти и, не зная, сколько противников, лучше остаться здесь. Стена прикроет спину, а меч разделается с теми, кто впереди.

Тьма сгущалась, но ночь была здесь ни при чем. Сами здания излучали мрак, а в воздухе разлился тошнотворный запах тления. Маррод вспомнил: он слышал о покинутых селениях — это были гиблые для человека места, и зло, обосновавшееся здесь, было древним, намного древнее забытого теперь Анвинора…

Невидимое во тьме селение ожило: с треском захлопывались и со скрипом открывались двери, слышались чьи–то неразборчивые всхлипы и завывания, кто–то с шумом продирался через кусты, но Маррод не видел ничего, кроме смутно вырисовывавшейся в холодном мраке изгороди.

Мгла пульсировала и жила, неясные тени медленно окружали человека. Маррод глубоко вздохнул. Эльд понял: стоит лишь на миг потерять самообладание — и он мертвец. Два белых глаза внезапно уставились на него из темноты. Глаза он видел, но их обладатель полностью сливался с тьмой. Почуяв движение, Маррод развернулся и ударил нечто, протянувшее к нему руки из густой тьмы. Разрубленное надвое существо рухнуло у ног эльда, и Маррод увидел тощее грязное тело с непропорционально длинными руками. От существа несло мерзким трупным запахом.

Это были гулхи — мертвецы, возвращенные к жизни силой магии, существа, не знающие боли и жалости. Наставники предупреждали: прикосновение гулха приносит смерть, от которой нет спасенья. Маррод сконцентрировался и подобрался.

Гулх накинулся на воина, растопырив высохшие руки с длинными желтыми когтями, но клинок обрубил их по локоть, а затем вошел в тело гулха, мягко, как в масло, но рот мертвеца лишь приоткрылся в жуткой ухмылке. Он сделал шаг и клацнул зубами. Меч вышел из его спины. Маррод оттолкнул его ногой и выдернул клинок. Сталь тихо прошелестела в воздухе, и голова гулха отделилась от туловища, улетев куда–то в темноту, а тело свалилось на дорогу.

Маррод слышал, что гулхи — всего лишь слуги, но где же тогда их хозяин?

Еще несколько! На гулхах висели обрывки старой истлевшей одежды, которую носили хешимы, и Маррод понял: все они когда–то жили в этом селении.

Гулхи нападали неумело, толкаясь и мешая друг другу, и Маррод перебил их всех, отрубив каждому голову. Это был самый верный способ. Эльд едва перевел дух, как почувствовал что–то иное… И рука, занесенная для удара, остановилась в воздухе — перед ним стояла девчушка она последняя, оставшаяся в, в красивом чистом платье. Быть может живых? Вериор присел, заглядывая ей в лицо. Обескровленные губы девочки растянулись в усмешке, и острые когти ударили воина, прорвав рукав куртки. Лишь молниеносная реакция спасла эльда. Маррод невольно вскрикнул и, встретившись взглядом с пустыми глазницами гулха, взмахнул мечом. Перерубленное пополам тело упало на траву и замерло, на этот раз навсегда.

И тут же он услышал шаги. Мгла рассосалась, показывая чудище огромного роста, шагавшее к воину на членистых, трехпалых, как у птицы, ногах. Непропорциональное, костлявое тело с мерзкими наростами и свисающими ниже колен руками вызывало ужас и омерзение. Чудовище двигалось уверенно, вытянув вперед хищную демоническую морду, в которой, как ни странно, угадывались человеческие черты.

Эльд шагнул навстречу. Взмах меча, и Маррод ясно услышал, как треснул костяной панцирь, но нежить лишь немного пошатнулась и попыталась схватить человека. Изгородь рухнула под тяжелой поступью монстра. Маррод ударил еще. Клинок вошел чудищу в глаз. Уродливые лапы вновь схлопнулись, но Маррод сумел увернуться и ударил еще. Как можно убить неживое, эльд не думал, просто бил, как учили наставники, без жалости и изо всех сил… Трещали и ломались кости, ноги монстра подкосились, и Маррод еле успел отпрыгнуть — падающий монстр мог раздавить его своей тяжестью. Чудовище пыталось встать, роя трехпалыми лапами землю, но, наконец, затихло.

Искусственная мгла рассеялась, и Маррод ухмылнулся: силы чародея, наславшего ее, тоже не беспредельны. Полная луна изливалась серебром на застывшие черными наростами уродливые дома.

Он увидел его в самом конце улицы. Неясная темная фигура, казалось, излучала мрак, так что даже луна не могла, как следует, осветить ее. Воин ускорил шаг и почти бежал, держа клинок обеими руками. Колдун стоял неподвижно, не пытаясь уклониться от стремительно набегавшего воина.

Перед Марродом вспыхнула земля, но эльд перепрыгнул через огонь, не останавливаясь, взмахнул мечом. Желтые, нечеловеческие глаза колдуна вдруг потухли, и клинок рассек пустой балахон, невесть как висевший в воздухе. Марод услышал смех и мгновенно обернулся: на крыше Властный и вкрадчивый голос. одного из домов стоял хозяин гулхов зазвучал в ушах воина, будто колдун стоял рядом и шептал на ухо:

— Неужели ты думаешь, что сможешь одолеть меня? Ты слишком устал, воин, и твое оружие бессильно против меня! Брось меч! Ты не а меч тяжел. Ты устал и тебе, сможешь ничего сделать, твои руки слабы надо отдохнуть, воин. Ложись и отдыхай, ты слишком устал…

Голос колдуна коварной змейкой проникал в мозг, и глаза воина стали закрываться, и руки выронили ставший неимоверно тяжелым меч. Ноги Маррода подогнулись, он упал на колени. Что это, подумал эльд, что со мной?

Словно черная птица, колдун слетел с крыши.

Талисман, как раскаленный, ожег грудь. Маррод открыл глаза и откатился в сторону. Длинные когти колдуна едва не коснулась его, воина обдало холодом, и он услышал разочарованный стон. Не вставая, эльд метнул выхваченный из–за пояса кинжал, но противник успел уклониться.

Маррод поднялся на ноги и подобрал меч. Он понял: сейчас потребуются вся его воля и все умение. Наставник был прав: только с достойным противником понимаешь, чего ты стоишь. Эльд сосредоточился, наблюдая, как колдун подбирается ближе. Казалось, он забавлялся с воином, и даже отточенная сталь не пугала нелюдя.

Умение мгновенной концентрации духа и сил называлось состоянием Рэн, и владели им немногие из эльдов. Мастер Орвинн говорил, что и Маррод постигнет его, если сумеет преодолеть не только опасность, но и себя…

Хозяин гулхов наскакивал, его руки были как оружие, пытаясь хотя бы оцарапать человека. Удайся это — и он мог просто подождать, когда яд сделает свое дело. Маррод ударил мечом, но колдун парировал выпад руками, да так ловко, что едва не вырвал оружие. Да что же это за тварь!?

Ответом был горящий желтым огнем взгляд. Маррод кружил, отмахиваясь клинком, колдун преследовал его, двигаясь необычайно быстро, и эльд понял, что просто так его не победить. Маррод уже не поспевал, и когти нежити со скрежетом процарапали кольчугу на спине.

Маррод собрал всю волю. Колдун усмехался, поигрывая длинными когтистыми пальцами. Длинная челюсть оттянулась, обнажая острые звериные зубы. Он прыгнул на эльда так стремительно, что воин увидел лишь размытое в воздухе пятно…

Маррод замер. Вся жизнь пролетела перед ним, и мастер Орвинн повторил то, что говорил когда–то неопытному юноше: «…Смысл «состояния Рэн» в отказе от действия, в нежелании победить или умертвить противника, в стремлении избежать боя…» Нет теперь мастера Орвинна, нет Тотрамеса, нет отца и нет моего народа. Нет всего того, ради чего я жил и сражался, и неважно, погибну я или останусь жить…

Время замедлилось. Звезды на миг сверкнули ярче, а земля застыла. Колдун висел в воздухе, вытянув перед собой руки, два желтых зрачка уставились на воина. Маррод отшагнул в сторону, спокойно, как на тренировке, взмахнул мечом. Изумленно тараща глаза, голова чародея упала наземь. Следующим ударом Маррод раскроил надвое еще не успевшее упасть тело.

«Мастер похвалил бы меня за этот удар», — равнодушно подумал он, и ощутил, как возвращается время, как вернулся ветер и земля под ногами. «Я вошел в «состояние Рэн»! — подумал Маррод, но радости не было, была неимоверная усталость. Как же он мечтал, как хотел когда–то постичь это, но сейчас ему все равно. Лишь краешком разума он понимал, что достиг небывалого, совершил то, о чем мечтали лучшие из его народа, чего не могли даже Обладающие, но не было ни гордости, ни радости, ни счастья.

Напряжение схватки было слишком велико, и Маррод тяжело опустился наземь, наблюдая, как подергивается разрубленное надвое тело колдуна. «Я смог, я сумел, — думал он, равнодушно глядя на лезвие меча. Отравленная кровь гулхов стекала с него тяжелыми липкими каплями, и Маррод понял. Ничто на свете не стоит усилий, если делаешь только для себя, подумал он. Все смертны, и любое знание, любое чудо уйдет в землю, откуда все мы вышли.

Здесь ему уже ничто не угрожало, но эта земля была мертва, и эльд не хотел тут оставаться. Маррод выбрался из лощины и шел по звездам на юг, пока ноги не стали подгибаться от усталости. Тогда эльд устроился под одиноким деревом, положил клинок рядом и заснул крепким спокойным сном. Он не боялся ночных хищников и морронов. Он больше ничего не боялся.

Ему приснился Орвинн.

— Вы живы, мастер? — изумился Маррод.

— Конечно, мой ученик.

— Но ведь… вы умерли! Я сам видел!

Орвинн усмехнулся:

— Умереть навсегда не так просто. И убить навсегда нелегко. После нас остаются наши потомки, наши мысли, наши дела.

— Чего вы хотите, мастер?

— Чтобы ты нашел свой путь. Свой, Маррод, — Орвинн стал медленно растворяться в воздухе.

— Постойте, мастер! Я научился «состоянию Рэн», я постиг это!

Старый эльд усмехнулся и растаял, а Маррод проснулся. В глаза миллиардами звезд падала ночь, и в этой тьме Маррод как никогда ощутил свое одиночество. Кто я, зачем я, спрашивал он, не находя ответа. Все прежние замыслы о мести рассыпались, как песчаные барханы под ногами. Все это мелко и ничтожно. Убить десяток врагов, убить сто — и умереть в схватке… Что это изменит? Нет, не так. Что это изменит для меня? — спросил Маррод у неба. Небо ответило скатившейся звездой. Одной меньше, подумал эльд, — а все равно, кажется, что их так же много. Словно ничего не случилось…

Он не спал до утра, думая о том, что пережил, переосмысляя свои поступки. Многое уже нельзя изменить, но он должен сделать то, что сделал бы на его месте любой эльд. Маррод застонал. Нет, все не так! Священный зверь явился неспроста, это знак! Знак чего? Думай же, Маррод, думай!

Эльд развернул свиток отца. Улнар. Его брат. Вольный воин. И Маррод вспомнил: на предплечье Улнара был вытатуирован вставший на дыбы громир…