Оружие Древних

Глава 12. Руины Анвинора.

Темнело быстро. Лес погружался в обманчивую ночную неподвижность и тишину, изредка прерываемую то криком птиц, то шелестом травы под лапами ночных тварей. Воины улеглись спать, и каждый держал оружие под рукой. Не спали лишь двое: Далмира и Шенн.

Шенн напросился в дозор — хотел быть наравне со всеми. Хаггар так не считал, ссылаясь на приказ одана всеми силами беречь фагира. Но здесь десятник сдался, успокоенный, что разведка не нашла и следа чернолицых.

Фагир отправился на север, Далмира охраняла лагерь с юга. Хаггар объяснил и показал, где находиться и что делать в случае опасности.

— Никаких схваток! — предупредил он. — Даже если на вас нападет моррон ростом с локоть или бешеный грызун! Отступать в лагерь и поднять меня! Все ясно? И не спать!

Шенн бродил по роще, слушая собственные шаги, но слышал лишь биение сердца. Не разучился, довольно отметил он, жив еще охотник Шенн! Память вернулась на много лун назад, в лес, в котором он родился, и который покинул, спасаясь от соплеменников. Тогда он бежал, спасая свою жизнь и жизнь Далмиры, теперь ему казалось: сами боги вели его. Вели к его предназначению…

Краем глаза почувствовав движение, Шенн повернулся. Один из воинов встал и, оглядевшись, направился из лагеря. Куда это он — справить нужду можно за ближайшими кустами? Но воин уходил все дальше…

Шенн огляделся: вокруг было тихо, и быстро побежал следом. Густая трава глушила шаги, да и сам Шенн не забыл, что когда–то был охотником. Он быстро догонял воина, оставаясь невидим и неслышен. Куда же тот идет?

— Далмира!

Девушка обернулась. За спиной стоял Эвран. Гурданец подошел совершенно неслышно, а она и не смотрела в сторону лагеря.

— Нам надо поговорить, — сказал он. Свет луны падал на воина, блестя на плохо закрашенных пластинах брони. Оружия при нем не было.

Далмира поднялась, не выпуская из рук копья. Раскроив тишину, над головами закричала ночная птица.

— Чего ты хочешь?

— То, чего хочу, я вряд ли получу, — усмехнулся наемник.

— Ты груб, Эвран.

— Я знаю. Я не умею говорить с женщинами. Сразу тащу их в постель.

— Со мной так не выйдет.

— Знаю, — неожиданно мягко ответил гурданец. — Просто ты здесь единственная женщина. И очень красивая. И не такая, каких я знал прежде. Быть может, ты последняя женщина, которую я вижу… Если держишь обиду, прости меня.

— За что мне прощать тебя, Эвран?

— Сама знаешь, — отводя глаза, пробурчал гурданец.

— Я ничего не помню, — улыбнулась Далмира. — Но как ты спас меня от тех тварей — не забуду.

— Я видел твою… Хм… спину. На ней шрамы, а на плече клеймо. Откуда это, Далмира?

— Об этом я не хочу говорить, — отрезала она.

— Ясно. Я не любопытен. Только вот что. Хочешь совет?

— Говори.

— Ты гордая. Это плохо. Женщина не должна быть гордой и не должна воевать.

— Я слышала это много раз.

— Это не твой путь. Тебе не надо быть здесь.

— Боги решили так, Эвран.

— Что ж, если решили боги, то кто я, чтобы им перечить? — было неясно, шутит он или нет. Далмира не видела лица воина — оно было в тени. — Знай одно: я всегда прикрою тебя, Далмира.

— Спасибо. Я тоже прикрою тебя.

— Не надо! — резко отозвался Эвран. — Не надо. Запомни это, женщина.

Он скрылся в темноте. Далмира сорвала травинку и закусила зубами. Горечь наполнила рот. Быть может, Эвран прав? Разве она рождена, чтобы размахивать мечом? Разве она не видела другую жизнь: веселых, счастливых женщин в городах, женщин, у которых есть муж и дети, женщин, что носят красивые платья и ленты в волосах, не дышат дорожной пылью, не видят кровь и смерть? Но мир не давал ей стать другой. Лишь раз, когда сам одан возжелал ее… Ей всегда приходилось драться, защищаться, убегать. Значит, сами Боги избрали для нее этот путь — а может ли противиться богам человек?

Эвран ушел. Шенн слышал весь их разговор, каждое слово. Хорошо, что они примирились, в отряде должно быть единство. Но… Плохо то, что с Далмирой — близким ему человеком, другом, которому он будет помогать и защищать всегда, до самой смерти! — единства–то и нет. Она хочет от него большего, чем дружба. Ее слова, ее взгляды… Но Шенн не хотел этого слышать и знать. Не теперь. И вряд ли потом.

— Где Улнар?

Воины недоуменно переглядывались.

— Кто видел Улнара?

— Да подожди ты, Хаггар. Может, до ветра пошел… Придет сейчас.

Воин не появлялся.

— Он спал рядом с тобой, Семир.

Лучник развел руками:

— Я ничего не слышал.

— Дозорные! — процедил Хаггар и умолк. Что тут скажешь? Как они проморгали?

— Сбежал, — предположил Идгерн.

— Куда ему бежать? — Хаггар огляделся. — Зачем?

— Мне это не нравится, — сказал Кронир. — Попахивает предательством.

— Заткнись! Улнара я знаю, как себя! — десятник взвесил в руке секиру. — Быть может, кто–то схватил его? Вот что. Разделимся и будем искать. Семир, ты можешь найти след?

— Не быстро. Попробую.

— Где искать? В этих зарослях? — скептично спросил Эвран.

— Везде. Он не мог так просто исчезнуть. Не мог.

— Если ушел — значит, была причина, — сказал Маррод. — А если так, нет смысла его искать и тратить понапрасну силы.

— Ты будешь делать, что я тебе скажу! — зарычал Хаггар, но Маррод и ухом не повел.

— Хаггар, нам надо идти, — Шенн обвел глазами воинов. — Мы должны двигаться вперед. Маррод прав. Если Улнар ушел, значит, это его выбор. Наша цель остается прежней.

Хаггар долго не мог успокоиться. Изрыгая ругательства, десятник бродил по лагерю, а воины молча собирались в путь.

— Я нашел его след, — подойдя к десятнику, сказал Семир.

— Куда он пошел? Назад? Я не поверю, что Улнар струсил!

— Он ушел на запад. Следы обрываются у воды.

— На запад? — Хаггар выглядел растерянным. — Но зачем? Там земли морронов. Он погибнет там!

Лучник молча пожал плечами:

— Не знаю и не понимаю. Улнар был хорошим человеком, мне жаль его терять.

— Не хорони раньше времени, парень. Улнар сильный воин, он не из таких переделок выходил! — но голос Хаггара звучал неубедительно. Старый вояка растерялся и не знал, что думать.

— Командуй, десятник, надо идти, — сказал Шенн. Хаггар сжал зубы:

— Всем собираться! Живее!

Они двинулись дальше. Шли, как и тогда, на равнине: с выдвинутыми впереди и на флангах дозорными.

Далмира шла в голове отряда, рядом с Шенном. Молодой фагир

хмурился, часто доставал карту, показывая направление десятнику.

— Куда мог уйти Улнар? — спросила она. Шенн качнул головой:

— Не знаю, Далмира. Не знаю. Почему ты спрашиваешь о нем?

— Это все хотели бы знать.

— Но спросила ты одна…

— Он нравился мне.

Взгляд Шенна скользнул по девушке:

— Нравился? Что ж, мне тоже он нравился. Я видел: он часто молится и не поминает богов по пустякам — это очень хорошо.

— Он верит.

— Я же сказал: это хорошо. А ты, Далмира?

Девушка отвела глаза:

— Я знаю ваших богов. Знаю — но не люблю. Я родилась там, где почитают души предков, они мне ближе и понятней. Среди них мой отец и мать.

— Необязательно любить богов, — наставительно сказал Шенн. — Надо просто верить в них.

— Какая же вера без любви? — спросила она. Шенн пожал плечами:

— Для меня вера — это знание. Я знаю, что древние тысячи лет поклонялись этим богам — и кто я такой, чтобы усомниться?

Раздался свист. Хаггар поднял руку, останавливая отряд. Размахивая руками, к ним бежал идущий впереди Идгерн:

— Я вижу Анвинор!

Открывшееся им поражало разум. На многие меры вокруг тянулась странная и жутковатая пустошь. Обломки зданий лежали вперемешку с высохшими и сгнившими деревьями, под ногами хрустели осколки керамики и выбеленные временем кости. Вдалеке, над останками Анвинора, виднелась полуразрушенная башня из белого, сияющего на солнце камня.

— Мы пришли, — сказал Хаггар. — Клянусь мечом Игнира, мы пришли!

Шенн заметно волновался.

— Теперь придется повозиться, — сказал он. — Нам нужно найти адэрн.

— Какой еще адэрн? — спросил Кронир.

— Белый камень с рунами. В виде круга и плоский. Он врыт в землю, так что смотрите в оба.

— Мастер, ты хочешь, чтобы мы перерыли все эти руины? — спросил Эрбин. — Да нам жизни не хватит!

— У меня есть метка, — сказал Шенн. — В полдень тень от башни укажет, где искать.

— Полдень давно миновал, — проговорил Семир. — И что нам делать?

— Пока идем к башне.

— А я бы из леса не выходил, — заметил Маррод. — Здесь опасно.

— Откуда тебе знать? — усмехнулся Эрбин. — Пошли к башне! Я надеюсь, там можно кое–что найти…

Эшнарец ковырнул ногой обломок керамической плиты и деловито заглянул под него.

— Вам платят достаточно, чтобы не рыться в руинах, — холодно сказал Шенн.

— Еще не заплатили, мастер, еще не заплатили! — ответил Эрбин, жадно оглядывая заросшие травой обломки построек. — И одно другому не помешает… Ага, нашел! Асир!

Вольный воин поднял с земли драгоценность и вытер о рукав.

— Точно — асир! — подтвердил Кронир. — Только другой. Дай посмотреть.

Он попытался взять камень у эшнарца, но тот мгновенно отдернул руку.

— Чего там смотреть? — сказал Эрбин, пряча камень в карман. — Асир и в Кхиноре — асир!

— А ну, не разбредаться! — приказал Хаггар. — Морроны могут быть поблизости.

— Что им тут делать? — спросил Кронир. Он, как и Эрбин, стал осматривать ближайшие развалины.

— Хватит болтать. Идем к башне! — скомандовал десятник.

Издалека казавшаяся тонкой и ажурной, вблизи башня выглядела иной, и по толщине стен могла поспорить с цитаделью Ринересса. По расположению упавших обломков было ясно, с какой стороны нанесли удар разгневанные боги. Удар, уничтоживший целый город и целый народ. За что? — в который раз спрашивал себя Шенн. Мастер Стирг дал туманный ответ. Юноше его не хватило, и Шенн рассчитывал найти его в руинах Анвинора.

— Вы только посмотрите! — показал Семир. На земле лежали останки разбитых статуй, но даже эти осколки изумляли мастерством неизвестных скульпторов, безукоризненностью форм и обилием деталей. Шенн жадно оглядывал их, всматриваясь в сколотые руны, взахлеб читал, позабыв обо всем.

— Мастер, идти надо, — коснулся фагира Хаггар.

— Да–да, сейчас, — Шенн свернул свиток, в который наскоро заносил самое важное из прочитанного, и с сожалением последовал за десятником. Сколько сокровищ лежит здесь, сколько тайн! И ему, как никогда, захотелось исполнить волю учителя, принести в Арнир оружие богов и изгнать морронов. А тогда уже вернуться и узнать, что еще скрывают руины Анвинора.

Отряд миновал остов акведука, от которого осталось несколько украшенных фресками арок. Подумать только: когда–то по нему текла вода, жители пили ее и поили животных, поливали городские сады…

— В полдень тень от башни падает примерно туда, — показал фагиру Хаггар. — Вон за те развалины.

— Пожалуй, — согласился Шенн. — Там и встанем лагерем.

Место нашли неплохое: с одной стороны стоянку закрывала часть обрушившейся стены, с другой — нагромождение рухнувших колонн. Жечь костер Хаггар запретил — дым будет виден издалека, и воинам пришлось довольствоваться остатками вяленого мяса и сухарями.

— На охоту бы сходить, — сказал Семир. — А, Хаггар?

— Надо бы. Но не сейчас.

Воины осторожно исследовали ближайшие руины, но в них ничего и никого не было, кроме птичьих гнезд, нескольких пугливых грызунов и змей, торопливо уползавших под камни.

Солнце коснулось остова башни и скрылось за ним. Шенн, разбиравший высеченные на рухнувшей стеле надписи, вздохнул и прервал свое занятие. Стало темнеть, да и глаза устали.

— У тебя такой вид, — сказала Далмира, — словно ты узнал что–то… небывалое.

— Да, все что ты видишь вокруг — небывалое!

— Это просто развалины города, — пожала плечами девушка.

— Нет! Не просто! — Шенн взмахнул рукой. — Это был великий город!

— Ринересс тоже велик, — вставил проходивший мимо Кронир.

— Да разве сравнится Ринересс с этим?! — разволновался Шенн. — Будь вы хоть немного знакомы с механикой, скульптурой, зодчеством — тогда бы вы поняли, насколько велик Анвинор! Я бывал в Ринерессе и знаю, о чем говорю! Вы видите лишь руины, а я… По этим обломкам я вижу, что было здесь сотни лет назад, вижу, чего достигли древние — и я восторгаюсь! Эльды по праву владели миром…

Шенн почувствовал чей–то взгляд и обернулся: скрестив руки на груди, его слушал Маррод.

— Думаю, ты прав, мастер, — сказал он.

— Ты тоже так думаешь?

— Да.

На ночь оставили двух дозорных. Спать на голых камнях было холодно. Солнце нагрело их за день, но ночь быстро высасывала оставшееся тепло. Далмира нашла заросший травой клочок земли и постелила на него плащ. Плащ Улнара. Воин дал его ей еще тогда, в пустыне, когда увидел, что она мерзнет… Шенн не увидел, был, как всегда, занят своими планами. А Улнар… Почему он ушел? Куда?

Глядя на небо, она вспомнила поверье своего народа, что звезды — это души людей, самых лучших, самых ярких. Когда–то она искала там, наверху, душу отца и молилась ей. Но теперь не верила в это. Не потому, что Шенн рассказал ей о новых, истинных и великих богах. Просто раньше весь мир для нее, дочки островного рыбака, был мал. Остров, огромное море и небо. Теперь она видела величие мира. Видела огромные города, великие пространства и множество людей. Злых и жестоких, прекрасных и добрых. Многие из них умерли. Но звезд на небе не прибавилось.