Опустошение Баала

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ВОЙСКО СОБИРАЕТСЯ

Проведя пять коротких дней в имматериуме, «Великолепное крыло» и «Посох света» вернулись в материальное измерение, вырвавшись из варпа в точке Мандевиля в системе Баала. Балор, здешнее солнце, был красной звездой средней величины — достаточно распространенный тип на окраинах Красного Шрама. С Баала Шрам выглядел алой лентой, тянущейся с одного края звездного горизонта до другого, и его звезды пылали, точно волчьи глаза в темном лесу.

На полной скорости «Великолепное крыло» могло добраться до Баала за полдня, но Эрвин из вежливости подстроил движение под «Посох света». Оба крейсера понесли урон во время отчаянного побега с Зозана, и нестабильные двигатели «Посоха света» угрожали отказать вовсе. Трансмеханики, которых одолжил Эрвин, помогли стабилизировать системы. Пока проходил ремонт, время от времени раздавались предупредительные сигналы — корабли Орденов Крови продолжали прибывать к Баалу. Матрицы опознания «Великолепного крыла» озвучивали названия и классы дружественных кораблей в системе, и не было им конца. Попадались идентификаторы орденов-последователей, о которых Эрвин до сих пор ни разу не слышал. К тому времени, как «Посох света» смог двигаться в подобающем темпе, они плыли через настоящую толпу.

Они достигли внутренних пределов системы и связались с центром орбитального контроля Аркс Ангеликум, где задерганный служитель направил «Великолепное крыло» и «Посох света» в колонну дюжины других кораблей. Им назначили полетный коридор и выстроили в линию с промежутками меньше двадцати миль. Таким образом, вид на Баал перед «Великолепным крылом» закрывала корма и пламя двигателей корабля перед ними. Достигнув зоны действия притяжения Баала, строй распался и двинулся к отдельным местам стоянки, позволив наконец Эрвину, Ахемену и их братьям, собравшимся на командной палубе, разглядеть троицу миров впереди.

— Баал, — благоговейно произнес Ахемен, — родина Сангвиния.

Лица Эрвина и его первого сержанта заливал отраженный свет солнца. Луны Баала оказались настолько велики, что едва ли заслуживали этого названия. Баал-Прим выглядела бледнее сестры, с темными линиями хребтов и тусклыми пятнами пыльных морей. Выпуклость экватора пересекали огромные черные шрамы-кратеры. Среди них особо выделялись четыре — по сотне миль в поперечнике, со странными горами, торчащими в центре; всего же этих ран на теле планеты насчитывались сотни. Баал-Секундус, чуть меньше и чуть краснее, во многом походила на Баал-Прим, если не считать зеленого и желтого пятен маленьких ядовитых морей, а также ослепительного блеска соляных равнин — памяти о погибших океанах. Паутина пересохших рек, похожих на темные старческие вены, пересекала поверхность.

Вокруг трех миров не было орбитальных станций. В текущих обстоятельствах, когда все подходы загромождались кораблями, это почти благословение. Пространство вокруг Баала вмещало флотилии более двадцати орденов. Они располагались в строгом порядке, двигаясь противоположно вращающимися потоками, и миры казались обернуты витками колючей проволоки.

Некоторые из братств, базирующихся в космосе, обладали потрясающими воображение флотами, очевидно, как минимум несколько орденов прибыли сюда в полной силе. Так много потомков Сангвиния ответили на призыв, что за удачные места для стоянки разгорались споры, и капитаны отвоевывали пространство, едва сдерживая раздражение.

В особенности загромождались орбитальные подступы к Баалу-Секундус. Ордены Крови стремились оказаться как можно ближе к месту, где когда-то Сангвиний впервые расправил крылья. Именно на второй луне, десять тысяч лет назад, Сангвиний унаследовал разрушенный мир и спас его одичавшее население. Над Баалом и Баалом-Прим пространства оставалось немногим больше. Информационные импульсы от дюжины ближайших кораблей обрушивались на когитаторы «Великолепного крыла», предупреждая о ведущих к столкновению траекториях.

— Я никогда еще не видел столько кораблей космодесанта сразу, — заметил Ахемен.

— Я тоже, хотя и не рад признавать свое невежество перед таким зрелищем! — сказал Эрвин.

— Здесь, должно быть, тысячи космодесантников, — добавил Ахемен.

— Десятки тысяч, — поправил его Эрвин.

Мысль, что они оказались рядом с таким множеством братьев, похожих на них самих, обоим казалась странной и не вполне приятной.

За лунами следовал сам Баал, огромный, красный, мрачный. Пустыни укрывали его ог полюса до полюса, где скромно приютились ледяные шапки. Благодаря этим скоплениям льда Баал не страдал от полного отсутствия воды. Их не хватало для порождения ледников, холод не позволял дать начало рекам, а изолированность мешала людям легко использовать их. Легенды гласили, что Баал никогда не заселяли полностью, ибо, в отличие от райских миров его лун, здесь всегда царила пустыня. В отличие от изуродованной красоты спутников, естественные просторы планеты остались по большей части нетронутыми, и лишь кое-где в красных песках проглядывали, точно кружево, остовы мертвых городов-колоний.

Одно-единственное место на Баале демонстрировало признаки жизни, оно казалось небольшим с орбиты, но не могло не выделяться на стерильном полотне пустыни. Окруженная огнями, провозглашаемая передачами на всех частотах, высокая черная гора Аркс Ангеликум каждому космодесантнику казалась невыразимо огромной.

С орбиты Аркс Ангеликум выглядел лишь пятнышком на экваторе, но увеличенные пикт-изображения являли долю его великолепия. Черный камень превратили в грандиозное произведение искусства. Конечно, такая высота не позволяла оценить, насколько впечатляла крепость в вертикальной плоскости. Из космоса все на планете казалось плоским, точно игровая доска, но указывающие вверх дула защитных лазеров, установленные по всему главному конусу горы и его собрату, достаточно ясно говорили об угрозе. Крепость-монастырь хранила великую силу — ни один гость не мог не заметить этого, даже с орбиты.

Для космодесантников, стекающихся к планете, фортификации представляли собой наименее важную часть Аркс Ангеликум. Баал был духовной родиной для каждого астартес в этих флотах. Как бы они ни отошли от благодати праотца, а некоторые воистину отдалились, Аркс Ангеликум напоминал о реальности Сангвиния: Великий Ангел не миф, он когда-то существовал, ходил по этим пескам, сражался и умер во имя мечты Империума. Сам Саигвиний построил эту крепость и жил здесь. При виде ее ордены, почти позабывшие свое наследие, ощущали вновь вспыхнувшую любовь к Сангвинию, а те, кто по-прежнему хранил в сердцах память о повелителе, испытывали сокрушительное, почти религиозное почтение.

Отношения между сынами Сангвиния оставались близкими. Проклятие связывало их. Сотни из присутствующих уже бывали на Баале — в паломничестве или с дружескими миссиями. Тем не менее тысячи братьев не бывали здесь никогда, и на многих кораблях, под многими знаменами, суровые воины плакали, впервые увидев мир генетического отца.

При дальнейшем увеличении открывались расчищенные посадочные поля с бесконечными рядами танков Космодесанта и кипучая деятельность, растревожившая пустыню на мили вокруг крепости.

— Я видел тиранидский рой собственными глазами, — сказал Ахемен. — До сих пор и не надеялся, что мы их победим. Но мы можем, мы все-таки можем.

Эрвин и Ахемен еще долго смотрели, не желая отрываться от этого зрелища.

Резкий стрекот помех нарушил тишину. Голос вырвался из вокс-станции в секции связи — слова было не разобрать, но тон полнился гневом.

— Мой господин, нас вызывает «Клинок возмездия», — сообщил Раб Ответа.

Эрвин нахмурился:

— Капитан Асанте?

— Да, мой господин.

— Ну свяжитесь с ним. — Он указал жестом. — Главный гололит.

Огромное изображение Асанте возникло над гололитом. Его броню покрывали почетные знаки и украшения из кровавого камня. Лицо было жестким.

— Капитан Асанте, чем я обязан подобной чести? — спросил Эрвин, хотя он прекрасно догадывался об ответе.

Асанте сохранял нейтральное выражение лица.

— Капитан Эрвин, я требую вашего присутствия на борту «Клинка возмездия».

— Для каких целей? — уточнил Эрвин, хотя об этом он догадывался тоже.

— Я хотел бы, чтобы вы объяснили, почему пренебрегли моими приказами и отправились на помощь «Посоху света», а не встали в строй с остальной боевой группой.

Эрвин натянуто улыбнулся:

— Буду рад встретиться. Я принимаю ваше приглашение, капитан Асанте. Но у вас нет никакого права вызывать меня.

Эрвин кивнул Рабу Ответа, и связь с Асанте оборвалась, не дав тому ответить.

— Приготовьте мой «Громовой ястреб»! — приказал Эрвин.

Ахемен указал на броню Эрвина. Краска на ней была поцарапана и ободрана. Тиранидская кровь запеклась в глубоких выемках.

— Ты не собираешься почистить доспех перед встречей?

— Это уменьшит значение того, что я хочу сказать, — ответил Эрвин.

— Удачи, — пожелал Ахемен.

— Это ему понадобится удача, — заявил Эрвин. — Ангелы Превосходные не подчиняются ничьим приказам, кроме своих собственных. В любом случае ты сможешь сам посмотреть на это: ты идешь со мной. Орсини, следи за порядком, пока нас не будет. Раб! — окликнул он слугу арсенала. — Принеси нам оружие. Мы встретимся с этим капитаном не с пустыми руками.

«Громовой ястреб» Эрвина петлял, пробираясь через загроможденный космос. Небольшие летательные аппараты сновали между кораблями собирающегося воинства, перевозя посланников орденов, — подтвердить старые союзы и заключить новые. От самых больших судов тянулись потоки транспортников, доставляя на поверхность людей и ресурсы. Все вокруг кипело активностью, и вокс разрывался от переговоров двух дюжин отдельных воинских организаций, пытающихся установить подобие порядка.

«Это похоже на легион, — подумал Эрвин, — такой, как в древних историях, но это не так. Если бы только это был легион. Но здесь нет единства».

Отсутствовали общая командная структура, порядок подчинения и иерархия. Каждый орден сохранял полуавтономность внутри Империума, подчиняясь воле своих владык, и никому больше. Очень немногие личности или организации могли приказать космодесантникам. Хотя все они уважали Данте как старейшего из живущих командующих, его позиция владыки ордена-основателя обеспечивала авторитет, но технически каждый магистр ордена был равен ему по чину. На уровне капитанов ситуация осложнялась еще больше. Капитан Космодесанта должен уметь принимать решения без особого контроля. По большей части они действовали в одиночку, руководствуясь собственной инициативой. На Баале таких собрались сотни, и никто не координировал их действия.

Вот почему Эрвин должен отправиться к Асанте и защитить свои решения.

«Клинок возмездия» доминировал в окружающем пространстве. Орбитальный контроль в Аркс Ангеликум изо всех сил старался сгруппировать корабли по орденам. «Клинок» сопровождали три ударных крейсера и несколько кораблей эскорта. Его кроваво-красный цвет ярко выделялся — оттенок казался яростным, более кровавым, чем у других красных кораблей вокруг. Эрвин покачал головой. Что за шутки разума? Каким образом этот красный выглядел ярче, чем у Кровавых Мечей? Почему он притягивал внимание сильнее, чем темно-алое и черное Расчленителей? Вот из-за таких мыслей Асанте и решил, что он вправе командовать Эрвином. Однако с идеей превосходства Кровавых Ангелов следовало поспорить.

Тем не менее Эрвин не мог избавиться от чувства благоговения, пока его «Громовой ястреб» летел вдоль металлических обрывов борта «Клинка возмездия». История величественного древнего корабля начиналась еще во времена Ереси. Он один из первых в своем классе и один из сильнейших; его орудийные палубы и башни украшены скульптурами, отделаны золотом и драгоценными металлами. На огромных панелях нарисованы ошеломляющие батальные сцены. Но эту красоту не миновали лишения и шрамы. Самые свежие раны оставлены кислотой, когтями и биоплазмой, но эти отметины кампании при Криптусе лишь перекрыли более старые повреждения — некоторые столь глубокие, что даже искусство Кровавых Ангелов не могло скрыть их. Отметины не умаляли изящество корабля, напротив, подчеркивали его величие и смертоносность, подобно дуэльным шрамам на лице прекрасной воительницы. «Клинок возмездия» встречал все, обрушенное на него Галактикой за десять тысяч лет, и пережил это со славой.

Входы на полетную палубу располагались в коротких крыльях, отходящих от главной секции. В этом, как и во многом другом, боевые баржи походили на ударные крейсера, с таким же общим планом — главный корпус, вытянутый перешеек с орудийными батареями и турелями и плоская надстройка на носу. Но баржи были намного больше. Полетные палубы и реакторный отсек скрывались под дополнительными фланговыми щитами. Десантный катер Эрвина пролетел за них, покинув свет и погрузившись во тьму, наполненную кровавыми оттенками Красного Шрама, Баала и алой обшивки корабля.

Над катером мигнули атмосферные щиты, и он снова вынырнул на свет. «Громовой ястреб» опустился на посадочную площадку в ангаре.

— Добро пожаловать на «Клинок возмездия», капитан Эрвин, — произнес человеческий голос. — Вы можете высадиться.

Эрвин приказал опустить посадочный трап и шагнул наружу; рядом с ним и Ахеменом шли два Стража Совершенства, полностью облаченные в белое. Он сразу же заметил, что искусственная гравитация здесь настроена выше, чем на кораблях Ангелов Превосходных, имитируя притяжение Баала.

Смертный слуга ждал Эрвина у подножия трапа. За ним идеальным квадратом выстроились, встав по стойке «смирно», солдаты с тяжелыми лазганами.

— Мой господин. — Человек склонил голову. — Я — Корваэль, капитан третьей палубы и раб крови ордена Кровавых Ангелов. Мой господин Асанте сожалеет, что никто из братьев не смог приветствовать вас, но это, увы, неизбежно. Наш орден сейчас далек от полной силы, и многие из моих повелителей находятся далеко. Как вы можете видеть, нам предстоит великое множество дел.

«Наш орден?» — подумал Эрвин. Ни один из его собственных рабов не посмел бы говорить так об Ангелах Превосходных. И потом, капитан? Корваэль не проявлял кроткого почтения. Он держался уверенно, и ему хватало дерзости смотреть на Эрвина так, словно они почти равные.

Эрвин скрыл потрясение. Справиться с раздражением было сложнее.

— Благодарю, капитан третьей палубы.

Корваэль отвесил глубокий поклон. Это немного смягчило возмущение Эрвина.

«Громовой ястреб» окружили сервиторы, закрепляя гусеничные агрегаты на его посадочных когтях. Под лязг механизмов десантный катер двинулся к площадке ожидания.

Корваэль проследил за взглядом Эрвина.

— Ваш корабль будет готов к отбытию, как только вы завершите дела здесь, мой господин.

«Что за наглость», — подумал Эрвин.

— Отведите меня к вашему хозяину, — сказал он вслух.

— Как пожелаете.

Корваэль четко развернулся на месте. Ангелы Превосходные последовали за ним, окруженные по-прежнему ровным строем смертных солдат.

Корваэль не лгал о количестве космодесантников на корабле. Путь лежал по опустевшим коридорам. Транспортные тележки с боеприпасами грохотали мимо по пути к обширным арсеналам, но по дороге они встречали только полумашин-сервиторов и их создателей из Адептус Механикус, немного более походящих на людей. Корабли Астартес отличались небольшим для своих размеров экипажем: в основном он состоял из сервиторов, за которыми следили рабы-люди под командованием космодесантников. Эрвин не мог поверить, что такие, как Корваэль, распоряжались здесь подобной властью. В норме он должен был встретить хотя бы нескольких братьев-космодесантников. Они шли все дальше, к командным шпилям. Только добравшись до ряда огромных подъемников, расположенных на перекрестке с центральным коридором, Эрвин увидел одинокого Кровавого Ангела, стоящего в карауле.

Створки резных дверей из красного мрамора, перед которыми стоял космодесантник, скользнули в стороны. Интерьер за ними украшала не менее восхитительная резьба.

— Сюда, мой господин, — сказал Корваэль, указывая на пустой подъемник.

Они поднялись на много этажей к самым верхним палубам, миновав командный центр. Лифт остановился почти на самом верху шахты, и Эрвина с сопровождающими провели в просторный зал со стенами, выложенными полированным камнем черного, красного и кремового цветов. Внутри их ожидала дюжина Кровавых Ангелов — одно отделение и два воина Сангвинарной гвардии, чья броня походила на доспехи Стражей Совершенства Эрвина всем, кроме цвета.

На платформе, приподнятой над полом с помощью хитроумно сбалансированной лестницы, стоял высокий трон. Эрвин готов был разозлиться при одной мысли, что Асанте намерен поучать его с этого постамента, но капитан не собирался этого делать — сиденье покрывало красное знамя с символом ордена.

Кровавые Ангелы расступились перед Асанте.

— Ты, — сказал Асанте без всяких вступлений. — Я приказал тебе следовать за мной. Почему ты не послушался?

Прежде чем ответить, Эрвин снял шлем, позволяя шипению выравнивающегося давления занять место слов. Он смотрел на человека, очень похожего на него самого. Геносемя Сангвиния неизменно изменяло носителей. Все ордены обладали поистине семейным сходством.

— Потому что у тебя нет права приказывать мне, — сказал Эрвин. — Я не из твоего ордена. И даже если бы был, я — капитан роты. Ты не командуешь ни одной ротой. Я не подчинюсь власти другого капитана без прямых приказов магистра моего ордена.

— Итак, ты ослушался… — начал Асанте.

— Пренебрег, как ты выразился раньше, — перебил Эрвин. — Так точнее.

— Ты пренебрег моими приказами, стремясь доказать свою точку зрения? — спросил Асанте.

— Я бы не сделал это, если бы ты описал всю картину боя. Я увидел корабль в опасности. Мы не смогли установить связь. Откуда я мог знать, что «Посох света» — отвлекающий маневр?

— Это очевидная тактика, — заявил Асанте.

— Но я с ней не согласен. Честно говоря, даже зная, все равно сделал бы то же самое. В итоге я спас и корабль, и себя. Ты мог бы поступить так же.

— В таком случае я бы рисковал всей боевой группой. Ты подверг опасности два корабля и свою роту. Уничтожение Зозана Терция было под моей ответственностью.

— Я пришел на зов, — сказал Эрвин. — Я помог, как считал нужным.

Асанте нахмурился и взял у помощника из рабов крови инфопланшет.

— На этом планшете — трижды проверенные предсказания размеров потерь в случае, если бы мы следовали моему плану. Также ты увидишь там шансы на успех твоей самовольной миссии. Нельзя не отметить: они очень низки.

Эрвин предпочел не заметить планшет.

— Я действовал по своему усмотрению, таково мое право. Ты не можешь жаловаться, что я распоряжаюсь властью, данной мне Императором как капитану Адептус Астартес.

— Я не стал бы, если бы ты не подверг риску мою операцию.

Эрвин рассмеялся:

— Чушь. Я рисковал только своей ротой, не тобой или твоими кораблями.

— Наши шансы сбежать повысились бы, если бы ты послушался.

— Вы все равно сбежали! — воскликнул Эрвин. — Благодаря мне Хеннан из Ангелов Неисповедимых жив и может рассказать историю твоей победы. Если бы не так называемое непослушание, он погиб бы, как и ценный корабль.

— Я вижу, мы не согласны еще в одном аспекте. Ты называешь это победой? — спросил Асанте.

— Твоя миссия заключалась в лишении флота-улья биомассы, я полагаю. Ты провел экстерминатус? — Эрвин пожал плечами. — Значит, миссия завершилась успешно.

— Пятьсот миллионов жителей Империума погибли от наших рук, — произнес Асанте. Его лицо покраснело. Он шагнул ближе к Ангелу Превосходному. Он был выше и тяжелее Эрвина, но Эрвин не испытывал страха. — Пятьсот миллионов жизней, которые мы клялись защищать. Их мира — ценного, пригодного для жизни мира — больше нет. Они звали на помощь, прежде чем тень пала на них. Они видели наше прибытие, когда флот-улей захватывал их планету, и обрадовались ответу на молитвы и спасению жизней. Но они погибли, и последнее, что они видели, — корабль Кровавых Ангелов, открывающий огонь по их планете, — сказал Асанте. — У нас не хватило времени эвакуировать их или хотя бы объяснить наши действия. В этой битве нет успеха, только степени проигрыша. И самонадеянные воины вроде тебя увеличивают тяжесть поражений.

— Ты пытаешься отвлечься от чувства вины, вымещая злость на мне. Я ожидал большего от Кровавых Ангелов.

— А я ожидал уважения от брата по оружию. Я предлагал план действий, который подчинялся логике и обладал более высокими параметрами успеха.

— Что я могу сказать? — пожал плечами Эрвин. — Мне нравятся невозможные варианты.

Асанте молча смотрел на него.

— Прошу, не гневайся, брат, — сказал Эрвин. — Я согласен, нам нужна командная структура. Если мой господин прикажет, я последую за тобой без единого вопроса. Но у тебя нет права рассчитывать на послушание только из-за твоей принадлежности к ордену-основателю. Иерархия, построенная на столь шатких основаниях, не выдержит тягостей воины. Ты предполагаешь слишком многое лишь потому, что носишь цвета Сангвиния, брат мой.

Асанте мрачно взглянул на него:

— Я ценю твои усилия по спасению «Посоха света», пусть это и глупость. Удача будет вознаграждена. Худшим результатом — и куда более вероятным — могла стать потеря обоих кораблей. Больше не рискуй собой так.

— Я же сказал: ты не можешь приказывать мне! — возразил Эрвин.

— Тогда ты умрешь в одиночестве. Мы должны действовать в согласии, если хотим победить. Командор Данте покажет вам путь.

— Соглашение еще не принято, — возразил Эрвин.

— Кто-то должен командовать, — сказал Асанте. — Мы можем препираться месяцами. Если мы не придем к согласию, когда оно необходимо, то погибнем. Если подобная ситуация возникнет снова, я советую тебе делать, как я скажу, или умирать, как пожелаешь. Для меня имеет значение только спасение Баала. Надеюсь, ты выберешь правильный вариант и сможешь помочь в обороне вместо того, чтобы зря рисковать своей жизнью.

Эрвин нахмурился:

— Почему ты так ведешь себя? Почему испытываешь мой авторитет на глазах заместителя?

— Я одиннадцать раз вел флоты против тиранидов, — сказал Асанте. — Я сражался при Криптусе, где рой был больше любого, который мы видели прежде. А каков твой опыт, брат?

— Его достаточно! — отрезал Эрвин. — Я не обязан слушать нравоучения. Они недостойны нас обоих.

Он вновь надел шлем и дал своим воинам знак уходить. К счастью, никто не попытался их остановить. В таком настроении Эрвин наверняка не избежал бы драки.

— Капитан! — оклинул его Асанте.

Эрвин замер.

— Я слышал, что тираниды задержали атаку во время вашего побега. Почему? — спросил Асанте.

— Только Хеннан мог рассказать тебе об этом. Неблагодарный ублюдок бросился доносить.

— Это случилось или нет?

— Мы отогнали их, все просто, — пояснил Эрвин.

— Они не отступают. Никогда. Ты знаешь об этом, капитан Эрвин?

— Мой опыт говорит об обратном, капитан.

— Неужели? Советую проверить корабль на признаки заражения, — сказал Асанте. — Вы можете принести с собой генокрадов или что похуже.

— На моем корабле нет чужих организмов. Абсолютно никаких, — твердо заявил Эрвин. Он двинулся дальше, но остановился и обернулся. — Те люди, которых ты оплакиваешь, они все равно погибли бы, — сказал Эрвин. — Они умерли быстро. Их тела остались на планете, освященной их смертью. Они не послужат подкреплением для наших врагов. Их сущность не подвергнется самой чудовищной из возможных форм рабства. Прости, Кровавый Ангел, но в моем ордене уничтожение Зозана Терция сочли бы успехом.

— Убирайся, — процедил Асанте.

Эрвин отсалютовал на прощание, сложив аквилу над сердцами.

— Мы еще увидимся на поле боя, я уверен.

Ангелы Превосходные вновь погрузились в лифт под неодобрительными взглядами Кровавых Ангелов.

— Ты говоришь, что я не верю в свои способности, — сказал Ахемен. — Твоя проблема, брат мои, в излишней уверенности в своих.

Эрвин театрально зашипел. Ахемен бросил на него косой взгляд.

— Однажды, — сказал сержант, ты погубишь нас всех, капитан.

Обитатель капсулы высунул из панциря липкую ногу. Кожу проткнули состоящие из синтезированных минералов бритвенно-острые когти. Они были предназначены для использования ровно один раз и не могли выйти на свободу иначе, как через плоть псевдоподии, уничтожив ее в процессе. Со струей жидкости, немедля замерзшей в холоде вакуума, они вырвались наружу. Отчаянные сокращения умирающих мышц заставили их глубоко врезаться в смолу, прикреплявшую носитель к корпусу «Великолепного крыла». Капсула содрогалась в конвульсиях. Конечности, запертые в кальцифицированных полостях, бились о стены своих тюрем, раскачивая ее и помогая ей освободиться из смолы, и наконец она поплыла в пространстве.

Ожили существа-сенсоры. Гигантская волна сигнатур добычи затопила вторичный мозг капсулы. За секунды он обработал множество потоков данных, определил цель, зафиксированную в его памяти великим разумом улья, и вычислил оптимальную траекторию движения к невидимой земле.

Последняя порция движущего газа была потрачена, чтобы отвести капсулу от корабля добычи и оставить ее на милость судьбы.

Изощренная система помех скрывала падение носителя в переполненном небе. Гравитационные следы космических кораблей нарушали его полет, угрожая бесконтрольно сбросить в зону притяжения Баала-Прим. С безэмоциональным спокойствием капсула переместила жидкость между внутренними полостями, корректируя падение. Она и погибла бы столь же флегматично.

Тиранид упал в верхние слои атмосферы Баала, обрушившись из убийственного льда космоса в холодное ночное небо над Южным Песчаным океаном. Атмосферное трение обожгло жесткую, сморщенную поверхность, заживо поджаривая меньших существ, цепляющихся к панцирю. Они умирали в молчаливой агонии, лишая мозг зрения, слуха, обоняния и остальных чувств, одного за другим. Понимание положения добычи ускользнуло от капсулы, и она падала в слепой темноте. Бессмысленные электромагнитные импульсы, исходящие от закованных в металл летательных аппаратов, умолкли последними, изолировав тварь от всего, кроме обжигающего воздуха.

Финальное столкновение раздавило первичный мозг капсулы в кашу и выбило из его губчатых креплений вторичный. Свободно плавая в истекающих жидкостях, он дернул рудиментарными конечностями в первый и последний раз.

Стимулирующие гормоны затопили капсулу и ее пассажира. Совершив это последнее действие, вторичный мозг умер, не заботясь о своем конце или о завершении миссии.

Дымящуюся тварь заносило песком. Она казалась лишь крошечной точкой на равнине колышущихся дюн, черных в лунном свете Баала-Секундус.

Минуты шли без всяких признаков активности. Капсула уже понемногу скрывалась под волнами песка.

Влажный треск возвестил ложное рождение. Швы вдоль четвертей панциря, набухшие густой слизью, разошлись, дернулись и широко раскрылись. Изнутри выбралось высокое, долговязое существо; поначалу оно едва стояло на ногах, покачиваясь, точно новорожденное животное, но спустя несколько шагов уже уверенно двинулось в ночь. Оно развернуло все шесть конечностей, высоко подняв огромные смертельные когти. Запрокинув голову, тварь попробовала воздух на вкус. Горящие глаза смотрели в небо. Щупальца шевелились внизу черепа, на месте рта.

Ликтор просканировал местность всем множеством своих чувств. Обнаружив искомое, он резко развернулся на копытах и побежал прочь. Его силуэт мелькнул и скрылся в ночи.