Опустошение Баала

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ РАЗОРВАННОЕ ОЖЕРЕЛЬЕ

Мусорщик из местного племени по имени Крисмсей вел Габриэля Сета по ржавым равнинам. Он торопливо семенил, петлял и пригибался. Не шел, как подобало приличному человеку. Тяжелые размеренные шаги Сета хрустели на спекшейся в стекло поверхности, оставшейся от древних войн, а вороватая походка Крисмсея напоминала быстрый перестук лапок грызуна. Молодой мусорщик считался старым по меркам своего племени; его мышцы были слабы, рост замедлен от недоедания, а зубы уже начинали гнить.

Сет старался подавить презрение к юноше. Он оказался полезен во время укрепления обороны Баала-Прим. Он показал Сету древние форты на склонах рухнувших орбитальных станций, которые теперь восстанавливали его люди. Крисмсей обладал бесценными знаниями о глубоких пещерах Ожерелья и изрядной хитростью. Но его одаренности не хватило, чтобы стать кандидатом для вознесения, иначе он не прозябал бы на этой луне. На вопросы об испытаниях Кровавых Ангелов Крисмсей отвечал уклончиво. Он наверняка пытался, решил Сет. Кто угодно из жителей такой дыры, еак Баал-Прим, попытался бы.

А теперь еще и это: сообщение о другом контингенте Космодесанта, высадившемся на дальней стороне Ожерелья, которое не подтверждалось никакими другими источниками, и Крисмсей не желал показывать это никому, кроме Сета. Возможно, юноша хотел завести его в ловушку. В таком случае он был куда глупее, чем казался.

Ржавая пыль взлетала в воздух с каждым шагом. Местность вокруг Ожерелья усыпал толстый слой превратившегося в пыль металла поверх стекла. Оно образовалось после огненных бурь из взорвавшихся реакторов, когда орбитальные станции рухнули на поверхность. Сет подозревал, что Ожерелье бомбили и после падения; древние, похоже, владели чудовищным оружием, поскольку некоторые места здесь по-прежнему фонили редкими изотопами, а война случилась двенадцать тысяч лет назад. Имперские атомные бомбы оставляли опасный уровень радиации на недели — не на годы и тем более тысячелетия. Кто бы ни атаковал Баал-Прим, они очень постарались стерилизовать планету. Столь велика была вражда между этими двумя мирами; человечество способно на поистине бесконечную ненависть. Если, конечно, легенды говорили правду, и катастрофу на райских лунах не вызвало случайное нападение ксеносов.

Древняя попытка экстерминатуса не увенчалась успехом. Человечество — упорный и живучий вид, существующий даже среди обломков. Оно выжило на Баале-Прим и произвело на свет такие уродливые образцы, как Крисмсей.

Юноша оглянулся на Сета через сгорбленное плечо, щуря пожелтевшие глаза. Его голову покрывала грязная шкура существа, обитающего в глубинах Ожерелья, вероятно, родственного терранским крысам.

— Мы должны идти наверх, ангел, на самый верх. — Крисмсеи указал на квадратную стену неестественных гор. — Иные — на той стороне.

— Мои воины ничего не видели, — сказал Сет. — Эта система полна других орденов. Они тоже не видели ничего. Я не верю тебе.

Крисмсей невозмутимо пожал плечами:

— Крисмсей не врет. Он не понимает. Но Крисмсей знает. Ты тоже увидишь, если идешь за мной.

— Если ты лжешь, я убью тебя, — пообещал Сет.

Вокс Сета пискнул. За этим последовал голос капеллана Апполлуса:

— Сет, это просто жалкие отбросы! Они не желают работать, как нужно! — рявкнул вечно разозленный голос Апполлуса в ухо Сету. — Восточная крепость не будет готова к предполагаемому времени высадки.

— И к чему ты говоришь это мне?! — прорычал Сет. — Заставь их стараться.

— Ты должен быть здесь и сам приказывать им! — выплюнул капеллан. — Пользуясь правом моего ранга, я выношу тебе выговор. Ты пренебрегаешь обязанностями.

Сет не мог не подумать, что со стороны Апполлуса это то еще лицемерие: капеллан имел склонность к ярости, которая частенько заставляла его впереди братьев бросаться в гущу боя на поиски собственных приключений, не задумываясь о последствиях.

— Лучше придержи язык, наставник падших. Ты должен надзирать за строительством в мое отсутствие, и ты не станешь применять свои обычные методы побуждения. Смертные нам нужны.

— Тогда как заставить их работать?

— Воспользуйся воображением.

— Ты, видно, совсем размяк, Сет.

— Оскорби меня еще раз, Апполлус, рискни, — сказал Сет. — Исполняй свой долг и закончи с крепостью. Я скоро вернусь.

Он выключил вокс.

Крисмсей выжидающе смотрел на своего гигантского спутника, грызя обломанные ногти.

Сет кивнул ему.

Крисмсей ухмыльнулся и двинулся дальше, но как быстро он ни перебирал бы ногами, ему не удавалось обогнать Сета с его медленным уверенным шагом.

Время смягчило раны Долгой Войны. Края меньших кратеров, накладывающихся друг на друга, стерлись до смутных кругов, и земля казалась усеянной оспинами, словно кожа выжившего после болезни. Жесткая растительность затянула неровные высокогорья. Орбитальные станции падали длинной линией, и на первый взгляд они напоминали естественный горный хребет. На равнинах вокруг земля на дюжины километров вздыбилась складками от силы удара, и камень сплавился с металлом рухнувших объектов в подобие холмов у подножия. Эрозия сгладила обломанные балки, заставила провалиться отдельные палубы, запечатывая наглухо пустые помещения. Лишь при внимательном изучении открывалась истинная природа ландшафта. Она проявлялась в ячеистой структуре палуб, в странно прямых руслах горных ручьев, в квадратных устьях отсеков-пещер — и так до тех пор, пока они не поднялись на последний гребень и не достигли точки, где разрушенная орбитальная платформа вздымалась вдруг неественным обрывом из изломанной земли. Здесь начиналось творение рук человеческих, и не оставалось возможности ошибиться в этом.

Сет положил руку на древний металл и посмотрел наверх.

— Теперь лезем туда, да? Да! — нетерпеливо воскликнул Крисмсей.

Он махнул космодесантнику рукой, приглашая следовать в неровное устье пещеры.

Сет обернулся. Каменные уступы, вздыбленные древним столкновением, закрывали вид на возводимые укрепления. Его присутствие не поможет закончить форты быстрее, как ни надеялся бы на это Апполлус.

Отбросив подозрения, он пригнулся у входа в пещеру и двинулся через осыпающуюся конструкцию древней орбитальной станции Баала.

Они избегали глубоких пещер, обходя их по внешним коридорам, чтобы добраться до вершин. Поколениями народ Крисмсея пытался улучшить эту дорогу, пусть и в самом примитивном виде. Мостами из листов металла закрыли провалы в полу, дыры в погнувшихся стенах и палубах расширили до дверей. Вдоль самых опасных обрывов натянули страховочные веревки. Все сделали грубо, как боевые фуры, на которых аборигены разъезжали по равнинам за фальшивыми горами. Здесь попадались пропасти, которые можно было пересечь, применив чуть более продвинутое инженерное искусство, но мусорщики им не владели. Казалось, любая цивилизация, освоившая двигатель внутреннего сгорания, способна построить нормальный мост, но не эта. Безжалостные условия их существования оставляли место только необходимым для выживания знаниям.

Обходные коридоры во многих местах открывались во внешний мир. Улучшенный мозг Сета, во много раз мощнее разума Крисмсея, с легкостью отслеживал их путь, вопреки всем попыткам мусорщика запутать и скрыть дорогу. Они миновали небольшой рыже-красныи водопад, с гулом падающий с высоты и исчезающий в трубе в металлических глубинах. Отложения железа наростами покрывали стены, сужая проход. Они пересекли мост — всего лишь металлическую планку, опасно задрожавшую под весом Сета. На той стороне, наполовину скрытая под наслоениями ржавчины, виднелась дверь.

— Так мы прошли бы быстрее, — сказал Сет.

Крисмсей не стал спрашивать, откуда Сет знает. Он Ангел. Ему доступны вещи, не ведомые никому больше.

— Нет-нет мой господин. Опасно. Там фантомы, и призраки, и еще что похуже. Мы идем наверх. — Похоже, юноша боялся глубин больше, чем Сета, поэтому он поспешил вперед, прежде чем ему могли приказать иное.

Сет бросил взгляд в темный коридор. Зрением космодесантника он различал пространство, все еще узнаваемое как ремонтный проход. Завалы мусора собрались в углах, погнув переборки, но эта часть станции обрушилась на землю брюхом вниз и оставалась более-менее ровной. Изнутри подул затхлый ветер. Сет хмыкнул и последовал за юношей.

Они недолго оставались внутри орбитальной станции. Вскоре после водопада путь вывел их к погнутыми воротам причального дока, и подъем продолжился через лес искалеченных деревьев, явно генетически искаженных.

Этой части станции преизрядно досталось. Корпус смялся, давая возможность накопиться почве. Некоторые места позволяли даже забыть о происхождении горы, пока под ногами не открывался вдруг смертельный квадратный провал шахты или бронестекло древнего иллюминатора не взблескивало из-за завесы оранжевого мха.

Они шли все дальше, следуя по давней дороге народа Крисмсея. Мусорщики не владели машинами, способными пересечь эту местность, путь они обустроили для пешехода. Там, где дорога становилась особенно крутой, они приготовили веревки и лестницы или же грубо приварили ступени. Таких улучшений понадобилось немного, поскольку расположение упавшей платформы и ее структура позволяли довольно легко взбираться по ней. За два часа путники отошли от укреплений Расчленителеи на несколько миль и поднялись на семнадцать тысяч футов. Разбитые турели и шпили составляли вершины искусственного хребта. Тускло-серый металл покрылся льдом, ибо, несмотря на скромную высоту, Баал-Прим являлся холодным миром. Грязный снег, результат дисфункционального гидрологического цикла планеты, хрустел под ногами. Теперь Сет мог расслышать прибывших. Небо приглушенно грохотало от взлетов и посадок их летательных аппаратов.

Крисмсей провел его вдоль края массивной жилой секции. Черные дыры иллюминаторов, лишенных стекла, затянуло неровным желтоватым льдом. Одежда мусорщика едва ли подходила для равнинных земель, а здесь, на вершинах гор, он уже посинел от холода. Он стучал зубами и то и дело совал руки под мышки, но все же, казалось, совсем не замечал своих страданий. Сет полагал, что юноша никогда не испытывал счастья согреться по-настоящему.

— Там внизу. — Крисмсей указал на уступ вдоль обрыва. — Иные.

Сет спустился к краю обрыва. Его бронированные ботинки заскользили по старому льду, и он едва не упал, сумев остановиться на самой грани.

Противоположная сторона станции была искорежена. Чахлый лес цеплялся за обнажившую внутреннюю структуру, укутывая ее растительностью. Со временем в провалах образовались глубокие наносы земли, и в них росли деревья повыше. Вся эта зелень не простиралась дальше на равнины. Непредсказуемые дожди Баала-Прим падали лишь на больших высотах, дальше простирались лишь холодные пустоши, изрезанные провалами и острыми хребтами, созданные в момент, когда двенадцать тысяч лет назад орбитальные станции рухнули с небес и превратили рай в ад. С тех пор мало что изменилось.

Оставшиеся от удара гряды холмов тянулись на несколько миль, образовывая между ними широкие долины. В одной из таких и собиралась небольшая армия; их транспортники с ревом взмывали в космос и приземлялись. Сет нахмурился. Столетия неудач привели его к стремлению оградить своих воинов от союзников. Когда Расчленители вступали в бой, они неизбежно попадали под действие Красной Жажды. Темное наследие Санвгиния давало им силы, позволяющие одолеть множество врагов, но за неутоленную жажду приходилось платить их соратникам или гражданским. Предшественники Сета проявляли меньшую щепетильность или же, возможно, подверглись более сильному проклятию. В результате ордену угрожала экскоммуникация, а вместе с ней и раскрытие тайны геносемени Сангвиния, а это подвергло бы опасности все Ордены Крови. Потому Сет предпочитал сражаться подальше от остальных. Он специально разместил свои силы как можно дальше от трех других орденов, которых Данте отправил оборонять Баал-Прим.

А теперь сюда явился и посмел устроиться прямо на его пороге Пятый орден.

Используя возможности брони, Сет попытался выяснить, кто эти незваные гости. Приближенный линзами шлема, отблеск в небе мгновенно увеличился перед его глазами и превратился в «Громовой ястреб», покрашенный в полустертые темно-красный и серебряный.

Лишь один орден носил эти цвета — орден, чья безумная ярость превосходила, по слухам, даже его собственное братство.

— Рыцари Крови, — выговорил Сет.

Космодесантники продолжали прибывать — в «Громовых ястребах» и невооруженных грузовых транспортах. Корабли приземлялись, не заглушая двигатели, и возвращались на орбиту за новым грузом.

Всего двадцать рейсов «Громовых ястребов» понадобилось, что доставить Расчленителей на Баал-Прим с боевой баржи «Виктус». Их осталось очень мало. И все равно это заняло немало времени ибо ангары Сета почти так же пустовали, как и его казармы. Духи его боевых машин отличались такой же кровожадностью, как и их хозяева, и потому склонялись к поспешным агрессивным броскам, которые часто заканчивались их потерей.

Рыцари Крови превосходили их в числе воинов и машин. Если дошедшие до Сета слухи о них правда, они вряд ли отступят так просто. Он пнул носком ботинка снег, глядя, как он крошится и сыпется кусочками с края обрыва. «Данте сделал это нарочно», — подумал он.

Он подавил гнев и окликнул Крисмсея, укрывшегося от ветра за бывшей антенной связи, торчащей из снега.

— Сколько до места их высадки?

— Полдня, мой господин.

Полдня. Как Апполлус ни жаловался бы, он сумеет сделать так, чтобы в крепости не произошло ничего особенного. В крайнем случае кодиций Белтиэль остановит его. Это же дело не ждет.

— Отведи меня туда. Сейчас! — приказал Сет.

Приблизившись к зоне высадки Рыцарей Крови, Сет понял, что они не собираются здесь оставаться. Они не возводили кастеллы или другие временные укрепления. Вместо этого их ждала колонна бронетранспортеров, готовых следовать дальше. Он не видел воинов, вероятно, они все уже разместились внутри «Лэндрейдеров» и «Рино». Рыцари Крови собирались в путь. Вопреки надежде, они явно не отправятся подальше отсюда. Сет нутром чуял их намерение двинуться к его собственным позициям.

Баал закрыл солнце, принеся первую из двух долгих ночей Баала-Прим. В этой системе Баала все устроено сложно, даже смена тьмы и света. Точно как сами Кровавые Ангелы, с их искусством и отрицанием своей сути. Сет принимал свою ярость. Простота — вот ключ к контролю над жаждой. У него не было времени на игры.

Машины Рыцарей Крови выглядели такими же помятыми и заляпанными старой кровью, как в его собственном ордене. Обозначения на них следовали нормам Кодекса Астартес, и, судя по всему, Сет смотрел на собранное на скорую руку построение транспортов, надерганных по всему ордену.

Несколько лет назад Рыцари Крови объявили Крестовый поход против всех врагов Империума; но их военные кампании отличались такой жестокостью, а определение врагов — широтой, что в итоге Верховные лорды Терры объявили их ренегатами. Раньше они занимали положение, примерно соответствующее репутации Расчленителей сейчас, и союзники смотрели на них с опаской. Теперь же Рыцари Крови лишились друзей и подвергались гонениям, хотя сами по-прежнему заявляли о верности Империуму.

Еще одно братство на грани вымирания. Хотя они прошли по дороге проклятия дальше, чем Сет и его воины, лишь по воле случая они не поменялись местами. Вторжение в их зону высадки словно приблизило его к их судьбе, и потому Сет двигался настороженно.

Рыцари Крови не взяли с собой продовольствия или иных запасов, только боевые машины. Песок усеивали пустые ящики из-под боеприпасов, вскрытые и выброшенные на месте. Повсюду клубилась поднятая пыль.

Ее облака медленно колыхались на ветру — последние знамена, провожающие улетающие «Громовые ястребы». Все это создавало ощущение беспорядка, хотя разбросанных остатков было не так уж много. Редкие ордены космодесанта проявляли такую небрежность при высадке.

Танки тем не менее воплощали собой четкость строя. Они безмолвно стояли в пустыне. Ветер завывал вокруг них.

— Оставайся здесь, — бросил Сет Крисмсею в сотне ярдов от линии танков.

Тощий юноша выразительно затряс головой. Он снял с плеча самодельное ружье и скользнул в тень Сета.

— Стой! — прогремел металлический голос из «Лэндрейдера» во главе колонны.

Его мотор шумно взревел, заводясь. Вспыхнули фары. Гусеницы заскрежетали, поворачиваясь на месте. С гудением сервоприводов «Лэндрейдер» навел все свое внушительное вооружение на магистра Расчленителей.

— Назови свое имя! — потребовал металлический голос. — Назови свое дело!

— Ты знаешь, кто я, — оскалился Сет. — Я — Габриэль Сет, владыка ордена Расчленителей. А теперь назови мне свое дело. Это — мой участок обороны.

Мотор «Лэндрейдера» взревел еще громче. Лазеры прицелов машинных духов усеяли броню Сета красными точками. Рука магистра двинулась к рукояти меча-эвисцератора, закрепленного позади его ранца. Он напрягся, готовясь к атаке и зная, что не доберется до танка прежде, чем лазерные пушки разнесут его на части. Крисмсей застонал.

К вою ветра прибавился гул электрического мотора. Полоска рубинового света прорезала переднюю часть танка, расширяясь, — это опускался штурмовой трап. Высокий космодесантник — ростом почти с Сета — вышел в ночь затмения. Его искусно сработанная броня пестрела множеством почетных знаков, нарисованых и выгравированых, но они истерлись в бессчетных битвах. С лаврового венца над головой облетело золото, черепа на налокотниках и костяшках пальцев раскрошились. Когда Сет подошел ближе, он ощутил запах старой крови, запекшейся в углублениях брони.

Воин остановился перед Сетом. Они смерили друг друга взглядами — в миге от яростной схватки.

— Я привел его, как вы просили! — выпалил Крисмсей.

Сет недобро глянул на проводника. Его лицо скрывал шлем, но Крисмсей отшатнулся и съежился, почуяв гнев. Второй космодесатник тоже не желал тратить время на аборигена.

— Молчи, несчастный. Я бы не хвастался хитростью, иначе Сет может счесть ее предательством. А он отнюдь не славится склонностью прощать. — Рыцарь Крови обернулся к Сету. — Добрая встреча, Расчленитель, владыка ужаснейших воинов Империума, и да пребудешь ты в здравии.

Рыцарь Крови протянул руку. Сет лишь посмотрел на нее. Рыцарь держался с преувеличенной осторожностью. Это не могло скрыть исходящий от него алый жар ярости, рожденной жаждой.

— Почти самых ужаснейших, — уточнил Сет. — Уходите, иначе твоим воинам придется уносить твое тело. Назови свое имя, чтобы я мог добавить его к своим боевым трофеям.

Резкий смех заскрежетал из динамиков вокса.

— Я — Сентор Жул, Первый клинок Рыцарей Крови. Вот ответ на твой вопрос, но я не собираюсь уходить.

— Я заставлю тебя.

— Ты не можешь драться со всеми нами, Сет, — сказал Жул.

— Каждая жизнь — игра на одну смерть. Хочешь поставить на кон свою?

Жул снова засмеялся.

— Почему ты пришел пешком? Разве у тебя нет авиации?

— Почему вы высадились так далеко от моих позиций? — ответил вопросом на вопрос Сет.

— Репутация Расчленителей разносится далеко. Я хотел, чтобы мои воины успели подготовиться, если их ждет не такой уж теплый прием.

— Наша репутация? — переспросил Сет. — А как насчет вашей?

— Мы во многом похожи. Именно потому Данте попросил нас сражаться рядом с вами.

— Данте послал вас.

Гнев всколыхнулся в нем волной желчи, и Сет понял, все еще — в своей слабости — надеялся, что командор не имел к этому отношения. Расчленителя постигло разочарование. Их не предали — не совсем, но Данте зря не сказал ему. Конечно, Сет возразил бы, но дело не в этом.

— Вы не будете сражаться ни с кем, — сказал Сет. — Вы не присутствовали на пиру. Почему я должен тебе верить?

Сентор Жул поднял взгляд на Баал. Ночную сторону планеты окутала тьма, и огни кораблей ярко сияли на ее фоне. Невидимый отсюда Аркс Ангеликум купался в свете солнца на другой стороне.

— Да, мы сражаемся с другими. Мы не пришли на пир. Мы недостойны братства. Зов Черной Ярости слишком силен в нас. Но мы встанем рядом с вами.

— Это оскорбление или грубая попытка лести? Я сражаюсь рядом лишь с теми, кого зову сам, и вас я не выбирал.

— Но тебе придется. Как я понимаю, вас осталось слишком мало. Последние десятилетия не пощадили ваш орден, пусть даже его репутация выкарабкивалась из кровавой ямы, в которую сбросил ее твои предшественник. Мы — такие же, как вы.

— Мы не такие, — возразил Сет.

— У нас немного воинов. В этом мы сходны. Если мы объединим силы, наша ярость войдет в легенды. Враг скоро будет здесь. Мы идем к вам, хотите вы того или нет. Так суждено.

— Ты видел это.

Жул кивнул.

— Это нельзя изменить. Мы — избранные Сангвиния. Нас благословило его предвидение.

Теперь настала очередь Сета рассмеяться. Жул непонимающе посмотрел на него.

— Избранные Сангвиния? Что за самомнение.

— Мы верим в эту правду, — недрогнувшим голосом сказал Жул. — Они уже идут. Мы ждали за границами системы, за пределами досягаемости авгуров и проскользнули сюда, когда удлинилась тень. Мы видели их. Вы тоже сможете — они будут здесь через несколько дней, не позже. Мы чувствуем их, ощущаем их голод.

— Вы можете чувствовать их, — ровно произнес Сет.

— Я же сказал, Сет, мы ближе к Сангвинию, чем все другие. Мы несем его дары, как и его проклятие.

Сет бросил взгляд на Рыцарей Крови. У них осталось немало танков. Если объединить их с его собственными…

— Нет, — твердо заявил он. — Расчленители будут драться одни.

— Вы строите укрепления, — сказал Жул. — Это не ваша манера боя.

— Я уже сражался с роями прежде. Предпочту приберечь нашу ярость, чтобы использовать ее наилучшим образом. Ты можешь бросаться в их пасти, если захочешь.

Жул засмеялся снова. Его веселье раздражало Сета.

— Расскажи об этих укреплениях.

— Среди обломков есть бастионы, пережившие века. Я приказал отстроить два из них. Ты знаешь это. Ты наверняка шпионил с орбиты.

Жул промолчал.

— У нас нет места для ваших воинов, — сказал Сет. — Сражайтесь где-нибудь еще.

— Коррозия и прах владеют этим миром. Неужели металл не проржавел насквозь? — спросил Жул.

— Не весь, — ответил Сет. — В этих горах можно найти пригодные для обороны позиции, но их немного. В таких местах как раз живут местные племена. Но против флотов-ульев их природа лишь помешает защищаться. Здесь слишком много тоннелей, пригодных для использования врагом.

— Тогда зачем оставаться здесь? — спросил Жул.

— Это мое дело, — ответил Сет. — Двигайтесь дальше, идите в Стардам, к Кровавым Крыльям. Может, они примут вас.

— Ты знаешь, что не примут.

Магистры орденов смотрели друг на друга, не отводя взглядов. Вдруг Жул отвернулся и окликнул Крисмсея:

— Мальчик, подойди.

Проводник, часто моргая и дрожа от страха, выбрался из-под защиты Сета.

— Ты знаешь о происхождении этих гор? — спросил его Жул.

— Это прекрасные драгоценности, звезды, вырванные из Ожерелья Баалинды, — сказал Крисмсей. — Баал подарил их Баалинде, а потом их злая ревнивая сестра разбила Ожерелье.

Жул указал на древние обломки:

— И ты веришь в это?

— Эту историю мы знаем с детства, — настороженно ответил Крисмсей. — Мы рассказываем ее другим. Как и про ангелов, это все правда.

— Это не так, — сказал Жул. — Хочешь узнать настоящую правду?

Юноша с заминкой кивнул. Накануне вторжения, грозящего уничтожить его мир, он все еще прикидывал, сможет ли за хорошую историю купить час-другой у огня. Презрение Сета усилилось.

— Здесь есть зал, который я всей душой желал посетить, — сказал Рыцарь Крови. Возможно, ты можешь сказать, существует ли он?

Мусорщик упал на колени.

— Да, Ангел. Если ты говоришь так.

— Это оболочка старого инженариума, хотя ты и не понимаешь этот термин. Большое место, нетронутое падением звезд. Там есть надписи. Покажи его мне, и я расскажу тебе истинную историю Ожерелья.

Юноша выглядел смущенным.

— Я не понимаю, господин мой ангел.

— Место глубоко под землей. Вы называете его Феллхольм. Для вас это обиталище демонов и ужасов, но когда-то раньше ваши предки жили там. Ты знаешь его?

Крисмсей только дрожал от страха.

— Ты зря теряешь время. Здешние племена боятся заходить внутрь орбитальных станций, — сказал Сет. — И ты зря теряешь мое время.

— Вовсе нет. Ты еще увидишь. — Жул наклонился вперед, и решетка его шлема оказалась напротив лица Крисмсея. От него исходил мощный запах крови. Пусть это старая и гнилая кровь, рот Сета все же наполнился слюной.

— Ты знаешь, о каком месте я говорю! — угрожающе прошептал Жул. — Ты отведешь нас туда — или умрешь. — Он не спросил Сета, хочет ли он в этом участвовать.

Сет предупреждающе зарычал. Рыцарь, будучи рядом, влиял на его жажду. Его ярость, никогда не уходящая глубоко, поднималась в ответ на гнев, источаемый его далеким родичем.

— Ты не хочешь увидеть историю людей, которые жили здесь, в месте, священном для нашего общего повелителя? — спросил рыцать. — Какие еще дела задерживают тебя?

— Укрепления.

— Твои люди и рабы справятся с этим. Когда это могучий Габриэль Сет опускался до того, чтобы пачкать руки низменной работой?

Сет мрачно смотрел на Рыцаря. Крисмсей нервно переводил взгляд с одного на другого.

— Я пойду, — сказал Сет. — Меня не волнует история, но я не позволю вам прятаться у меня под ногами незамеченными.

Они отправились назад к горам, сложенным из обломков. Теперь они сразу двинулись внутрь, следуя по тоннелям к сердцу тьмы внизу. Стоило миновать искореженную мешанину северных склонов, как проходы сделались прямыми, лишь слегка изогнутыми после столкновения и войны. Никакой естественный тоннель так быстро не привел бы так далеко.

Кроме этого, погребенные коридоры и залы ничем не отличались от природных пещер. Вода сочилась по стенам, стекая в лужи, где плавали слепые создания. Летучие существа стаями вырывались из комнат, наполненных их вонючим пометом, и со стрекотом улетали прочь. Минералы, капающие сверху, образовывали вполне органического вида сталактиты и сталагмиты. Сет остановился возле впечатляющей формации — в кругу света от его прожектора она выглядела ярко-белой, с потеками синих окисдов. Конструкция орбитальной станции предполагала использование камня, но он решил, что кальций этой скалы содержался раньше в человеческих костях.

Двадцать минут спустя они прошли через зал, подтвердивший теорию: он от пола до потолка был забит перемешанными останками. Тысячи серых черепов смотрели на них в безмолвном ужасе.

Здесь попадались и другие живые существа — гуманоиды с холодными мерцающими глазами, выглядывающие из темноты и тут же убегающие прочь. Крисмсей боялся их, но Жул и Сет внушали ему больший страх, и мусорщик вел космодесантников дальше в глубину разбившейся орбитальной станции.

Распад, разрушение, смерть. Они просачивались в самые кости Сета. В Ожерелье царствовали мертвые. Останки древних времен предвещали грядущий вновь конец. Сет чувствовал это своими сердцами.

Им встречалось не много препятствий. Крисмсей, очевидно, знал дорогу. Он вел их вниз по случайным боковым коридорам, которые в итоге позволяли обойти разрушенные главные проходы — обвалившиеся, заполненные обломками или залитые неподвижной черной водой.

Наконец они вышли в огромное пространство, где луч прожектора Сета угасал, не достигнув потолка.

Жул удовлетворенно хмыкнул:

— Мы на месте.

Лавина насекомых потекла со стены, когда луч фонаря Сета коснулся их. Крисмсей скорчился в ужасе.

— Здесь есть надписи, ты знаешь это? — спросил Сентор Жул. Он шагнул в глубь зала, что-то разыскивая. — Записи о падении Долгой Ночи и о конце первой звездной империи человечества.

— Я ничего не слышал об этом, — сказал Сет.

— Кровавые Ангелы мнят себя превыше всех прочих Орденов Крови, — с обидой сказал Жул. — Их либрариум хранит тайны, которыми они никогда и не подумают делиться.

— Тогда откуда же знаешь ты?

— Наш основатель, Оустен Галаэль, родился на этой луне. Мы завидуем вам, первородным, ибо вы так близки к источнику всей нашей крови, но и нам повезло, ведь мы основаны одним из капитанов Кровавых Ангелов. И Галаэль вел собственные записи.

Космодесантники разошлись в стороны, случайно направляясь в разные части реакторного зала. Пол был покрыт мягким слоем помета. Никто давно уже не заходил в эту пещеру. Но в древние времена, очевидно, здесь жили. Ступенчатые платформы постепенно поднимались, служа основанием для аккуратно сложенной груды останков, закрывающих стену. Сет подошел ближе. Кости стали хрупкими со временем, но на них по-прежнему ясно различались следы разделки. Этих людей съели.

Жул тем временем забрел в дальнюю часть пещеры. Свет его фонаря упал на сколоченные на скорую руку мостки и обвалившиеся шалаши, сложенные из листов металла. Покатый склон реакторного кожуха возвышался перед ним, огромный, точно восходящие луны Баала. Он увидел нечто и двинулся прямо туда.

— Здесь! Сюда, владыка Сет. — Он махнул рукой.

Сет гортанно заворчал. Жул ожидал его перед высокой стеной, украшенной разбитыми алтарями. На поверхности виднелись надписи. Их давным-давно покрыла ржавчина.

— Галаэль был рассудительным человеком, как и ты сам, владыка Сет, — сказал Жул, разглядывая поверхность стены. — Он славился как искатель мудрости, и, хотя сам не обладал психическим даром, либрариум всегда оставался его страстью. Мы знамениты яростью, и эта репутация полностью заслужена. Сейчас я говорю спокойно, но, вступив в бой, мы не в силах контролировать страсти. У Кровавых Ангелов есть их доблести и добродетели. Когда-то мы владели похожей системой, призванной усмирять нашу ярость. Она больше не действует. Наш гнев против врагов человечества растет теперь неудержимо, но либрариум остается важен для нас, как и история. Там хранятся знания о древних временах, собранные Галаэлем в этом зале. Его хроника — сердце нашего собрания. В ней он досконально записал все узнанное от своего народа, прежде чем время и обстоятельства навеки разлучили нас с Баалом.

Жул указал на проржавевшую стену.

— Хроники говорят, что здесь хранились записи этого народа, врезанные в металл упавших звезд после войны. Их больше нет, но я желал носмотрегь на то место, где они были когда-то, ибо я знаю их историю наизусть.

Сет вгляделся в выщербленный металл. На нем различались фрагменты текста, изгибы букв вокруг вмятин или на отслаивающихся хлопьях ржавчины. Потеки окаменевшего помета покрывали большую часть стены. О чем ни повествовали бы эти слова, они затерялись в бездне времени.

Крисмсей непонимающе смотрел на стену. Недостаток воображения не позволил неграмотному мусорщику увидеть в знаках значение, но речь Жула заворожила его.

— Все миры Красного Шрама подвержены его влиянию, — сказал Жул. — Чтобы просто жить, люди должны принимать эликсиры или закапываться под землю. Это верно для всех планет на сотню световых лет отсюда, всех — кроме Баала. Конфигурация трех небесных тел отражает большую часть смертельного излучения Шрама. Когда люди высадились здесь на первых великих кораблях, они уподобились кочевникам, пробирающимся через пустыню, а эта система стала для них оазисом. Баал-Прим оказался достаточно хорош для жизни, но Баал-Секундус был еще более ценным призом — аналогом Старой Земли, полным разнообразия биосферы.

— А сам Баал? — спросил Сет.

— Баал не изменился, — сказал Жул. — Он вечен. Луны заселили, Баал — нет, во всяком случае, не сразу. Многие тысячи лет, как говорят записи, миры пребывали в изоляции. Шрам не подпускал к ним никого. Ни одной ксеносской цивилизации или человеческого мира не находилось в досягаемости их кораблей. Вместе они создали культуру, о богатстве которой упоминают эти записи, — прежде, чем их потеряли.

Хроника Галаэля позволяет предположить что в итоге народ Баала воссоединился с остальным человечеством и настал золотой век. Все это написано очень сжато, и контекст едва можно понять. Странно думается мне, как люди принимают за должное нормы их времени, никогда не предполагая для них возможность измениться, и потому не записанными события, которые могли бы помочь понять их жизни.

Шлем Жула шевельнулся, словно бы он мог прочитать стертые надписи на стене. Его линзы слабо светились в темноте.

— Зато в подробностях записано, как произошло падение. Когда война охватила Галактику, две луны вновь остались в изоляции, но, хотя историю они имели долгую, память оказалась коротка, и миры не смогли возобновить прежнее самообеспечение. Разразился голод, и Баал-Секундус, как более населенный мир, потребовал защиты орбитальных станций Баала-Прим и эвакуации второй луны. Баал-Прим отказался, полагая свою военную силу и ресурсы достаточными причинами для защиты собственного благополучия. Из оригинальной хроники неясно, как именно началась война, но орбитальные станции стали одними из первых целей. Возможно, их уничтожили намеренно. Я предпочитаю теорию, что в результате попытки украсть их они сошли с орбиты и рухнули с небес, опустошив Баал-Прим. Вероятно, это неправда, но в этой версии есть некая поэтическая ирония.

Как и в том, что Баалинду и Баалфору не затронули беды прочей Галактики. Красный Шрам прикрыл их, как защищал и их вырождающихся потомков до пришествия Великого Ангела. В итоге они сами уничтожили друг друга.

— Это всего лишь легенда, — сказал Сет. — И она не имеет значения.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросил Жул. — Во времена Галаэля эти надписи еще можно было прочесть. Я скажу тебе, почему это имеет значение: ужасы того времени происходили изнутри не меньше, чем снаружи, и это мы, потомки Сангвиния, можем понять. Мы боремся с чудовищами нашего собственного разума. Ты, Габриэль Сет, одержал победу. Такие воины, как ты… — Жул опустил одну руку на плечо Сета, а вторую — на шею Крисмсея, чуть ниже затылка. — Ты — урок надежды для всех нас.

— Мы все обречены, — произнес Сет.

— Красный Шрам несет безумие и смерть всем своим мирам, но наша ярость — священна. — Он опустил взгляд на мусорщика. — Она принадлежит Сангвинию, и оттого мощнее стократ. — Жул убрал руку с наплечника Сета и покрепче придержал Крисмсея. Юноша нервно дернулся, но не решился освободиться. — Не все из нас наделены такой стойкостью, как ты, Габриэль Сет. В некоторых из нас проклятье куда сильнее.

У Сета кончалось терпение:

— Пустая трата времени. Нас не спасти. Конец близок. Ты это хотел услышать? Вот что скажу: я не пойду по твоему пути.

Жул коротко, отрывисто рассмеялся — и сжал кулак, раздавив позвонки в шее Крисмсея. Невероятно, но юноша оставался жив. Жул вздернул его в воздух; кровь потекла между серебряных пальцев. Ноги аборигена бессильно дергались, язык, посиневший и распухший от прилива крови, вывалился изо рта, глаза закатились. Жул наблюдал за смертью с отстраненным любопытством.

— В этих легендах заключен урок для тебя, Сет. Союзники умирают, когда отказываются объединиться. Кровопролитие — неизбежный исход. Мы будем сражаться бок о бок с тобой. Мы не посмели бы встать рядом с любым другим орденом, но Расчленители — такие же, как мы: чисты, сильны и полны гнева. Мы будем драться вместе, хочешь ты того или нет.

Сет мог бы убить его в этот момент во тьме. Но тогда Рыцари Крови напали бы на Расчленителей, и оба ордена стали бы бесполезны для обороны, погрязнув в братоубийственной грызне. Он разочарованно зарычал.

— Выпьешь ли ты со мной, чтобы скрепить наш договор кровью? — Жул протянул ему труп Крисмсея.

— Нет! — отрезал Сет, хотя его рот уже наполнился слюной от пряного запаха, перебивающего вонь помета.

— Отчего же? Они — скот. Мы — псы пастуха. Разве не наше право кормиться от стада?

— Он был жалким существом, но он умер зря, — сказал Сет. — Ты напрасно убил его.

— Сколько таких невинных, как он, убили твои воины?

— Не так хладнокровно, — возразил Сет. — Вот потому ты проклят, а я — нет.

— Неужели? — спросил Жул. — Какой смысл наполнял его жизнь? Он все равно умер бы так или иначе. Так его гибель хотя бы послужит Императору. — Резким движением он оторвал Крисмсею голову. Кровь лилась по его измятым латным перчаткам. Сет сглотнул слюну. — Итак, ты разделишь со мной трапезу?

— Нет, — повторил Сет. Он стиснул зубы. Его ангельские клыки, удлинившись, изнутри укололи мягкую плоть губ. — Я не стану делить с тобой трапезу. Я не буду сражаться вместе с тобой. Держитесь собственных позиций. Мы останемся на наших. Если вы не согласитесь, прольется кровь. И твою голову я сниму первой.

Жул скорбно вздохнул:

— Если ты настаиваешь. Хорошо же. Мы не подойдем к вашим позициям ближе, чем на три мили.

— Слишком близко, — возразил Сет.

— Должны ли мы драться? — уточнил Жул.

Когда Сет не ответил, он продолжил:

— Тогда займемся нашим общим врагом. Я на поле боя, Сет, мы будем драться как союзники. Я видел это.

Он бросил изувеченный труп Крисмсея на пол и потянулся к креплениям шлема.

— А теперь, прошу, уходи. Мне нужно принять пищу, и я предпочитаю делать это без лишних глаз.

Сет послушался с радостью.