Опустошение Баала

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГИБЕЛЬ БУДУЩЕГО

Ликтор лежал без движения, пока его собратья падали градом с орбиты. Он не шелохнулся, когда они прошли над его укрытием. Он наблюдал, как силы улья отбросили от третьей линии, и видел, как она пала. Он безмолвно смотрел на резню у рва. Когда бомбы сыпались вокруг, он не выдал себя ни единым шорохом.

Пока, наконец, возможность не представилась.

Ликтор беззвучно раскопал укрывавший его песок. Он держался незаметно, прячась за склонами дюн возле Аркс Ангеликум, ни разу не выдав себя. В бушующем пандемониуме войны шансы, что его обнаружат, стремились к нулю, но разум улья предпочитал не рисковать.

Ксенос пробирался по полю боя, усыпанному разбитыми танками. Он прятался, стоило летательным аппаратам космодесантников пронестись над его головой. При малейшей возможности обнаружения он замирал. Уменьшая биологическую активность до абсолютного минимума, пока не минет опасность.

Его маршрут выглядел беспорядочным, широкие круги и возвращение по собственным следам скрывали истинную цель. Казалось, ликтор просто охотится. На самом же деле он совершенно точно знал, куда направляется.

За стеной тиранидов, стягивающихся для атаки на вторую линию, царила странная тишина. Вдали от крепости приземлялись твари-пожиратели, разворачивая инструменты поглощения, но из-за скудости жизни на Баале плотность переваривающего роя была низкой. Шум, исходящий от боевого роя, затихал и нарастал попеременно; его шипящий и клацающий голос перебивали ритмичные взрывы орудий добычи. Некоторые из их устройств обладали впечатляющей разрушительной силой — куда мощнее, чем существа-орудия в составе роя. Но эффективность отдельных пушек не имела значения; разум улья располагал миллиардом в ответ на каждое орудие, примененное добычей. Боеспособность улья не зависела от поставок боеприпасов или минералов, добытых на далеких мирах. Для его создания не требовалась специальная каста рабочих. Все, необходимое тиранидам, они выращивали внутри себя, и у добычи всегда заканчивались пули прежде, чем у разума улья иссякали тела.

Тем не менее некоторая добыча требовала особого обращения, и потому у ликтора была своя миссия. Тела-клетки разума улья многочисленны, но не бесконечны. Существовало оптимальное соотношение между уничтоженными тварями и собранной биомассой. Если превысить его, поглощение мира в итоговом результате считалось потерей. Воинская каста представляла собой расходный материал, но большие корабли и сложные существа требовали времени и органической материи для создания новых. Если существовал способ сократить воину, разум улья непременно отыскивал его.

Ликтор достиг цели. Изощренные органические сенсоры, не уступающие любой машине, какую только мог построить Империум, прозондировали землю, удостоверившись, что это именно она.

Мною дней ликтор собирал данные о местности, окружающей Аркс Ангеликум. Его специализированный мозг служил узлом связи, в который поступала информация от миллиона других существ. Они не осознавали, что именно видят. Данные, которые они помимо воли собирали, не интересовали их. Ими пользовался только ликтор.

Под песками находилась аномалия. Когда-то тоннель вел за пределы Аркс Ангеликум, к цистерне с топливом. Емкость убрали отсюда тысячелетия назад. Тоннель обрушился, о нем забыли. Разум улья, действующий через ликтора, не знал ничего об этом, он не понял бы информацию, даже завладев ею. Он видел уязвимое место; иных сведений ему не требовалось.

Чрезмерно увеличенный мозг существа запульсировал, посылая электромагнитные волны через песок, определяя куски расколотого скалобетона и очертания тоннеля, ведущего к стенам Аркс Ангеликум. Крепость была близко. С этого расстояния множество глаз ксеноса могли увеличить ее и разглядеть детали резьбы и лица каждой из статуй. Если он обращал внимание на кипящее море боевого роя, костяное и пурпурное, они казались совсем рядом, будто до них легко дотронуться. Конечно, если применить человеческие концепции, чуждые разуму улья. Ликтор не рассматривал себя отдельно от сородичей. Он вообще никак себя не рассматривал.

Размытая карта подземного хода мерцала в его магнитном зрении. Он погрузил голову в песок, и щупальца вокруг рта заизвивались, ощущая вкус следовых количеств сложных гидрокарбонатов и минералов, не встречающихся на родном мире добычи. Импульсы сонара дальнего действия показывали протяженность тоннеля почти до самой стены. В песке торчали обломки разбитого искусственного камня. Там, где тоннель проникал в гору, он был запечатан тем же искусственным камнем и обработанными металлическими минералами.

Заслон казался прочным, но совсем не настолько, как естественный стеклянистый камень мертвого вулкана.

Ликтор вдруг поднялся. Он исторг короткий залп химических запахов и слабый психическим импульс. И то и другое не могла воспринять добыча, но сородичи его услышали. Точно белые кровяные тельца, которые притягиваются к месту инфекции, тираниды устремились к ликтору. Они не нуждались в указаниях. Две подходящие твари пробрались через песок и принялись рыть новый тоннель, параллельно старому. Империум знал их как тригонов — и эта информация тоже нисколько не заботила разум улья. Он не использовал имена для составляющих частей. Так волк не заботится о мыслях овец. Существа работали быстро, отбрасывая песок когтями и спрессовывая его. Не оставалось никаких куч вырытого грунта, способных их выдать. Смолистыми выделениями длинных тел они скрепляли песок, образовывая биологический цемент. Вскоре появились и другие. Рой выбирал наиболее подходящие для задачи организмы. Существа-разведчики с высокими боевыми способностями отправлялись автоматически. Дюжины генокрадов подходили по одному, двигаясь скрытно, чтобы собирающуюся группу не заметили. Еще одна излишняя предосторожность. Их бы все равно не увидели — глаза космодесантников были прикованы к морю чудовищ, штурмующих вторую стену.

Прошло двадцать минут — бесполезное измерение бесполезного времени для вечности разума улья. Песок вдруг зашипел, утекая в стремительно расширяющуюся дыру, и ликтор нырнул внутрь. Генокрады последовали за ним. Они бежали по непроглядно-черному тоннелю, не нуждаясь в свете, чтобы видеть. Они прошли подо рвом, под павшей третьей линией и внешней стеной, незамеченные; их движение терялось за грохотом канонады. В дальнем конце тоннеля два тригона расправлялись с запирающей его печатью с помощью кислотной слюны и зубов с мономолекулярной заточкой. Вокруг них дрожала земля, отвечая ровному, будто сердцебиение, ритму залпов артиллерии. Со скрепленного смолой потолка не упало ни песчинки.

Кислота с легкостью разъела металл. Он растекся дурнопахнущей жидкостью, а следом растворился и фальшивый камень добычи, открыв широкую трубу из нержавеющей пластали, пронизывающую фундамент Аркс Мурус. Стена представляла собой вулканическую породу, твердую, словно алмаз. Чтобы прогрызть ее, потребовались бы дни. Время равнялось обнаружению. Однако простая заглушка в трубе выстояла лишь несколько часов.

Открылась дыра. Тригоны вгрызлись в края, расширяя ее. Ядовитые испарения поднимались от металла, пока он растворялся, укорачивая жизни существ на годы. Еще одно соображение, лишенное смысла для разума улья.

Безмолвно тригоны оттолкнули в сторону распадающийся материал. Он рассыпался по влажному, дымящемуся песку. Труба внутри крепости осталась на месте. Ликтор остановился, потянувшись множеством чувств в глубины крепости-монастыря. Затхлый воздух. Мертвые машины. Ничто не двигалось здесь уже много поколений.

Как одно существо, группа-инфильтратор просочилась в Аркс Ангеликум. Они беззвучно пробежали по трубе, достигнув развилки. Еще одна заглушка преграждала путь. Биокислота за считаные секунды превратила ее в богатую металлом жидкость.

Кислотные испарения развеивались на слабом ветру. Ликтор попробовал воздух на вкус. Его рецепторы могли ощутить химические компоненты в количестве одной-двух частиц на миллион. Количество данных, которые он обрабатывал, ошеломило бы продвинутый вычислительный комплекс. За доли секунды он анализировал тысячи сочетаний, несомых на воздушных завихрениях из мест, которые никогда не видел.

Он нашел то, что искал.

Целей было две. Он быстро попробовал обе: отвлекающий маневр и истинное назначение. Отвлекающий маневр заставит добычу разъяриться и скроет вторую цель.

Добыча всегда сражалась отчаяннее всего, защищая молодняк.

Данте дрался на стене.

Поле боя было усыпано горящими остовами. Дюжины бесценных боевых машин лежали, разбитые, в песках пустыни. Данте вдруг ощутил леденящую вспышку предвидения, узрев их нержавеющие каркасы под безвоздушным небом, а за ними — руины Аркс Ангеликум.

Но нет, это время пока не настало. Ордены Крови еще жили. Фаза поглощения началась поздно, и это воодушевляло. Стена все еще стояла. Пустотные щиты держались. Между остатками машин песок сплошным ковром покрывали осколки белого и пурпурного хитина. Пустыня, не знавшая поцелуя влаги миллионы лет, пропиталась теперь вражеской кровью.

Одна атака за другой разбивались о восстановленную внешнюю стену. Пушки ревели и грохотали день и ночь. В небе непрестанно полыхал фейерверк из зенитного огня и лазерных лучей. Будь они одни, Данте осторожнее использовал бы боеприпасы, но наследники Кровавых Ангелов принесли с собой миллионы тонн снарядов, и потому он позволил орудиям своей крепости непрерывно стрелять. В темноте их дула мерцали, раскалившись. Пустыня сотрясалась от взрывов и постоянной, тихой дрожи реакторов Аркс Ангеликум, работающих на максимуме, чтобы подавать энергию к лазерным орудиям, плазменным пушкам и щитам.

Любая другая армия уже бросила бы осаду. Аркс Ангеликум оставался неприступным для любого врага, его десять тысяч защитников невозможно было одолеть. Тиранидов же не волновала смерть. Они швыряли живые бомбы на крепость-монастырь, не осознавая невозможность достижения цели или не заботясь о таковой.

Пустотные щиты стонали и вздрагивали. Дезинтегрирующее поле мерцало над позициями космодесантников шумным северным сиянием. Летучие споровые мины двигались достаточно медленно, чтобы пройти через щит, но их выцеливали и сбивали лазерные пушки «Икар» и счетверенные пулеметы противовоздушной обороны. Почти постоянный кислотный дождь падал из этих облаков живых бомб — недостаточно концентрированный, способный лишь стереть цвета с брони космодесантников. Воздушные рои тоже могли бы пролететь через преграду на нужной скорости, но они предпочли отступить после тяжелых потерь; в небе остались взрывающиеся снаряды и ливень фосфоресцирующих химикалий, безвредно расплескивающихся по силовому полю.

По всей внешней стене натужно грохотали тяжелые болтеры, монотонно поливая огнем территорию и сметая генокрадов, гаунтов и воинов. Влажный треск расколотого хитина и предсмертные вопли тиранидов складывались в адскую симфонию, которая исполнялась на бис снова и снова. В крепости хватало космодесантников, готовых встать на парапете плечом к плечу. Из каждой амбразуры палили болтеры, уничтожая тысячи меньших биоформ. Тактика разума улья предполагала намерение завалить биомассой любое укрепление, как они уже сделали со рвом, но твари не могли подоораться к стене достаточно близко. Груды тел предоставляли некоторое укрытие для наступающего роя, между ними и стеной Данте по-прежнему оставалась свободная простреливаемая зона. Этот вал полз вперед по несколько футов в день, по мере того как трупы падали с его верха. Подчиняясь строгому расписанию, секции стены вычищались концентрированным огнем мельт, плазменных выжигателей и прометиевых бомб, не позволяя грудам тел превратиться в насыпь, достигающую стены. В результате космодесантники создавали завесу густого черного дыма перед секциями, где проходила очистка; эта маскировка мешала видимости и поощряла тиранидов атаковать. Беспрестанно то одна, то другая сторона обретала и теряла подобные мелкие преимущества. Никто не мог занять решающую позицию. Крепость оставалась неприступной; тираниды — практически бесконечными.

Один из биотитанов завизжал — защитные лазеры разносили его на куски. Теперь на крепость наступало все меньше огромных созданий. Армия Данте убивала их быстрее, чем они успевали рождаться. Очень медленно, но они уничтожали рой. Застывшее противостояние не являлось победой, но все же было лучше альтернативы. С каждым днем, пока держался Аркс Ангеликум, шансы на триумф увеличивались. Обрывки докладов то и дело прорывались через вокс-заглушки тиранидов, сообщая об успешных налетах на флот-улей. Порой защитники крепости даже видели их днем, через водянистое мерцание пустотного щита и облака снарядов. Ночью эти битвы полыхали в небесах.

Защитные лазерные батареи вносили свою лепту в прореживание роя на орбите. Большинство из этих мощных орудий могли стрелять лишь несколько раз в день, но, когда наступал их час, каждое из них неизменно сбивало корабль. Радостные крики защитников на стене встречали каждый метеоритный дождь из горящего тиранидского мяса, рассыпающийся по небу Баала.

Назад и вперед. На десять уничтоженных тиранидских судов приходился один потерянный ударный крейсер. Взрывы реакторов расцветали ослепительными солнцами. В сообщениях с Баала-Прим и Баала-Секундус могли оказаться как доклады о поражении или погибшем ордене, так и об удерживаемых пока позициях обороны.

Все зависело от пустотного щита. Если удержать его, рой будет отброшен, разбит и, наконец, повернет прочь.

Но пока разум улья швырял бесконечные армии на внешнюю стену, всякий раз применяя разные стратегии. Вот он решил опробовать еще одну уловку. Сотни массивных карнифексов проталкались через орду, давя меньших сородичей. Это были огромные осадные твари; их короткие конечности бугрились мышцами, выгнутые куполом спины защищала толстая хитиновая броня, и мощные орудия-симбионты росли из их плоти. Среди тиранидских конструктов встречались создания куда большие, но они не обладали многочисленностью или адаптивностью.

Огонь тяжелых орудий обжег воздух над внешней стеной; залпы из крепости ударили в громадных тварей, убивая их дюжинами. Но они не останавливались — их было слишком много. Некоторых защищали парящие психические мутанты, излучающие поля варп-энергии, неуязвимые для любых орудий, кроме самых мощных. Другие шли под прикрытием ядовитого тумана, состоящего из облаков спор, они сбивали механизм наведения прицелов так же просто, как закупоривали человеческие легкие.

Данте наблюдал с низкого донжона, который содрогался от отдачи установленной на нем макропушки. Пятеро из Сангвинарной гвардии под командованием брата Донториэля, героя Криптуса, выстроились около него защитным кругом.

Карнифексы приближались к валу трупов, и попасть в них стало еще сложнее. Фонтаны ксеносскои плоти взлетали вверх там, где снаряды попадали в груду тел.

— Еще немного, и они войдут в тень стен, — сказал Данте. — Тогда мы посмотрим, как враг желает испытать нас.

Строй карнифексов проломился через вал трупов, развалив его и подтолкнув тела ближе к стенам крепости. Некоторые делали это сознательно, двигая тела перед собой, сгребая их у подножия стен. Если приглядеться ближе, становилось заметно, что они адаптировались специально для этой роли: обрели массивные плоские когти, которые сцеплялись вместе, образуя подобие бульдозера.

Данте проверил видеоканалы из объективов авгуров и линз шлемов его братьев-космодесантников. То же самое происходило еще в нескольких местах.

— Приоритет — формы карнифексов, которые толкают трупы, — приказал он, переключившись на общий вокс боевой группы.

Аркс Ангеликум усиливал его сигнал через мощный коммуникационный центр, но даже так ответный эфир полнился чудовищным голосом разума улья.

Последние орудия, стрелявшие из крепости-монастыря, на мгновение замолкли. Карнифексы слишком приблизились к внешней стене. Пушки Аркса перенаправили огонь на вторую волну, идущую следом за первой, оставив передних атакующих на милость тяжелого оружия, расположенного на второй линии. Данте быстро просмотрел видеоканалы, отображающие ситуацию на разных секцих стены. Он остановился на одном из них. Шестеро карнифексов, выдерживая чудовищное количество огня, гребли трупы к подножию — безропотно, точно слуги, копающие канаву под дождем.

— Магистр Орикс, угроза немедленного прорыва в вашем секторе. Разберитесь, пожалуйста, — сказал Данте.

В другом месте группа огромных змееподобных организмов добежала до стены и принялась карабкаться по ней, цепляясь когтями. Один почти добрался до верха, прежде чем плазменная пушка снесла ему голову в огненном облаке.

— Капитан Терус, займитесь тригонами! — приказал Данте; его голос неизменно оставался чистым и строгим, как сталь. С мелкими прорывами можно справиться. Главное — не допустить серьезных проломов в стене.

Все еще падал дождь из спор. По-прежнему шипящее море меньших биоформ прыгало и клацало челюстями, те немногие, кому удавалось добраться до подножия стены, взбирались по гладкому скалобетону и соскальзывали назад. Другие с нерассуждающим терпением ждали, когда будут достроены насыпи; их почти не задевала стрельба защитники сосредоточились на осадных тварях. Если карнифексы достроят чудовищные насыпи, за вторым периметром в мгновение ока окажутся тысячи тиранидов. Пальцы Данте сжались на рукояти топора Морталис. Он мало что мог сделать — лишь доверять умениям и преданности Орденов Крови.

Отчаянный вызов врезался в вокс-переговоры между орденами.

— Стена! Стена! Карнифексы идут через стену!

Взгляд Данте метнулся к месту в полумиле от его бастиона. Четверо монстров бросили громоздить трупы и попробовали взобраться прямо по стене. Они карабкались, создавая собственные лестницы, — огромными когтями выбивая выемки в скалобетоне. Из грудных полостей выхлестывали крюки, цепляясь за неровности и помогая тварям подтягиваться по стене — все ближе к воинам на ее вершине.

Данте оказался рядом, и он отреагировал первым. Спрыгнув с бастиона, он взмыл ввысь; его стража немедля взлетела следом. Индикатор топлива его прыжкового ранца быстро опускался. Гравитация Баала была сильна. Любой полет здесь мог длиться лишь недолго, и потому командор наклонился вперед, желая успеть добраться до точки кризиса, прежде чем станет слишком поздно.

Он пронесся над сотнями космодесантников, стреляющих со стены. Клинки света пронзали воздух переплетение лазерных лучей, угасающих и загорающихся вновь. Внизу взорвался один карнифекс, засыпанный крак-бомбами так, что он сложился внутрь себя в кровавом фонтане. Мелкие взрывы болтерных снарядов звучали часто, как будто войне аккомпанировал оркестр из миллиона обезумевших барабанщиков. Волны пламени, жар которых Данте ощущал даже через броню, отгоняли орды гаунтов от почти достроенной насыпи из трупов Дюжины тварей корчились в огне. Вязкий прометиевый гель прилипал к большим организмам, окутывая их пламенем с ног до головы, но карнифексы продолжали работать, неуязвимые для боли, даже когда их глаза обугливались в глазницах.

Стая горгулий бросилась, крича, на Данте и его стражу, но огонь четырехствольного пулемета со стены разметал тварей в клочья, не успели они приблизиться и на сотню ярдов.

Индикатор топлива упал до желтой зоны, приближаясь к красной и полному истощению, но командор уже был на месте.

Данте выключил реактивный двигатель в верхней точке прыжка, позволив себе устремиться в свободном падении к чудовищам, карабкающимся через стену. Он выбрал одно и скорректировал траекторию микросекундным импульсом двигателя. Карнифексы являлись тяжелой пехотой улья, способной выдерживать сильнейшие удары и отвечать с той же мощью. Силовой топор Данте мог только ранить тварь, а этого недостаточно, чтобы атаковавший наверняка выжил. За плечами командора стояло пятнадцать веков боевого опыта. В искусстве войны едва ли нашлось бы для него много нового. Он уже сражался прежде с сотнями таких же огромных существ и к тому же убил дюжины самих карнифексов. Точно метеор, он рухнул на раздутую голову чудовища. Используя вес сверхчеловеческой мускулатуры и боевой брони, щедро умноженный гравитацией, командор направил импульс своего падения на удар топором Морталисом по черепу твари. Пурпурный мозг разбрызгался по золотой броне, но космодесантиик уже летел дальше. Он следовал за своим ударом, минуя плечи и споровые трубы карнифекса, вниз к бушующему морю тиранидской орды, бьющейся о подножие стены. Он чуть сместил вес, перекувырнувшись мимо сородичей карнифекса, уклоняясь от взмахов когтей и хлещущих вслед плетей щупалец. Меньшие твари стреляли вверх. Их личинки-пули расплескивались о броню, их кислотные внутренности дымились, распадаясь на керамите. Почти достигнув массы тиранидов, Данте вновь активировал реактивный ранец, испепелив хормагаунтов, пытавшихся достать его в прыжке клинками-косами, и взлетел обратно на парапет.

Его почетная стража приземлилась рядом, один за другим. На этой секции укреплений стояли Кровавые Мечи; их броня отличалась более темным оттенком красного, чем у Кровавых Ангелов. Они бросились в бой еще яростнее, завидев в своих рядах владыку Баала.

Очередной карабкающийся карнифекс по всему телу покрылся дымящимися ранами от силового клинка. Страж Данте целил в его суставы, и одна из когтистых лап уже болталась на красной нитке сухожилия. Переведя взгляд, командор громко выругался. Атакованная им тварь продолжала лезть вверх, упорно следуя за раненной стражами. Головной мозг был уничтожен, но оружие-симбиот приняло функцию управления массивным телом. Карнифекс взбирался дергаными движениями, точно марионетка. Из его расколотой головы стекала по стене желтая тиранидская кровь. Язык, по-прежнему держащийся на основании черепа, болтался, будто мокрый флаг. Ничто из этого явно не доставляло существу неудобств.

— Клянусь Кровью! Этих тварей вообще можно убить? — выругался Донториэль.

— Ты прекрасно знаешь ответ, брат, — ответил Данте.

Донториэль кивнул облаченным в золото соратникам. Они вновь взмыли в воздух и спикировали на однолапого карнифекса. Они метались вокруг на стремительных реактивных импульсах, просчитав каждый маневр для максимально эффективного расхода топлива и заканчивая его ударом. Прыжковые ранцы были устройствами, далекими от изящества и не предназначенными для истинного полета. Громоздкие, шумные, прожорливые; по сравнению с элегантными приспособлениями некоторых рас они казались лишь неуклюжими игрушками, но в руках Кровавых Ангелов умудрялись превосходить свои возможности. Искусство космодесантников позволяло забыть о природе полета и видеть лишь грациозные виражи настоящих Ангелов. Вот блеснул смертельный удар, полностью отрубив вторую конечность подранка. На мгновение тиранид замер, затем потерял равновесие и с ревом рухнул в беснующееся море гаунтов под стеной.

Данте оставался на месте, не сводя глаз с собственной цели. Гигантские когти безголового тиранида продолжали вгрызаться в скалобетон в размеренном ритме, подтягивая тело на несколько футов с каждым сотрясающим стену ударом. Он полз прямо над огневой точкой тяжелого болтера. Пространство между брюхом твари и дулом вспыхнуло сотней взрывов, пораженное огнем в упор, но тварь лишь двинулась дальше, истекая жидкостью из свежих ран и выворотив оружие из креплений. Данте нацелил пистолет, выжидая, когда ксенос снова поднимет коготь. Каждую секунду оружие-симбиот на мгновение открывалось. Выращенное в форме длинной, ребристой пушки, оно казалось артефактом, но оно было живым, независимым и разумным. Полусформированные конечности обхватывали основание его морды-ствола. В задней части виднелись рудименты пищеварительного тракта. Самым же явным признаком являлся большой желтый глаз, злобно смотрящий из приклада, — там, где нижняя конечность карнифекса срасталась с механизмами пушки, если позволительно так их назвать.

Данте поправил прицел.

Коготь снова врезался в скалобетон, закрывая создание-симбионта. Второй ударил в стену, и безголовый монстр поднялся еще на три фута.

— Он почти наверху! — закричал сержант Кровавых Мечей.

Коготь поднялся, в очередной раз на долю секунды открывая оружие. Рука Данте не дрогнула. Воздух пошел рябью от его выстрела. Там, где разрушительный луч коснулся тиранидской плоти, раздался ужасный рев — вся жидкость в твари-симбионте мгновенно испарилась. Взрыв разорвал его на части. Карнифекс поднял коготь еще раз, а затем беспомощно замахал конечностями и рухнул со стены.

Он всего на фут не добрался до края, и еще два монстра продолжали взбираться.

Отделение разрушителей в цветах Кровопийц прибыло на помощь и немедля открыло огонь из лазерных пушек; второй такой же отряд Кровавых Мечей почти не отстал от них. Четыре рубиновых луча пробили броню переднего карнифекса, уверенно целясь в основные органы. Оставляя огненный след, тварь упала вниз, в орду гаунтов, раздавив множество меньших существ. Четвертый из выводка остановился, широко разинул пасть и закричал. Яркий белый свет засиял в его глотке.

— Биоплазма! — выкрикнул сержант Кровавых Мечей.

Рявкнули дюжины болтеров, ударив в монстра. Они безвредно взорвались на хитиновой броне, и лишь несколько смогли вырвать куски плоти в уязвимых местах сочленений. По всему панцирю появились кратеры размером с кулак. Один глаз взорвался. Несколько снарядов влетело в глотку твари, но разгорающийся внутри ослепительный огонь поглотил их.

Еще один залп лазерных пушек не дал твари шанса плюнуть. Свет погас. Карнифекс обмяк, мертвый, но остался висеть на стене, прочно вцепившись когтями.

Данте оглядел поле боя. Повсюду вокруг разыгрывались похожие сцены. Карнифексы падали с укреплений, изрешеченные дымящимися дырами. Возведенные насыпи из трупов горели под концентрированным плазменным и мелта-огнем. Он вызвал экран стратегического обзора. Укрепление горело сплошной зеленой линией. Три прорыва мигали красным, но быстрые вокс-доклады и взгляды через линзы других дали понять, что это всего лишь места, где карнифексам удалось перебраться через край. Сама стена оставалась целой.

— Какая бесцельная растрата ресурсов, — заметил Данте. — Если они продолжат так бездумно преследовать цели, мы сокрушим их.

— Да, мой господин, — отозвался Донториэль, оглядывая бушующую орду. — Но им есть что тратить. Вторая волна приближается.

— Мы не должны позволить им складывать трупы в насыпи, Донториэль. С несколькими карнифексами на периметре легко справиться, но, если нам придется отбиваться еще и от войска гаунтов, мы потеряем контроль над ситуацией и будем вынуждены отступить. Я собираюсь послать тебя… — Данте прервался, услышав потусторонний крик, долетевший от Аркс Ангеликум. Плач ангела, вонзившийся в душу Данте. Лишь одно место во всей крепости могло издать такой сигнал тревоги.

Голос капитана Раксиэтала затрещал в воксе:

— Мой господин, ксеносы внутри крепости. Генокрады прорвались в Зал Саркофагов.

Данте переключился на общий канал вещания:

— Магистр Эркон из Кровавых Мечей принимает командование второй линией вплоть до дальнейших указаний.

Он снова активировал прыжковый ранец, стрелой летя над землей между второй линией и Аркс Ангеликум. Сангвинарная гвардия следовала за ним.

— Как они это сделали? — спросил Данте по воксу. — Если это неохраняемый прорыв, внутри могут быть тысячи.

— Неизвестно, мой господин. Я отправил авгур-ко манду сканировать нижние уровни, проверить, откуда они явились и как это запереть. Мы проследили общий путь до секции девять-фи. Я послал несколько отделений и наших рабов крови в Кантабрийскую зону, с целью отбить любые следующие атаки. — Капитан Раксиэтал бежал быстро, даже для космодесантника, он дышал с трудом. Его бронированные ботинки гулко стучали по камню. — Я сам направляюсь в Зал Саркофагов.

— Удвойте охрану генераторума пустотного щита и реакторных залов, — приказал Данте.

— Сержант Френзе уже там. Еще три отделения на подходе. Больше враги не замечены нигде.

— Хорошо, — сказал Данте. — Осторожно. Это может быть отвлекающий маневр. Держите меня в курсе всего.

— Да, мой господин. — Капитан Раксиэтал отключился.

Данте выругался — не скупясь на древние мощные выражения с Баала-Секундус. Это явно небольшой прорыв, иначе Аркс Ангеликум уже оказался бы под полномасштабной атакой. Хотя бы это немного обнадеживало. Избрать целью для отвлекающего маневра Зал Саркофагов мог только тактический гений. Там, в наполненных кровью гробах, неофиты проходили длящийся год ритуал Инсангвинации. Столь дерзкая атака на будущее ордена, несомненно, вгонит его воинов в ярость и притупит их разум. Ои надеялся, что управляющий роем разум всего лишь проявляет мстительность или же намерен любой ценой стереть Кровавых Ангелов с лица земли. Но это были лишь низкие, животные цели, а Данте понимал: разум улья намного выше подобного. Командор бросил взгляд вверх. Пустотный щит еще держался, по-прежнему переливаясь над крепостью. По счастью, капитан Раксиэтал сумел сохранить самообладание.

Величественныи черный силуэт Аркс Мурус высился впереди, вспыхивая выстрелами гигантских орудий. Данте уже почти добрался до Врат Максиллиари, где стены выступали над воротами, будто закрытый рот.

В ушах Данте требовательно запищали сигналы тревоги. Его взгляд метнулся к верхнему углу дисплея на лицевой пластине. Индикатор топлива стремительно падал к нулю. Машинный дух брони информировал об опасном уровне топлива, давая время безопасно приземлиться. Данте проигнорировал его, вместо этого сжигая последние секунды запаса, чтобы бросить себя вверх и вперед.

— Нужен транспорт. Быстрый. Мои двигатели иссякли и не могут больше нести меня.

Плюясь огнем, реактивные двигатели заглохли. Инерция пронесла Данте вперед еще сотню ярдов, но безжалостная гравитация Баала настигла его, и он устремился вниз по крутой дуге.

Он тяжело ударился о песок. Массивный ранец помешал перекатиться, и потому приземление перешло в пробежку, а затем в падение. От столкновения с скалобетоном едва не вылетели зубы. Внутренние амортизаторы брони не позволили командору разбиться, но что-то в ноге подалось, и каждый следующий шаг отзывался острой болью в колене, пока встроенный медблок не вычислил травму и не приглушил чувствительность, хотя кость и скребла внутри на бегу. Данте открыл подачу адреналина, поднимая частоту сердцебиения до опасного уровня. Даже у улучшенной физиологии космодесантника есть пределы, но сейчас он не мог позволить себе осторожность.

Его прыжковый ранец был древней, мощной модели. Данте заметно обогнал стражей. Они настигли его, когда он уже бежал, и приземлились вокруг в идеальном строю.

— Возвращайтесь наверх! — приказал он. — Внутрь! Идите к генераториуму щита.

— Да, мой господин. — Донториэль и его собратья взмыли, шагнув на воздух, как на твердую землю.

Врата Максиллиари открылись. Пять боевых мотоциклов выехало на посадочное поле. Фонтаны песка взлетали из-под задних колес. С началом войны расчистку прекратили, и пустыня снова проглатывала поле.

Мотоциклы, с ревом подъехав к Данте, остановились. Сержант соскочил с седла и преклонил колено у ног командира.

— Возьмите мою машину, господин, поспешите, — сказал он.

Данте без лишних слов прыгнул на мотоцикл; тяжелый прыжковый ранец не помешал грациозности его движений. Он развернул тяжелую машину по кругу и направился к Аркс Ангеликум, не снижая скорости.

Врата оставили открытыми для него. Данте не стал спешиваться, но помчался дальше, в глубины крепости. Лабиринты коридоров и залов Аркс Ангеликум пролетали мимо: его путь лежал вниз. Колеса оставляли отметины на белых мраморных лестницах, и воинственный рев мотора взрывал тишину священных залов.

Зал Саркофагов лежал глубоко под поверхностью, вдали от дневного света. Данте вписал мотоцикл в крутой поворот и ворвался через скромные врата в низкое, вытянутое пространство зала.

Уставленный вдоль обеих длинных стен гробами из кости и пластали, Зал Саркофагов являлся пристанищем покоя. Здесь, под его священными сводами, истощенные и полные недугов мальчики превращались в ангелов, к вящей славе Империума, а усталые воины могли отдохнуть немного от ратных трудов. Обычно тишину нарушали лишь негромкий гул машин и шорох мантий по полированному полу.

Теперь покой был нарушен.

Космодесантники вели отчаянный бой с генокрадами. В зале почти не нашлось укрытии, подходящих для чужаков, но твари мельтешили повсюду, а братья не решались использовать весь разрушительный потенциал оружия, опасаясь повредить следующему поколению неофитов, проживающих во сне свое вознесение. Они полагались на одиночные выстрелы, тщательно целясь, чтобы не задеть молодых, и это позволяло тиранидам использовать превосходящую скорость. Они бросались на Кровавых Ангелов, вытянув когти, и разрывали их на части вихрем смертельных ударов. Вместе с воинами Восьмой роты Данте влетел в зал, болтеры его мотоцикла полыхали, топор Морталис в руке искрился гневной энергией. В последний раз командор ездил на подобных машинах столетия назад, но его умения не растратились с тех пор, как он был юным космодесантником. Он пронесся мимо скалящейся твари с пурпурным лицом, ударив на ходу. Сила замаха и энергетическое поле топора — и существо разлетелось на куски жилистого мяса и обломки панциря. Второе выскочило впереди — Данте переехал его. Костлявое тело хрустнуло под колесами. Третий прыгнул на мотоцикл, ухватившись за руль. Четвертый, взмыв гигантским скачком, обхватил реактивный ранец Данте сзади. Мотоцикл закачался — Данте пытался отбить вражеские когти. Он схватил тварь впереди и бросил под мотоцикл, где вес машины раздавил ее. Осколки хитина заскрежетали между колесом и корпусом. Челюсти четвертого генокрада щелкнули рядом с маской командора, невероятной твердости зубы скрипнули по керамиту. Заднее колесо вильнуло в сторону, пока Данте боролся с врагом. Он сумел одной рукой зажать когти, оставляющие борозды на аквиле его нагрудника, и ударил назад обухом топора. Силовое поле затрещало искрами. Лезвие топора прочертило царапину на нагруднике, когда обратная его сторона размозжила лицо атакующего. Энергия брызнула яркими белыми молниями. Голова ксеноса взорвалась и отлетела прочь, но слишком поздно. Мотоцикл Данте перевернулся, выбивая осколки камня из пола. Его броня высекла из мрамора фонтаны искр — машина скользила по залу, потеряв контроль. Командор врезался в стену, придавив очередного врага, но тот продолжал шипеть и огрызаться. Данте выхватил пистолет и застрелил еще двоих, бегущих к нему. Несколько чужаков почуяли его уязвимость и отворачивались от других космодесантников. Еще один мотоцикл сбили, но четыре оставшихся ворвались в толпу в тесном строю, поливая ее из болтеров и выиграв для Данте драгоценные секунды.

С яростным криком Данте перевернул мотоцикл, освободившись и размозжив грудь придавленного генокрада. Лишь теперь он умер с последним полным ненависти вздохом; желтоватая кровь сочилась между силикатными зубами.

Закричав снова, Данте развернулся, встречая наступающих на него тварей. Алая пелена затягивала его душу и зрение. Проклятие Сангвиния поднималось в нем. Дюжины саркофагов были разрушены, неофиты внутри — разорваны на куски во сне. При виде этого командор чувствовал ярость обезумевшего отца. Гнев едва не поглотил его полностью.

«Да не станешь ты яростью, иначе ярость станет всем, что ты есть». Слова Кровавого Катехизиса прозвучали в его разуме. «Пусть четвертая добродетель ведет тебя и хранит тебя, до тех пор, пока не будет потеряно все и настанет время отбросить сдержанность». «Именно этого они хотят, — сказал себе Данте. — Вот почему они здесь».

Оскалившись, будто зверь, он поборол желание убивать чудовищ любой ценой. Если он забудется и потеряет рассудок, то проиграет битву.

И все же их надо убить. Вопрос не в том, как они умрут или как он повергнет их — они погибнут в любом случае. Вопрос, где будет его разум, когда это закончится.

Данте размахивал топором, оставляя искрящийся след. Броня экзоскелета генокрадов была прочной, но не могла остановить силовой клинок. Их руки отлетали в стороны. Головы отделялись от тел с почтением, словно причинили неудобство машинному духу оружия и теперь пытались извиниться. Кровь и плоть брызгали чудовищным дождем. Вся броня Данте окрасилась в черный и желтый от мерзких ксеносских жидкостей. К счастью, тиранидский ихор слишком отвратителен, иначе ему стоило бы усилий сдержать Красную Жажду.

Космодесантники падали по всему залу, когти генокрадов вспарывали их керамит. Данте смотрел на это в отчаянии: тела в красной броне усеивали пол, но его воины все еще умирали. Мимо него с ревом пронесся мотоцикл с горящим двигателем и взорвался у дальней стены зала, разбив на части три саркофага.

Данте обнаружил, что окружен дюжиной пурпурнобелых чудовищ; грохот болтерного огня затихал. Его людей убивали.

«Значит, вот и все», — подумал Данте. Он установил на максимум террор-проектор, встроенный в нимб его маски. Непостижимые психические технологии отозвались тонким воем, и давление в голове начало расти. Командор закричал в гневе, и проектор во много раз усилил звук. Окажись врагами люди, они упали бы без сил от ужаса. Но Данте противостоял разум, бесконечно больший его собственного, и тираниды лишь на мгновение дрогнули под отчаянным воплем. Но и это крохотное преимущество Данте успел использовать. Он бросился вперед. Вес его брони и прыжкового ранца сбил двух врагов, и он обрушился на остальных, преждечем они успели опомниться.

«Если суждено умереть здесь, так умри достойно», — сказал он себе.

Все больше и больше генокрадов наступали на него. Он потерял счет — скольких он уже убил. Они просто не заканчивались. Он рубил их топором, обращал в пар выстрелами пистолета, но их оставалось слишком много, и они уже прижали его руки, не давая шевельнуться.

— Господин мой Данте! — прогремел низкий голос, усиленный до невыносимой громкости. — Пригнись!

Последним усилием Данте нырнул вперед, утаскивая генокрадов на пол. Он упал в кипящую массу рук и когтей. Оглушительный грохот штурмовой пушки расчистил пространство над ним. Генокрады отлетели, изрешеченные выстрелами или просто разорванные на части. Данте боролся с тварью, оказавшейся под ним. Бросив топор и пистолет, командор задушил ее золотыми руками. Он не разжимал хватку, пока не ощутил, как позвоночник врага хрустнул под хитиновым экзоскелетом.

Вой вращающихся стволов пушки стих, и наступила тишина. Данте поднялся на ноги.

Зал Саркофагов был уничтожен. Огонь горел в разбитых механизмах. Лишь несколько саркофагов осталось невредимыми, большинство оказалось вскрыты, остальные же разбиты выстрелами. Глубокая, болезненная ярость охватила Данте.

По всему залу лежали мертвые космодесантники. Большинство принадлежали к резервной роте Раксиэтала. Среди мертвых нашелся и сам капитан: его левая рука и голова были оторваны от тела, а растерзанный труп окружен мертвыми ксеносами.

Три дредноута стояли в дверях зала, их оружие мерцало раскаленным металлом. На гигантских пластинах наплечников тоже значилась двойная желтая капля крови — знак Шестой роты.

— Мы… мы промедлили и не успели спасти наших братьев, — сказал их лидер. Его машинный голос прерывался от эмоций. — Я…

— Я тоже опоздал, брат Даман, — ответил Данте.

— Они должны были дождаться.

Данте насчитал тридцать мертвых космодесантников.

— Враг хитер. Он хотел спровоцировать нас, напав на молодежь. И ему удалось. Он вновь активировал страгические дисплеи шлема. Вторая линия пока держалась. — Донториэль! — окликнул он. — Доложи ситуацию!

— Генераторум свободен от врага. Ты прав, господин мой, их целью был пустотный щит. Мы перехватили их возле первых врат. Враг уничтожен. Мы преследуем выживших.

Облегчение прокатилось по телу Данте, и даже бешеный стук сердец чуть затих. Он принялся переключать вокс-каналы, пока не отыскал личный канал Корбуло.

— Капитан Раксиэтал пал. Брат, займись извлечением его геносемени лично. Он был воином редких умений.

— Сколько мертвых? — отозвался Корбуло.

Фоном слышались звуки яростной битвы. Судя по идентификационному маяку, он находился в северной части внешней стены.

— Тридцать павших. Некоторые ранены. — Данте попытался двигаться, но остановился — так сильно хромал на раненую ногу. Сигналы повреждений настойчиво требовали его внимания. К тому же нижняя часть механизмов брони тоже не работала как положено. — Мне нужна твоя помощь. Я ранен. И, технодесантник, моя броня повреждена.

— Я найду кого-нибудь и приведу, мой господин, — ответил Корбуло.

— Благодарю. — Данте выключил вокс и захромал к одному из раненых, собираясь поддержать его до прихода помощи.

Раздался приглушенный взрыв. Аркс Ангеликум яростно содрогнулся. Люмены погасли.

— Статус! — Данте вызвал весь командный состав.

Ему ответил Инкараэль, и его бесстрастный машинный голос приблизился к панике настолько, насколько Данте когда-либо слышал:

— Мой господин, пустотный щит пал.