Оленин, машину!

Глава 60

После крепкого сна мы стали готовиться. Нашлась одежда и для Кейдзо. Его облачили в форму советского солдата, выдали всё причитающееся, в том числе оружие — ППШ с патронами и гранатами. Словом, нагрузился наш японец под завязку так, как и остальные, безо всяких скидок на щуплое телосложение. Хоть я и знал: под этой субтильной внешностью скрывается настоящая боевая машина — вон как он меня в тайге едва не задвухсотил.

В том, что Кейдзо должен быть вооружён, мы с Добролюбовым не сомневались. Должен ведь наш новый помощник понимать: ему полностью доверяют. Иначе будет вести себя скованно, ждать пули в спину или ареста. Нам такой помощник, который опасливо оглядывается на каждом шагу, не нужен. Правильно сделали: бывший шпион расправил плечи и теперь смотрел уверенно.

Думали выехать из города сразу, но пришлось Добролюбову съездить в штаб и доложить наш план. Да ещё забрать кое-что. Оттуда опер вернулся с вещмешком, отдал его Кейдзо и попросил примерить. Тот удивлённо вытащил из сидора полевую форму японского офицера — аж целого майора, судя по знакам отличия. При ней даже катана («Штамповка», — заметил я) имелась и пистолет, — всё как полагается, чтобы никто не заподозрил, что это не настоящий вояка.

Форма села на Кейдзо просто идеально. Вместе с ней и оружием японцу достались также подготовленные разведотделом СМЕРШ фронта документы. Но я только покачал головой:

— Привыкли вы, товарищи милиционеры, корочками размахивать, — сказал Сергею. — Разведчики, когда идут на вражескую территорию, документы в тылу оставляют, чтобы не быть опознанными.

— Вот тут ты ошибаешься, — парировал опер. — Кейдзо будет играть роль пехотного офицера, который не был заброшен в тыл, а нарочно там остался для выполнения важного поручения. Легенда такая: он служил в штабе в пехотной дивизии порученцем по особым делам. Потом, когда Квантунская армия отступила, нарочно задержался, поскольку имеет приказ из самого японского генерального штаба: отыскать сокровища.

— А потом он что должен будет с ними сделать в одиночку? — с сомнением спросил я.

— У него есть агентура среди китайцев — несколько человек, сотрудничавших с японской администраций во время оккупации. Они помогут найти ценности и переправить к морю, откуда их заберёт японский военный корабль.

— В штабе сказочники сидят, — проворчал я, но спорить дальше не стал. Не потому, что поверил в легенду. А потому, что на войне порой самая лютая дичь может оказаться чистой правдой, а порой такое случается, что на трезвую голову и не придумаешь. Ну кто бы мог подумать, что в первой четверти XXI века главной техникой на войне станут крошечные летающие механизмы — дроны? И что такая мелочь, цена которой три копейки по сравнению с тяжёлым вооружением, может за секунду расхреначить броневик стоимостью в три миллиона «вечнозелёных». Если бы сам не видел — не поверил бы.

Кейдзо тем временем аккуратно сложил форму обратно.

— Да, вот ещё что. Я узнал последнюю сводку с фронта, — сказал Добролюбов.

Чтобы услышать её, он собрал нас в Ленинской комнате.

— Товарищи. Буквально два дня назад передовые отряды правого фланга 1-й Краснознамённой армии форсировал нижнее течение реки Мулинхэ. Мишаньский укрепрайон был захвачен на всю его глубину. Разведчики вошли в контакт с наступающими с севера частями 35-й Красной армии. Это значит, что в ближайшие один-два дня боевые действия на мишаньском направлении будут завершены, — с торжественным видом рассказал опер. — В штаб 1-й армии прибыла делегация от граждан города Мишань. Они утверждают, что японцы спешно покидают город, и попросили наши войска прийти поскорее, чтобы предотвратить разрушение промышленных предприятий, электростанции и системы водоснабжения, подготовленных противником к взрыву.

Чтобы успокоиться, Сергей закурил и продолжил.

— По приказу командарма был создан подвижной отряд для захвата Мишаня: две роты пулемётного батальона и несколько батарей истребительно-противотанкового полка. 12 августа он с ходу прорвал вражескую оборону под Мишанем и вступил в город. Вот, я даже прочитаю выдержку из газеты «Суворовский натиск»: «Китайские товарищи устроили нашим воинам восторженную встречу. На каждом доме они вывесили красные флаги и транспаранты с приветствиями на китайском и русском языках. Горожане стеной стояли вдоль главной улицы. В руках у них были флажки, бумажные цветные фонарики, блюда со сладостями. Гремели барабаны, гонги, трубы. На площади была приготовлена импровизированная, прямо на телегах, трибуна, украшенная массой цветов».

Добролюбов сделал паузу, обвёл нас радостным взглядом и сказал:

— Эта новость, товарищи, нам очень на руку! Значит, вероятность столкнуться с японскими диверсантами минимальна. Квантунские вояки массово убегают или сдаются в плен. По сообщениям с передовой, встречаются отдельные психи-смертники. Но это рядовые случаи, не массовые. Словом, мой приказ: выдвигаемся!

Когда мы вышли из казармы, взгляд сразу привлёк автомобиль, стоящий рядом с нашим «Студером». Солнце отражалось от его идеально ровного капота. Виллис. Почти как мой старый, только этот был совершенно новеньким. Лак блестел, будто его только что покрыли воском, и даже пыль, которой здесь хватало с избытком, словно обходила его стороной.

— Откуда он тут взялся? — спросил я, невольно подходя ближе, чтобы получше рассмотреть машину.

Добролюбов, стоявший неподалёку с руками в карманах, хитро подмигнул:

— Бери, пока дают. С комфортом поедем.

Я медленно обошёл внедорожник, разглядывая каждую деталь, как будто проверял на подлинность неожиданный подарок судьбы. Колёса, как новые, без единого следа износа. Боковины кузова — без вмятин и царапин. Даже фары, чистые и блестящие, смотрели на мир с какой-то вызывающей гордостью. Не удержавшись, я поднял капот. Мотор сиял, как будто только что вышел из-под рук заводских мастеров. Ни следа масла, ни пылинки. Муха не сидела! Машина словно с воздуха спустилась.

— Вот это да… — пробормотал я, чувствуя, как настроение заметно поднимается.

На душе стало светло. Я подошёл к Сергею и, не сдерживая благодарности, крепко пожал ему руку.

— Спасибо, Серёга! — сказал с искренней теплотой.

Он только усмехнулся, слегка пожав плечами, словно всё это было пустяком.

— Поехали уже, — отозвался он, махнув рукой в сторону дороги. Уселся первый, дал знак Кейдзо, который всё это время стоял неподалёку и терпеливо ждал команду. Я сел за руль новенькой машины, ощутив под ладонями жёсткую прохладу руля. Всё на своём месте, работает идеально. Мотор завёлся с полпинка, мягко и уверенно урча, как довольный кот.

Мы маленькой колонной тронулись с места, оставляя за спиной казарму и суету большого города. Вперёд, на новых колёсах и с каким-то особенным чувством, будто сама судьба благоволила к нам в этот день. За нами уверенно прокладывал себе пусть студер с бойцами. В той машине Добролюбов старшим назначил Андрея Суркова, как самого выдержанного. Бадма Жигжитов тоже человек уравновешенный, да по-русски плоховато говорит, и ещё хуже, когда торопится. Остальные по возрасту не подошли и званиям, с Сурков всё-таки старшина.

Путь, который нам предстояло совершить, по меркам моего времени был невелик: что-то около пятисот километров. По хорошей дороге их можно преодолеть часа за четыре, а если сильно торопиться, и того меньше. Но не теперь, в условиях, когда в самом Хабаровске асфальт и брусчатка, оставшаяся с царских времён были далеко не на всех улицах. Стоило выехать на окраину, как ровная дорога кончилась и потянулось бесконечное российское бездорожье, где, как сказал один немецкий умник, не дороги, а направления.

Потому я предвидел, что путь до Мишаня растянется для нас на очень много километров, а ведь ещё до моста через Мулинхэ добираться. И вот неизвестно, можно ли до него на колёсах добраться или придётся топать по тайге, через сопки и горы, неизвестно сколько времени.

Но мне почему-то казалось, что всё будет хорошо. Я уже грезил тем, что с найденными сокровищами смогу помочь нашим войскам форсировать Японское море и высадиться на островах страны, которая крепко надрала нам зад в 1904 году, а потом превратилась в настоящее чудовище для всей Азии.

Одна только мысль волновала: почему американцы не сбросили атомные бомбы? Передумали из соображений гуманизма? Им не свойственно. Империя зла она и есть. Навроде Римской империи, только современная и до зубов вооружённая. Повезло им, паскудникам, что сидят за двумя океанами. Иначе давно нашлись бы какие-нибудь варвары, да и разнесли их империю на кусочки. Зря всё-таки царская власть продала Аляску. Сидели бы тогда пиндосы и не вякали слишком громко. Ладно, об этом чего горевать. Нам бы сначала ценности найти.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ