Оленин, машину!

Глава 32

Но ещё интереснее стало, когда выяснилось, что за рулём студебекера, приданного нашей группе, будет сам Никифор Пивченко. Пока лейтенант знакомился с бойцами, я подошёл к казаку, пожали руки.

— Ты как здесь оказался, Никифор? — спросил я. — Кто начштаба вместо тебя возить будет?

— Моё дело телячье, — усмехнувшись в усы, ответил казак. — Приказали, и вот я туточки.

— Ты как в том анекдоте, — заметил я с улыбкой.

— Это каком?

— Муж не ночевал дома. Утром приходит, жена ему: «Где был?» Он: «Я вольный казак, когда захотел, тогда и пришёл". Жена ему ничего не говорит, а на следующий день уходит и не появляется три дня. Муж ей: 'Где была?» Жена отвечает: «Я казачка подневольная, когда отпустили, тогда и пришла».

Я думал, Пивченко улыбнётся хотя бы. Он же, наоборот, вдруг помрачнел.

— Никифор, — сказал я. — Ты извини, если что ляпнул не так.

— Нормально всё, — ответил он, помолчав немного. Кажется, что-то вспоминал. — Жинка у меня была. До войны ещё. Вот как та, из анекдота твоего. Ушла, только не вернулась. С приезжим лектором из райкома спуталась… — и он добавил непечатное слово, из чего я понял, что старая любовь, как известно, не ржавеет. Иначе бы махнул казак рукой, да и забыл стерву, ему изменившую.

Мы замолчали, стали вслушиваться, о чём лейтенант Добролюбов общается с бойцами. Но он лишь повторил нашу задачу — найти и уничтожить разведывательно-диверсионную группу противника. Срок нам отведён двое суток, а потом или грудь в крестах, или голова в кустах. Ну, он не так конкретно выразился, но в таком духе. Чем дольше я изучал Добролюбова, тем больше приходил к выводу, что он довольно умён и хитёр. А главное — сам себе на уме. Смотрит внимательно, подмечает, делает выводы. Только делиться с ними не спешит.

Да, такому в МУРе карьеру построить будет непросто. Дорастёт максимум до начальника отдела, а дальше его начнут затирать те, кто умеет начальству в рот смотреть, да без мыла в разные места забираться. Добролюбов, как мне показалось, не карьерист. Интеллектуал, может, и правильно о нём комбат сказал — Шерлок Холмс. Только на актёра Ливанова не похож совсем.

— По машинам! — вскоре скомандовал лейтенант, первым забравшись в мой виллис.

Я поспешил занять своё место. Завёл двигатель, вопросительно глянул на Добролюбова. Тот раскрыл планшет, сверился по карте. Затем осмотрелся вокруг с прищуром серых глаз, и показал направление, куда ехать. Я чуть улыбнулся. Тут одна дорога — или на восток, или на запад. И чего умничает?

Сзади зарокотал двигателем студебекер.

— Товарищ лейтенант…

— Мы же договорились, — перебил лейтенант.

— Да, прости. Какой у тебя план, Сергей?

— Я поразмыслил…

«Когда только успел?» — подумал я удивлённо.

— … и решил, что у нас несколько вариантов поведения. Первый, самый очевидный, — это прилепиться к какой-нибудь колонне и ждать, пока на неё нападут, чтобы принять контрмеры. Но проблема в том, что нам неизвестна численность группы японцев. Значит, прежде чем вступать с ней в прямое столкновение, надо это выяснить. Второй вариант — ловля на живца. Прикинуться, что наша мини-колонна — штабная: важный чин с сопровождением. Но для этого придётся по сотне километров туда-сюда мотаться, подставляясь под пули. Не вариант. Значит, остаётся третий вариант.

Лейтенант замолчал вдруг, уставившись на дорогу. Я помолчал и потом спросил, не выдержав:

— Какой вариант-то?

— Что? А, ну да, — словно очнулся следак. — Определить самое лучшее место для засады и отправиться туда, чтобы из дичи самим стать охотниками.

Я присвистнул от удивления. Ишь, чего придумал лейтенант! Ну, и как это сделать на дороге с такой протяжённостью? Да будь она даже десяток километров — уже проблема, учитывая характер местности. А тут почти сотня!

— Вижу твоё удивление, — хмыкнул Добролюбов. — Понимаю: задача трудная. Но решить её всё-таки возможно. Главное — попытаться думать, как японские диверсанты.

— Легко сказать, — заметил я.

— На самом деле всё просто, — улыбнулся лейтенант. — На всём протяжении дороги есть лишь одно особенно уязвимое место. Мост через Мулинхэ! Правда, на наших картах она обозначена почему-то, как Мурень, но сути это не меняет. Так вот, рядом с поселением… Господи, язык сломаешь с этими китайскими названиями! Скижиу, что ли? Ладно, чёрт с ним. Там есть мост через реку. Нашим войскам удалось его захватить неповреждённым. Но поскольку он старый и деревянный, рядом пришлось навести понтонный. А теперь скажи мне, Лёха: это интересная цель для японцев?

— Очень, — согласился я. — Но они ж не идиоты, чтобы атаковать его силами одной группы. У моста наверняка охрана есть.

— Верно, есть. Причём это четыре танка из нашего батальона СМЕРШ. Но! — Добролюбов поднял указательный палец. — Буквально за километр до моста есть небольшая высотка. Скорее, холмик. Представь себя на месте диверсантов: тебе надо взорвать важный объект. Что делаешь?

Я задумался и ответил:

— Устраиваю нападение с высоты, чтобы подумали, будто там наносится основной удар, а сам скрытно подберусь к мосту… А неплохо ты придумал, — улыбнулся я лейтенанту. — Только… есть одна загвоздка в твоей догадке.

— Какая? — поднял брови лейтенант.

— Не проще ли японцам свою авиацию навести на мост и разнести его, не замачиваясь?

— Проще…

— Ну вот!

— … будь у них бомбардировочная авиация, — заметил Добролюбов. — А у них её нет. Почему? Потому что у нас абсолютное превосходство в воздухе. К тому же мост наверняка очень хорошо прикрыт средствами ПВО. Ну как? Сунешься туда с самолётами?

Я отрицательно помотал головой и спросил:

— Так что же нам делать?

— Чтобы не привлекать внимания, японцы наверняка устроят себе на высотке нечто вроде пункта временной дислокации. Оттуда им и уходить проще. Шмыгнули в тайгу, да и затерялись. Поэтому надо спешить. На месте и накроем всех скопом.

— А если их окажется полсотни или больше?

— Вряд ли, — отмахнулся Добролюбов. — С десяток, чтобы внимания не привлекать.

Мы обсуждали это всё, пока ехали. Оставался вопрос, на который лейтенант наверняка не знал ответа: успеем ли до того, пока вражеская ДРГ нанесёт свой удар?

Но доехать до высотки, которую обозначил на карте лейтенант, мы не смогли. На одном из поворотов прямо перед моим виллисом влажную землю дороги перечеркнула пулемётная очередь. Я резко вывернул руль, чтобы сбить стрелка с толку, и виллис, приподнявшись правой стороной, рванул влево. Добролюбов едва не вылетел, но вовремя успел схватиться за ручку.

Когда машина бухнулась передней осью в придорожную канаву, я схватил автомат и выскочил наружу. Успел только крикнуть: «За мной!» Вывалился наружу, снимая оружие с предохранителя и передёргивая затвор. Добролюбов, не будь дурак, рванул за мной, и вскоре оказался рядом, тяжело дыша и глядя на меня ошалелыми глазами.

Следующая порция свинца превратила лобовуху виллиса на мелкое стеклянное крошево, а пули застряли в спинках сидений. Я грязно выругался, понимая, что уютное пространство моего рабочего авто какой-то мудак нещадно изуродовал. Сзади рассыпались в разные стороны от дороги бойцы сопровождения. Я пробрался к заду машины, посмотрел: вовремя успели, потому что пулемётчик перевёл огонь на студебекер.

Грузовику досталось больше всего. Японец, — а я не сомневался, что это противник шмаляет, — сыпал густо. Половину ленты всадил в студебекер, и у того из-под капота повалил пар — пробило радиатор. Бойцы, оказавшись по обеим сторонам дороги, укрылись в канаве и принялись, не дожидаясь приказа, отстреливаться.

Но куда бить, если впереди — тайга с чёртовой уймой деревьев? Да ещё дождь снова начал накрапывать, насыщая воздух влагой, словно туманом. Потому парни хоть и лупили, но по большому счёту в белый свет, как в копеечку. Мне стало понятно: если так и будем сидеть, обойдут и ударят с флангов и тыла.

— Сиди тут, Серёга, — сказал я лейтенанту.

— Ты куда? — поразился он, сжимая в руке ТТ.

— А скучно мне тут с вами стало, — усмехнулся я, ощущая прилив адреналина и той залихватской манеры поведения, которая всегда ко мне приходит во время боя. — Пойду, посмотрю, кто это нам тёплый приём устроил.

— Стой! — Добролюбов хватанул меня за рукав гимнастёрки. — Я запрещаю!

— У тебя жена есть? — спросил я с улыбкой.

— Девушка, — оторопело ответил лейтенант.

— Вот ей запрещать и будешь, — я отцепил его пальцы и рванул в лес.