Оленин, машину!

Глава 33

Я сразу решил, что прежде всего надо выяснить численность противника. Если это вся ДРГ, и она таким образом решила устроить засаду, — одно дело. Но плотность огня подсказывала: скорее всего, ситуация складывается иначе. Требовалось уточнить как можно скорее. Потому сделал большой крюк, заходя японцам в тыл, а дальше начал передвигаться очень осторожно, как учили спецы из ГРУ, с отрядом которых пришлось одно время взаимодействовать. Вернее, они не учили, а просто показывали, как надо работать в боевых условиях. Я заставил бойцов своего штурмового отряда смотреть, запоминать и повторять, поскольку у тех парней всё получалось очень эффективно: они двигались споро, незаметно, нанося противнику точные сильные удары и так же быстро исчезая.

Пришлось пожалеть, конечно, что теперь действую в одиночку. Но это лишь говорят, что один в поле не воин. Я не Рэмбо, конечно. Да и подвиги бывшего «зелёного берета» в тех фильмах, когда он расправляется с толпой врагов, сильно приукрашены голливудскими сценаристами. В реальной жизни вся история в первой же серии могла закончиться на первых минутах погони. Как в той песне — «Вот пуля пролетела, и ага…» Но всё же кое-что умею.

Передвигаясь в тылу противника, я ориентировался на стрёкот пулемёта. Судя по звукам, это был какой-то выхлест японской военной промышленности. Вспоминая свою курсовую, я пришёл к выводу: это Тип 96 или Тип 99. Разница между ними в калибре: у первого 6,5-мм, но пули имеют слабую пробивную силу. Второй, созданный в 1937 году, использует более мощный патрон калибра 7,7 мм. Судя по тому, как крепко досталось нашим машинам, это именно Тип-99.

Стали приходить в голову и другие особенности. Главное преимущество новой модели — тщательно обработаны детали затвора. Особенности конструкции включают возможность регулировать зазор, потому нет нужды смазывать патроны. Каждый оптимально прилегает к стенкам патронника, что улучшает работу оружия.

Ствол выполнен с рёбрами охлаждения и легко заменяется благодаря специальному устройству. На газовом цилиндре установлены сошки, а на конце ствола — массивный конусообразный пламегаситель. Боеприпасы подаются сверху из изогнутого магазина на 30 патронов, а спусковой механизм допускает стрельбу только в автоматическом режиме. К пулемёту часто прилагается оптический прицел с 2,5-кратным увеличением. На прикладе предусмотрен откидывающийся упор, что делает его ещё удобнее.

Хороший агрегат, и если пулемётчик грамотно выбрал позицию, то выкуривать его придётся долго. Ну, а если там ещё бетонное укрепление, то вообще застопоримся тут надолго. Что ж, в любом случае раз уж я назвался груздем, то мне и лезть в кузов. Забрасываю автомат за спину. Достаю нож, — тот самый, который уже испробовал моей крови, когда Кейдзо Такеми попытался меня подрезать. С ним будет сподручнее. Можно, конечно, и малую сапёрную лопатку использовать. Увы, она в виллисе осталась.

Двигаюсь вперёд. Буквально крадусь, стараясь, чтобы ни одна веточка под ногой не хрустнула. Мне повезло: снова начался дождь, и его шум скрывает все остальные. Значит, удастся подкрасться к позиции пулемётчика как можно незаметнее. Пулемёт постукивает, отправляя в сторону нашей колонны короткие очереди. «Головы не даёт поднять, сволочь», — думаю о нём злобно. Понимаю: место вражина выбрал удачное — это небольшой холм, высокая и крутая сторона которого обращена в сторону дороги, нависая над ней. Но вторая — пологая, это удобно. Только не красной ковровой дорожкой путь мой выстелен. Корни, ветки, промоины, камни, — всё словно кто-то специально расположил, чтобы сделать мою задачу как можно труднее.

Ползу и автоматически проверяю, нет ли мин или растяжек. Но вспоминаю, что с пехотными минами у Квантунской армии всегда было хреново, и она была оснащена противотанковыми. Что же касается растяжек, то нет, японцы их не додумались делать, да и не смогли бы: в нашем случае превращать «лимонку» в мину помогает её конструкция. У вражеских гранат, как ни старайся, ни черта не получится.

Взять, к примеру, Тип 97. На первый взгляд могла бы подойти, но на деле это не так просто. Вспоминаю, какой у неё медленный взрыватель — около 4–5 секунд после активации. Это сразу вызывает сомнения. Ведь растяжка должна срабатывать мгновенно, как только кто-то заденет тросик. С такой задержкой враг вполне может успеть отреагировать или даже убежать. К тому же, у Тип 97 конструкция рассчитана на ручной подрыв, и сама система активации не очень-то подходит для установки на проволоку. Там нужен был ударный механизм или мгновенное натяжение. Всё это делает её неэффективной для таких целей.

Что ж, уже легче.

Я прополз ещё немного и замер, услышав диалог японцев. Их оказалось всего двое. Одного звали Хироши, второго Сигэру. Судя по тому, как они общались между собой, стало понятно: в одном звании, и, скорее всего, рядовые. Приставка «сан» не звучала. Значит, ещё и примерно одного возраста.

— Патроны на исходе, — пробормотал Хироши, продолжая постреливать по нашей колонне. — Русские солдаты попрятались за машинами. Трусы. Бояться подняться в атаку.

— Толку-то, — проворчал второй, Сигэру. — Ящик почти пуст. Что будем делать, когда кончится? С винтовками долго не протянем.

— А сколько там?

— На пяток магазинов хватит.

— Чёрт, это минут на пять стрельбы. Но если они пойдут вперёд… мы не сможем их удержать.

— Тогда придётся уходить.

— Уходить? Куда? — Сигэру нахмурился, глядя на склон холма. — Если спустимся, они нас заметят. И даже если удастся пробраться…

— Есть одна мысль, — перебил его Хироши и быстро махнул рукой на юго-запад. — Видишь те скалы? За ними есть старый бункер, там ещё с прошлого месяца склад боеприпасов. Если доберёмся до него, сможем продержаться дольше.

— А если там уже никого нет? — Сигэру вытер пот со лба. — Не факт, что бункер не взяли.

— У нас другого выбора нет. Либо мы держим позицию до последнего патрона, либо уходим туда. По крайней мере, в бункере будет укрытие.

Сигэру бросил быстрый взгляд на остатки патронов в ящике.

— Ладно, только уйдём, когда останется совсем мало. Пока держим русских здесь.

«Держальщики хреновы», — подумал я и стал мозговать, как нейтрализовать этих двоих. Захотелось забросить им в окоп гранату. Но у нас ведь разведывательная миссия. А что, если они знают про ДРГ? Если грохну их, лишимся важных свидетелей. Значит, действовать придётся иначе.

Я пополз, используя складки местности, чтобы как можно дольше оставаться незаметным. Скользя по мокрой земле, постепенно подбирался к окопу, стараясь не издавать ни звука. Уже видел двух японцев, беседующих между собой в перерывах между стрельбой. «Хорошо устроились, гады», — подумал о них. Обратил внимание, что Хироши плотно приник к пулемёту, а Сигэру сидит рядом и не высовывается, набивая магазин патронами. Рядом с ним винтовка. Другая, его напарника, в паре метров стоит, прислонённая к стенке окопа.

Когда я оказался достаточно близко, то выбрал первую цель — Сигэру, сидящего ближе к краю с моей стороны. Задача была обезвредить его максимально быстро и тихо. Повезло, что японец низко склонился над ящиком, и мне удалось соскользнуть на него сверху. Быстро схватив его за плечо одной рукой, другой со всей силы нанёс удар ладонью в основание черепа. Солдат сразу же потерял сознание и медленно осел, не издав ни звука.

Хироши в это время выдавал длинную очередь, не подозревая, что его товарищ уже не в состоянии реагировать. Я быстро и бесшумно переместился ему за спину. Быстро придвинулся и плавно и точно ударил в шею, прямо под челюсть. Приём, направленный на быстрое отключение, сработал, как часы. Японец сразу же упал в лужу на дне окопа, не успев даже осознать, что произошло.

Всё произошло настолько быстро, что даже если бы кто-то из японцев заметил что-то необычное, им бы не хватило времени на реакцию. Я приподнялся, осторожно осматриваясь. Не окажется ли рядом ещё каких-нибудь любителей пострелять из засады? Но эти двое отщепенцев, кажется, были единственными. Спеленав обоих пленных, я быстро, но более коротким путём, спустился с холма и вернулся к своим.

— Товарищ лейтенант, — доложил Добролюбову официально, поскольку около него собралось несколько автоматчиков, готовых начать штурм, — силы противника в лице двух человек обезврежены. Есть возможность поговорить с ними.

— Как это? — удивился офицер.

— По душам, натурально, — ответил я.

— Ты знаешь японский?

— Ну, в пределах школьной программы, — ответил уклончиво. — Пошли скорее, пока они не придумали, как выбраться.

— Сержант, ко мне! — приказал Добролюбов. Коренастый быстро пришёл, поправляя помятую форму. Судя по всему, тоже пришлось в грязи поваляться. Впрочем, тут не до церемоний. Я так вообще выглядел, как главный нарушитель воинской дисциплины — гимнастёрку и штаны порвал, пока ползал, да ещё грязный по самую макушку. Свинтус, а не старшина Советской Армии!

— Доложите о потерях, — сказал лейтенант.

— В личном составе вверенного мне отделения потерь нет, — отчеканил сержант. — Трое легкораненых. Им оказана первая помощь.

— Займитесь с Пивченко проверкой транспорта. Мы со старшиной Олениным пойдём, побеседуем с этими… охотниками.

Вскоре мы с Добролюбовым, прихватив с собой ещё троих бойцов для прикрытия, поднялись на холм. Вот только пообщаться не получилось: оба пленных оказались мертвы. Причём убили их очень аккуратно — точным ударом в сердце. Мы тут же присели, заняв круговую оборону, стали напряжённо всматриваться в тайгу. Но что можно увидеть, когда этот чёртов ливень стал лишь сильнее?

Просидев так минут пять и не услышав и не увидев ничего, Добролюбов решил вернуться к колонне, пулемёт и две винтовки забрать с собой.

— Тот, кто расправился с рядовыми, даже не потрудился их унести или сломать, — задумчиво сказал лейтенант. Внимательно осмотрев смертельные раны, поцокал языком. — Действовал профи.

— Хочешь сказать, один человек?

— Судя по углу наклона клинка, да. А ещё видишь следы? Ботинки сорок четвёртого размера. Это не военная обувь. Гражданская, по специальная. Такую выпускают для туристов. Мощные протекторы, чтобы не скользила. Так вот, следы аккурат между телами. Значит, убийца спрыгнул сверху, оказался между солдатами, и за пару секунд убил обоих.

— Ловко, чёрт, — заметил я.

— Очень. И бил глубоко и точно, значит, удар у него хорошо поставленный.

— Но зачем своих-то крошить?

— Тут всё просто: свидетели. Видимо, знали про диверсантов и могли разболтать.

— Почему тогда на нас не напал? Пулемёт же вот он, а наши там на дороге копошатся.

— Видимо, мы для него слишком мелкая цель, — подвёл итог следак.

Мы со всеми мерами предосторожности вернулись к колонне.