Сукины дети 7. Охота на Ктулху

Глава 4

Открылись автоматические ворота и Хам въехал прямо в арсенал — после пожара мы его значительно переоборудовали, устроили нормальный въезд, тир и полосу препятствий.

Алекс бодро выскочил из машины и рванул в зал тяжелой артиллерии.

— Пластид достань, — командовал он на бегу. — Ящик. Нет, два… РПГ-7, к нему сорок выстрелов: пополам осколочных и кумулятивных… Да, и пулемёт. Можно Печенег, станковый комплект, вон он стоит. И ещё «Шмелей». Парочку вьюков.

— Только один остался, — глаза уже лезли на лоб. — Мы их на зачистку заброшки потратили, помните?.. Шеф, да что происходит-то? Мы что, на войну идём?

Вместо ответа Алекс хищно улыбнулся и указал на штабель ящиков с гранатами.

— Ты грузи, — приказал он и взгромоздил на тележку верхний ящик. — Оптику прихвати.

— На них ПГО в комплекте, — напомнил я и пошел собирать пулемёт.

— Чёрт его знает, откуда они взялись, — Алекс смотрел на дорогу. Вдали, в утренней дымке, плыл остров Котлин. — Напали ночью, — шеф говорил быстро, глотая паузы. Было видно, что мыслями он уже там, в Крепости. — В Тотлебене сначала ничего не поняли, думали, это опять вандалы, как в две тысячи восьмом. Запустили пару осветительных ракет — рассчитывали напугать, их там всего-то пять человек дежурит, добровольной дружины… Но когда Твари полезли на волнорез, они и поняли: никакие это не вандалы.

— А кто?

— Увидишь, — мрачно пообещал Алекс. — Только под утро сумели разобраться, что это не финны и не немцы… Чуть с ума не сошли: решили, третья мировая началась. Пока решали, Твари добрались до второй линии, до Константина. В чью-то светлую голову пришла мысль позвонить полковнику Котову. Тот примчался, бросил один взгляд и тут же вызвал меня.

Пока Алекс говорил, я смотрел в окно. Дорога много сил не отнимала: мы уже проехали временный КПП на мосту, где шеф небрежно махнул пропуском, а больше здесь никого не было.

Море казалось на удивление спокойным. Я-то ожидал застать боевые действия по полной программе: пушки с пристани палят и всё такое. Но крепость выглядела, как всегда.

И только когда мы свернули с основной дороги и солнце ударило в боковое стекло, стало заметно, что над островами воздух как будто блестит. Словно Кронштадт накрыло громадным мыльным пузырём.

— Ё…рш твою медь.

При Алексе я не ругался. Но сейчас, осознав МАСШТАБЫ акции, просто не удержался.

— А ты думал, — шеф самодовольно усмехнулся — словно он сам, лично, и устроил весь этот беспредел. — Купол держат монахи с Валаама, их доставили сразу после рассвета, на вертолёте, — пояснил он. — Нельзя же, чтобы добрые граждане города Питера впали в панику.

— Шеф, — меня от паники никто не предохранял. — Думаете, того, что мы взяли, хватит? Может, надо было ПЗРК прихватить? — я передёрнул плечами. — А кроме того… Разве в фортах нет своего арсенала?

— Это, — он кивнул себе за спину, в багажник. — Не для того, что ты думаешь.

— А для чего? Рыбу, что ли, глушить? — я издал нервный смешок.

Шеф не отреагировал. Он копался в моём сидоре, и только когда нашел искомое — ручные гранаты РГК-60 — улыбнулся.

— Угадал, — похвалил он, рассовывая гранаты по петлям разгрузки.

Только подъехав к волнолому, я смог оценить ущерб: бетонные плиты словно разбросаны гигантской рукой, как детские кубики. Весь берег усеян обломками волнолома, обрывками стальной сетки вперемешку с водорослями. Желтые их плети уже подсыхали, кое-где в них проблёскивала мелкая рыбёшка…

— Ты не туда смотришь, — взяв за плечи, шеф развернул меня в противоположную сторону, указав на другой берег, за маяк.

Сразу я ничего не увидел. Отметил только, что над водой не кружат поморники, что странно.

Но когда глаз привык к сиянию мыльной плёнки и проник «сквозь» неё, у меня перехватило дыхание.

В воде, не у самого берега, а чуть дальше, между второй и первой линией фортов, клубилось и перекатывалось нечто…

Больше всего оно — или они — походили на гигантские щупальца, как у глубоководного осьминога. Чёрно-зелёные, с радужным отливом. Иногда они выстреливали к берегу, и тогда раздавался грохот: от белой башни маяка отваливался очередной кусок и величественно рушился в воду…

В щупальцах мелькали яркие вспышки. Через секунду я понял, что это выстрелы — полагаю, из всего, что было в наличии в фортах.

Звука не было — его гасил защитный экран. Валаамские монахи знают своё дело: тут мог вырасти ядерный гриб, город ни о чём бы не догадался.

А ещё временами были видны сине-зелёные брызги и тёмные точки — на расстоянии так выглядели ошметки взорванной плоти…

Я смотрел на границу «мыльного пузыря», наблюдая сразу две картины. Со стороны берега всё было прянично: морской пейзаж, неяркое солнышко. Но за барьером, толщиной в одну молекулу, море кипело и бурлило — шло сражение.

— Ещё раз, шеф. Вам не кажется, что то, что мы привезли, этому кайдзю до лампочки?

— Кайдзю… — задумчиво повторил шеф. — Всегда считал, что кайдзю — это выдумка. Фольклор. Годзилла, бабочка Мотра…

— Выходит, не такой уж и фольклор, — буркнул я.

— Ладно, разберёмся. Гони к грузовому причалу, — шеф махнул рукой туда, где у пирса покачивался на волнах спасательный катер. На палубе я разглядел чёрную фигуру в капюшоне — отец Прохор. Рядом возвышался Гиллель, его я опознал по широкой окладистой бороде.

С ними был кто-то незнакомый, в штормовой ветровке с поднятым воротником, с оружейным чехлом за спиной…

— Рыбалка, значит? — я завёл Хам и мы покатили к катеру. — Ну-ну.

«МАРИНА» — было начертано на его борту.

Одним глазом я следил, чтобы не напороться на обнаженную арматуру — здесь кайдзю уже побывал, но от пирса его отогнали, не дав разрушить основные конструкции.

Вторым глазом я всё время смотрел на щупальца. Просто не мог заставить себя отвернуться.

Выглядело это, словно съёмки крупнобюджетного фильма о пиратах и морских баталиях, и поверить в реальность происходящего не было сил.

— Хрен знает, откуда он взялся, — сказал Алекс. — Никогда такого не было — на моей памяти, во всяком случае.

К причалу я подрулил так, чтобы удобно было кидать сумки из багажника и заглушил двигатель.

Алекс смотрел на меня, широко открыв глаза, рот его тоже округлился, словно шеф хотел что-то сказать.

— А ведь это мысль, мон шер, — наконец выдавил он. — Кто сказал, что кайдзю появился случайно?

Я моргнул.

Кому выгодно отвлечь нас до такой степени, чтобы мы забыли всё на свете?..

И я уже рвал из кармана трубу, пальцы уже сами искали контакт, а сердце глухо бухало в горле. Неужели?..

Мы ведь всё время этого ждали: что он придёт за ней, что попробует каким-то образом отбить девочку у нас, завладеть ею.

Точнее, её даром.

А ведь не зря Анна прилетела именно сегодня.

— Шеф, я думаю, что кайдзю — это отвлекающий манёвр. Ясно же: дальше фортов он не пройдёт, городу ничего не грозит. А это значит… — я напряженно слушал гудки.

Алекс кивнул. Вытянул губы трубочкой, покачался с носков на пятки.

— Хорошо, что ты это сказал. А то я думал, что уже на воду дую.

Мы одновременно посмотрели на тёмную полоску воды между пирсом и боком катера. С высокого борта к нам перебросили сходни, и по ним спускался Гиллель, без своеобычной лопаты, от чего он казался неправильным.

— Не отвечает, — объявил я, прослушав гудков пятнадцать.

— Она же в школе, — задумчиво проговорил шеф. — На уроках запрещено пользоваться телефоном.

Точно. Я об этом забыл. Плохо, штабс-капитан. Вы, как её наставник, о таких вещах должны помнить в первую очередь…

— Что будем делать, шеф?

Одной половиной я жаждал остаться: рвануть на катере в море, отыскать эпицентр этого безобразия… и жахнуть по нему изо всех стволов. Но мысленно я уже летел назад, в город, к зданию школы.

— За девочкой присмотрят, — он уже успел поздороваться с Гиллелем, открыть багажник, и теперь они вдвоём тащили тяжелый ящик с выстрелами к РПГ. — Пока что она в безопасности.

— Леди Анна здесь.

Чего мне стоили эти слова… Во рту стало сухо и горько, кожа на щеках натянулась — словно в ожидании пощечины.

— Я знаю, — шеф отмахнулся, словно от комара. — И это даже хорошо: держи друзей близко, а врагов…

Подскочив к Алексу, я перегородил дорогу.

— Шеф, вы что же, оставили Машу… Как живца?

Он перехватил свой конец ящика поудобнее и посмотрел на меня спокойно, даже как-то сонно.

— Время дорого, кадет, — я вздрогнул, когда он вспомнил моё давнишнее, «детское» прозвище. — Чем раньше мы разделаемся с кайдзю, тем раньше вернёмся домой.

— Кайдзю? — тут же переспросил Гиллель.

— Это Сашхен придумал, — похвастал шеф. — Надо же как-то называть эту… креатуру, Шемайя.

— Да. Да, конечно. Очень тонко подмечено, мой друг.

Во время этого диалога они успели ступить на шаткие сходни, протащили по ним ящик и осторожно водрузили его на палубу.

Я вернулся к багажнику.

К совести шефа взывать бесполезно. Он всегда делает только то, что считает нужным — ни больше, ни меньше.

— Что тут у вас? — ко мне стремительно шагал незнакомец в ветровке. Был он среднего роста, жилист, с кожей того коричневого оттенка, про которую хотелось сказать «просоленная», или «дублёная».

— Вы капитан? — спросил я.

— Шкипер, — сверкнули в улыбке белоснежные зубы. — Ого! Печенег, едрит его.

— Шеф думает, что может пригодиться.

— В кулацком хозяйстве… — кивнул шкипер, взвалил на плечо пулемёт, другой рукой подхватил тюк с огнемётами и споро побежал назад, на катер.

Отец Прохор в разгрузке участия не принимал.

Сменив кенгурушку на непромокаемый чёрный плащ с капюшоном, он стоял на носу катера и вглядывался в море.

Поднялся ветер. По волнам бежали серые буруны, пахло йодом, солью и падалью — словно на пирсе подох громадный кит.

Ветер дул со стороны щупалец. Они всё также бурлили в воде перед фортом Константин, и не скажу, что их стало меньше.

Напротив: среди гладких чёрно-зелёных извивов появились тёмные точки: при известной доле воображения их можно было принять за головы на длинных шеях. Лох-Несские чудовища. Плезиозавры.

Глубоко вздохнув, я сосредоточился.

И оказался там, среди них. Среди плеска волн, горящей плоти и оглушительного грохота. Я видел громадные спины, чешуя — размером с суповую миску. Я ощущал неимоверную гамму чувств: страх, растерянность, боль. Ярость.

И над всем этим — непреодолимая потребность двигаться к берегу, туда, где за каменными стенами угадывались соблазнительные тёплые существа…

Это желание крыло все остальные, не оставляя выбора.

К счастью, артиллерия форта была на высоте: кайдзю не мог продвинуться к первой линии ни на метр.

Длинные жирафьи шеи, осьминожьи щупальца, громадные ненасытные пасти, усеянные зубами в несколько рядов, толстая непробиваемая шкура…

Иероним Босх не мог бы придумать существ, более отвратительных с виду и столь же странных.

— Они не имеют разума, шеф, — открыв глаза, я отыскал взглядом Алекса. — Они и сами ничего не понимают. Просто знают, что надо нападать.

Шеф кивнул. Он как раз помогал шкиперу расчехлять морскую пушку.

— Бедняги, — произнёс со своего сторожевого поста чудо-отрок. — Они будут идти на штурм, пока их всех не истребят.

— Но до этого ещё далеко, — напомнил шкипер, спрыгивая на палубу и вытирая промасленные руки куском ветоши. — Так что нечего его жалеть.

— Их, — поправил я. Шкипер посмотрел с интересом. — Я хотел сказать, это не одно существо. Их там много. Разных, — я попытался показать руками, но махнул на это гиблое дело.

— Я имел в виду того, кто их направляет, — мягко пояснил шкипер.

Не могу сказать, понравился он мне, или нет. Но что-то в нём определённо было. Что-то от гранаты с выдернутой чекой.

Это заставило меня внимательнее осмотреть катер.

Морская пушка в носовой части, счетверённые пусковые установки за передней надстройкой, ещё что-то на крыше капитанского мостика… Снизу не видно, но явно что-то крупнокалиберное.

Это не спасательный катер.

Эта посудина вообще не принадлежит к частям береговой охраны. Да и ни к каким частям не принадлежит.

На море я полный профан. Предпочитаю пустыню, ещё лучше — городские джунгли. Но даже со своей слабенькой подготовкой могу сказать точно: это — пиратское судно. Не хватает «Весёлого Роджера» на мачте.

Глядя на шефа, я вопросительно поднял бровь.

— Ах да, — ненатурально спохватился шеф. — Познакомься, мон шер ами. Это… — Алекс посмотрел на шкипера, словно не знал, как продолжить.

— Семёныч, — тот сунул мне руку, шеф выдохнул с облегчением.

— Сашхен.

— Какая у тебя любимая книжка? — выстрелил шкипер, глядя мне прямо в глаза, не отпуская руки.

— Пятнадцатилетний капитан, — не задумываясь, ляпнул я. И смутился. — Ну в смысле, в детстве была.

— А потом? — требовательно спросил тот.

— А потом мне стало некогда читать книжки, — не знаю, что-то во мне стремилось одновременно понравиться ему, и разозлить.

— Зря, — он говорил так, словно знает всё на свете — причём, лучше всех. — Книжки читать надо. Иначе как ты поймёшь, что хорошо, а что плохо?

— По собственному разумению, — буркнул я и прошел мимо, чуть задев его плечом.

Через пару шагов понял, что идти больше некуда — катер был небольшим, от борта до борта метра четыре — и остановился у перил, или как они здесь называются.

Спиной я чувствовал испытующий взгляд, всё время хотелось передёрнуть плечами, сбросить это досадное внимание, но я сдерживался.

Втянул носом солёный воздух, выпрямился…

— Шеф, на два слова.

Алекс спрыгнул откуда-то сверху, вытирая руки ветошью — так же, как и шкипер, весь он был в оружейном масле.

— Готово! — объявил он. — Отходим через минуту.

— Погодите, шеф… — инстинктивно я встал спиной к новому знакомому. — Вы уверены, что можно вот так вот уйти, бросив… всех? — я хотел сказать «Машу», но в последний миг понял, что если мы не вернёмся… Если кайдзю нас сожрёт, — а судя по тому, что я видел, это вполне реальный прогноз — то без поддержки останется не только Маша.

— Я написал Гоплиту, — спокойно сообщил шеф. — Скорее всего, он уже в РИПе.

Значит, Анны в клубе уже нет.

Что-то между ними такое было. Между моей прекрасной леди и старым ящером: они категорически не могли находиться на одной территории одновременно. Никаких войн, никаких баталий: но если появлялся один, другой тут же уходил. Мне всегда было интересно: как они понимают, кто именно должен уйти?

Но спрашивать стеснялся. Точнее, я знал, что ответа не получу: и Анна, и Гоплит, просто сделают вид, что не понимают, о чём речь.

Я кивнул.

— Если вы думаете, что этого достаточно, то…

— Семёныч! — не дослушав, шеф отвернулся и махнул шкиперу, который уже был в рубке — его силуэт виднелся за стеклом. — Заводи машину.

Под палубой дрогнуло, загрохотало, перешло в ровный гул…

— Стойте!.. — заорал я и бросился к сходням. Но было поздно, их уже убрали, а между нами и пирсом быстро увеличивалась полоса серой воды. — Я забыл запереть Хам, — я растерянно посмотрел на шефа.

— Ничего с ним не сделается, — к нам подошел Гиллель и улыбнулся. — Все в городе знают, ЧЬЯ это машина.

— Ну, так уж и все… — я смущенно потупился. — Кстати, Шемайя, а как же запрет покидать кладбище?

— Там Мириам, — сторож слегка пожал плечами и усмехнулся в бороду. — Прилетела на рассвете.

— Ах вот оно что, — мудро улыбнувшись, я отошел к корме и уставился на кильватерную струю.

Интересно девки пляшут. В смысле — Мириам и леди Анна. Стоило одной появиться в городе, как вторая тут как тут.

И это не совпадение, это тенденция.

Достав телефон, я вновь попытался дозвониться до Маши.

Тишина.

Ладно, сейчас я всё равно ничего не могу сделать…

И тут катер изрядно тряхнуло. Он подпрыгнул, но сразу выровнялся и рванул с прежней скоростью.

— Винт хотят отгрызть, — я не заметил, как шкипер оказался рядом. Он стоял, широко расставив ноги и сунув руки в карманы ветровки.

А я перегнулся через поручень и посмотрел в воду, там мелькали чёрно-зелёные тени… Каждая из них была раз в семь больше нашего катера.

— Не дрейфь, мичман, — промельк белозубой улыбки. — Четыре дизеля, тридцать пять узлов ходу. Хрен они нас опрокинут.

Как только он это сказал, раздался ещё один толчок — теперь вдоль, как если бы некто поднырнул под днище и пытался поднять катер на спине.

Я схватился за поручни, шкипер даже не подумал вынуть рук из карманов. Но теперь он тоже смотрел на воду.

— Кстати, мичман, как ты с РПГ? — деловито спросил он.

— Нормально я с РПГ, — не знаю, почему. Но будил он во мне что-то агрессивное.

— Тогда бегом-марш, — ещё один толчок бросил меня грудью на поручень, от неожиданности я ушиб подбородок. — А я пойду заряжать пулемёт.