Сукины дети 7. Охота на Ктулху

Глава 21

Оптовая распродажа, вот что это такое.

Я хочу сказать: Сказочник, видать, прикупил где-то большую партию Тварей за три копейки, а потом понял, что девать ему столько некуда, вот и отправил в портал — нате вам, на тарелочку.

Замучились их гасить, чесслово.

Начали вдвоём с Семёнычем: пока я звонила Алексу, да пока они до нас ехали… Я просто ткнула геопозицию на карте, не вдаваясь, где это.

Твари лезли, как на крыше: сначала маленькие, похожие на слизней, но если дать ей отползти от портала метра на полтора, начиналось превращение.

Рука бойца рубить устала — где-то читала я такой стишок. Точняк, про меня.

Мы с Семёнычем не справлялись.

Портал всё не затыкался. Твари лезли из него, как фарш из мясорубки, жуткое зрелище, даже в канал свалилась парочка…

Их сразу унесло течением, и если Твари умеют плавать — кого-то ждёт большой сюрприз.

Даже Чародей: подумал-подумал, а потом достал из кармана портативную электропилу и присоединился.

Я её уже видела: Чародей этой пилой вскрывал Тварям черепушки.

Клёвая штука.

И действовал он ею грамотно: не размахивал куда попало, а прицельно и точно пилил Тварям конечности.

Электропила — это вам не перочинный ножик, листопад ушей шел густо, как никогда. Но и пила через десять минут устала — батарейки сели.

А с меня пот катил градом, даже неудобно как-то: девочки так не потеют. Аннушка говорит, что потеют только мужланы. Джентльмены покрываются испариной, а дамы всего лишь слегка блестят. Посмотрела бы я, как она заблестит, когда постоит в Тварях по самое не балуйся.

— Поворотись-ка, сынку… — раздалось из-за спины.

В запаре я не слышала, как они подъехали, как скатились к нам по откосу…

Алекс задвинул меня себе за спину могучей рукой, а сам встал наизготовку, с водяным ружьём наперевес. Рядом — отец Прохор и ещё один незнакомый дядька в костюме химзащиты — видать, кто-то из бригады зачистки.

— Товсь… — скомандовал Алекс и дождавшись, когда Чародей с Семёнычем отойдут, заорал: — Пли!

В Тварей ударили три густые пахнущие хлоркой струи…

Ну прямо охотники за привидениями, ёшкин-матрёшкин.

Полюбовавшись полминутки, как Тварей от доместоса крючит, я села на попу прямо на поребрик, и ножки вытянула.

Эх, сюда бы Рамзеса! Он этих слизняков одной лапой бы давил, как тараканов.

С другой стороны, может, и хорошо, что его нет: думаю, Ави не очень обрадуется, если я его опять к ней в ванну потащу.

— Устала? — ко мне подошел Чародей. Когда-то белой тряпочкой, в которой с трудом опознавался носовой платок, он протирал круглое лезвие пилы.

— А ты как думаешь? — я тут же захлопнула варежку. Все устали. Нефиг на ближнем срываться. — Извини. Я не хотела грубить.

Чародей кивнул.

Уже одно то, что он обратился ко мне сам, по своей воле — почти что чудо. А то, что говорит он на «отвлечённые темы», а не о своих любимых Тварях — ваще капец.

— Хорошо бы оставить парочку эмбрионов для изучения, — мечтательно произнёс тот.

Я усмехнулась: всё-таки Чародей остаётся Чародеем, хоть кол ему на голове чеши.

— Как ты их оставишь, если они сразу трансформироваться начинают? — говорить не хотелось. Хотелось закрыть глаза и отключиться. Но я сделала над собой усилие — пусть не думают, что я слабачка.

— Если бы у меня был консервант… — Чародей говорил уже не со мной. Он смотрел туда, где росла куча из склизких чёрных мешков, которым Алекс с Прохором не давали даже отползти от портала. — Ну ничего. В следующий раз я подготовлюсь лучше.

— Тоже охотником заделался, а? — спросила я. Помнится, ещё недавно его от убийств тошнило, а теперь — туда же.

Но Чародей меня уже не слушал, и даже не посмотрел, а ломаной ходульной походкой направился прямиком к порталу…

— Стой, дурачина! — Алекс его поймал за шиворот. — Ну куда ты поперёд Батьки, а?

— Мне показалось, что я что-то вижу, — спокойно сказал Чародей.

— Когда кажется, креститься надо, — наставительно изрёк Прохор.

Иронию Чародей воспринимает также, как клингонскую поэзию.

В то же время… И мне показалось, что я что-то вижу — там, откуда вываливались чёрные склизкие мешки. Какой-то свет или мерцание… Даже подумала: вот сейчас из портала выйдет Сашхен.

Но нет. Чудес на свете не бывает.

Как только мешки перестали лезть, портал схлопнулся, словно его и не было. На тротуаре растеклась здоровенная лужа вонючей слизи.

Твари в ней растворились — как в серной кислоте…

— Да, — ко мне подошел Семёныч. — Отбеливатель пополам со святой водой — это страшная сила, — он внимательно посмотрел на меня. — Как жизнь, егоза?

— Всё путём, Семёныч.

— Зови меня дядя Вова, — великодушно предложил тот.

Я пожала одним плечом: и чего все ко мне в родственники набиваются? Прям дочь полка какая-то.

— Ты, Звезда моя, не отказывайся, — Алекс, оказывается, всё слышал. — Дядя Вова далеко не каждому предлагает себя по имени звать.

— Большая честь, типа? — от усталости меня всегда тянет дерзить.

— Вырастешь — сама поймёшь, — и Алекс ускакал.

Я хотела разозлиться: да что мне опять все тыкают, что я маленькая? Но навалилась усталость, и какая-то апатия. Всё стало пофиг.

Веки слипались, я прилагала ОГРОМНЫЕ усилия, чтобы не заснуть, но всё-таки заснула. Наверное.

Потому что очнулась уже в Хаме, на заднем сиденье. Рядом примостился Прохор, моя голова лежала у него на коленях. Впереди сидели Алекс с Семёнычем, Алекс за рулём.

Я попыталась подняться, но Прохор придавил меня за плечо.

— Отдыхай, далеко ещё, — тихо сказал он.

Но я вывернулась, поднялась на руках и села.

— Что это было?

— Твари, — коротко ответил Прохор.

— Высосали тебя почти до самого донышка, — с переднего сиденья повернулся Семёныч и улыбнулся мне сквозь щетину. Подбородок у него сейчас был — хоть котлы начищай. — Боец ты, егоза, знатный, но телосложения субтильного. Вот и досталось тебе больше всех.

— Да ничего мне не досталось, — буркнула я, хотя чувствовала: голова до сих пор кружится, и есть охота, аж переночевать негде. — Всё путём.

— Скоро приедем, — подал голос Алекс. — Примешь ванну, выпьешь чашечку кофе…

— Я не пью кофе.

— Тогда какао, — покладисто согласился тот. — Антигона приготовит.

— Ави, наверное, волнуется, — как всегда, о мамочке я вспомнила, когда всё закончилось.

— Всё в порядке, — Алекс смотрел на дорогу, и только чуть повернул голову. — Я ей звонил.

Я хотела съязвить. Но тут же опомнилась: ведь это же Алекс! Он же… Как бы… А, не знаю, как сказать. Но когда он рядом, всегда спокойнее.

При нём всё хорошо заканчивается.

А самое главное: Алекс всегда признавал ценность меня, как самостоятельной боевой единицы.

Даже когда мне было восемь. Ну, почти девять, если быть точной.

— Спасибо, — сказала я вслух.

И душераздирающе зевнула.

Прохор взял меня за руку. Нашел кончиками пальцев центр моей ладони, а потом надавил так, что я ойкнула.

— Лучше? — спросил он через пару секунд, когда я отобрала у него свою руку.

Я прислушалась к себе.

— Ага, — спать и правда расхотелось. — Как ты это сделал?

— Поделился своей силой.

— Божья сила — это Божья масса на Божье ускорение, — привычно пошутила я. Все засмеялись. Даже Прохор.

Вообще он чувак что надо. Для попа. Ну в смысле, для святого отца.

Сашхен как-то пытался мне объяснить, что это значит. Ну там, чудеса разные и всё такое… Но я-то Прохора с детства знаю. Как-то непривычно думать о нём, как о святом — святые в церкви, на иконах. А Прохор — вот он. Живой и язвительный, как огуречный рассол с хреном.

— Научи меня, — потребовала я тут же.

Прохор улыбнулся.

Щас, думаю, скажет: ты ещё маленькая, и нефиг тебе…

— Ты это лучше меня умеешь, — сказал он.

— Я?..

— Ага. Ты же магичка, Маня. Забыла?

У ведьмы Настасьи я сто лет не была. Всё как-то недосуг. То одно, то другое…

— Забыла, — честно признаться — иногда наилучший выход. Друзья это ценят. — Так что давай, напомни-ка.

— Ладно… — он опять взял меня за руку и надавил большим пальцем на центр ладони. Ойкать я не стала — была готова. — Поняла?

— Давай я теперь.

Не дожидаясь разрешения, я схватила тощую лапку Прохора и тоже надавила.

— Эй, полегче, девушка!.. — Прохор отдёрнул руку, словно я шибанула его током. — Силу рассчитывать надо.

— Даже если это Божья сила? — ехидно спросила я.

Прохор уже открыл рот, но тут его перебил Семёныч.

— Про цацку твою я Сергеичу рассказал, — вставил он, не парясь, что влезает в чужой разговор.

— Не мою, — тут же переключилась я. — Это Аннушкина цацка. Я уже говорила.

— А вот с этого места поподробней, — не оборачиваясь, попросил Алекс.

Я закатила глаза. Но мужественно взяла себя в руки — понимаю, им же для дела надо, — и рассказала, как мы с Аннушкой заключили Сделку, и как я нашла её цацку в спальне у Сашхена, а потом забыла отдать. То есть, Аннушка-то смылась, так что и отдавать было некому.

Думаю, Сделка поэтому и накрылась медным тазиком, и мне за это ничего не было.

— Сделка, говоришь? — переспросил Алекс, и достал телефон. Набрал, почти не глядя, какой-то номер и закричал в трубку: — Аврора Францевна!..

В общем, он поинтересовался, не приходила ли к Ави Мириам — то есть, Аннушка под её личиной, и оказалось, что нет. Не приходила.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — загадочно выразился Алекс, убирая телефон.

— Получается, мы обе не выполнили условия сделки? — спросила я через пару минут — мы уже подъезжали к дому, я даже видела крышу «Покойся с Миром» за деревьями.

— Или так было и задумано, — подал голос Прохор. Я посмотрела на него. — Аннушка и хотела подбросить этот кулон, — пояснил тот.

— Сашхену? — удивилась я.

— Тебе.

— Чушь собачья, — отрезала я. — Мне она могла его просто подарить — знала, что кулон мне нравится.

— Не о том, господа хорошие, думаете, — вдруг сказал Семёныч. — Если речь идёт о той дамочке, что я видел, то главный вопрос: на хрена ей вообще кулон, который чувствует порталы?

Я тоже об этом думала. Только вслух пока не говорила: хотела сама разобраться. Позвонить Аннушке, напомнить про кулон и случайно так, ненавязчиво, поинтересоваться: для чего козе баян.

Как я говорила, мы уже почти доехали?..

Мысленно я уже лежала в ванне с гидромассажем, Ави на кухне пекла блинчики, а рядом со мной, на полочке, стояла огромная кружка с горячим какао…

Алекс так вдарил по тормозам, что все повалились.

Ругаясь, он стал разворачивать Хам.

«И ведь даже словечком не намекнул, лорд паршивый», — долетело до заднего сиденья.

— На понт брать будем? — флегматично поинтересовался Прохор.

— И «за понт» тоже, — прошипел сквозь зубы Алекс. — Где он там остановился? В Метрополе?

— В Эмеральд, — глядя в окно, как удаляется гостеприимная парковка клуба, ответил Семёныч. — Он мне звонил.

А ведь десяти метров не доехали, — тихонько вздохнула я. И тут же пнула себя по заднице. — Соберись, Маша, тебя ждёт ещё одно приключение. И радуйся: на месте Алекса, Сашхен бы высадил тебя, как миленькую, и отправил домой, под крыло мамочке.

Алекс — не такой.

— Скажу вам, как на духу, господа: я здесь ни при чём, — брыли на длинном личике лорда Бэкона качнулись, как у породистого бассет-хаунда.

Узнав, что кулон принадлежал Аннушке, Алекс рванул с места в карьер, за двадцать минут домчал до Эмеральда, вихрем влетел в раздвижные двери — у швейцара аж фуражку сдуло — и через пять минут выволок за шиворот сэра Фрэнсиса, в шелковом халате и лысого, как шарик для пинг-понга.

Я знала! Чувствовала, что этот лукавый старик парик носит.

Череп был покрыт коричневыми пятнами.

Фу, мерзость.

Пленного усадили к нам с Прохором и рванули назад, в клуб. Тот сразу начал ныть, что в полпятого утра он обычно не в форме, что ему нужно припудрить носик…

— А мне вот, например, в школу к восьми утра, — надоело слушать. Как баба, чесслово. — И первый урок — физкультура.

Услышав моё признание, Прохор противно захихикал, а сэр Фрэнсис заткнулся и молчал всю дорогу.

Не люблю я его. Прекрасно помню, как эта старая обезьяна хотела меня убить, чтобы отобрать дар. Аннушка клялась, что это всё неправда, и вообще понарошку… Но знаете, как говорят? Ложечки нашлись, а осадок остался.

Как только приехали, Бэкона усадили за стол, так, чтобы ему в лицо било восходящее в окне солнце, и тот сразу продолжил ныть: я — не я, физиономия не моя…

— Врёшь, контра, — ласково сообщил лорду Семёныч, кровожадно потроша сухого леща.

Как только мы приехали в клуб, он тут же достал свой сидор, из него — газету с сушеной рыбой, и принялся завтракать.

Меня Семёныч осчастливил поджаренным на спичке пузырём. Сказав спасибо, я отнесла его к мусорке и выбросила.

Даже Рамзес такую пакость не ест.

— Вы сами пришли за помощью, сэр Фрэнсис, — спокойно напомнил Алекс. — Пришли по своей воле, никто вас не звал.

— Сказал «раз», — пробормотал Прохор, глядя куда-то за левое плечо лорда.

— Я ничего не знаю! — простонал тот.

Зал был пуст. Не было за стойкой привычной Антигоны, не шумела кофеварка, и только пивные краны начищенно поблёскивали, призывая налить кружечку… Что я и сделала. Ну, не пива, конечно. У них тут был отдельный кран. С лимонадом. Круто, правда?

Что характерно: меня никто не гнал. Думаю это, опять же, из-за отсутствия Сашхена. Тот бы сразу разорился: детям надо спать, детям надо учиться…

Нет, не думайте, что я радуюсь, что его нет. Просто… Приятно иногда побыть, как все.

— Скажу по-другому, — вздохнул Алекс и принялся набивать трубку. Делал он это так зловеще и многозначительно, что любой бы признался во всех преступлениях. — Пропал наш друг.

Лорд Бэкон оглядел зал и кивнул.

— Судя по всему, это господин Стрельников?

— И мы пойдём на всё, чтобы его вернуть, — веско добавил Семёныч, дыша рыбой. Леща он запивал сладким чаем. — А ты меня знаешь, Феня, — добавил он. — Когда я говорю «на всё»…

— Ну ладно, — сдался он довольно быстро, на мой взгляд. Никакой шпионской школы у господина лорда. — Хочу отметить особо: не рассказал я сразу, потому что… — он прерывисто вздохнул. — Потому что мне очень стыдно.

— Нам всем за тебя стыдно, Феня, — согласился Семёныч. — Так что колись. Чистосердечное признание облегчает больную совесть. Но не избавляет от ответственности.

— Да я и не отпира… — начал сэр Фрэнсис.

— Ближе к телу, — неожиданно рявкнул Алекс и все замолчали.

Господин лорд подвинул к себе пепельницу, нашел в ней самый длинный бычок и закурил.

— Сказочник — мой ученик, — произнёс он так, словно забивал гвозди в крышку гроба. Ну, патетически: «Киньте жертву в пасть Ваала» и всё в таком духе. — Мой бывший ученик.

А стоило ему открыть варежку, и слова полились ну просто поносом:

— Двадцать лет прошло, а кажется, только вчера это было, — он вытер лысину вышитым платочком с монограммой и продолжил: — Сам он называл себя Аспид. Никто не возражал, аспид он и есть: расчётливый, быстрый и скользкий, как гадюка. Он был очень талантлив. Схватывал на лету. Заклинания, формулы — ему было всё равно. Этот человек не отличал магии от науки, нечувствительно смешивая древние знания с новейшими технологиями…

— Ещё ближе к телу, — сквозь мундштук трубки проговорил Алекс. — У нас мало времени.

— Извольте, — развёл руками господин лорд. — Но… Что вы хотите знать?

— Порталы, — вырвалось у меня. — И как с ними связана моя крёстная.

— А-а-а… Вот вы о чём, — казалось, он постарел сразу лет на сто. — Это моя отдельная боль.

— Мы вам сочувствуем, сэр Фрэнсис, — вякнул Прохор. И непонятно было, шутит он, или правда жалеет старика.

— Анна и Аспид подружились, ещё когда тот жил у нас, на Острове. У них было много общего: ум, целеустремлённость… Впрочем, вы хотели о другом, — Алекс поощрительно кивнул. — Узнав, что Аспид проводит опыты по созданию искусственных существ, я воспротивился. Богу — Богово, поймите меня правильно. Мы — маги и кудесники, но есть же пределы! Когда я обнаружил его тайный питомник… — он поёжился. А потом посмотрел на всех по очереди. — Поверьте, это страшный человек. У него абсолютно отсутствуют понятия добра и зла, он не видит меж ними разницы — также, как между магией и технологией. Я так жалел, что позволил Анне дружить с ним… Но она поклялась, что больше с ним не общается, дала слово чести! — он помолчал, отыскивая в пепельнице ещё один окурок. Семёныч сжалился, и протянул лорду папиросу, тот благодарно кивнул и закурил. — В общем, мы поругались, и я его выгнал. Точнее, изгнал: у нас состоялся поединок. Самонадеянный крысёныш, — лорд Бэкон фыркнул. — Думал, что победит меня. Меня!.. В общем, он сбежал, унося страшный ожог на своей крысиной физиономии. А когда я принялся приводить в порядок бумаги в кабинете, то обнаружил, что пропала карта с координатами порталов.