Сукины дети 7. Охота на Ктулху

Глава 19

— А ты боевая, — заметил Семёныч, когда мы свернули с Садовой в какой-то проулок.

Пикап сразу заколыхался на колдобинах, меня толкнуло сначала на него, потом на Чародея…

— Маша-камикадзе, — вставил Чародей, глядя на дорогу.

Мотор рявкал, как простуженный Рамзес, желтые круги фар скакали вверх-вниз, с покрытого ямами асфальта на стены домов, тоже все в дырах, словно улица пережила бомбёжку.

— А ты зачем с нами намылился? — буркнула я, в очередной раз повалившись на Чародея.

Слова про камикадзе мне не понравились. И одновременно — польстили. Чародей нечасто говорил о ком-то, кроме тех, кого препарировал.

— Я буду вам полезен.

Руль он ворочал с трудом, на рычаг передач вообще смотрел, как на крокодила. Машина двигалась толчками.

— Ты водить-то умеешь? — спросила я.

Глухая улица кончилась, впереди была ещё более глухая: переулок настолько узкий, что мы на пикапе с трудом могли протиснуться.

— А давай-ка я сяду за руль, — вдруг предложил Семёныч.

Надоело, наверное, носом о ружьё стукаться — он его между колен держал, стволом вверх.

— Сделайте одолжение.

Пикап скакнул вперёд, словно ему дали пинка.

— Другая педаль! — рявкнул Семёныч.

— Извините, — Чародей передвинул ногу и все мы повалились вперёд. — Совсем нет опыта.

— Так за каким хреном ты… — я осеклась. — Ладно, проехали.

Если уж Чародей нарушил все свои, чародейские, заповеди и даже полез за руль — значит, ему это позарез надо.

Приоткрыв дверцы — полностью они не открывались из-за узости переулка — Семёныч и Чародей выбрались из машины и принялись протискиваться назад, чтобы поменяться местами.

И тут мне приспичило… Ну, вы понимаете.

Причём так, что аж в глазах забулькало.

Блин. Что делать? Советовать себе поменьше пить перед рейдом — как-то поздновато.

Надо принимать меры.

Выскользнув из пикапа, я нагнулась и проползла под дверцей к его морде.

— Ты куда?

Чародей уже стоял рядом, нас разделяла пассажирская дверь.

— Так, проверить кое-что.

И я поспешила в темноту — не объяснять же, что мне приспичило…

Отбежала метров на десять, оглянулась — фары светят всё ещё ярко. Тогда я отбежала ещё немного, а потом ещё…

В темноте я видела, так что отсутствие фонарей было только на пользу.

Питер вообще напоминал коробку конфет: снаружи — красивая упаковка, а заглянешь внутрь — одни мятые фантики. Конфетки-то кто-то слямзил…

Ну вот, как будто хорошее место.

Расстегнула джинсы, присела… И тут почувствовала, как что-то обожгло бедро — словно нож воткнули, только холодный, как айсберг.

Я подскочила.

Чёрт, не осмотрелась, как следует, раззявила варежку… Может, укусил кто? Да вроде рано ещё. Не проснулись кусачие насекомые. Наткнулась на арматуру? Ну не совсем же я дура, чтобы голым задом на железяку садиться.

Бедро всё ещё жгло.

Забыв обо всём, я натянула джинсы, и только успела застегнуть, как оно накатило. Тварь!

Схватив ассегай Сашхена, — а вы думали, я до ветру с пустыми руками пойду?.. — я взмахнула рукой, заводя её себе за спину, почувствовала сопротивление, надавила… Всё.

Тварь лежала, перерубленная пополам, я ощущала небольшой упадок сил — но не более того. А бедро перестало жечь.

— Цела? — ко мне подбежал Семёныч, светя во все стороны мощным фонариком.

Когда круглое белое пятно наткнулось на половинки твари, он посмотрел на меня с уважением.

— Вот, почувствовала… — пробормотала я. — Алекс же сказал искать порталы.

— И как? Нашла?..

К нам подошел Чародей, на ходу разворачивая полиэтиленовый мешок для трупов. Вид у него был деловой и нисколько не удивлённый: уж он-то знал, чего я стою: сколько тварей мы с Рамзесом к нему перетаскали…

— Куда лезешь, — прикрикнула я. — Сначала монету гони.

— Ой, — рукой в чёрной латексной перчатке он хлопнул себя по карману. — А я бумажник дома оставил.

Ну чистый лох. Шуток не понимает.

— За счёт заведения, — припомнила я фразу, которую иногда, особо ценным клиентам, говорит Антигона.

— Какая у тебя любимая книжка? — ни в красную армию спросил Семёныч.

— Капитан Немо, — брякнула я.

В детстве я любила Гарри Поттера — в смысле, книжки. Но приоритеты со временем меняются.

— Любопытно, — поджал губы Семёныч, внимательно наблюдая, как Чародей пакует Тварь. — Вы оба любите Жюля Верна.

— Оба — с кем?

— Ты и Сашхен.

Я покраснела.

Хорошо, что темно — не так стыдно. Но на Верна именно Сашхен меня подсадил, стопроцентов.

Сначала я читала, чтобы сделать приятное ЕМУ, но потом и правда увлеклась. Сейчас так писать уже не умеют…

Я что хочу сказать: у Верна всё чётко. Если чувак злодей — то у него даже имя злодейское, а если герой — то герой на всю катушку. Без вариантов.

В жизни всё не так. А жаль.

— Зачем ты завёз нас в этот переулок? — спросила я Чародея, чтобы скрыть чувства.

Стыдно признаться, но в данный момент они меня ОБУРЕВАЛИ. Раньше я не слишком хорошо представляла, что означает это слово. Теперь — да.

Я и Сашхен. Круто звучит.

— Да, парень, объясни-ка свою позицию, — Семёныч, не дожидаясь просьбы, взялся за один конец мешка, Чародей — за другой и они потащили Тварь к пикапу. Раскачали, закинули в багажник…

Понимаю, почему бригада зачистки предпочитает пикапы. В салоне Тварь будет вонять даже через герметичный мешок, обивку никакая химчистка не спасёт.

— Я просто подумал, что неплохо бы проверить изнанку города, — достав баллончик, Чародей принялся тщательно обрабатывать руки в перчатках. Запахло антисептиком.

— И всё? — Семёныч иезуитски прищурился, но на Чародея сколько ни щурься, ему всё по барабану.

— Да, — он передал антисептик Семёнычу и полез на пассажирское сиденье.

Семёныч сел за руль, а я оказалась рядом с Чародеем.

Мы переглянулись.

Я знала, что он не договаривает, и он знал, что я знаю. Но я трепаться не буду. Также, как и Чародей не треплется о моих «подвигах».

Хотя… Клёво было бы как-нибудь поболтать с ним о всяком. Да только как с ним поболтаешь, он ведь Чародей. Вылупиться своими белыми глазищами и сделает вид, что тебя здесь не стояло.

Вторая стадия аутизма — так про него Ави говорит. Она его, между прочим, жалеет, и всегда с ним ласковая — не то, что некоторые. Аннушка, например, иначе, чем Имбицилом и не зовёт…

Он знал, что в этом переулке вылезет тварь, — думала я, сидя рядом с Чародеем, касаясь его плечом и коленом. Клеёнчатый фартук его негромко похрустывал и вонял формальдегидом.

Невольно я пощупала бедро — только этот холодный укол меня и спас, когда она прыгнула — даже думать не хочу, что бы было, если бы… Ладно. Проехали.

Ощупывая ногу сквозь джинсы, я вдруг наткнулась… Ну да, точно! Я о нём и забыла.

Кулон Аннушки, вот что было таким холодным. И тогда, в гараже, когда я почуяла Тварь — тоже.

Сунув руку в карман, я вытянула за цепочку кулон и положила на ладонь. Синий камень вспыхнул в свете блеснувшего в окно фонаря, серебряная цепочка мягко опутала пальцы…

— Любопытно, — внезапно сказал Чародей.

Я вздрогнула, камень скользнул с ладони и закачался на цепочке. Как маятник.

— Любопытно что?

— Портативный детектор неживой материи, — сказал он.

Камень чует умертвий, — перевела я.

Но любопытно даже не это. А совсем другое: зачем такая вещица Аннушке?.. Представить, что она тоже охотница — я вас умоляю. С таким маникюром, на таких… коблах? Да она себе все ногти обломает, пытаясь на спусковой крючок нажать.

И тут у меня сработал собственный детектор — тот, который в голове.

— Слушай, Чародей, — для уверенности, что он ТОЧНО слушает, я схватила его за руку. Он так и сидел в перчатках, так что я поморщилась. — А может это быть не… детектор Тварей, а определитель… порталов. То есть, Путей?

Я что хотела сказать: кулон стал холодным ДО того, как появилась Тварь. В смысле — я же их чувствую, на большом расстоянии. Так вот: кулон стал ледяным ЗАДОЛГО до того, как я почуяла тварь — секунд за пять.

Если вспомнить: вот я иду по переулку, нахожу удобное место в уголке, возле забора, где самая густая тень…

ОТКРЫВАЕТСЯ портал — кулон становится ледяным.

И только ПОТОМ из него выходит Тварь — и я её чувствую.

Эти мысли кубарем проносились в голове — в то время как Чародей тоже о чём-то думал, надеюсь, о моём вопросе.

— Чтобы это проверить, нужно найти ещё один портал, — наконец сказал он.

— ТОЧНО! — закричала я шепотом. И как я сама не додумалась?.. Помутнение мозга. — Давай так и сделаем.

— О чём это вы там шушукаетесь? — благодушно спросил Семёныч. Он бодро рулил по какому-то освещённому проспекту — по сторонам я не смотрела, и понятия не имела, где мы ехали.

— Чародей чувствует тварей, как и я, — сказала я громко. Потом покосилась на парня, тот едва заметно кивнул. — Мы думаем, что если объединим наши силы…

— Твари выходят из порталов, — пояснил Чародей. — Александр Сергеевич приказал отыскать портал.

— Действующий портал, — добавила я.

— К сожалению, схлопываются они довольно быстро, — буркнул Семёныч. — Так что, даже и не знаю.

— Когда одна Тварь — то быстро, — сказала я. Это тоже была догадка. Но вполне логичная. — А когда их много…

— Требуется время, чтобы вышли все, — кивнул Семёныч. — Как в библиотеке.

— Или на крыше, — вспомнила я. Наклонившись вперёд, я смотрела на него мимо Чародея. — Но так как портал небольшой, то они сначала появляются в виде зародышей, а потом вырастают.

— Прямо на глазах, — он смотрел на дорогу и говорил как бы в лобовое стекло.

— Прямо на глазах, — повторила я и повернула голову к Чародею.

— Что может быть такого, что помогает тварям за полминуты вырасти из вот таких, — я показала руками. — До… Вот таких, — я обвела взглядом кабину пикапа.

Чародей молчал. Думал — глазные яблоки так и бегали под прикрытыми веками.

И вдруг…

— Стой! — выбросив руку, он рванул ручной тормоз.

Покрышки завизжали, пикап пошел юзом, Семёныч крепко выматерился, навалившись на руль.

Как только пикап перестало нести — мы встали посреди дороги, слава фаберже, никто в нас не врезался, немногие тачки объезжали с воем клаксонов и матом из окон — Семёныч повернулся к Чародею, чтобы высказать всё, что думает о его идиотизме, и на этот раз я была с ним полностью согласна.

Но Чародей уже распахнул дверцу и выскочил прямо под колёса какого-то мерса, тот завизжал покрышками и вильнул в сторону.

— Придурок! — донеслось из окна. И это было самое ласковое, что Чародею сегодня сказали…

И тут я это почувствовала. Бедро словно обожгло — настолько холодным сделался Аннушкин камень, я сразу его вытащила — он походил на кусок льда. Даже капельками воды покрылся.

Мы стояли на мосту — не знаю, каком, я уже говорила, что не следила за дорогой. Но Чародей уже бежал к тротуару, миг — и схватившись за ограждение, он перемахнул на ту сторону…

Я бросилась за ним.

И тоже прыгнула, не глядя, что там внизу — если Чародей прыгнул, значит, невысоко, да? Он, конечно, придурок, но всё-таки не полный.

Оказалось и правда невысоко.

Это была не судоходная река, просто канал. Вода текла в бетонированном ложе, а вдоль бортов шла такая дорожка — по ней ещё бегают, и на велике можно.

И вот на этой самой дорожке…

Нет, видно его не было. Не было никакого мерцания, или там провала в «никуда». Казалось, кровь выливается прямо из воздуха, расползаясь густой вонючей лужей, и это была нормальная, живая кровь — в смысле, из живых существ.

И вот когда её стало ОЧЕНЬ МНОГО — к нам давно подбежал Семёныч, и теперь мы трое стояли рядком, и смотрели, как лужа становится шире, и как будто глубже, а в середине её появилась рябь, — Тварь вылезла прямо из центра, хотя минуту назад там был асфальт.

Это было эпичненько.

Тварь появлялась медленно. Сначала — голова с острыми ушами, с длинной крокодильей мордой, затем — плечи, широкие и могучие, голый торс с длинными лапами и чёрными загнутыми когтями…

По-своему, по-своему, Тварь была даже красива. Ну знаете, ГОТИЧНАЯ такая вся из себя. А ещё у неё были желтые глаза. Словно в чёрной резине прорезали две дырки и посветили изнутри фонариком.

И вот когда эти желтые дырки уставились на меня, я не выдержала.

— Лихо ты её, — прокомментировал Семёныч, тронув носком сапога голову.

Та перевернулась и стал виден чистый и ровный срез…

— Я бы сказал, ХИРУРГИЧЕСКИ лихо, — добавил Чародей, и неожиданно икнул.

А потом отошел к краю тротуара, нагнулся, и его стошнило.

Мы с Семёнычем переглянулись, а потом я пожала плечами.

Вот не понимаю я этого Чародея, хоть тресни. То он хладнокровно препарирует Тварей, спиртует отдельные части тела, пакует их в мешки… А стоило при нём УБИТЬ — сразу блевать побежал…

— Вот почему я не люблю выходить из дому, — сердито пояснил он, вернувшись к нам и опять опрыскивая себя с ног до головы антисептиком. Я зажала нос.

— То есть, ты — своего рода теоретик, — хмыкнул Семёныч, похлопав Чародея по плечу. — Ничего. С кем не бывает.

— Я согласен изучать этих существ, — кивнул Чародей. — Но СМОТРЕТЬ, как их убивают — не обязан.

— Ох ты ж, тонкая психика… — пробормотал Семёныч. — Каждому своё, я хочу сказать, — добавил он, когда я посмотрела на него с ОСУЖДЕНИЕМ.

Чародей прав. Он не обязан на это смотреть. Но ведь…

— Ты САМ остановил машину, — сказала я вслух. — И прибежал сюда. Что-то почуял?

— А ты? — он посмотрел на меня искоса, натянув панамку на самые глаза. И кстати: на ней таки прибавилась парочка новых пятен.

Я молча кивнула, похлопав себя по карману.

— Так, — Семёныч встал между нами и положил руки обоим на плечи, как нашкодившим деткам. — А ну, вываливайте дяде Вове свои секреты.

Отпираться не было смысла.

К тому же, как назло припомнились слова Спока: нужды многих… Ну, дальше вы знаете.

Так вот: способность кулона определять открытие порталов ОДНОЗНАЧНО нужнее нам. То есть, мне, Семёнычу и Алексу.

Для Аннушки это обычное украшение, скорее всего, крёстная знать не знает о его свойствах.

Вздохнув, я вытянула из кармана кулон и показала Семёнычу — на синем камне вновь появились мелкие капельки, конденсат от переохлаждения.

В двух словах поведав свою теорию, я замолчала. Чародей стоял рядом и не отсвечивал — о его способности чуять порталы я промолчала. ЭТО — точно не моя тайна, захочет, сам расскажет.

Может, в нём это от того, что он слишком много времени проводит в обществе Тварей — в смысле, дохлых? И как-то перенял часть их способностей… А вообще не знаю. Он же — Чародей, что с него взять?

— Так что, можем вернуться к Алексу и отдать ему кулон, — закончила я. — Он же хотел определять порталы.

Для того, чтобы вытащить Сашхена, — добавила я про себя. А для чего же ещё?..

— Значица так, — сказал Семёныч, уперев руки в бока. — Проверяем эту цацку ещё раз, и если всё сходится — едем к Сергеичу.

— Где пикап? — я была не против. Семь раз отмерь, как говориться.

Семёныч махнул рукой себе за спину и мы пошли. Чародей не двинулся с места.

Как всегда, он разворачивал мешок, чтобы сунуть в него… Ну да. На краю кровавой лужи валялась одна голова.

Когда я не выдержала и рубанула Тварь ассегаем по шее, голова отлетела. А остальное туловище погрузилось в лужу и исчезло в портале. Больше здесь никто не появился.

Хотя портал был рассчитан на кучу Тварей — к гадалке не ходи. Столько крови… Но теперь он схлопнулся, ни Чародей, ни мой кулон ничего не чувствовали.

Чародей тщательно упаковал голову, побрызгал всё антисептиком — мы с Семёнычем закатили глаза, — и только после этого выпрямился и мило улыбнулся.

— Я готов ехать дальше, — сказал он. И мы пошли к пикапу.

Возле которого топтался полицейский в форме, толстый такой, пузо на ремень налезло.

— Лейтенант Колобородько, — козырнул он, когда мы подошли.

— В чём дело, товарищ? — добродушно вопросил Семёныч.

— Так… Парковка в неположенном месте, — тот растерянно глянул на машину.

Семёныч приткнул пикап у обочины, прямиком под знаком «стоп» у въезда на мост…

И тут я похолодела: а что будет, если он захочет осмотреть багажник? И как долго его будет колотить, когда он увидит Тварь?..

— Дяденька офицер, это я виновата, — громко сказала я, выходя вперёд. Чародей со смердящим мешком стоял позади, и я постаралась встать так, чтобы он не слишком отсвечивал.

— Де-е-евочка! — лейтенант расплылся в улыбке. — А у тебя права-то есть?

— Сейчас я позвоню дяде, и он всё уладит, — я уже достала телефон и набирала номер полковника Котова.

У Алекса и Сашхена есть корочки — я знаю, я видела. А Семёныч у нас чувак новый, вряд ли кто-то озаботился сделать корочки и ему.

— А давайте мы сначала проедем в отделение, и уже оттуда вы позвоните своему дяде? — попытался наладить контакт лейтенант.

Но я уже кричала в трубку:

— Дядя Яша! Это я, Маша, твоя племянница! Дядя Яша, меня тут дорожная полиция остановила… На пикапе, ага… Окей, сейчас передам, — я протянула свой телефон Колобородько. — Вас.

Тот со вздохом взял телефон, послушал без особой надежды, затем вдруг, неожиданно, вытянулся, расправил плечи… И посмотрел на меня. С уважением посмотрел. И с неодобрением — как на фифу какую-то.

— Виноват, — он даже поклонился, отдавая мне телефон. Неловко так, нехотя. — Был не прав. Всего хорошего.

— Спасибо, гражданин, — Семёныч, перехватив его руку, крепко пожал и чуть подтолкнул к полицейской машине с мигалками.

— Вы всё-таки присмотрите за девочкой, — попросил мент. А потом ушел.

Мы смотрели ему вслед.

— Хороший дядька, — сказал задумчиво Семёныч. — Даже жалко его как-то, — а потом посмотрел на меня. — Ну что, егоза. Поехали?

Я покачала головой.

— Не надо никуда ехать, — я это чувствовала вот уже минуты три, и просто не могла говорить при полицейском. — Портал снова открылся.

Семёныч перегнулся через перила моста и глянул вниз. А потом быстро выпрямился и посмотрел на меня какими-то бешеными и весёлыми глазами.

— Вызывай подкрепление, егоза, — скомандовал он. — Вечер перестаёт быть томным.