Сукины дети 7. Охота на Ктулху

Глава 17

Идея про порталы пришла мне в голову довольно давно. Я от неё отмахивалась, считала глупостью — не бывает порталов, хоть наизнанку вывернись.

Но всякий раз, обнаружив Тварь там, где она просто не могла появиться — по определению — я возвращалась к этой мысли. Даже Хокинга немножко почитала, про струны и червоточины.

Знаний, конечно, не хватало: теоретическую физику в школе не преподают. Так, ерунду всякую, про правило буравчика и разные полюса у магнитов.

Да, в этом смысле образование у нас хромает. Ну кто мешает рассказать о по-настоящему интересных вещах, о чёрных дырах там, сингулярностях и растяжении времени? Так нет же: учи дурацкие формулы «е равно эм-цэ квадрат», и хватит с тебя.

И когда Прохор поведал об этих самых Путях, я себя поздравила: — Йес! Я была права.

Только вслух я этого говорить не стала: Алекс терпеть не может «вульгаризмы», и делает такое лицо, что… В общем, лучше при нём «йес» не говорить.

Единственное, о чём я жалела: надо было спросить, являются эти «Пути» односторонними, или нет? Ну в смысле, можно через них проникнуть «туда» — в обратную сторону…

Я что хочу сказать: если собраться, хорошенько вооружиться и ломануться сквозь этот портал, то как раз и можно выйти на Сказочника!

Ну, и навешать ему по самое не балуйся, чтобы перестал Тварей клепать. А то какой-то Урфин Джус получается, только солдаты у него не деревянные, а… Да. Из чего он их делает?

Насколько я знаю, вырастить кого-то из стволовых клеток, на коллагене из акульих хрящей, пока невозможно. Это всё ещё фантастика.

Интересно, что Сказочник выдумал?

На выходе из библиотеки мы остановились. Столпились сиротливой кучкой — холод собачий, ночь на дворе, а ночи в Питере сырые, это вам не Крым.

Иногда я скучаю по детдому. Нет, честно: ну какие тогда у нас были проблемы?.. Шоколадку раздобыть? С подружкой помириться? О родителях помечтать? Детский сад, честное слово.

— Куда теперь? — спросил Алекс у Прохора.

Сашхен пошел за Хамом, его во дворе бросили, а мы-то с другого конца вышли, и до машины чуть ли не километр топать.

Прохор пожал плечиками — вечно от выглядел, будто у него вместо рук две вешалки, причём сломанные.

— Куда ехать, совершенно без разницы, — заявил Семёныч. — Мы ничего не знаем о противнике, поэтому всё просто: нам или повезёт, или нет.

— Смотря что считать везением, — хмыкнул Прохор.

— Мы ДОЛЖНЫ найти портал, — надавил Алекс. — ДЕЙСТВУЮЩИЙ портал.

Прохор посмотрел на Алекса, как инквизитор на ведьму.

— Что-то ты, Алексашка, не договариваешь, — проговорил он тихо.

Алекс многозначительно покосился на меня.

— Ой, ну конечно, — я фыркнула. — Брать детей на охоту — это значит нормально, а хрен ли? Но вот делиться стратегической информацией…

Алекс фыркнул.

— Ну ты и загнула, Звезда моя. «Стратегическая информация», — сказал так, чтобы было понятно: дразнится.

Я набрала воздуху: ну щас я его припечатаю…

— Да нет у меня никакой информации, — Алекс мягко тронул меня за плечо. — Так, одни домыслы.

— Гоплит, поди, о ваших путях всё-ё-ё знает, — ядовито сказала я. — Чего бы у него не спросить?

Они переглянулись так, словно я только что доказала, что дважды-два — вовсе не четыре, а семь с половиной.

— Вы забываете о гигантах, — напомнил Семёныч. — Годзилла успел разрушить порт во Владике, прежде чем его подбили ракетами.

— Годзилла? — переспросила я.

— Рабочий псевдоним, — пояснил Семёныч.

— Как ураганы, которым дают женские имена, — я кивнула со знанием дела. — Катрина там…

— А вот японцы женские имена ураганам не дают, — наставительно сказал Алекс. — Потому что считают их КРОТКИМИ и НЕЖНЫМИ.

Я фыркнула.

И чего он ко мне привязался? У самого девчонки — оторвы, а мне, значит, нельзя.

— Ну где он там? — Алекс потёр руки одна о другую. — Холод собачий, а Сашхен там телится.

— Ты совершенно прав, — мрачно кивнул Семёныч. — Его нет слишком долго.

Они ещё не договорили, а я уже шла к арке, через которую должен был выехать Хам.

Услышав за спиной шаги, я ускорилась, затем — побежала.

И только сейчас почувствовала характерный кислый привкус во рту: от волнения я прикусила язык…

Во дворе было пусто. Хам сиротливо глядел на нас потушенными фарами, дверцы его были заперты.

Сашхена нигде не видно.

— Что за чертовщина? — громко вопросил Алекс, а потом покосился на Прохора.

Тот не обратил внимания.

Он смотрел на что-то, скрытое от нас корпусом Хама, и только тощий хвостик на затылке чуть подрагивал.

Я успела первая. Как бежала, так и застыла, ухватив Прохора за руку, чтобы не упасть…

Гора Тварей была выше Хама. Как мы её не заметили — хрен знает, может, из-за того, что была ночь, а во дворе не светил ни один фонарь, и в окнах света не было, и луна за тучи зашла…

Но запах? Но эманации?… И вообще: КАК я могла не почувствовать, что с Сашхеном что-то не так?

А почему я думаю, что с ним не так?

Да потому что я его не вижу, вот почему.

Первым делом, оглядев пустой двор, я схватилась за ладанку на шее. Обычно так: стоит прикоснуться к серебру, и я уже знаю: где он, что он…

Стараюсь делать это пореже. А то вклинилась как-то в их с Аннушкой бурные игрища, меня потом до утра тошнило.

Но сейчас — иной случай, так что за ладанку я схватилась сразу. И — ничего. Ноль без палочки. Словно его никогда и не было, а ладанка — это так, побрякушка пустая.

— Думаешь, он может быть там, внизу?.. — тихо спросил Прохор, указав подбородком на кучу из Тварей.

— Однозначно нет, — я шагнула к куче и принялась разглядывать отдельные э… фрагменты. Мне для этого даже нагибаться не пришлось — всё было на уровне глаз.

Отрубленные лапы, перерубленные морды, слизь — чёрная, склизкая, в ней тут перемазано всё.

Протянув руку, я вытянула из кучи коготь: длинный, изогнутый, как полумесяц, и тоже с ровным срезом.

— Ассегаем рубил, — пояснила я Прохору. — Видишь?

— А у тебя хорошие нервы, — с какой-то даже завистью сказал тот, с отвращением рассматривая коготь.

— Это ещё что, — коготь я завернула в платочек и сунула в карман джинс. Геньке подарю. Ему будет приятно. — Вот тебе приходилось есть по утрам манную кашу? Несладкую. Холодную. С комками?..

— Это в детдоме, да? — в глазах его появилось что-то такое… жалостливое.

— Скажешь тоже, — я фыркнула. — В детдоме у нас тётя Глаша знаешь, как готовила? А вот манка, сваренная ядерным физиком с двумя докторскими — это, я тебе скажу…

— О чём диспут? — к нам деловито подгрёб Алекс.

— О манной каше, — саркастически поведал Прохор. — И о её вкусовых качествах в зависимости от количества диссертаций.

Алекс смотрел на нас пару секунд, затем отмёл всё, что услышал — буквально, махнув рукой, — и спросил у меня:

— Ты что-нибудь чувствуешь?

Я поняла, о чём он. И молча покачала головой.

Вот только что Прохор похвалил мои нервы.

Знали бы вы, чего мне это стоило!..

Сашхен пропал.

В двух шагах от меня, на ровном месте. А я ничего не почувствовала, не заподозрила, не предотвратила…

Сашхен пропал.

Ну что мне стоило пойти за Хамом вместе с ним!..

Сашхен пропал.

А я стою тут, как дура, и рассуждаю о манной каше.

— А он мог просто удалиться… — Семёныч покрутил пальцем в воздухе. — На недосягаемое для твоего Дара расстояние?

— Нет.

— Однозначно, нет.

Мы с Алексом сказали это вместе.

— Если я его не чувствую, значит… — я судорожно вздохнула. — Его нет нигде.

Алекс посмотрел на меня так, словно хотел спросить:

— Ты уверена?

Но не спросил. Знал, куда я его пошлю, невзирая на чины и различия.

— То есть, получается, на него напали, — это сказал Семёныч.

Сказал, и замолчал, задумчиво глядя в арку.

Защемило сердце: Сашхен! Вот сейчас он выйдет оттуда, как ни в чём ни бывало, живой и здоровый… А мой дар — это ерунда, поросячий хвост, на помойку его.

С той стороны арки характерно затарахтел двигатель, а потом нас ослепили фары.

— Как раз вовремя, — Алекс направился к пикапу, на котором обычно приезжала бригада зачистки.

Из пикапа выпрыгнули техники в синих комбезах химзащиты и принялись расшпиливать брезент над кузовом.

Алекс поскакал распоряжаться.

А я подумала: как он может? Сашхен пропал, и надо носом землю рыть, чтобы понять, что случилось. Но вместо этого он…

В глубине души я всё понимала: Твари сами себя не уберут, и нужен кто-то, чтобы объяснить людям, что нужно делать.

Но всё равно: Сашхен пропал.

— Ты как? — ко мне подошел Прохор.

— Нормуль.

— Врёшь поди. А мне врать нельзя, я лицо духовное.

— Не наглей, не на исповеди, — отбрила я и отошла подальше, встав с другой стороны кучи.

Чёрная лужа пропитала дорожную пыль вокруг, но не успела засохнуть. Да и срезы совсем свежие…

Из пикапа, кабину которого мне было видно, выпрыгнул Чародей.

Это меня отвлекло.

Чтобы Чародей по собственному почину выбрался из своей провонявшей формальдегидом анатомички…

У него там целый музей. Особенно интересные конечности или головы он оставляет себе на память: спиртует, препарирует и… В общем, чучела делает — не помню, как это по-научному называется.

И чтобы Чародей вылез из своей норы среди ночи — это нонсенс. По-моему, он темноты боится. Во всяком случае, у него свет всегда горит — синий такой, противный. Как у ацетиленовой горелки.

Сейчас Чародей был в клеёнчатом фартуке — чем-то он напоминал плащик Семёныча, в перчатках с раструбами до локтей и в смешной панамке.

Панамка — круглая, с простроченным краем, в весёленький розовый горошек, на фоне кучи трупов смотрелась ОСОБЕННО кринжово.

Но я ни разу не видела, чтобы он куда-то ходил без неё. Даже когда надевал стильный костюмчик от Армани, панамка — всегда при нём.

Все уже забили, и не обращали внимания, но сейчас эти розовые горошины на белом фоне вызывали тошноту.

Словно кто-то плюнул ему на голову кровью, оставив несмываемые пятна.

— Ну-кася… — пробормотал Чародей вместо приветствия. Всегда он так: ни здрасьте, ни до свидания, только о своём, о девичьем. — Что у нас тут?..

Иногда мне кажется, что у него что-то с головой. Ну в смысле: пришибли его в грудь, а повредили при этом голову.

Был Шаман — стал Чародей. Полная реинкарнация, он сам так говорит. И хрен знает, шутка это, или на серьёзных щах.

Всякий раз, как я думаю, что узнала Чародея чуток получше, он так на меня смотрит — как кот на соевую тушенку, честное слово.

— Тебя полковник Котов прислал? — спросила я.

— А?.. — Чародей посмотрел на меня поверх маски, глаза спрятаны за очками, и хрен пойми, о чём он вообще думает. — Нет, я сам.

— Зачем?

И правда: ему ведь Тварей прямо на порог оформляют, так сказать «с доставкой». Кой хрен ему из норы вылазить?

— Так, проверить кое-что…

Вот и весь разговор. Никогда этот Чародей не ответит по-человечески.

Достав пинцет и пакет для вещдоков, он углубился в препарирование кучи, а я стояла рядом и смотрела.

— Видишь, — сказал он неожиданно, так, что я вздрогнула. — Псевдокровь ещё не коагулировала. Обычно ей хватает пяти-шести минут, на открытом воздухе.

— Псевдокровь? — что угодно, чтобы отвлечься от мыслей о Сашхене, и раз Чародей сам затеял разговор…

— В ней даже «кровяные тельца» есть, — хвастливо добавил он, словно сам и «сварил» сей неаппетитный бульончик.

— Ты уже знаешь, как Сказочник это делает? — спросила я.

— Нет. Но очень хочу узнать. Познакомиться, обменяться опытом…

Я поёжилась.

— Сказочник — полный псих, если что, на минуточку, — напомнила я.

Чародей улыбнулся.

— Если что, на минуточку, я тоже.

Отвернувшись, он пошлёпал к другому краю кучи, сжимая в одной вытянутой руке — пакет с чем-то неаппетитным, а в другой — длиннющий пинцет.

Мне стало не по себе. И зачем я про психов ляпнула?.. Обидно же. Ну ладно, слово — не воробей.

— Звезда моя!

Я опять вздрогнула. Холодно здесь, двор — как колодец.

А потом пошла к Алексу.

— Узнали что-нибудь про Сашхена?

— Нет.

— О.

— Но мне нужна твоя помощь.

— Любые причуды за ваши деньги.

Он посмотрел на меня с предубеждением.

— Не говори так больше. Ты же…

— Я же что?..

Маленькая девочка, дурочка малолетняя, заноза в заднице…

— Ты же взрослый человек. Изволь выражаться культурно.

Хитёр, лис. Не купился.

— Ладно, что вам нужно?

— Нужно проехаться по городу и попытаться локализировать другие порталы.

— А… Как же Сашхен?

ВЕДЬ ОН ЖЕ ПРОПАЛ! — хотелось закричать. — ТОЛЬКО МНЕ ДО ЭТОГО ЕСТЬ ДЕЛО?

— Ты же сама сказала: здесь его нет, — мягко напомнил Алекс.

— Его НИГДЕ нет, — уточнила я.

— Вот если бы его утащили Твари… Ты бы его нашла?

Я об этом уже думала.

Возможно, ВОЗМОЖНО, что-то экранирует Сашхена от поиска. Но раньше они никого не утаскивали, и никогда не изъявляли такого желания, так что информации слишком мало.

И следов нет.

Я что хочу сказать: если б его принялись куда-то волочь, он бы живым не дался, а? Закричал бы, привлёк наше внимание…

Отсюда вывод:…

Ох, нет. Об этом я думать не буду. Это уж слишком, думать, что он… К тому же, «портал» из которого вышли Твари, был в библиотеке, а сюда они могли просто наползти…

Я посмотрела на Алекса.

— Хотите от меня избавиться?

— В смысле?

— Ну чтобы я перестала путаться под ногами, и вы на свободе проверили бы, не мог ли он прыгнуть в портал.

Алекс медленно подошел ко мне ещё ближе, и как бы заслонил собой от остальных, встал так, чтобы никто не видел, о чём мы говорим.

— А почему ты решила, что он мог прыгнуть в портал?

За что люблю Алекса, он не намного выше меня. Не приходится задирать голову, знаете ли.

— Элементарно, Ватсон, — я пожала одним плечом. — Раз Твари из него ВЫХОДИЛИ, значит, кто-то мог и ВОЙТИ. А во-вторых… — я помялась. — Сашхен же — стригой.

— Мёртвая материя, — страшным шепотом возвестил Алекс. — По-сути, он такой же, как они!

Неожиданно он притянул меня к себе и звонко чмокнул в лоб. Пахнуло сигарами, коньяком и чесноком: перед рейдом Алекс успел поужинать бутербродами с копчёной колбасой.

— Ты гений, Звезда моя!

— Пойдите завтра со мной в школу и расскажите об этом учителям, — буркнула я.

И вдруг стало так муторно, так… крипово: что бы не произошло сегодня ночью, утром я должна буду встать, умыться и топать в школу.

Одна мысль греет: Там Генька.

Хотя… Вряд ли он со мной будет общаться. После всего, что было, он меня и знать не захочет.

Я горько вздохнула: вот и осталась Маша совсем одна…

Сашхен пропал, с Генькой поругалась. Есть, правда, Рамзес. Но мне теперь просто страшно: а вдруг и с ним что-нибудь случиться? Получается, это ведь Я — ходячая катастрофа, раз вокруг меня всё рушится, а?

Алекс на меня уже не смотрел: говорил по телефону. Я расслышала имя «Гоплит», и даже чуток успокоилась: уж он-то знает, что с этими порталами делать. Стопроцентов.

Только вот… Если Сашхен умудрился встать на этот Путь… Что ждёт его с ТОЙ стороны?

Хотя не факт, что так и есть, — одёрнула я себя. — Может, его и правда Твари утащили.

Сашхен — единственный, кто может вынести их общество больше пяти минут. Живые — я, Алекс, даже Рамзес — рядом с Тварями начинали стремительно умирать.

Нехватка жизненной силы. Ведьма Настасья называла такую силу «нагуаль» — это что-то из ведьминского, я пока не разобралась.

Суть в том, что у Сашхена её в принципе не было, а значит, и отбирать у него нечего.

— Как же стригои вообще умудряются существовать? — как-то спросила я ведьму. Та лишь плечами пожала: сие науке неизвестно. Одно слово: магия.

— Ты готова, Звезда моя?

— Всегда.

— Поедешь с группой товарищей, — он кивком указала на парочку техников в химзащите. — Попробуете отыскать ещё портал. Желательно — действующий. Задача ясна?

— Если я его найду, можно я в него прыгну?

— Ни Боже мой! Ослушаешься — ноги оторву.

Ага. Как же… Если я уже буду там?

Алекс троекратно облобызал меня в щёки — срам какой, перед людьми стыдно… И втолкнул в кабину пикапа.

Семёныч влез следом и подмигнул. А за руль неожиданно скользнул Чародей — не глядя на нас, завёл двигатель и рванул с места в карьер.

Техники стояли за бортом, как оплёванные, Алекс что-то неслышно кричал — я слышала, как у него открывается рот…

Но мы уже вылетели из подворотни и пылили по Садовой.

Никто за нами не гнался.