Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 1 Ч. 1

На вторые сутки после вероломного нападения на резиденцию Роты Стальных Котов Реналла лежала в постели под надзором строгой сиделки по имени Лонара. Где только лейтенант Пьетро откопал это мрачное и хмурое существо? Коренастая Лонара не уступала шириной плеч любому из наёмников, кулаком, казалось, могла забивать сваи, а при виде её ледяных глаз и закаменевших на широком лице скул, мухи замерзали на лету и падали на пол. В этом Реналла была готова поклясться. Говорила сиделка мало, но когда открывала рот, то казалось, что даже отдыхающие после караула во дворе «лишённые наследства» вскакивали и вытягивались в струнку. Из неё получился бы прекрасный лейтенант или, на худой конец, сержант в любой Роте. Первым её суровый нрав испытал на себе всё тот же злосчастный альт Макос, попытавшийся навестить спасённую им прану. Сиделка встала заслоном на пороге дома. Если бы все подданные баронессы Кларины обладали подобной решимостью и твёрдостью, войска из столицы не продвинулись бы и на пол-лиги к стенам Вожерона. Никакие доводы лейтенанта на Лонару не влияли. Нет, юная прана нуждается в покое, никаких разговоров, никаких посещений. Отправив Реналле сверкающий взгляд поверх чёрного платка, покрывающего голову сиделки, стоявшей, как скала, Пьетро ретировался.

Целый день Лонара кормила нуждающуюся в отдыхе и успокоении Реналлу кашей, сваренной на молоке. С ложечки, как ребёнка! Подтыкала ей одеяло и поправляла подушку, напоминая старую няньку, ухаживавшую за хозяйскими детьми в замке Дома Жёлтой Луны. Только у той было добродушное круглое лицо и белый чепец. И сказки Лонара не рассказывала, хвала Вседержителю. Реналла попыталась вообразить, о чём же может быть история перед сном из уст суровой вожеронки, и согласилась до конца дней оставаться без сказок.

Вечером, несмотря на усталость, Реналла долго не могла уснуть, прислушивалась к отдалённой канонаде. Война подступила к городу вплотную. Армии герцогини Маризы оставался один лишь рывок, чтобы пойти на штурм. В том, что с мирными жителями никто не будет церемониться, перебьют наравне с военными. Никто не станет разбираться, поддерживал ли шорник или пекарь Кларину в её претензиях на трон Аркайла или просто тихо и безропотно выполнял свою работу изо дня в день, из месяца в месяц. Нет, вчерашний обстрел ясно показал — им совершенно всё равно, погибнут ли все жители города до единого или кто-то останется, чтобы на коленях встречать то ли освободителей, то ли захватчиков.

А как ещё назвать армию, без зазрения совести посылающую ядра, в том числе и горящие и начинённые порохом, на головы стариков, женщин и детей? Они пришли сюда убивать и карать…

Теперь даже тот горожанин, кто посмеивался у себя на кухне над притязаниями баронессы, должен либо встать на защиту города, либо бежать.

А куда бежать?

Между Вожероном и Аркайлом сейчас вооружённая до зубов армия, разозлённая временными неудачами, хлебнувшая крови, повидавшая смерть товарищей. Могут ли беженцы прорваться сквозь её заслон? Один из десяти, и то, если повезёт. Значит, людской поток хлынет в Кевинал, а многих ли там примут? Нет, скорее всего, не прогонят никого, но кто сможет обеспечить себе достойную жизнь, а не влачить нищенское существование? Ведь даже дворяне и богатые купцы побегут налегке, сумев захватить с собой разве что пару кошельков с золотом или серебром, смотря какой у кого достаток, а то и узелок с вещами, какие под руку подвернутся. А что тогда говорить об обывателях? В итоге тысячи людей будут прозябать, рассчитывая лишь на милостыню, начнут ненавидеть всех, кого сочтут виновными в бедственном своём положении — Кларину, Маризу, кевинальского великого герцога Валлио, покойного Лазаля Аркайлского, святого Кельвеция, Вседержителя или бабку с соседней улицы, которая когда-то перебежала дорогу с пустым ведром.

В том положении, в котором она оказалась, Реналле лучшим выходом казалось — бежать в замок Дома Ониксовой Змеи. Возможно, там получится пересидеть. Всё-таки, пран Гвен служит истинной герцогине, замок не тронут. Оставалось уговорить капитана Жерона отпустить её, не дожидаясь очередного заседания суда по разбору убийства знаменщика Толбо альт Кузанна. Когда оно ещё будет? А жить становится всё опаснее… Вполне возможно, штурм начнётся раньше суда. В замке спокойнее и безопаснее. Бардок, наверняка, поддержит её решение. Но телохранитель ранен в схватке. Значит, надо просить о помощи лейтенанта Пьетро. Красавец-офицер неоднократно оказывал ей знаки внимания, показывая себя исключительно благородным и утончённым праном. Он не откажет в просьбе. Даже охрану выделит до замка. ибо сейчас на дорогах неспокойно даже в сравнении с тем, как было месяц назад.

С этими мыслями она уснула.

Наутро Лонара, как и прежде неулыбчивая и хмурая, принесла свежевыпеченные булочки с сушёным виноградом и парное молоко — каким только чудом она добыла его в осаждённом городе? За окном светило солнце. Пушки молчали. Как у нападавшей стороны, так и у обороняющейся. О недавнем обстреле напоминал лишь лёгкий запах гари, несомый врывающийся в распахнутое окно ветерком. Реналла попросила платье, твёрдо вознамерившись отправиться на поиски одного из офицеров Роты Стальных Котов. Хорошо было бы расчесать волосы и заплести косу, раз уж причёску, приличествующую благородной пране, сделать некому. Но Лонара отвечала, что ни за что не выпустит её. Госпожа ещё слишком слаба, чтобы куда-то ходить. Тем более что платье сохнет, будучи отстиранным от крови. Выход лишь один — отдыхать, набираться сил и ни о чём не беспокоиться. Вожерон будет стоять до последнего человека, взять его не получится.

Никакие доводы не действовали на суровую служанку, больше похожую на тюремного надзирателя. Реналла, горько вздохнув, вернулась в постель, попыталась заснуть или, хотя бы, думать о чём-то приятном, но в голову лезли исключительно дурные и беспокойные мысли. Занять бы себя чтением увлекательной истории или, если ничего другое недоступно, вышиванием… Но пяльцев в резиденции Роты Стальных Котов не водилось. Впрочем, как и книг о героических рыцарях древности и прекрасных пранах, которых они, рискуя жизнью, вызволяли из башен, охраняемых драконами и людоедами. Оставалось скучать и глядеть в окно на крыши соседних домов. Не самый лучший способ отвлечься.

К счастью, ближе к концу второй стражи, словно ответив на мысленный призыв, в комнату ворвался Пьетро альт Макос. Судя по сурово сведенным бровям и сверкающему взгляду, лейтенант находился не в том расположении духа, когда кто-либо мог невозбранно заступить ему дорогу. Похоже, Лонара это уяснила с первого взгляда, но отважно шагнула навстречу.

— Пран…

— Оставь нас! — Дёрнул усом лейтенант, но неожиданно добавил. — Пожалуйста.

— Ладно, — кивнула сиделка. — Только не долго — прана ещё слаба.

Она развернулась и ушла.

— Счастлив видеть вас, — Пьетро шагнул к Реналле, опстился у кровати на одно колено, осторожно, как берут бабочку, боясь стереть пыльцу с ярких крыльев, взял её ладонь и коснулся губами пальцев. — Минувшие сутки были мучительны для меня…

— Сами виноваты. Лонара — слишком суровая компаньонка, — улыбнулась Реналла.

— Не удите её строго. Женщина потеряла на этой войне ужа и двух сыновей.

— Как? Это из-за обстрелов?

— Нет. Гораздо раньше. Они записались добровольцами в пехоту к прану Клеану альт Баррасу. Само собой, в пикинеры, а куда в армии годятся вчерашние мастеровые? Все трое погибли в одном бою. Эскадрон рейтар смял ряды пехоты, прошлись, как серп по жнивью. Из сотни пикинеров смогли спастись не больше десятка — кто успел добежать до ближайшей рощи. Вот после этого Лонара попросилась ухаживать за ранеными. Иногда её приходится насильно заставлять пойти поспать и поесть, иначе она могла бы уже умереть от истощения и усталости.

— Какой ужас! — Реналле стало понятно, откуда эти сведенные брови и траурный чёрный платок на голове, молчаливость и сухость.

— Нельзя сказать, что совсем ужасно, но завидовать особо нечему. В Вожероне немало таких семей. Война не щадит даже опытных воинов, что уже говорить о людях, чьё ремесло всегда было мирным, а самое страшное насилие, к которому они когда-либо прибегали — поругаться с соседом в харчевне и засветить ему кулаком в глаз. Прошу прощения, что прибегаю к просторечным выражениям.

— Ничего страшного, пран Пьетро. Продолжайте.

— Благодарю вас. Некоторые простолюдины проявляют удивительную стойкость духа. На зависть благородным. Уверен, если дело дойдёт до штурма…

— А может дойти? — Реналла не смогла скрыть дрожь в голосе и лейтенант это, несомненно, уловил.

— Мы делаем всё возможное и невозможное, чтобы не дошло. Но всё в руках Вседержителя. — Вздохнул кевиналец. — Если бы все подданные Кларины и её папеньки были такими же, как семейство Лонары, я мог бы поклясться, что враг не подступит к стенам Вожерона на расстояние пушечного выстрела… Я вас не утомляю своими размышлениями вслух? А то как-то странно получается — пришёл навестить прекрасную прану, скучающую под надзором строгой сиделки, а болтаю о войне и политике.

— Что вы, пран Пьетро! Продолжайте — мне очень интересно. Я же в какой-то мере сейчас тоже — жительница Вожерона.

Лейтенант задумчиво кивнул и отошёл к окну. Всего два шага. Опёрся на подоконник.

— Люди побежали из города. Раньше спасались бегством только поселяне, к чьим домам подступали войска Маризы. Часто искали спасения здесь, у нас. Но после позавчерашнего обстрела обыватели уходят сплошным потоком. Не слишком полноводным, но ручеёк не иссякает. Ну, ладно бы, старики, женщины и дети… Бегут взрослые мужчины, вполне способные держать в руках оружие.

— Может быть, не все местные жители считают, что сын Кларины — законный наследник престола?

— Представьте себе, я тоже так не считаю.

— Но вам платят. Вы же наёмник, не так ли?

— Да, я — наёмник. Но сейчас уже готов драться без всякого жалования. Вдоволь насмотрелся на зверства «правых», а после этого обстрела готов зубами грызть любого солдата из армии Маризы.

— Да. Это ужасно. Как можно обстреливать город, да ещё горящими ядрами?

— Вы ещё не знаете, что они творили у Глевера и какие бои шли за Венсан… Это главный город земель, принадлежащих Дому Бирюзовой Черепахи. Меньше Вожерона, но там люди выходили на стены вместе с солдатами, женщины подносили порох, пули и стрелы. Мужчины брали оружие из рук павших. И Венсан выстоял. Да, наполовинувыгорел, но выстоял. С местным же дворянством так и ждёшь кинжал под левую лопатку. Вы знаете, кто нападал на нашу штаб-квартиру позавчера?

— Я вначале подумала, что это просто мародёры…

— Я тоже. В тот день я командовал вылазкой. Мы хотели добраться до вражеской артиллерии. Тяжёлые мортиры легко вывести из строя. Заклепать запальные отверстия и всё… Не так много в Аркайле мортир, способных кидать ядра на пол-лиги. Но нам не дали приблизиться. Моему отряду противостояло не меньше полутысячи пехотинцев при поддержке полуэскадрона кавалерии. Конечно, мы их хорошо потрепали, но продвинуться не смогли. Аркебузиры палили, из дыма вылетала конница, которая норовила зайти в тыл. Мои «лишённые наследства» несколько раз пытались прорвать вражеский строй, но безуспешно. Пришлось отступать. Враг наседал, но мы, огрызаясь, привели его к стенам города на расстояние досягаемости крепостной артиллерии. Я вас не утомил?

— Нет-нет… Продолжайте, пожалуйста.

— Вожеронцы ударили картечью. Это такие кусочки железа…

— Я знаю, пран Пьетро, — улыбнулась Реналла. — Мой отец воевал половину жизни и очень любил рассказывать мне о сражениях, когда залечивал новую рану в родном замке.

— О! Я не знал! Позвольте выразить искреннее восхищение вашим батюшкой.

— Ну, что вы. Он всегда говорил, что главное предназначение в жизни любого честного дворянина — защищать отечество.

— Полностью согласен. И вдвойне восхищён. А где он сейчас?

— Увы, мне это не известно. Мой Дом в опале, если вы помните.

— Конечно, помню!

— Мне помогли скрыться. Судьба моих родных покрыта мраком неизвестности.

— Это ужасно. Надеюсь, всё будет хорошо.

— Я каждый вечер молю об этом Вседержителя, — вздохнула Реналла. — Но вы прервали рассказ.

— Да… Если позволите, я продолжу.

— Не только позволю, но и прошу продолжить.

— Тогда продолжаю. Со стен ударили картечью. Солдаты, выступающие на стороне столицы, откатились, оставляя на поле боя убитых и раненых. Но я видел, что к ним подошло подкрепление и строится на безопасном расстоянии. Атаковать мы не могли. Просто бесцельно растеряли бы всех бойцов, когда на счету каждый. Поэтому я приказал возвращаться в город. Уже под защитой стен узнал, что ядра ложатся слишком близко от нашей штаб квартиры. Мой капитан сейчас с основными силами Роты сковывает наступление противника у форта Релен. Это в десятке лиг к северо-западу отсюда. Если Релен будет взят, то и Аледе долго не продержится, и солдаты Маризы смогут выйти на границу с Кевиналом, а это — верная гибель для всех сторонников герцогини Кларины. Сергио в Аледе, Марцель ранен. Что я должен был делать? Скорее мчаться в штаб-квартиру и принять все меры, чтобы не взорвался порох и не пострадали прочие припасы. Ну, и конечно же, меня не могла не волновать ваша безопасность, прана Реналла. Ведь я взял на себя определённые обязательства перед вашей роднёй — праной Нателлой, прежде всего.

— Благодарю вас, — улыбнулась Реналла. — Искренне тронута заботой.

— Очень хорошо, что я поторопился с дюжиной самых отчаянных бойцов. Ещё немного и было бы поздно. Вначале я не поверил своим глазам. Не поверил, несмотря на немалый военный опыт. Предательства никогда не ждёшь, хоть и убеждаешь себя быть к нему постоянно готовым.

— Предательства?

— В этом-то и вся суть! Поначалу я подумал, что это просто мародёры… Кажется, я уже упоминал об этом?

— Да, упоминали.

— Мародёры или лазутчики из вражеской армии, хотя последнее кажется совсем уже маловероятным. Казалось бы, как они смогли бы пробраться за крепостную стену? Но подобные случаи известны в истории войн. Не буду утомлять вас пересказом скучных фолиантов, это знание не для юной праны. Схватка во дворе подходила к концу. Большинство «лишённых наследства» либо были убиты, либо истекали кровью из множества ран. Стоять на ногах оставались лишь Жанель альт Новил и ваш телохранитель…

— Бардок?

— Да, он.

— Какое счастье, что он уцелел! — радостно воскликнула Реналла, испытывая огромное облегчение. Она помнила кровь на своих пальцах, вытекающую из маленькой дырочки в кожаной куртке охранника. Казалось бы — совсем маленькая дырочка, чуть больше ногтя размером, но ведь люди умирают даже от таких.

Лейтенант Пьетро нахмурился, отвернулся к кону, несколько томительных мгновений молчал, а потом глухо произнёс:

— Он не уцелел. Умер вчера от кровопотери. Три огнестрельных раны, в том числе две — в грудь. Шесть колотых и резанных. Мне очень жаль. Правда, очень жаль, что я не успел вовремя…

Реналла охнула и зажала рот ладошкой, чтобы не разрыдаться. Казалось бы, кто её Бардок? Угрюмый, немногословный, вечно недовольный, всегда возражающий. Но именно он сопровождал её из самого Аркайла. Пусть по приказу прана Гвена альт Раста, а не по собственной воле, но служил телохранитель не за страх, а за совесть. Заботился и о ней, и о её сыне. Берёг, защищал, старался устроить получше на постоялых дворах. В нём ощущалась постоянная готовность драться за них, если такая необходимость возникнет. Он был против её поездки в Вожерон из замка праны Нателлы, но вынужденно подчинился, поскольку не мог не подчиниться благородным господам — служба такая. Но он дрался за неё, непослушную своенравную девчонку до последнего. Прикрыл её от выстрелов собой, а потом сражался. Истекал кровью, терял силы и с ними — жизнь, но сражался.

— Мне очень жаль… — повторил Пьетро.

— Да примет Вседержитель душу его, — едва слышно прошептала Реналла. — И упокоит со святыми.

— И упокоит со святыми…

— Как же я теперь?..

— Умоляю вас, не волнуйтесь. Я обеспечу вам самую лучшую защиту. Клянусь! Если будет надо, я сам умру, но не подпущу к вам ни одного злоумышленника. Как бы не старался это мерзавец, Этуан альт Рутена!

— Кто?

— Главнокомандующий наш! — с ненавистью выплюнул Пьетро. И вдруг спохватился. — Прошу простить меня. Я отвлёкся, но позвольте, я всё-таки расскажу всё по порядку.

— Рассказывайте, во имя Вседержителя. Мне уже не по себе от неизвестности и загадок.

— Это моя вина. Ещё раз прошу простить меня. Постараюсь объяснить как можно быстрее. Переодетыми мародёрами оказались люди, служившие Дому Сапфирного Солнца.

— Как? — Реналла почувствовала «мурашки», бегущие по спине.

Всё это время она боялась штурма, боялась обстрела, боялась тайную службу Аркайла, а оказывается — враги таились совсем рядом. Что теперь делать? В каждом встречном видеть убийцу? Запереться в четырёх стенах и попросить прана Пьетро об усиленной охране? Бежать в замок Дома Ониксовой Змеи? Но, если кто-то очень сильно хочет её смерти, то обветшалые стены и набранная с бору по сосёнке дружина пран Уилла, гофмейстера, не спасут. Доберутся. Выстрел или кинжал…

— Не бойтесь! — Лейтенант шагнул к ней, решительно взял ладонь и стиснул пальцами. Крепко, но осторожно. Наверное, она побледнела или ещё как-то выдала испуг. — Не бойтесь ничего. Вы помните рыжего и плешивого прана из свиты Этуана? Мне ещё очень хотелось швырнуть ему перчатку прямо во время суда.

— Помню… — Стараясь сдержать дрожь в голосе, ответила она.

— Рутт альт Ларра из Дома Медной Ящерицы — вассал Дома Сапфирного Солнца. Бардок заколол его ещё до нашего появления. Мне пришлось лишь опознать труп. Ещё у троих лица показались знакомыми. Где-то я их видел — то ли на балу в городской ратуше Вожерона, то ли на военных советах. Я отправил посыльного к прану Жерону. Он должен знать, что наши союзники совершили поступок, граничащий с предательством. На мой взгляд, это достаточный повод, чтобы расторгнуть договор, но решать всё равно капитану. Уверен, что он явится в Вожерон, едва лишь представится возможность. Тогда мы сможем высказать наши претензии герцогине Кларине и прану Клеану альт Баррасу. Если бы я только мог… — Пальцы лейтенанта сжались чуть сильнее. — Если бы капитан позволил мне вызвать Этуана альт Рутана на дуэль… Как же мне хочется отправить его следом за Руттом альт Ларра, рыжим негодяем!

— Не нужно. Не стоит увеличивать количество зла в этом мире, — возразила Реналла.

— И всё же он заслуживает смерти. Если не смерти, то позорного суда, — лейтенант с видимой неохотой отпустил её руку. Выпрямился. — Но вы. Несомненно, правы. Всё должно быть по закону. Уверен, что пран Жерон придумает, как всё сделать по закону.

— Конечно, придумает. Мне кажется. Пран Жерон может найти выход из самого тяжёлого положения, когда все опустят руки. Подумает и найдёт.

— У нас в Роте любят его, как отца, — улыбнулся офицер. — Я, очевидно, утомил вас разговорами?

— Нет, что вы. Напротив, развлекли. Когда я одна, в голову лезут тяжёлые мысли.

— И всё же, мне, пожалуй, пора. — Пьетро мялся. Он очень не хотел уходить, но привычка к строжайшей дисциплине гнула его, как непосильный груз.

— Наверное, пора. — Пришла ему на помощь Реналла. — Иначе Лонара заругает. И вас, и меня. Я её побаиваюсь.

— Я сам её опасаюсь. — Пьетро поклонился. — До завтра, я надеюсь.

Он подумал немного, поклонился ещё раз, развернулся на каблуках, придерживая левой рукой ножны со шпагой. Реналла поняла, что сейчас он перешагнёт порог, а потом неизвестно когда появится, а она так и не успела поговорить об отъезде в замок праны Нателлы. И придётся оставаться здесь, и бояться каждого шороха, ожидая нападения. Она чужай в Вожероне, кто станет её защищать, кроме лейтенанта Пьетро? А если и с ним что-то случится, как с Марцелем? Ведь война идёт, а это — не игрушки. Без покровительства Пьетро её жизнь не будет стоить и затёртого медяка. А в замке у сестры Гвена альт Раста можно спрятаться и уже потом думать, куда бежать, где скрываться, коль уж все сильные мира сего ополчились против неё. И едва ли не важнее всех иных доводов — в замке остался Брин. Необходимость жить в Вожероне, вдали от сына, доставляла Реналле невыносимые страдания. Ещё немного и она побежит прочь одна, без охраны и спутников, пешком, через лес, через войну, лишь бы повидать малыша.

Лейтенант занёс ногу, намереваясь шагнуть из комнаты, но вдруг замер. Обернулся.

— Прана Реналла…

— Пран Пьетро, я хотела… — почти одновременно проговорила она.

— Что вы хотели? — встрепенулся кевиналец, будто пёс, ожидавший пинка, а получивший кусок мяса на сахарной кости.

— Нет, это вы хотели что-то мне сказать!

— Нет-нет… Я не позволю себе говорить раньше прекрасной праны.

— Но вы ведь первый начали…

— Это не имеет ни малейшего значения. Вначале говорите вы, а лишь потом — я.

— Но…

— И не надо возражать и спорить. Только после вас. Слово офицера и дворянина.

— Даже не знаю… — смутилась Реналла, хотя галантность, проявляемая лейтенантом, ей очень нравилась.

— Прошу вас, говорите.

— Ну, если вы настаиваете… У меня есть к вам просьба, пран Пьетро. Не знаю, как вы отнесётесь к ней.

— Если она не противоречит дворянской чести и клятве, которую я принёс капитану Жерону. Но что-то мне подсказывает, что вы не можете предложить стать клятвопреступником или нарушить правила приличия. Итак, я слушаю вас.

— Пран Пьетро, — голос Реналлы слегка дрогнул, но это и к лучшему. Пусть лейтенант осознает, как она волнуется. — Мне очень страшно в Вожероне. Мне повсюду чудятся убийцы, я боюсь обстрелов. Вы — человек, связавший с войной всю свою жизнь, вам не понять страхов обычной женщины, не обладающей отвагой и мужеством. Но я умоляю вас — задумайтесь и постарайтесь войти в моё положение. Когда я приняла ваше приглашение, чтобы свидетельствовать против убийц знаменщика Толбо альт Кузанна, я даже не предполагала, что встречу такую ненависть со стороны местного дворянства. И уж тем более, я не могла даже помыслить, Прошу вас, помогите мне вернуться в замок Дома Ониксовой Змеи. Там я буду в безопасности…

Лейтенант нахмурился. Вздохнул. Покачал головой.

— Увы… Вынужден невольно разочаровать вас отказом.

— Почему? Неужели, это так сложно?

— Это слишком опасно. Я никогда не прощу себе, если с вами что-то случится.

— Почему опасно? — Подняла брови Реналла. — Чем опасно? Опаснее, чем в Вожероне? Замок Ониксовой Змеи в отдалении…

— Умоляю вас, позвольте мне объяснить! — С неожиданной горячностью прервал её Пьетро.

— Ну… Хорошо… — Согласилась она. — Объясняйте. Объясняйте, почему жить, ожидая ядра, начинённого порохом, на голову или кинжала в спину, безопаснее, чем переехать в отдалённый замок, о существовании которого и знаю-то далеко не все.

— Прошу понять меня правильно. — Начал кевиналец. — На отказ, как бы это не показалось вам странным, толкает меня исключительно забота о вашей безопасности.

— Странно очень…

— Да, это может показаться странным. Но… вы же знаете о существовании форта Аледе неподалёку от замка вашей родственницы?

— Конечно. Вы были его комендантом.

— Совершенно верно. Сейчас гарнизоном командует мой близкий друг, лейтенант Сергио альт Табаска. Так вот… Войска герцогини Маризы вклинились в нашу оборону, охватывая форт Аледе. Он почти что в окружении. Окрестные леса кишат мародёрами и отрядами «правых». Таким образом, чтобы попасть в замок праны Нателлы, пришлось бы проделать несколько лиг по землям, которые наводняют вражеские войска. Это очнеь опасно, надеюсь, вы согласитесь. Роме того, в случае нападения у Дома Ониксовой змеи не хватит сил оборонять замок.

Реналла вскрикнула и едва не вскочила с постели, отбрасывая одеяло, но вовремя вспомнила, что лежит в тонкой ночной рубашке и сдержала порыв. Напротив, укрылась до подбородка, ощущая крупную дрожь.

— Там… мой… сын… — прерывающимся голосом проговорила она.

— Я понимаю и разделяю вашу боль и вашу тревогу. Искренне надеюсь, что при любой попытке захвата замка, имя прана Гвена альт Раста и его должно, занимаемая при дворе герцогини Маризы послужат надёжным щитом.

— А шайки грабителей и мародёров?

— Тут уж вся надежда на этого тощего гофмейстера. Как там его? Пран Уилл? Что-то же он может, в конце концов, или зря получает жалование? Но будет гораздо хуже, если прознав о вашем переезде в замок, нападение устроит наш главнокомандующий Этуан альт Рутена. Недолго ему ходить по этой земле, уж это я обещаю… Обеспечить должную охрану я вам не смогу, если вы уедете в замок. Но здесь, в Вожероне, каждый из моих людей с радостью отдаст за вас жизнь.

— Но тогда… — Реналла растерялась. — Что же тогда делать? Может, Брина привезти сюда? Пран Пьетро! Сможете привезти Бринна с моей служанкой — Анне?

— Право же, я не знаю… Чтобы обеспечить его безопасность в дороге, потребуется сильный отряд из проверенных бойцов. — Лейтенант вздохнул. — Я спрошу разрешения у капитана жерона. Если он сочтёт возможным и разрешит мне лично отобрать бойцов из числа «лишённых наследства», то я обещаю — не позднее, чем через неделю Бринн будет в ваших объятиях.

— А как быстро вы сможете поговорить с праном Жероном?

— Как только он появится в Вожероне, хотя бы на четверть стражи. Клянусь муками святого Трентильяна!

Лицо его светилось такой искренней, неподдельной преданностью, что Реналла волей-неволей кивнула. Кому ещё верить, если не кевинальскому лейтенанту? На кого ещё можно положиться? Если бы не погиб Бардок, можно было бы попытаться найти обходные пути, только что теперь рассуждать? Простить разрешения, чтобы покинуть Вожерон, у Кларины? Вне всяких сомнений, она согласится, но… Наверняка Этуан альт Рутена будет немедленно извещён и, следовательно, жизнь Реналлы не будет стоить и ломанного гроша. Даже если она поклянётся молчать и не свидетельствовать нигде и никогда против кузена Кларины. Мир жесток и люди давно отвыкли верить на слово. Хочешь, чтобы свидетель молчал? Нет ничего проще. Лучше всего молчат мёртвые. Они, по крайней мере, не передумают.

— Спасибо, пран Пьетро, — кивнула Реналла. — Я верю вам.

Офицер поклонился, но не уходил. Ах, да! Он же тоже хотел что-то сказать!

— Пран Пьетро, теперь я готова выслушать вас.

— О! Благодарю вас! — Лицо молодого человека озарилось улыбкой облегчения. Неужели он, в самом деле, ждал позволения говорить, словно вассал на аудиенции у сюзерена? Немыслимо… — Я прошу лишь об одном — не судите меня слишком строго. Мои слова будут, возможно, сбивчивы, но они идут из самого сердца.

— Я обещаю внимательно вас выслушать и уж ни в коей мере не собираюсь осуждать вас, чтобы вы не сказали.

— Правда?

— Вы же не скажете ничего дурного, оскорбительного или непристойного, не так ли?

— О, да! — Горячо воскликнул лейтенант. — Я и мысли не могу допустить, чтобы обидеть или оскорбить вас! Но если что-то в моих словах покажется вам неприятным, умоляю, прервите меня немедленно! Обещаете?

— Не думаю, что мне придётся прибегать к этому крайнему средству…

— И всё же, пообещайте, что немедленно остановите меня, если что-то в моей речи покажется вам неприятным!

— Обещаю.

— Благодарю! Итак, я начинаю. выслушайте меня и не перебивайте. пожалуйста.

— Я не перебиваю!

— Ну, вот, снова… — Обиделся, как ребёнок, Пьетро.

— Ой, простите, пожалуйста. Больше не буду. Молчу и слушаю, — улыбнулась Реналла, недоумевая — чего же на самом деле хочет лейтенант. Вот только что он просил, чтобы она прервала его, едва лишь сочтёт нужным, а тут уже заявил, что просит не перебивать. Право слово, мужчины порой бывают не менее капризными, чем маленькие дети. То хочу, то не хочу. Буду, не буду..Может, они и не вырастают никогда? Нет, тело, конечно, изменяется с возрастом, отрастают борода, усы, некоторые умудряются дожить до седины, как ни стараются расстаться с жизнью любым доступным способом. Но разум всё равно остаётся детским. Появляются новые игрушки — шпаги, аркебузы, у некоторых — целые государства. Все мужчины — большие мальчики, выросшие в высоту и ширину, но не изменившиеся внутренне. Именно поэтому с ними так тяжело. Она улыбнулась. — Продолжайте, пран Пьетро.

Кевиналец поклонился, немного помедлил, откашлялся и начал говорить. Голос его дрожал от волнения. Конечно, офицер старался держаться твёрдо и решительно, но получалось не слишком. Всё-таки, военный, а не лицедей.

— Как вам известно, наверно, я — третий сын небогатого дворянина с юга Кевинала. Дом Зелёного Пса всегда служил державе верой и правдой, но не нажил великого богатства. Только славу — мой дед в семилетней войне с Трагерой прорвал строй пикинеров и захватил вражеское знамя. Правда, через два месяца он сошёл с ума из-за того, что кость пробитого черепа давила на мозги. По крайней мере, так нам объяснил лекарь, которого мой отец привёз из столицы. Отец мой был старшим сыном и унаследовал замок и немного земли. Но, согласно праву майората, наследство светило мне лишь в случае смерти старшего брата, и то я не стоял не первым в этой очереди. Ведь я, напоминаю, родился третьим. Я мог пойти в священники. В музыкальную академию никто бы меня не взял, как и в вирулийскую школу тонких искусств. Талантами Вседержитель обделил. Поэтому я с отрочества готовился к военной службе. Учился фехтовать, ездить верхом, бегал, карабкался на стену родного замка. Не секрет, что все мальчики хотят стать военными, но я понимал, что это не увлечение, а вопрос жизни и смерти в будущем. В шестнадцать лет я записался в одну из вольных Рот. Весёлые Поросята, как сейчас помню. Кондотьер наш отличался весёлым нравом, но был подлецом, каких поискать. Прослужив полгода, я разорвал контракт, поскольку не мог больше терпеть общество того сброда, который он набрал на службу. Смени ещё две Роты, пока не встретился с праном Жероном альт Дерреном. Он записал меня в отряд «лишённых наследства» и я до самой смерти буду благодарен моему капитану. Три года рядовым наёмником. Нашивки сержанта. Спустя два года я стал лейтенантом. В Роте Стальных Котов я нашёл друзей. Не все считают службу наёмника достойным занятием, но пран Жерон не отдал ни единого приказа, который мог бы замарать мою честь. Жалование лейтенанта позволяло откладывать каждый месяц немного денег. Я храню их в самом надёжном банке Кевинала под хорошие проценты. Казалось бы, что ещё нужно? Но два месяца тому назад я увидел вас, прана Реналла, и понял, чего мне в жизни не хватает.

Он перевёл дыхание, собираясь с силами.

— Мне не хватало спутницы жизни. Доброй, мудрой, нежной… Той, чтобы понимала меня. могла выслушать и простить, если в бою я лезу вперёд. Такой, чтобы перевязала раны, но могла вновь отпустить на войну. Прекрасной праны, для которой важна правда, а не покой…

Реналла уже догадалась, к чему клонится дело, хотела остановить излияния лейтенанта, но вспомнила обещание не перебивать. Да пусть говорит. Придётся потерпеть.

— Конечно, я не могу пообещать своей избраннице золотые горы — дворца неподалеку от городских апартаментов его светлости Валлио альт Фиеско, кареты, запряжённой четвёркой вороных коней, сотни слуг, палантина из шкур браккарских ледяных лис и полной шкатулки бриллиантов. Но я буду стараться и сделаю всё, что в моих силах, чтобы она не испытывала нужду и вызывала зависть у большинства пран моей державы. — Пьетро замолчал, сунул пальцы в кошелёк, висевший на поясе, порылся там. — Прана Реналла, увидев вас впервые, я был заворожён вашей красотой. Поговрив, я был очарован вашим умом и кротким нравом. После того, как вы согласились ехать в Вожерон, отдавая себе отчёт о возможных последствиях, я восхищаюсь вашей отвагой. Вольно или невольно, вы стали в моей жизни тем причалом, к которому стремится рыбак после бури. Не повидавшись с вами хотя бы несколько дней, я не нахожу себе места. Я всего лишь солдат удачи, наёмник, не получивший утончённого образования. Я не могу изъясняться так цветисто, как покойный Марцель. Я скажу очень просто, обычным словами, без вычурности и красивости. Я предлагаю вам руку и сердце. Руку солдата и сердце солдата. Но они… рука и сердце… никогда вас не предадут и не подведут. — Он наконец-то выудил из кошелька тонкое золотое колечко с красным камешком. Весьма неказистое на вид. — Когда я покидал родной замок, матушка отдала мне это кольцо. У нас есть такой обычай. Младшие сыновья должны получить что-то из движимого имущества — шпагу деда, старинную книгу или ещё… Мне досталось обручальное кольца прабабки. Прошу вас, примите его…

— Но… — Реналла растерялась. — Это так неожиданно, пран Пьетро…

— Я не требую немедленного ответа. Просто подарите мне надежду.

Она задумалась. Конечно, лейтенант хорош собой, отважен, умён, обладает определённой властью. По крайней мере, здесь, в пределах Вожерона. На его слово можно положится. И он искренне предан её. Лгать с такими глазами попросту невозможно, ни одному лицедею не по силам. Только почему-то она боялась сказать «да». Деррик альт Горран тоже был влюблён до безумия. И чем всё закончилось? Скандалами и сценами ревности. Менестрель… Да, тот тоже шептал: «Я счастливее всех мужчин двенадцати держав вместе взятых». А после? Заросший и пьяный, похожий на лесоруба ворвался поздним вечером, наговорил гадостей. И всё-таки альт Грегор не побоялся сцепиться с наследником Гворром из-за неё. Способен лейтенант Пьетро на такой поступок? Можно проверить. В конце концов, он — подданный Кевинала. И это тоже важно. Уехать прочь из Аркайла. Родина вдруг показалась Реналле чужой и холодной, будто раскинулась к северу от гор Карроса. Почему бы не попытать счастья на новом месте? Пусть только лейтенант привезёт Бринна из замка Ониксовой Змеи.

— Вы позволите мне подумать, пран Пьетро? — вздохнула она.

— О, конечно! Но вы примете кольцо, как залог моих чувств, пылающих, словно костёр, который не в силах потушить ни время, ни расстояние?

— Приму. — Реналла протянула руку, и лейтенант надел колечко на безымянный палец, сжимая её ладонь осторожно, будто певчую птичку. — Но я не сказал «да», пран Пьетро.

— Вы не сказали «нет». — Он поклонился. — Я с нетерпением буду ждать новой встречи, если на то будет воля вашей строгой сиделки.

— Мы вместе попросим её о снисхождении. Приходите, пран Пьетро, я буду рада видеть вас.

— Непременно! Чего бы мне это ни стоило! С этого мгновения я живу лишь надеждой на скорое свидание! До встречи, прана Реналла!

Лейтенант в который раз отвесил изысканный поклон и вылетел, как если бы за его спиной отросли крылья.