Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 4 Ч. 1

Пран Жерон альт Деррен оставался всё таким же, каким запомнился Кухалу по Пятой Трагерской кампании. Внимательным и строгим. Конечно, уставшим.

Кринтиец понимал, что в такой войне, как в которой оказался Вожерон, на долю наёмников выпал самый большой труд. Ведь личные дружины Домов Сапфирного Солнца и Бирюзовой Черепахи вряд ли отличались большой численностью. Ни в одной державе материка ни один правитель не позволил бы вассальному Дому содержать армию. И даже Высокому Дому не позволил бы. Ведь если требования и недовольство дворянина подкреплены силой оружия, то он способен противиться власти. Ну, предположим, Кларина и её батюшка заранее готовились к сопротивлению… Кого они могли набрать и вооружить? Сотню или две искателей приключений из местной молодёжи? Столько же наёмников, временно не пристроившихся ни в одну Роту или же выгнанных оттуда? Какую боеспособность они могли показать? Пьяницы, неудачники и безусые юнцы. Конечно, есть ещё дворянское ополчение, городская стража, солдаты из перекинувшихся на сторону повстанцев гарнизонов. Не исключено, что пран Клеан поставил в строй и чернь, оставшуюся без средств к существованию. За малое вознаграждение простолюдины возьмут в руки пики, арбалеты и аркебузы. Но когда учить? Времени совсем не было. Значит, одна надежда на Стальных Котов. И ещё любую Роту, если у Дома Бирюзовой Черепахи хватит золота.

— Итак, трен Кухал, — не стал ходить вокруг да около кондотьер. — Зачем вы здесь? Насколько я понял, идея свободы для Вожерона не захватила вас целиком и полностью.

— Нет, пран Жерон, не захватила, — покачал головой кринтиец.

— Так же, как я понимаю, вы не считаете Эрара альт Рутена законным наследником короны Аркайла?

— Эрар альт Рутена? А кто это?

— Постарайтесь не повторять этого вопроса в присутствии вассалов Дома Сапфирного Солнца, — рассмеялся альт Деррен. — Это сын баронессы Кларины. Кстати, её тоже принято величать «её светлостью», как настоящую герцогиню.

— Думаете, я боюсь этих недомерков? — пожал плечами Кухал.

— Даже не сомневаюсь, что не боитесь. Так же, как и в том, что в бою вы стоите троих вожеронцев. Одна беда — я запретил дуэли, пока идёт война. Следовательно, победителя, ежели, вопреки моему распоряжению, такая вдруг состоится, мне придётся вздёрнуть на виселице, согласно обещанию. — Единственный глаз прана Жерона сверкнул, словно чёрный алмаз. — Побеждённого, если выживет, тоже. Не заставляйте меня, трен Кухал, ослаблять армию ещё и таким образом.

— Понял. — Оценил его прямоту кринтиец. — Благодарю за предупреждение.

— Итак, зачем вы здесь? Вы не спешите наниматься, как я погляжу. Вы смелы, независимы. Конечно, вы — отличные воины, я это знаю. Но вы должны понимать, что явились в город, который сражается против превосходящих сил.

— Вы не рады помощи?

— Мы рады любой помощи. Но вынуждены присматриваться к каждому, кто приходит оттуда… — Жерон многозначительно кивнул на север, где сосредотачивались верные герцогине Маризе войска.

— Я понимаю. Поэтому буду предельно честен.

— Я знаю, что не в обычаях воинов с полуострова врать.

— Благодарю. Скажу прямо — я не собирался изначально сражаться за Кларину, за Клеана или за этого вашего…

— Эрара альт Рутена?

— Именно. Хотя малыш, пожалуй, и не виноват в том, что мамаша и родной дедушка сделали из него знамя борьбы за власть. Так вот. В Кран-Дху я повстречался со старым другом — Лансом альт Грегором. Как я понимаю, вы тоже с ним знакомы.

— Конечно, — кивнул кондотьер. — Хотя и не одобряю многие из его поступков.

— Вы тоже заметили?

— Как тут не заметить?

— Я-то сперва отнёс его странности к тому, что Ланса везли на Браккару.

— Значит, это правда?

— Что?

— Ланс альт Грегор угодил в плен к браккарцам.

— Самая истинная правда. Его везли на каракке под названием «Лунный гонщик».

— Позвольте, а как же вы его повстречали? — прищурился пран Жерон.

— Да очень просто. «Лунный гонщик» остановился в Кран-Дху пополнить запасы поды и ищи. Ланса отпустили погулять по городу под честное слово.

— Узнаю менестреля. Не каждый аркайлский пран готов держать раз данное слово, несмотря на прямую угрозу жизни и свободе. Ланс альт Грегор мог.

— Да. Удар почести для него болезненнее, чем удар по телу. Уважаю его выбор, хотя я не хотел, чтобы меня скормили миногами. Уж лучше побыть немного клятвопреступником, чем стать обедом для скользких тварей.

— Вынужден с вами согласиться. Конечно, кодекс чести кондотьера предписывает нам хранить клятву верности нанимателю, я давно понял — иной раз от кодексов выгодно отходить. Выгодно для здоровья и кошелька.

Кухал улыбнулся. Кевиналец ему нравился. Опытный воин и благородный дворянин, который не носится со своими двадцатью поколениями славных предков, как деревенский дурачок с куском горного хрусталя. Если — что тоже надо принимать во внимание и не забывать — пран Жерон не играет этакого рубаху-парня, готового на откровенность с первым встречным «юбочником».

— Так вот, — продолжал кринтиец. — Ланс нашёл меня в харчевне «Секира Святого Эодха», мы славно посидели, выпили-закусили — Клан Кукушки всегда умел принимать гостей. Я даже подумывал сунуть менестреля в мешок и спрятать от греха подальше. Пусть браккарцы плывут восвояси…

— Возможно, он благодарил бы вас потом.

— А возможно, и нет. Уж слишком трепетно он относится к чести. С него сталось бы попытаться добраться до Бракки самостоятельно.

— Он никогда не любил браккарцев.

— Да. Причём настолько сильно, что не вынес бы позора в глазах островитян. Поэтому я просто поговорил с ним. О жизни, о том, что привело его на борт «Лунного гонщика», о тревогах и сомнениях. Он рассказал, как два с половиной года назад…

— Уже почти три года.

— Вы тоже знаете эту историю?

— Конечно. Рад бы не знать, но бежав из Аркайла после убийства сына браккарского посланника, он прибился к мой Роте. Нет, я не совсем правильно выразился. Не прибился, ведь Ланс альт Грегор не бездомный щенок. Скорее, он искал понимания и утешения, а мои лейтенанты просто боготворили великого менестреля. «Стальные коты» в то время не имели каких-либо договоров — скукота, чреватая нарушениями дисциплины. Альт Грегор пил, как сапожник, и непрестанно жаловался…

— Позвольте, я угадаю. Неразделённая любовь. Разница в возрасте. Зелёные глаза…

— Вы правы, трен Кухал, но я предостерегаю вас — не следует при мне насмехаться над Лансом альт Грегором. Да, я не одобряю его запойное пьянство и постоянные жалобы, но вполне способен понять душевные страдания от неразделённых чувств. Мне довелось, волею Вседержителя, прочувствовать, что такое безответная любовь, на собственной шкуре. Поэтому я предостерегаю вас…

— Что вы, пран Жерон! У меня и в мыслях не было насмехаться! — Критниец мысленно обнял кондотьера. Всё-таки здесь, в Роте Стальных Котов, у Ланса были настоящие друзья. Ну, по крайней мере, один. Зато какой! — Я, хоть и не бывал в его положении никогда в жизни, всегда с должным уважением отношусь к чувствам друзей. Я даже предложил ему выступить своего рода посредником. Заняться мне было совершенно нечем — почему бы не отправиться в Аркайл, не разыскать девушку, не объяснить ей, что по её милости величайший менестрель двенадцати держав, который играет буэльринк так, как не в силах сыграть самые лучшие музыканты Кранала, может отправиться в Горние Сады.

— Весьма любопытно.

— Я собрал самых отчаянных ребят, так же, как и я, маявшихся в то время от безделья…

— А кто эта очаровательная юная особа, которая готова воткнуть кинжал под ребро каждому, кто заговорит с ней без разрешения?

— Особа? — Кухал расхохотался. — Умоляю вас, пран Жерон, не назовите её так в глаза. Ибо тогда мне придётся спасать вас от моей же племянницы! Это — Морин. Дочь моего младшего брата. Навязалась мне в спутницы и я, каюсь, не сумел найти нужных слов, чтобы отговорить её. Но она полезна. Умеет слушать, запоминать и делать выводы. При ней люди могут сболтнуть лишнее, тогда как, увидев кринтийца в юбке и с татуировкой на щеке, прикусывают язык. Вот из-за неё-то мы и попали в Вожерон.

— Как интересно! Продолжайте, прошу вас.

— Продолжу. Только, с вашего позволения, давайте отойдём подальше и развернёмся спинами к моему отряду.

— Вы не доверяете свои людям?

— Своим доверяю. Но, как в могли заметить, со мной не только кринтийцы.

— Да, конечно. Прошу вас. — Кондотьер сделал широкий жест рукой, указывая на коновязь.

Они медленно пошли вдоль длинной жерди. Рыжие, гнедые, серые кони внимательно следили за ними сливовыми глазами и фыркали. Пран Жерон задерживался у каждого скакуна, гладя храпы, похлопывая по ганашам, поправляя чёлки. Кухал умел ездить верхом, но для воина с полуострова конь всегда оставался не до конца понятным животным. Да, им можно управлять, можно восхищаться, можно использовать для облегчения человеческого труда. Но как можно испытывать искреннюю привязанность? Уважающий себя воин-кринтиец никогда бы не признался, что готов ходит в хлеву и похлопывать коров по мордам. То же и с лошадьми. Как можно грустить, потеряв в сражении любимого коня? Что за излишняя чувствительность? Так можно, выращивая свинью, привязаться к ней всей душой и отказаться резать, когда придёт срок. А ведь ему доводилось наблюдать в Трагере, как суровый наёмник, весь покрытый шрамами и давно потерявший счёт убитым врагам, плакал над телом коня, заслонившего его в бою от пули. Нет, это что-то из области неразрешимых загадок бытия.

— Когда мы прибыли в Аркайл, то поселились в тихой гостинице неподалёку от порта. — При этих словах Кухала пран Жерон усмехнулся в усы. Наверняка, он часто бывал в Аркайле и знал, что тихих гостиниц в припортовых кварталах просто не бывает. — Она стала тихой, когда мы в неё вселились. Хозяин, я думаю, до сих пор страдает, что упустил по нашей вине прибыль. Я обивал пороги в герцогском дворце, изображая наёмника, желающего продать свою службу короне. Добился аудиенции и у герцога-консорта Эйлии альт Ставоса, и у самого Родда альт Ставоса, что было гораздо сложнее, доложу я вам. Встречался и с главой Дома Красного Льва — Брего альт Нурдом. Они сейчас поддерживают «барсов». Торговался за каждый медный грош, обсуждал условия договора, спорил и придирался к словам. А в это время Морин, переодевшись в платье, какое носят местные девушки, бродила по городу и искала хоть какие-то сведения о пране сердца нашего общего друга. Выяснилось, что её молодой супруг из Дома Лазоревого Кота, был страшным ревнивцем. Именно он заколол кинжалом наследника Гворра и подстроил всё так, чтобы в убийстве обвинили Ланса альт Грегора. Но шила в мешке не утаишь, как говорится. Его самого убил на дуэли друг менестреля — Коэл альт Террил. Только поэтому гвардеец избежал тюрьмы и плахи. Вседержитель спас. Хотя я не понимаю, зачем ему спасать таких мерзавцев, совершенно не заботясь судьбами людей достойных.

— А кто раскрыл убийство? Кто выяснял обстоятельства?

— Тайный сыск, само собой. Убийствами коронованных особ не занимаются простые сыщики. Их удел — ловить карманников на рынке. Говорят, лично Гвен альт Раст расследовал смерть наследника Гворра.

— Я о нём наслышан. Умный, честный в своей манере, но хитрый, как все придворные.

— Но в лицо вы его не видели?

— Как-то не стремился познакомиться с тайным сыском Аркайла. Сами понимаете, трен Кухал, отношения между нашими державами далеко не безоблачные.

— Я вас понимаю. Так вот — пран Гвен расследовал, доведя до разгадки, убийство наследника Гворра. Само собой доложил вдове и соправителям — баронам альт Кайнам. Они ответили вполне ожидаемо — Дом Лазоревого Кота объявлен вне закона, все дворяне, несущие этот герб, арестованы и брошены в подземелье. Их судьба меня не интересовала. Кроме Реналлы.

— Реналлы? — приподнял бровь пран Жерон.

— Да. Именно так зовут ту зеленоглазую прану, что украла сердце Ланса альт Грегора.

— А-а-а… Вот оно что! Не самое распространённое имя в Аркайле, вы не находите?

— Не могу ничего сказать. Не выяснял.

— Простите, что прервал вас. Продолжайте, пожалуйста.

Они дошли до конца коновязи. Кухал остановился, будто разглядывая составленные в «пирамиду» пики.

— Реналла исчезла из города незадолго до ареста семьи её супруга. Морин удалось выяснить, расспросив прислугу, что уехала она в ночь на чёрной карете под охраной двух громил, устрашающего вида, затянутых в чёрную кожу и в чёрных плащах.

— Похоже на страшилки, которые мы в детстве рассказывали друг другу с братьями, — пран Жерон подышал на кирасу, стёр рукавом видимое только ему пятнышко.

— А помогал ей и провожал… — Будто не заметил его слов Кухал. — Провожал её седой пран с круглым лицом и небольшой бородкой. Этим праном оказался никто иной, как Гвен альт Раст — начальник тайного сыска.

— Как интересно. Романтическая история получается, не находите?

— Нахожу историю запутанной и полной загадок. Родовой замок Дома Ониксовой змеи находится в нескольких днях пути от Вожерона, хотя Гвен альт Раст и не был никогда вассалом Дома Сапфирного Солнца.

— Я знаю. Мои офицеры побывали в гостях у сестры прана Гвена. В настоящее время замком и всем родовыми землями Дома управляет она.

— Вот мы и подумали, что Реналла может скрываться в замке альт Растов. Мало ли какая причина побудила прана Гвена спаси её? Но надёжнее всего спрятать Реналлу и её сына в собственном замке.

— А у неё есть сын?

— Да. Мальчику чуть меньше года.

— Вот как… А пран Гвен никогда не был женат и сейчас в том возрасте, когда надежда завести детей с каждым годом всё меньше и меньше.

— Да, это мог быть один из мотивов. Если исходить из рассказов Ланса, она могла вскружить голову кому угодно — и сыщику, и менестрелю, и будущему герцогу. Но, как вы понимаете, уверенности у нас не было. Тем более, что пран Гвен альт Раст и сам покинул столицу. Тайно. Оставил службу у герцогини Маризы, прихватив с собой много важных бумаг из канцелярии сыска. Или попросту их уничтожив. Я принял решение. Наверное, единственно возможное, хотя и не единственное правильное. Я повёл отряд в Вожерон, чтобы на месте убедиться, здесь ли Реналла.

— А вы знаете её в лицо? Или у вас есть человек, способный опознать её?

— Нет, — покачал головой кринтиец. — Но я не думаю, что в замке Дома Ониксовой Змеи так уж много молодых особ благородного происхождения.

— Трудно возразить, — вздохнул пран Жерон. — Ещё вопрос. Как вы пробирались через войска герцогини Маризы. Никогда не поверю, что там царит такое разгильдяйство, что отряд из двух десятков вооружённых людей пропускают, даже не спросив — кто вы, откуда и куда? Так же не поверю и в то, что воины с полуострова способны пробираться незаметно, пользуясь складками местности и редкими рощицами. Я, конечно, уважаю, их боевые умения, но далёк от попыток приписывать сверхъестественные качества. Итак?

— Вы полностью правы, пран Жерон. — Не стал спорить Кухал. А какой смысл возражать, если собеседник полностью прав? — Я подумал о том же, когда принял решение вести отряд в Вожерон. Поэтому я записался в армию Эйлии альт Ставоса.

— В карательную армию, — уточнил кевиналец.

— Да, в карательную, но другой в Аркайле нет. Я получил бумагу с подписями герцогини и герцога-консорта и печатью правящего Дома. Она и отодвигала рогатки с нашего пути.

— А взглянуть?

— Вчера ночью я её сжёг.

— Зачем?

— Откуда я знал, на кого из защитников Вожерона мы нарвёмся поутру? Ведь, насколько я понимаю, с обеих сторон есть непримиримые, готовые рубить головы за один лишь косой взгляд или слово, показавшееся оскорбительным.

— Тут вы правы. Но как я могу вам доверять, если не увижу ни одного доказательства? Только слова? Слова, слова, слова…

— Я ждал этого замечания. Но, во-первых, мы оба с вами — наёмники. Мы чтим кодекс. И мы знакомы, хотя и вскользь. Я знаю вас, пран Жерон, как человека чести. Надеюсь, вы тоже не слышали о том, что Кухал Дорн-Куах по прозвищу Черноглазый нарушил клятву или предал кого-то?

— Нет, не слышал. Готов в том поклясться на мощах святого Трентильяна.

— Благодарю. Для меня это — честь. Тогда готов предъявить второе доказательство моих добрых намерений. Осторожно оглянитесь через плечо. Видите, рядом с моими бойцами четверых людей?

Кондотьер неторопливо и, как бы рассеяно, повернулся. Скользнул взглядом по конским головам, а потом и по людям, на которых указал кринтиец. Лениво так, будто случайно. Но Кухал не сомневался, что опытный вояка рассмотрел единственным глазом всё

— Вижу.

— Вот тот, что мирно беседует с горбуном, никто иной, как пран Гвен альт Раст.

— Вот это да! Вы уверены?

— Морин уверена. А мне достаточно её слов.

— Но каким образом вы его отыскали? И почему он не под стражей?

— Он сам меня отыскал. — Кухал развёл руками. — Никакой нашей заслуги. Прибился к нам с фургоном, изображая бродячий цирк. «Силовые жонглёры братья Веттурино». Это, как я понял, его спутники — горбун с лицом болотного демона и второй, который в повязанном на голове платке. Сам же он назвался распорядителем, уроженцем Кевинала по имени Джиппето. Но у всех троих аркайлский выговор. Может, я и с другого материка, но не дурак же! Гвен альт Раст напросился мне в спутники, чтобы преодолеть заставу. Наврал с три короба, что им нужно в Кевинал. Сказал, что может быть хорошим проводником в окрестностях Вожерона.

— Ну, и как?

— Вне всяких сомнений, местность ему знакома, — улыбнулся Кухал.

— А кто такие эти Веттурино?

— Пока не понятно. Вначале я подумал, что это его телохранители. Но по всему выходит — управляться с оружием может лишь тот, который в платке. Хотя я не заметил его особой любви и преданности прану Гвену. Горбатый — вообще чудак. Странный человек. Что-то всё время бормочет. Рисует палочкой в пыли. Говорит, что знает, как сделать, чтобы аркебузы стреляли без фитилей. Умеет перегонять вино несколько раз, добиваясь крепости его необычайной. Но это только с его слов, я не пробовал ни глотка…

— Как раз вино меня интересует меньше всего. Что он говорит насчёт аркебуз? Сможет он увеличить их скорострельность, например? Ну, хотя бы, как у арбалета…

— Мне кажется, вы сможете задать этот вопрос напрямую. Эти двое мне даже слегка симпатичны, поэтому я не хотел бы отправлять их в руки правосудия баронессы Кларины…

— Герцогини Кларины, — поправил его Жерон. — Мой вам совет — старайтесь в Вожероне говорить именно так.

— Спасибо. Учту.

— А светловолосая девица? Кто она? Весьма хорошенькая, должен заметить.

— По-моему, она единственная в этой компании, кто имеет хоть какое-то отношение к цирку и циркачам. Жонглёрка, метательница ножей. Следует заметить, мастер своего дела. Как она прибилась к братьям Веттурино, не знаю.

— Во имя святого Трентильяна! Ну, зачем им всем так хочется попасть в Вожерон? Мёдом намазано, что ли? — Кондотьер развернулся, жестом приглашая Кухала следовать за собой. — Ведь здесь идёт война. Город почти в осаде. Не хватает еды. Местные жители объявлены в Аркайле вне закона. Очень часто мортиры столичной армии добрасывают ядра до городских кварталов. Мы, конечно, пытаемся противостоять, делаем вылазки и рейды, но пока что преимущество как в артиллерии, так и в живой силе на стороне противника. Часто я просто не могу позволить отправить своих «котов» на убой. Приходится терпеть обстрелы пригорода. Хвала Вседержителю, до юго-восточных кварталов вражеские пушки всё же не добивают. Пришлось переселить часть горожан. Но я не понимаю заезжих музыкантов, циркачей, танцоров. Уже сейчас в Вожероне настоящее столпотворение людей искусства. Полдюжины менестрелей… Конечно, ни один из них не дотягивает до уровня Ланса альт Грегора. Нет… Ни в малейшей степени. Но они стараются. Выступают перед ранеными, перед горожанами, перед ополчением. То же самое и с жонглёрами всякими, с акробатами. Кто по канату ходит на площади, кто-то с лентами такое вытворяет, что и не верится, что без магии обошлось. Танцовщицы вечером выбивают дробь каблучками на помосте, а утром щиплют корпию в лазаретах. Что этих людей сюда тянет?

— Может, просто сострадание? — предположил кринтиец. — Желание помочь, поддержать? Ведь в Вожероне не просто идёт борьба за власть между Домами. Страдают люди — крестьяне, ремесленники, купцы. Они попали в жернова войны, сами того не ожидая.

— Трен Кухал, — приподнял бровь кондотьер. — Вы же опытный воин, участвовали в десятках кампаний. Воевали за разных правителей. Простолюдины всегда оказываются разменной монетой, когда властьимущие начинают мериться… силами. Почему-то менестрели не слетались, как мухи на мёд, когда армия герцога Лазаля жгла деревни и хутора унсальцев. Просто так, чтобы отвадить соседей селиться на земле, которая, как решил его светлость, изначально принадлежала его державе. Почему жонглёры не развлекали солдат Кевинала, когда те вывозили всё до последней нитки и до гнутого гвоздя из трагерских сёл, на своё несчастье стоявших вдоль границы. А трагерцы отвечали тем же, проводя кинжальные рейды в долине реки Альнура? Я был там, видел всё воочию. Там тоже гибли простые, необразованные люди, которых очень жалеют здесь. И если посчитать потери, которые, конечно, никто не считал, то там смертей было гораздо больше.

— А может быть, восстание в Вожероне овеяно… Как бы это выразиться…

— Ореолом романтики?

— Да. Нечто подобное я и пытался сказать.

— Романтика. Борьба за власть. Крошка-наследник, вынужденный защищаться родни, узурпировавшей трон. — Пран Жерон поцокал языком, словно пытался распробовать на вкус последние слова. — Честь против подлости. Благородство против предательства. Правда против лжи.

— Да как-то мало верится.

— Но вы же не будете возражать, что Мариза стала герцогиней не вполне законно?

— Да. Сбросила сумасшедшего братца. Вряд ли правление Айдена можно было бы назвать успехом для всего Аркайла.

— Но на материке принято наследование по мужской линии. За редким исключением. Обойти закон может только решение архиепископского собора. А сын Кларины, как ни крути, наследник мужского пола.

— Бастард.

— Это осложняет дело. Но не ставит крест на его праве на корону Аркайла. Как раз такие прецеденты известны.

— Что известно?

— Прецеденты. Случай или событие, имевшее место в обозримом прошлом. Ссылаясь на него, можно добиваться каких-то исключений из правил или отклонений от писаной буквы закона во времени настоящем.

— Вот оно что… Да, случаи, когда бастарды надевали корону, известны. Будем надеяться, что Эрар альт Рутена… Я правильно запомнил?

— Конечно. Совершенно верно.

— Будем надеяться, что Эрар альт Рутена станет герцогом Аркайла. И его воспоют в музыке, в стихах и прочих тонких искусствах и ремёслах.

— Будем надеяться. Хотя это всё равно не объясняет засилье мастеров искусств в Вожероне.

— Не объясняет. Был бы с нами Ланс альт Грегор, он, возможно, предложил бы разумное объяснение, исходя из собственного опыта. Не так ли?

— Совершенно верно…

К тому времени они уже вернулись к заждавшимся спутникам Кухала и охране из Роты Стальных Котов, которые, несмотря ни на что, не теряли бдительность и держали чужаков на прицеле.

— Сержант Рейен! — рявкнул кондотьер.

— Здесь, капитан! — Отозвался парень, молодой с виду, но с густым мазком седины на левом виске.

— Трен Кухал из Клана Кукушки со своим отрядом отправляется в Вожерон. Я тоже. Вы со своим десятком будете нас сопровождать.

— Слушаюсь, капитан!

— Подготовиться немедленно.

— Слушаюсь, капитан!

— Да! Чуть не забыл. Вот этого благородного прана, — Жерон указал на Гвена альт Раста, — доставить в Вожерон в кандалах.

— Вот так случается — жизнь возносит на пьедестал, а потом низвергает, — глубокомысленно изрёк Падд Дорн-Колех, заложив пальцем книгу, которую до того увлечённо читал.

— Вы уверены, что поступаете правильно? — удивлённо спросил пран Гвен, шагнув чуть влево.

Кухал обратил внимание, что сыщик сдвинулся с линии прицела сразу двух арбалетов. Он не знал, что сейчас произойдёт — попытка побега или сопротивление. В рукаве у альт Раста вполне мог быть метательный нож или парочка орионов. Поэтому предводитель кринтийцев направился к нему, показывая пустые ладони.

— Думаю, Джиппето, тебя просто с кем-то спутали. Ошибка разрешится, правда восторжествует и всё вернётся на круги своя.

— Это какое-то недоразумение, трен Кухал, — бормотал сыщик, продолжая сдвигаться влево. Вот он уже прикрылся от стрелков Ронаном, который наблюдал за всем происходящим с раскрытым ртом. — Я не понимаю, за что такое недоверие. Я — всего-навсего жалкий циркач… Какую опасность я могу представлять для её светлости и почтенного прана Клана альт… — Он умоляюще сложил ладони пред грудью, но пальцы левой руки скользнули под рукав правой, а Кухалу оставалось ещё шага четыре.

Морин возникла за спиной Гвена альт Раста, будто по волшебству. В романах о старых временах написали бы «соткалась из воздуха», хотя это, несомненно, полная чушь. магия способна извлекать из цистры или свирели чарующие звуки, да и то, если музыкант обучен должным образом, а перемещать людей — глупость несусветная. Так не бывает. просто племянница Кухала никогда ничего не упускала из виду и всегда держала стилет наготове. Вот и сейчас она приобняла пожилого сыщика — со стороны, так весьма нежно и с должным уважением, — но остриё, не уступающее шилу, упиралось ему под челюсть, чуть ниже кромки ровно подстриженной бородки. И любой из кринтийцев поставил бы на кон свой меч против ржавого ухналя, утверждая — рука у неё не дрогнет.

— Мы тут подумали, — вкрадчиво произнесла девушка, — и решили, что нехорошо главному сыскарю Аркайла являться перед её светлостью без красивых железных браслетов. От вас не убудет, пран Гвен альт Раст, а мы лишний раз подчеркнём свою преданность герцогине-регентше и покажем искренность наших намерений.

— Хорошо, — прохрипел сыщик. стараясь не слишком широко открывать рот. — Я сдаюсь. Но, клянусь святым Кельвецием и его муками, я не замышлял ничего дурного. Я лишь хотел вернуться в свой замок.

— Вот это вы и расскажете пране Кларине, — хмуро заметил кондотьер, убирая ладонь с рукояти шпаги. — Что там у вас. Швыряйте не землю. Пока что вы просто под подозрением, но если не хотите выслушать обвинения, то избавьтесь от лишнего железа немедленно.

Кухал хмыкнул и покачал головой, когда у ног прана Гвена упали два ориона и метательный нож, похожий на лист ясеня. Ну, хоть в чём-то он оказался прав.