Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 6 Ч. 1

В звоннице повесилась ласточка.

Её высохшая под летним солнцем чёрно-белая тушка колыхалась на ветру, будто бы ничем не удерживая. Лишь зоркий взгляд наёмного убийцы сумел различить конский волос, петлёй обвившийся вокруг птичьей шейки. Нелепая, а потому страшная смерть. Видимо, птичка затащила в гнездо, вместе с прочим мусором и крепкую волосинку, вычесанную конюхом из хвоста благородного скакуна. Укладывала, умащивала, делая мягкую подстилку для будущей кладки, и не заметила, как просунула голову в образовавшуюся петлю. Кинулась наружу, но удавка затянулась, не позволяя ни улететь, ни вернуться в гнездо. Второй конец волоса, по всей видимости, присох к глине, из которой ласточка строила домик. Человек, попавший в подобную беду, отправился бы к Вседержителю сразу — у повешенного ломаются позвонки шеи. Ласточка мучилась долго и умерла, скорее всего, от голода и жажды. Интересно, думала ли она что-то перед смертью, глядя меркнущим взором на подружек, мечущихся вокруг, но неспособных чем-либо помочь — ни спасти, ни даже облегчить страдания?

Человек порою тоже попадает в тяжёлое положение. А всё из-за желания сделать жизнь лучше и удобнее. Вот такое противоречие, разрешить которое не под силу ни философам из старой лоддской школы, ни доморощенным мудрецам, которых в каждом квартале и на каждой улице пруд пруди. Когда начинаешь прилагать слишком много усилий, чтобы обустроить свою судьбу — свить уютное гнёздышко в безопасном месте, скопить деньжат, чтобы не зависеть ни от кого, найти вторую половинку, с кем не будет тоскливо зимними вечерами, — то вначале, обычно, дела идут хорошо. Ну, или совсем не идут, что означает — твоих сил пока недостаточно для выполнения поставленной цели и следует потерпеть, поднабраться опыта и мастерства. А если начинает удаваться, то следует быть очень осмотрительным. Иначе может так получиться, что однажды ты окажешься в положении ласточки. Какая-то мелочь, трепетно и любовно утащенная в гнездо, обовьёт твоё горло, выжимая жизнь капля за каплей. И никто не придёт на помощь. Будут ходить вокруг да около, умильно качать головам, сочувствовать, цокая языком — как же тебя угораздило, деточка. Только ради того, чтобы не видеть их отвратительные рожи, когда открываются врата в Горние Сады, стоит проявлять предельную осторожность. Нельзя, чтобы дорогая вещица или человек, запавший в душу с первого взгляда, превратились в такую вот петлю из конского волоса. Отталкивать, выбрасывать, резать по живому, но уцелеть.

Офра вздохнула. Поправила тёмный платок, которым повязала голову, чтобы волосы не мешали, падая на глаза. Словно невзначай пробежалась кончиками пальцев по широкой перевязи, в которой прятались полдюжины метательных ножей. Погладила спрятанный в левом рукаве стреломёт. Он стоил просто баснословных денег — изначально мастер просил пятьдесят «лошадок», но согласился снизить цену до сорока пяти. А всё из-за какой-то новой пружины, выкованной из дорогущей стали и особым образом закалённой. Ремесленник обещал, что стреломёт будет вечным. Конечно, Офра ему не поверила, поскольку знала — человеческие руки не способны сделать ничего вечного, но надеялась, что несколько лет оружие прослужит безотказно. Девушка сама пристреляла его — в этом деле нельзя доверять никому, кроме себя. Оценила удобство. Стальная трубка, толщиной в три четверти дюйма и длиной полторы пяди, крепилась двумя ремешками к предплечью. Кольцо с тягой, присоединённой к спусковой скобе, надевалось на средний палец. Сжимаешь кулак — вылетает гранёная стрела, которая втыкается в сосновую доску на полтора дюйма. Это значит, что человека прошьёт навылет, если не встретит кость.

Случая испытать новый стреломёт в деле всё не представлялось, но вот, наконец-то, пришла его пора.

Убийца пробралась в собор ещё с вечера, пользуясь суетой и неразберихой во время вечерней службы и последовавшего за ней причастия. Вскарабкалась по лестнице, ведущей на верх колокольни и притаилась в звоннице, под самой островерхой, увенчанной шпилем крышей. Здесь свистел ветер, выдувавший остатки тепла, тянуло дымком из печных труб. Вдалеке погрохатывали раскаты артиллерийских залпов. Судя по направлению, армия Эйлии альт Ставоса вновь обстреливала Глевер.

Колокольня главной церкви Вожерона, посвящённой святому Кельвецию, как и кафедральный собор Аркайла, главенствовала над всеми зданиями города. Все кварталы, включая проплешины разбитых и выгоревших после обстрелов домов, фортификационные сооружения — стена с зубцами, башни, ворота — виделись, как на ладони. Даже дальние огни биваков защитников мятежной провинции и, ещё дальше, армии, пришедшей наказать их за самоуправство. Судя по количеству костров, соотношение сил было далеко не в пользу вожеронцев, сколько бы кондотьерских рот они не призвали бы под свои знамёна. Конечно, они не сдадутся, гордость не позволит, но исход войны виделся Офре предрешённым. Поэтому, она хотела выполнить работу как можно быстрее и уносить ноги, пока не поздно.

Скоро, очень скоро Вожерон превратится в то место, где выживать будет очень сложно. Чёрствая горбушка хлеба и глоток чистой воды начнут цениться на вес золота. Да и деньги потеряют свою ценность — ведь их нельзя съесть. Сила, умение убивать и хладнокровное презрение к ближнему станут теми качествами, которые дадут их обладателю надежду на спасение. Ну, или умение очень быстро удрать. Обладая в полной мере навыками убийцы, Офра не переоценивала свои силы и понимала, что в открытой схватке справиться с двумя-тремя опытными воинами ей не под силу. Именно поэтому рассчитывала в свором времени оставить здешние земли далеко за спиной и вернуться в столицу, к безбедной и весёлой жизни.

Но сперва нужно было выполнить задание, чтобы отчитаться перед Чёрным Джа. Не так важно вознаграждение, хотя такой суммы Офра ещё не получала ни за одно убийство. Главное — оправдать доверие, показать главе гильдии, что он не ошибся в выборе спутницы и помощницы.

Значит, нужно не думать о пронизывающем ветре, о том, что глаза слипаются, о высоте, с которой свалишься, допустив малейшую неосторожность. Нужно ждать.

Умение терпеливо выжидать — главный навык наёмного убийцы. Так учил её Коло.

Коло!

Одно лишь это имя, всплывшее в памяти, заставило Офру зашипеть сквозь зубы, будто он сорвала «корочку» со старого пореза. Да такого, собственно говоря, и было. Коло Щёголь вошёл в её судьбу насколько лет назад, когда девочка-сирота, ведущая непрестанную борьбу за выживание в портовых трущобах Аркайла, поняла, что для побирушки она уже слишком взрослая и чересчур хороша собой, в бордель для старых извращенцев, который содержала старая Ильза Железный Зуб, не хочется. Мальчишки её возраста давно уже пристроились к какому-либо делу — кто учился у карманника, кто прибился к шайке домушников и разил в окна верхних этажей, которые хозяева позабыли закрыть ставнями. Некоторые счастливчики даже умудрились наняться юнгами на корабли, уходившие в дальние земли. Офре их судьба не светила, зато к сухорукому Чучу, верховодившему их братством, выбравшем для ночёвок подвалы полуразрушенного здания недалеко от Южной Башни, стал часто наведываться вышибала из заведения от старой Ильзы. Поил его дорогим вином — четверть «башенки» за кувшин. Вёл долгие разговоры о том, о сём, и всё поглядывал на Офру. Она злилась и убегала на пустырь за зерновыми складами, чтобы заняться любимым делом. Метала ножи в обгоревшее дерево, которое обрядила в рваньё, подобранное на свалке. Обычные кухонные ножи, украденные на городском рынке с лотка. Правда, Офра заточила их о кусок шершавого песчаника и даже слегка изменила очертания клинков. У неё всегда хорошо получалось чем-либо кидаться. Осколком гранита убивала крысу с расстояния в десять шагов. В полумраке, на звук. Однажды ребром медной монетки выбила глаз главарю конкурирующей шайки побирушек. Правда, Чучу потом отлупил её ремнём — улаживая ссору, он здорово потратился.

Как-то вечером, Офра почувствовала, что за ней следят. Обернулась, держа ножи наготове… и никого не обнаружила. Напуганная, она ушла, шарахаясь от каждой тени. Через два дня всё повторилось. Чужой взгляд она ощущала так, словно это ладонь стражника, схватившая её за плечо.

— Кто здесь? Кто? — хотела грозно выкрикнуть она, а на самом деле жалобно пискнула.

В ответ раздался негромкий кашель, и Офра увидела сидящего на корточках человека. После она готова была поклясться стигматами святого Кельвеция, что мгновение назад на этом месте никого не было.

— Попробуй моими, — сказал странный человек, протягивая ей три настоящих метательных ножа. — Меня зовут Коло́. Матушка моя была из Тер-Веризы, отсюда и имя такое.

Темноволосый, с тонкими усиками и насмешливым взглядом. Тогда ему не было и сорока лет, но Офре она показался старичком. Обаятельным и беззлобным, но выходцем из далёкого мира взрослых, от которых она не ждала ничего хорошего.

Все три ножа воткнулись в драный камзол там, где у человека, когда-то носившего его, было сердце.

— Молодец, — похвалил Коло. — Оставь себе. А своё… свои можешь утопить в заливе.

Он ушёл, но появился на следующий день. Дал несколько дельных советов, как прицеливаться, как держать локоть во время броска, поругал за плохую работу ног. Пообещал, что придёт ещё, и пропал надолго.

А через десять дней Чучу приказал ей собираться — он отведёт «свежатину» к Ильзе Железный Зуб. Возражения не принимались. Какие могут быть возражения, если за пазухой у сухорукого лежал кошелёк с тридцатью «башенками»?

Офра попыталась убежать, но Чучу сграбастал её за воротник, отшвырнул на груду тряпья и достал ремень. Метательный нож так легко и привычно лёг в ладонь, но девушка кидала его из неудобного положения, лёжа на боку, и клинок вонзился старому разбойнику в плечо. Этого хватило. Сухорукий скрючился и взвыл, а она выбежала из подвала. Ноги сами принесли Офру к заветному месту. Вот и дерево, и старый камзол, превратившийся уже в клочки ткани непонятно какого цвета. Что делать дальше? Конечно, её будут искать. У Чучу полно друзей в портовых кварталах. Хотя, каких друзей? Бывших подельников и старых собутыльников. Но всё равно ей не простят неповиновения. Здесь, на самом дне Аркайла, вольнодумство каралось не менее жестокого, чем среди благородных пранов. В назидание остальным на кусочки порежут и скормят рыбам. От безысходности она расплакалась, чего не позволяла себе лет уж семь-восемь. Уткнулась носом в коленки и разревелась.

— Вот она, сучка, где заныкалась… — послышался противный голос Чучу. — Ничё, стервь, от нас не уйдёшь!

Сквозь слёзы Офра разглядела своего мучителя, скособоченного, но настроенного решительно — луна ярко освещала его перекошенное от ярости и боли лицо. Рядом с сухоруким стояли два здоровенных лба — вышибалы Ильзы. Тот, что помладше мял в руках мешок. Старший держал верёвку.

А у Офры оставалось всего лишь два ножа и совсем не осталось уверенности, что она сможет ими воспользоваться. От волнения тряслись руки, а от слёз двоилось в глазах.

— Хватайте её! — взвизгнул Чучу. — Тащите! Только я пну пару раз для острастки.

— В подвале будешь крысятами своими командовать, — пробасил старший из вышибал. — И махалками не маши. Зачем нам порченный товар? — Шагнул к Офре. — Ты, девка, давай поднимайся. Пока что добром прошу.

Она вскочила, сжимая по ножу в каждой руке. Впереди — трое взрослых мужчин, умеющих драться гораздо лучше, чем она. Позади — почти отвесный склон и морской прибой, разбивающийся о камни в мелкие брызги. Но лучше уж туда, чем к Ильзе. Метнуть ножи, а там — попала, не попала — развернуться и прыгать.

— Оставьте девочку в покое, — послышался негромкий голос.

У груды битого кирпича стоял Коло.

— Щёголь? — Чучу сразу охрип и попятился. — Ты зачем здесь?

— Оставьте девочку в покое, — повторил Коло. — И идите своей дорогой.

— За неё заплочено, Щёголь, — не слишком уверенно произнёс старший из вышибал.

— Откуда я тебя знаю? Что-то неуловимо-мимолётное…

— Я работаю на Ильзу Железный Зуб.

— На Ильзу… — Протянул Коло. — И сколько она дала?

— Тридцать «башенок».

— Неплохо.

— Не отдам, — зашипел Чучу, хватаясь за кошелёк, по-прежнему спрятанный за пазуху.

— Отдашь. — Коло вразвалочку зашагал к нему и вышибалы поспешно уступили ему дорогу, хотя каждый был шире вдвое и выше на голову. — Не зли меня, червяк. Отдай деньги!

— Не отдам…

— Вот же зловредное существо. Верни деньги Ильзе. С тобой у меня будет отдельный разговор.

— Не отдам… — Чучу присел и как будто попытался вытащить что-то из-за голенища растоптанного и дырявого сапога.

Коло ударил без замаха. Коротко снизу верх.

Сухорукий хрюкнул, завалился навзничь, заскулил, корчась от боли. Наступив ему на здоровую руку и брезгливо поморщившись, Щёголь разорвал засаленную рубаху на груди поверженного противника, поковырялся за пазухой. Вытащил кошелёк.

— Ваш? — спросил он у охранника.

— Похож. — Пожал плечами старший.

— Лови. Пересчитай.

— Я верю. Ты при мне доставал.

— Я-то при тебе, но этот говнюк мог что-то потратить. — Коло поравнялся с Офрой, не обращая внимания на подёргивающего руками и ногами Чучу. Сунул ей в руки то, чем сбил сухорукого с ног. — Тебе нёс. Хотел предложить пострелять. Теперь наверняка дуги повело, придётся мастеру отдавать.

Девочка с удивлением увидела маленький арбалет. Для стрельбы одной рукой. Изящный, лёгкий и настолько красивый, насколько могут быть красивыми орудия, придуманные одними людьми для убийства других.

— Посчитал? — Это Коло спросил у вышибалы, который так и стоял с мешочком на ладони.

— Я тебе верю, Щёголь.

— Я это слышал.

— Прости, что так получилось. Я не думал, что перебегаю тебе дорогу. Уверен, Ильза тоже так не думала… Это всё он! — Старший не сильно, скорее, напоказ пнул Чучу по голени.

— У Ильзы только в одном её железном зубе ума больше, чем у вас троих. Передай ей — мне неловко, что так получилось. Я обязательно зайду к ней поговорить. Объяснюсь. Вряд ли мы поссоримся.

— Конечно, Щёголь. Вы не поссоритесь.

— Если я узнаю, что там денег меньше, чем тридцать «башенок», я очень расстроюсь, — наигранно вздохнул Коло. — В любом случае, передай Ильзе — с меня бутылка бурдильонского.

— Обязательно передам. Так мы пойдём?

— Идите… Нет, постой!

Вышибала втянул голову в плечи, ожидая чего-то неприятного.

— Лови! — В свете луны сверкнула монетка. — Это вам на двоих с возмещением ущерба.

Серебряная «башенка» исчезла в кармане старшего.

— Спасибо! Какого ущерба, Щёголь?

— Вы зря таскались в такую даль.

— А-а-а… Да чего там, мы на работе…

— Назад не торопись. Выпей вина в любой забегаловке. Да хотя бы в «Орущем хряке». Это вам по пути. Только, умоляю, закажите что-нибудь пристойное, не наливайтесь дешёвым пойлом.

— Как скажешь, Щёголь! Ну, мы пойдём?

— Идите уже! Не забудьте передать Ильзе, чтобы ждала меня в гости.

Тяжёлые башмаки громил протопали и стихли в отдалении.

Чучу продолжал поскуливать, ворочаясь на щебне.

— Кто ты? — спросила Офра, глядя на своего спасителя снизу вверх.

— Меня зовут Коло́.

— Но кто ты?

— Я убийца. Я убиваю за деньги. За очень большие деньги, поскольку выполняю свою работу очень хорошо.

— Ты сломал мне нос Щёголь… — прошамкал Чучу.

— Судя по звукам, ещё и зубы выбил. И не жалею. — Коло подошёл к нему, склонил голову к плечу. — Знаешь, почему я считаю тебя и таких, как ты, говнюками? Нет, не потому, что ты оказался на самом дне. Удача может повернуться задницей к любому из нас. Не потому, что у тебя высохла рука. Я всегда искренне жалел калек, если они сохраняют человеческое достоинство. Даже не потому, что тебя кормит орава детворы, угодившая к тебе в рабство. Каждый зарабатывает на жизнь, как может. Я считаю тебя говнюком потому, что тебе нравится показывать свою силу тем, кто слабее тебя. Когда ты знаешь, что не можешь получить отпор, ты — герой. А когда получаешь по зубам, то начинаешь ныть и кривляться, чтобы вызвать жалость. Поэтому ты — говнюк. Говнюком родился и говнюком умрёшь. — Коло повернулся к Офре, сверкнув белозубым оскалом из-под тёмной полоски усов. — Как тебя зовут, девочка?

— Офра.

— Красивое имя. Нездешнее, как и моё.

— Я не знаю, кто мои родители.

— С каждым может случиться. Скажи, Офра, чего бы тебе хотелось сделать с этим червеобразным слизнем? Вот прямо сейчас и больше всего.

— Я н-не знаю… — Заикаясь от волнения, чего никогда раньше за собой не замечала, проговорила она. Выпрямилась, обошла кругом успевшего сесть Чучу. Поглядела, как он размазывает по лицу слюни, смешанные с кровью. — Голову отрезать. И к заднице приставить.

— Интересное предложение. Не буду тебя отговаривать. Дерзай. Есть только одно условие. Ты всё должна сделать своими руками. Большие девочки всё делают сами.

— Я как раз слышала, что за больших девочек всё делают большие мальчики.

— Тут тебе немножко не повезло. Нужно было родиться в Доме Чёрного Единорога или Охряного Змея. Тогда мы у вашей милости был бы добрый десяток слуг. А девочки, которые любят метать ножи, всё делают сами.

— И возразить нечего… — усмехнулась Офра. — Тем паче я всю жизнь всё делала сама.

Наконец решившись, она заступила за спину Чучу, левой рукой захватила его за подбородок, приживая голову злейшего врага себе к груди, а ножом, зажатым в правой, быстро полоснула по горлу. Отлично заточенное лезвие рассекло кожу, мышцы, трахею и почувствовало сопротивление, только заскрежетав по кости. Нож — на абордажный палаш. Отрезать голову с одного взмаха не получится.

Чучу захрипел, забулькал горлом, выгнулся, отталкиваясь пятками от щебня, но каблуки только вырыли две глубокие борозды. Разжав захват, Офра отпрыгнула. Не хватало ещё измазаться в крови с ног до головы. Коло наступил на грудь агонизирующему телу, придавив его к земле, но смотрел не на Чучу, а на Офру.

Смотрел и улыбался.

Она улыбнулась в ответ. А что делать? Сегодняшний вечер, начавшийся так неудачно, неожиданно стал самым счастливым из прожитых ею.

— Скажи, девочка, ты хотела бы стать убийцей? — прищурился Коло.

— Да! — не задумываясь, кивнула Офра.

— Тогда первое правило. Ты убиваешь ради денег, а не ради удовольствия. Если можешь не убивать, не убивай. Бесплатно.

— Но… — Она посмотрела на переставшего дёргаться Чучу. Оставить его в живых? После всего? После го пинков, щипков, ремня, попытки продать в бордель…

— Дополнение к первому правилу, — улыбнулся убийца. — Иногда его можно нарушать. Но очень редко и когда без этого не обойтись. Однажды это спасёт тебе жизнь. Правило второе. Всегда очищай кровь с оружия. Люби его и однажды оно спасёт тебе жизнь. — Офра наклонилась и вытерла нож о рубаху мертвеца. — Правильно. Третье правило — во всём слушайся наставника. Однажды это спасёт тебе жизнь. Четвёртое правило — не стесняйся задавать вопросы.

— Однажды это спасёт мне жизнь?

— Даже быстрее, чем ты можешь вообразить.

— Тогда первый вопрос. Ты будешь моим наставником?

— Нет. Я подыщу тебе хорошего учителя. А когда ты получишь основы знаний, навыков и умений, без которых настоящему убийце не обойтись, выбор будет за тобой. Ты можешь выбрать меня, а можешь кого угодно другого из гильдии.

— Тогда второй вопрос. Где я теперь буду жить?

— Правильный вопрос. Он показывает, прежде всего, что у тебя трезвый взгляд на жизнь, не испорченный отроческими мечтами и выдумками. Я отведу тебя к одной моей знакомой. Переночуешь у неё, а завтра в путь. Ты умеешь ездить верхом?

— Нет, — совершенно честно ответила Офра.

— Придётся учиться на ходу. На первых порах будет нелегко, — не стал лукавить Коло. — Признаться, теперь тебе несколько лет будет нелегко.

Он не соврал. Признаться честно, он вообще никогда ей не врал. Ну, может быть, немного недоговаривал, что-то скрывал, о чём-то умалчивал, но на прямой вопрос всегда давал честный ответ.

Утро следующего дня застало их в пути. Офра ехала на спокойной кобыле-иноходке, но всё равно к вечеру растёрла ноги до пузырей, наполненных сукровицей. Коло не стал охать и ахать, отвёл её к деревенской знахарке, которая продала баночку целебной мази. Потом предложил часть дороги бежать, держась за стремя. Офра подумала и начала задавать вопросы о верховой езде. К концу недели она уже довольно сносно сидела в седле, умудряясь даже задремать под размеренный шаг иноходки. Путь их лежал далеко на север, в верховья Уна. Дубравы сменились сосняками, несмотря на летние месяцы, пришлось натягивать курточку даже днём, а ночью кутаться в одеяло у костра.

Где жил мастер, готовящий убийц, в Унсале или Аркайле, Офра не сказала бы даже сейчас. Бревенчатый сруб скрывался в глухой чаще. Вокруг него вились тропинки для пробежек учеников с препятствиями разной сложности. За высоким частоколом располагалась площадка, засыпанная песком для упраженений в рукопашной и с холодным оружием. Чуть дальше стояли мишени для стрельбы из лука, арбалета, сарбакана, метания ножей, дротиков и орионов. Огнестрельного оружия сухопарый старик, которого называли без имени — просто Учитель, не признавал.

Кроме Офры в тайной школе жили ещё пятеро мальчишек и две девчонки. Разного возраста — от десяти до шестнадцати лет. Старшие выполняли обязанности помощников Учителя. Гоняли их на разминке до седьмого пота, проводили некоторые уроки, заставляли работать по хозяйству. Школа обеспечивала сама себя. Слуг не было. Правильно сказал Коло: «Большие девочки всё делают сами». Правда, он не уточнил, что большие мальчики тоже всё делают сами. Копают огород, таскают воду из ближайшего ручья, собирают хворост, колют дрова, топят печь, перетирают зерно в жерновах, варят, моют посуду и полы… Изредка, когда запасы пищи в лабазе оскудевали, Учитель уходил в сопровождении двух парней и возвращался с мешками, набитыми зерном, вяленным мясом, твёрдым сыром. Больше всего Офре не нравилась работа в огороде, чуть меньше — беготня по лесным тропинками, где нужно было то балансировать на тонкой жерди, переброшенной через овраг, то пробежать по пенькам через топь, то перебираться по верёвкам, натянутым между деревьями, как паук в своей паутине. Но рвением в изучении способов убийства человека она искупала ленцу в остальных делах, и даже не слишком часто получала дополнительные нелюбимые задания.

Зимой, когда снеговые тучи сползали с Карросских гор, и засыпали всю округу по пояс, занятия не прекращались. Правда, Учитель, страшась обморозить воспитанников, часть упражнений переносил в дом. Там он рассказывал им о ядах — где их добывают, как смешивают, как используют. Одну отраву лучше подсыпать в вино, а другую можно нанести на ручку двери, которую часто открывает заказанная жертва. Существуют яды, которые достаточно вдохнуть в малом количестве, а есть и такие, которые обязательно должны попасть в кровь через порез.

Пять лет Офра прожила в лесу. За это время часть её товарищей по учёбе прошли испытания и покинули тайное жилище. Появлялись новые ребята. Не все из них выдерживали облучение. Рыжий веснушчатый унсалец сломал шею, сверзившись в овраг, а смешливая смуглая девчонка из далёкого Эр-Трагера неосторожно облизала пальцы после того, как смешала пыльцу тигровой орхидеи и слизь болотного демона. Кстати, в существование демонов Офра не верила, пока Учитель не показал ей свежеотрубленную голову, которую принёс с болота. Слизь добывалась из подъязычных желёз чешуйчатого гада.

К слову сказать, за это время Офра освоила грамоту. Учитель настаивал, чтобы будущие убийцы умели читать и писать. Вот она и выучилась. Даже одолела две книги. «Деяния Первосвятителей» и какой-то новомодный роман в стихах «Дочь рудокопа».

Через пять лет приехал Коло. В его глазах Офра прочитала не только восхищение её мастерством метания ножей или стрельбы. Щёголь ловил каждое её движение и, казалось, не мог насмотреться.

Оставив Учителю увесистый мешочек с серебром, они вернулись в Аркайл вдвоём. Коло заплатил за Офру вступительный взнос в гильдию. Оказал протекцию в получении первого заказа. Наёмным убийцам высокого уровня мастерства нет необходимости рыскать в поисках работы. Не страдают они и от недостатка средств, хотя принимают заказы не так часто. Настоящий профессионал переборчив и ценит свой труд. Денег на хорошую жизнь хватало — еда, которую раньше Офра только видела на прилавках, вина, о существовании которых даже не догадывалась. Коло оказался ценителем поэзии. Вообще, жить с ним было легко и необременительно. Любой каприз было достаточно озвучить. Они не ссорились. Убийца, которого боялась большая часть преступного мира Аркайла, любил свою золотоволосую подругу и души в ней не чаял. Но, несмотря, на трепетное отношение, он не ограничивал и её свободы. Никогда не пытался отговорить от сложного заказа. Только выслушивал внимательно и давал несколько дельных советов. Заработанные деньги Офра могла тратить куда самой хочется и не отчитываться ни перед кем. Правда, Коло не спешил звать её под венец. Но ведь им и без того было хорошо…

Несколько лет прожили они в мире и согласии, а потом Офра начала тяготиться. Нет, Коло не перестал любить её и баловать. Ей стало скучно. Хорошо, уютно и спокойно в их небольшом домике на тихой окраине Аркайла. Риск, волнение и переживания во время выполнения заказов. А всё равно скучно. Мучило то, что Коло, такого умного, опытного, смелого и хладнокровного, устраивает полностью бесхребетное существование. Он оказался напрочь лишённым честолюбия. Не стремился завоевать уважение собратьев по кинжалу и стреле, сверх того, что уже имел. Когда пришла пора переизбирать главу аркайлского отделения гильдии, попросту уступил это место Чёрному Джа, который по всем качествам уступал ему, зато уверенно шёл к власти. А ведь власть, кроме чувства собственного превосходства над другими людьми, давала ещё и уверенность, что твоё безбедное существование не оборвётся внезапно и по чужой воле. Главенство в гильдии — это, кроме всего прочего, ещё и надёжный тыл. Умный главнокомандующий всегда понимает важность обоза и тылового обеспечения, никогда не пренебрегает фуражирами и ремонтёрами, а потому выигрывает битву за битвой. Коло упрямо отказывался обеспечить себе и своей подруге сытое и безбедное будущее, когда возраст возьмёт своё и выполнять дорогостоящие заказы станет трудно.

Офра не выдержала и однажды высказала Щёголю в лицо всё, что думала. Они разругались. Вернее, ругалась она. Он хмуро молчал и только каменел лицом. Потом попытался просить прощения. За что? Чувствовал вину? Или просто решил, что так легче — попросил прощения, получил его и продолжай жить той же жизнью, что и раньше. Именно это и взбесило Офру настолько, что она, хлопнув дверью, ушла. А почему бы не уйти, если серебра отложено достаточно и тайком, через подставное лицо, снят дом в другом конце города?

То, что Коло не побежал за ней следом, не стал уговаривать вернуться, взбесило Офру ещё больше. Это уж потом она сообразила, что на самом деле, что называется, нашла коса на камень. Её природная гордость и его независимость и уверенность в себе сыграл злую шутку, не позволив искать пути к примирению после шумного разрыва. Тогда ей показалось, что Щёголь слаб и безволен, плывёт по течению. По странному стечению обстоятельств, едва ли не через неделю она получила высокооплачиваемый заказ и отплыла в Вирулию. Тамошние Высокие Дома всегда находили повод для свар и часто прибегали к помощи убийц там, где не могли справиться своими силами. Через месяц у южан сменился дож, а ещё через месяц, вернувшись сухим путём через Кевинал домой, Офра узнала, что Коло угодил в подземелья тайного сыска. Сохраняя в сердце остатки обиды, она не стала выяснять подробности, сделал вид, что не знает такого. Напротив, постаралась втереться в доверие к главе гильдии. Чёрный Джа охотно пошёл на встречу, проявляя всяческие знаки внимания. Через какое-то время Офра перебралась в доходный дом напротив лавки «Хорошие мелочи», чтобы они с Джа могли чаще встречаться.

Так же, как Коло некогда вызывал восхищение утончённостью и образованностью, главный убийца Аркайла отталкивал хамовитостью и напускной простотой. Конечно, глупцом он не был, ведь плохо соображающий человек не достигнет тех высот. Но очень любил играть эдакого деревенского дурачка. Но Офра терпела. Она твёрдо решила, что станет следующей главой гильдии, а для этого старательно училась у нынешнего. И плевать, что ради получения знаний приходилось пускать Чёрного Джа в свою постель. Всё можно снести ради будущей власти и непреходящего достатка. Главное, не забывать принимать отвары, мешающие забеременеть.

Всё это время о Коло ходили какие-то странные слухи. То его приговорили к повешению, то его выпустили из тюрьмы, то, вроде бы, посадили обратно, уже по обвинению в убийстве капитана дворцовой стражи, то он сбежал в Трагеру… или в Унсалу, или в Тер-Веризу — далёкую родину по материнской линии. Офру он уже не интересовал. Вместе с Чёрным Джа она наводила порядок в гильдии, устраняя нерешительных, излишне самостоятельных и любителей утаивать часть прибили, которую нужно было сдавать в «общак».

А потом Джа предложил Офре чрезвычайно выгодную и даже, можно сказать, почётную работу. Убрать самозваную герцогиню — чем не благое для державы дело, за которое ещё и хорошо заплатят? Умрёт Кларина, утихомирится бунт на юге, затихнет война. Чёрный Джа намекал, что получил заказ едва ли не от самой Маризы. Ну, может, конечно, и не от неё, но Родд альт Ставос вполне мог продумать именно такой способ прекращения войны.

Офра с радостью взялась за дело. Во-первых, это слава. Во-вторых, деньги и немалые. В-третьих, возможность заслужить благосклонность властей, что для девушки без роду и племени очень важно. А вдруг, ей дадут дворянство? Конечно, подобные случаи до сих пор не были известны, но всё когда-то случается впервые. Если к старанию добавится ещё и малая толика везения…

Всё это она в который раз вспоминала, сидя на стропилах под куполом звонницы и разглядывая высушенную солнцем и ветром тушку ласточки. К счастью, она не повторила путь пичуги, вовремя избавившись от Коло — милого, доброго, славного, но в какое-то время начавшего превращаться в удавку, не позволяющую жить дальше для себя.

Но исполнения самого важного в её жизни задания Офре оставалось полстражи, не больше. Ещё утром она подслушала обрывок разговора, что самозваная герцогиня придёт молиться на заре, выпрашивая у Вседержителя высшей справедливости. При это оставалось непонятным, что же Кларина подразумевает под справедливостью? Хотела ли она, чтобы Вседержитель указал правого и виноватого в этом деле, зашедшем в тупик из-за недостатка доказательств, или желает, чтобы поединок закончился, как выгодно ей? Вспоминая всё, что она слышала о баронессе альт Рутена, Офра склонялась к выводу, что последнее предположение наиболее верное. Кларина не гнушалась использовать людей в собственных корыстных целях, а потом выбрасывать их, как испачканный кровью носовой платок. Хищница, идущая к поставленной цели. Казалось бы, сама Офра пытается пролторить ту же тропу по жизни, только ей не досталось от рождения дворянского титула, богатства Дома Бирюзовой Черепахи, любящего и весьма дальновидного отца, выдавшего дочку за главу соседнего Дома — богатого и не слишком молодого. Теперь вдова барона альт Рутена стала правительницей Вожерона, очень удачно объединив силы и богатство двух Домов. Вот только попытка захватить трон Аркайла была ошибкой. Трагической ошибкой, за которую Кларине придётся заплатить жизнью. Так тоже бывает. Стремясь получить всё, нужно всегда давать себе отчёт, что можешь остаться ни с чем. Тут уж, как говорится, или в короне, или на погосте. Борьба за власть редко оставляет какой-то путь к отступлению.

Перед рассветом Офра даже слегка задремала. Она не боялась свалиться с балки, на которой сидела. Навык просыпаться при малейшей потере равновесия тоже оттачивали в лесном доме Учителя, как и прочие умения убийц. Проснулась, когда закрытых век коснулся первый утренний луч. Небо на востоке вначале посветлело, потом зарозовело, окрашивая в оттенки алого крыш домов и крепостную стену. В городе захлопали ставни, залаяли собаки, выпрашивая у хозяев еду. Потянулись колодцам женщины с вёдрами, устраивая споры и обсуждения — сильно ли грохотало минувшей ночью, кто опять уехал из Вожерона, сломавшись и не выдержав постоянного страха, какие кары обещают обрушить на головы местных жителей из Аркайла. О чем толкуют в толпе — на рыночных площадях, в лавках, в очередях у колодцев — Офра узнала, потолкавшись вчера на улицах. Умения слушать, выделять из обрывочной болтовни важные сведения и запоминать их — ещё одно необходимое умение для наёмного убийцы.

Когда солнце поднялось над дальним лесом на ладонь, к собору Святого Кельвеция подошли гвардейцы Вожерона. Оцепили площадь перед храмом. Появился декан — отец Реми в сопровождении ключника. Двери открыли. Офра обратила внимание, что на паперти нет ни единого нищего. Для города, который находится в самом горниле войны, необычно и неправильно. Наверняка в Вожероне должны быть и калеки, и блаженные, и разорившиеся лавочники… Видимо, лишних людей убрала стража. Хотя Кларина и уверяла всех, что пользуется всенародной любовью, рисковать не хотела.

Сразу после священников в собор вошли гвардейцы — человека четыре. Они обшарили все уголки, разве что за алтарь не заглянули. Один оказался настолько рьяным, что полез на звонницу. Оглядел табуреточку на которой отдыхал звонарь, пнул ногой пустой кувшин, покатившийся по деревянному полу с противным дребезжанием. На него тут же накричали снизу. Десятник объяснил, что шуметь в церкви нехорошо, особенно если сейчас здесь появится герцогиня. При этом допускал достаточно крепкие слова. Можно даже сказать — в выражениях не стеснялся, но каждый раз охал и извинялся перед отцом Реми. Декан терпеливо молчал, справедливо полагая, что военные — народ особый и без ругательств пожить не могут. В бою любая команда надёжнее впечатывается в сознание подчинённого, если сопроводить её усиливающим словом.

Прошло ещё не менее четверти стражи, когда на площади показался портшез. Четверо крепких слуг в ливреях цветов Дома Сапфирного Солнца тащили его без видимого усилия. Шагали в ногу и настолько быстро, что ехавший рядом Клеан альт Баррас мог не слишком уж сдерживать коня. Светло-гнедой жеребец красиво перебирал ногами, двигаясь сокращённой рысью, и выгибал лоснящуюся шею.

Пран Клеан бросил поводья в руки одному из гвардейцев, спешился и помог дочери выбраться из портшеза. Сегодня самозваная герцогиня оделась в чёрное платье с серебряным шитьём, закрытое до самого горла. Немного лоддских кружев на манжетах и узком воротнике. Никаких украшений. Ни перстней, ни короны. Она не надела даже медальон с гербом Дома, с которым редко расставалась. Голову Кларины покрывала косынка из тончайшего шёлка, который производили на айа-багаанских островах. Судя по всему, от сложной причёски она тоже отказалась, гладко зачесам волосы назад и собрав их в узел на затылке. Опираясь на локоть отца, она поднялась по тём широким ступеням церковного крыльца. Дальше пошла одна.

Офра бесшумно спрыгнула с балки, приземлившись на носочки. Скользящим шагом приблизилась к лестнице, легла на живот и осторожно выглянула. Теперь она видела притвор и солею, клирос и царские врата. Рукотворные изображения Вседержителя в золочёных окладах трепетали в неровном пламени свечей, словно оживая ненадолго.

Отец Реми встретил герцогиню у амвона. Она покорно склонила голову, поцеловав перстень священника — чёрный отшлифованный агат с выпуклой резьбой. Пастырская ерлыга — именно их Вседержитель раздавал первосвятителям, благословляя их идти в народ и проповедовать догматы веры. Кельвеций и Бардан, Трентильян и Брунна, Йохан и Микал, Никоан и Беда… Декан поддержал правительницу под локоток, вручил три витых свечи, подвёл к иконостасу. Кларина поочерёдно зажгла свечи, поставила их изображения святого Кельвеция, святой Пергитты и святого Беды. Прямо здесь, на солее, опустилась на колени и сложила ладони пред грудью, низко опустив голову.

Священник, пятясь, ушёл вначале в притвор, а потом, скорее всего, вышел наружу.

Никто не хотел мешать герцогине-регентше, устроившей смуту на юге державы, которая решила вдруг помолиться за справедливость. Поможет ли? Вседержитель редко снисходит до просьб простых смертных. Да и слова именитых и богатых дворян часто пропускает мимо ушей, какими бы древними не были их Дома. Вседержителю плевать на заслуги твоих предков. Важно, кто ты есть, чего добился, на что способен ещё. Как говорил когда-то Коло, высшие силы помогают тому, кто сам о себе заботится. В Вирулии использовали более приземлённую пословицу — на Вседержителя со святыми надейся, а осла привязать не забудь. Офра всегда привязывала своих ослов, в отличие от ласточки, которая умудрялась сделать из полезного барахла смертельную удавку. Вот и сейчас трезвый расчёт сработал. Кларина одна, молится, опустив очи в пол. Трудно подобрать более удобную мишень для стреломёта. А пружина у него срабатывает почти бесшумно — даже с паперти не услышат, не говоря уже о площади пред собором, где начали собираться горожане, пришедшие к заутренней службе. Сегодня им придётся подождать. Подумаешь, какие-то мещане и мастеровые припёрлись. Тут её светлость молиться изволит… остальные подождут.