Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 5 Ч. 4

— Но я не снимаю своих обвинений. Я настаиваю на них. — Кондотьер будто сваи вбивал каждым произносимым звуком. Уверенный в своей безнаказанности Этуан альт Рутена подло из засады застрелил моего знаменщика Толбо альт Кузанна. Произошло это после ссоры на балу по поводу праздника урожая. Если помните, Толбо бросил прану Этуану перчатку, за что был отправлен мной в форт Аледе, усмирять боевой задор в ежедневной муштре и в заботе о подчинённых. От дуэли он не отказывался, но по моему настоянию, в соответствии с уставом Роты, она была отложена до окончания войны. Пран Этуан, воспользовавшись беспечностью юного Толбо, подстерёг его на дороге и застрелил. К счастью для нас и несчастью для прана Этуана свидетелем убийства оказались прана Реналла и её служанка, гулявшие в лесу. Они рассказали в замке об убийстве, а потом уж управляющий вызвал моих офицеров, которые сочли необходимым пригласить прану Реналлу в Вожерон для дачи свидетельских показаний. В первый же день она опознала в пране Этуане альт Рутена убийцу. Мне исход дела казался очевидным, но внезапное сообщение о начале наступления войск узурпаторши Маризы не позволило закончить суд. Через десяток дней, в то время жестокого обстрела города вражеской армией, когда все силы Роты были брошены на вылазку для контратаки, а в расположении штаба оставалась небольшая охрана, на нас напали. В схватке погибли все мои люди, кроме лейтенанта Жанеля. — Поименованный офицер поднялся и поклонился. — Погибла служанка праны Реналлы и её охранник. К счастью, вовремя подоспели два десятка «лишённых наследства» с лейтенантом Пьетро во главе. В одном из убитых он опознал Рутта альт Ларра из Дома Медной Ящерицы.

— Не вижу ничего удивительного, — покачал головой Клеан. — В такой войне, как наша, предатели могут попадаться на каждом шагу. Я знаю, что Дом Медной Ящерицы был очень беден. Гордости больше, чем серебра. А пран Рутт, вдобавок, совершенно лишён таких черт натуры, как умеренность и бережливость. Думаю, он вес в долгах, даже замок заложен ростовщикам. Его нетрудно купить любому врагу Вожерона.

— А почему они напали на Роту Стальных Котов?

— Потому что им выгодно вбить клин между нашими добрыми друзьями и нами. Кучка лазутчиков не способна нанести сильного урона армии. Самое большее, что они могут сделать — взорвать пороховой склад. Но если посеять рознь между нами, то ущерб может оказаться в десятки раз ощутимее, чем от взорванного порохового склада.

— Разумные слова, — кивнул кондотьер. — Но свидетельства лейтенанта Жанеля опровергают ваше предположение.

— Какие именно? Пусть ваш офицер выскажет их.

— Непременно! Лейтенант Жанель.

— Да, капитан. — Худощавый кевиналец решительно выставил перед собой остроконечную бородку.

— Что кричали нападающие? Как они вели себя? Что показалось вамстранным?

— Хочу пояснить высокому собранию, — откашлявшись, начал Жанель, — что я, будучи в звании сержанта, в тот день командовал охраной резиденции Роты. Когда атакующие ворвались в ворота…

— Вы сами им открыли? — прервал пран Клеан.

— Да, мы думали, что это — горожане, тушащие пожар в соседних домах.

— Понятно. Что былодальше?

— Когда нападавшие ворвались, мы думали, что они попытаются атаковать пороховой склад. В палатках у нас хранилось несколько бочонков пороха. Но они, увидев прану Реналлу, закричали: «Вот она!» и кинулись к ней. Если бы не мастерство её слуги, забыл, как его звали…

— Бардок, — негромко подсказал пран Гвен. Судя по выражению лица, он не верил собственным ушам.

— Да! Бардок! Он в одиночку остановил полдюжины вооружённых головорезов и дрался с ними, пока мои люди гибли один за другим. Бардок получил девять ран и умер наследующий день от потери крови, но благодаря ему, мы продержались до появления лейтенанта Пьетро. Таким образом, я свидетельствую, что предатель Рутт альт Ларра имел целью убийство праны Реналлы.

— Зачем? — пожал плечами Клеан. — Какая необходимость?

— Попытка убрать свидетеля, я считаю, — проговорил кондотьер. — А кому это выгодно? Только тому человеку, которого я обвиняю!

— То есть…

— Без всяких «то есть»! Я обвиняю главнокомандующего Этуана альт Рутена

Кузен Кларины вскочил, стиснув рукоять шпаги:

— Что за чушь⁈ Как вы смеете⁈

Местные праны загомонили, как стадо гусей, торопящихся утром к пруду.

— Неслыханно!

— Голословно!

— До каких пор терпеть⁈

— Оскорбление от чужаков!

Реналла смотрела на перекошенные лица, на сжатые кулаки и думала — успеет ли она вырваться из зала, если начнётся резня?

Лейтенант Роты Сладких Демонов и капитан Шустрых Черепах поднялись, становясь плечом к плечу с праном Жероном. Кажется, они готовились к драке. Ну, или к серьёзному скандалу, самое малое, после которого только и оставалось бы, что поднять Роты и вести их обратно в Кевинал.

— Хорошо же нас благодарят… — звонкий, но в то же время с хрипотцой, напоминающий оселок, которым острят боевые клинки, голос Асеньо альт Некку услыхали все. Он медленно встал. Пригладил рыжую бороду, одёрнул тёмно-зелёный камзол с шитьём бронзовой нитью. — Возможно, мы тут не ко двору, и благородные праны из Вожерона и окрестностей сами начнут драться с ыми'? Ну, вместо того, чтобы вино пить сутра до ночи и девок по трактирам щупать…

Его слова вызвали новую вспышку возмущения. Крики становились громче.

Кухал Дорн-Куах повёл плечами, положил палаш в ножнах на колени так, чтобы крестовина оказалась под правой ладонью.

Пран Гвен медленно пятился к выходу, пользуясь тем, что внимание не него уже никто не обращал.

— Тихо! — выкрикнул Клеан альт Баррас, ударяя кулаком по столу. — Замолчали, я сказал!

Под его гневным взглядом вожеронцы чуть притихли, хотя и продолжали ворчать и перешёптываться.

— Друзья мои, — заговорил отец Кларины, с трудом сдерживая ярость. — Враг только и ждёт, когда мы перессоримся между собой и сдадим рубежи. Нам не выстоять без взаимного доверия и дружбы. Нельзя идти в бой, не будучи уверен, что тебя не ударят в спину. Нельзя обвинять друг друга, не подтверждая обвинения убедительными доводами. Нельзя давать волю чувствам тогда, когда лишь холодный рассудок способен помочь выстоять и победить. — По мнению Реналлы, глава Дома Бирюзовой Черепахи умел подбирать нужные слова. Не зря же его Дом богатством и силой уступал лишь пятёрке Высоких Домов Аркайла. Он умел держать в узде вассалов, добиваясь повиновения тогда, когда дело, казалось, катилось к открытому бунту. Даже наёмники, гордые и своенравные, прислушались и слегка смягчились. Разгладились морщины, расслабились гневно сжатые челюсти и пальцы, готовые вцепиться в оружие. — Пран Жерон выступил с обвинениями. Очень серьёзными. Её светлость выслушала их. Сейчас она объявит приговор, в справедливости которого я уверен, каким бы он ни был. Прошу всех присесть и выслушать её светлость.

Заскрипели табуреты, застучали ножками. Заскрипели перевязи и сапоги, зазвенели шпоры, ударяясь об оковки ножен.

Кринтиец на долю мгновения оглянулся, нашёл глазами Реналлу. Кивнул, соглашаясь с какими-то внутренними мыслями, но палаш с колен не убрал.

— Итак, достопочтенные праны, — заговорила Кларина, дождавшись, пока воцарится хоть какая-то тишина. — Я выслушала сторону обвинения. Я понимаю возмущение и негодование истца. Я слышала слова оправдания со стороны ответчика. Мне по-прежнему непонятен мотив убийства. Ведь если пран Этуан застрелил юного Толбо, то у него должен был найтись повод. Что же могло толкнуть моего кузена на убийство? Деньги, власть, ссора из-за женщины? Нет. У них не могли возникнуть споры по упомянутым мною причинам. И, тем не менее, Толбо альт Кузанн мёртв. Кровь юноши из старинного рода, отпрыска одного из Высоких Домов Кевинала взывает к отмщению. — Герцогиня-регентша в такт словам постукивала веером по ладони левой руки. — Что мы имеем? Слова моего кузена, главнокомандующего армией Вожерона, благородного прана, который был рядом со мной в радости и в беде, с одной стороны. У меня не было поводов усомниться в его честности. Возможно, излишняя горячность, свойственная юности, мешает ему принимать наиболее правильные решения, что касается войны. Именно для этого тылом и снабжением армии занимается мой благородный отец пран Клеан альт Баррас, а в тактике и стратегии помогают опытные военачальники — капитаны Рот. Но пран Этуан честен и искренен в своих словах и поступках. Он отрицает свою причастность к убийству Толбо альт Кузанна и к нападению на резиденцию Роты Стальных Котов. Отрицаете, пран Этуан?

— Отрицаю, ваша светлость.

— Принимается. Обвиняет его капитан Жерон альт Деррен — воин и дворянин, в чьей честности у меня не было повода усомниться. Ни на единое мгновение. Однако обвинение опирается на свидетельство некой особы, чей супруг был уличён в предательстве. В подлом предательстве. Вступив в наш союз, когда это казалось выгодным, он легко и без угрызений совести выдал нас властям, когда решил, что сможет таким образом добиться почестей при дворе и повышения по службе. Она приехала сюда по воле главы тайного сыска Аркайла. Возможно, после пран Гвен изменил своё отношение к Домам Серебряного Барса и Чёрного Единорога, в чём и пытался убедить нас по мере сил. Но отправляя сюда прану Реналлу из Дома Лазоревого Кота, он ещё находился на государственной службе. Зачем? Какое задание она получила?

— Клянусь именем Вседержителя, — осипшим голосом произнёс пран Гвен, — я не давал пране Реналле никаких заданий.

— Будем считать, что я вам поверила. И, тем не менее, она свидетельствует против моего родственника и военачальника. И настаивает на своих словах. Вы настаиваете, прана?

Больше всего Реналле хотелось очутиться далеко-далеко отсюда. Лучше всего, в родительском замке, но можно и у праны Нателлы, лишь бы укрыться от десятков прожигающих тебя взглядов. Она встала, одёрнула платье. Искушение отказаться от своих слов было столь велико, что слова сами рвались с языка.

Но как можно отказаться?

Предать офицеров и солдат Роты Стальных Котов, которые поверили ей, поддерживали, защищали? Порой даже ценой жизни…

Предстать перед всеми лгуньей или, того хуже, засланной шпионкой, сеятельницей раздоров? Тогда пран Гвен альт Раст расшибётся в лепёшку, доказывая искренность намерений и дружелюбие, но кто ему поверит? И что бы сказал отец, ветеран многих сражений, ревнитель дворянской чести, всегда заявлявший, что лучше умереть, чем бежать с поля брани.

— Я настаиваю на своих словах, ваша светлость, — проговорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал слишком уж сильно. — Готова принести присягу на священном писании, ибо класться грешно. Я видела прана Этуана альт Рутена своими собственными глазами и не спутаю его ни с кем иным.

— Принято, — кивнула Кларина, резко развернув и сложив веер. — Итак, в отсутствие иных доказательств, кроме слов обвинения и ответчика, я не в силах дать однозначного решения по данному делу. Любой мой приговор может быть справедливым или не справедливым. — Пран Жерон подался вперёд, намереваясь что-то сказать, но герцогиня-регентша опередила его. — В стародавние времена в подобных случаях судьи не стыдились прибегать к Божьему суду. Если человеческий разум не в силах найти правого и виноватого, то всевидящее око Вседержителя может помочь ему, явив знак. Я назначаю Божий суд!

— Божий суд? — удивлённо переспросил пран Клеан. — Неожиданно! Но, возмжно, это единственное приемлемое решение.

— Прошу прощения, ваша светлость, — мягко вмешался отец Реми. — Вы желаете прибегнуть к ордалии? К испытанию огнём или железом?

Реналла ощутила, как сердце её уходит в пятки.

— Нет, — отвечала Кларина. — Я назначаю поединок.

— Что за странное решение! — Возмутился капитан Жерон. — Но если Этуан может взять в руки шпагу, то…

— Прана Реналла может выставить место себя бойца, — пожал плечами глава Дома Бирюзовой Черепахи.

— Из моей Роты?

— Нет, капитан. Ведь устав запрещает бойцам вашей Роты участвовать в дуэлях до окончания боевых действий. — Реналле показалось, что если яд, содержащийся в этих словах самозваной герцогини, вылить в океан, то все чудовища выбросятся, спасаясь, из пучины вод на берег. — Но и прану Этуану я не позволяю лично участвовать в судебном поединке. Он — главнокомандующий. Его жизнь и здоровье принадлежат Вожерону, а следовательно, мне, как правительнице.

— Кузен Виго мог бы взять на себя эту почётную обязанность, — улыбнулся Клеан альт Баррас. — Он не находится на военной службе в настоящее время. Но я ценю его как советника и наперсника детских забав. Вы не против, кузен Виго?

Пран с лошадиным лицом оскалился, очевидно, изображая улыбку. Встал.

— Почту за честь, кузен Клеан.

— Остаётся выяснить, кто же будет отстаивать честь праны Реналлы, — произнесла Кларина, поглядывая на Гвена альт Раста.

Бывший глава тайного сыска медлил с ответом.

Неожиданно поднялся кринтиец.

— Я, Кухал Дорн-Куах из Клана Кукушки, готов скрестить клинки с кем угодно, защищая честь праны Реналлы из Дома Жёлтой Луны.

— Из Дома Лазоревого Кота, вы хотели сказать? — удивилась Кларина.

— Нет. Для моего друга Ланса альт Грегора она навеки осталась Реналлой из Дома Жёлтой Луны. Жив ли Ланс или нет, я не знаю, но я пришёл сюда, чтобы защищать её по мере сил. Так я понимаю дружбу. Можете спорить или соглашаться, но в Кринте свои понятия о чести и справедливости.

— Но, как я догадываюсь, вы поступили на службу в Роту Стальных Котов?

— Трен Кухал не успел, — с нотками торжества и облегчения в голосе проговорил капитан Жерон. — Сегодня утром мы обсудили условия поступления его отряда на службу, но договор не подписан.

— Хорошо. Значит, так тому и быть. — Согласилась герцогиня. — Итак, завтра в полдень. Пран Виго альт Баррас из Дома Бирюзовой Черепахи против трена Кухала Дорн-Куаха из Клана Кукушки.

— Какое оружие избирают почтенные поединщики? — осведомился пран Клеан.

— Шпага, — пожал плечами Виго.

— Мой палаш, — ответил кринтиец.

— Так тому и быть.

Реналла закрыла глаза и вознесла краткую, но горячую молитву Вседержитю.