Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 5 Ч. 1

Вновь в большом зале ратуши Вожерона было не протолкнуться. Несмотря на распахнутые створки витражных окон, воздуха не хватало. До войны здесь собиралось от силы полтора два десятка зажиточных горожан и представителей ремесленных гильдий. Приходили не часто, только когда собирал консул магистрата, желая обсудить новые налоги или грядущие расходы на содержание города. Ну, или местный барон, глава Дома Сапфирного Солнца хотел поговорить с подданными, вернее, с лучшими их представителями. А о чём он мог говорить? Правильно, опять же о деньгах — доходы, прибыли, подати, расходы. Но покойный барон наезжал в город редко, предпочитая проводить время в Аркайле, при дворе Лазаля, где тоже искал всякой выгоды и находил. Кларина, овдовев, вообще позабыла о наследных землях Дома покойного супруга. Серебро управляющие привозят исправно — вот и хорошо, вот и замечательно. Только неудачный заговор и последовавший за ним мятеж, переросший в вооружённое противостояние с Аркайлом, вынудил самозваную герцогиню поселиться в Вожероне. Именно в городе, который защищён стенами и способен вместить армию защитников. Вздумав скрываться в замке Дома Сапфирного Солнца, она угодила бы в руки Маризы ещё несколько месяцев тому назад, ведь взять штурмом её родовое имение не составило бы труда для солдат герцога-консорта.

Сейчас собрания в ратуше проходили едва ли не ежедневно. Консул магистрата, мэтр Нико, бывший главой гильдии огранщиков, собирал купцов и торговцев, от которых зависели поставки пищи в город. По приказу прана Клеана альт Барраса магистратом проводились закупки хлеба и земляных яблок для раздачи бедноте — беженцам из окрестных деревень и лишившимся жилья горожанам. Казалось бы, пустое расточительство золота, которого во время войны вечно не хватает на жалование наёмникам, закупку пушечного зелья, ядер, пик, арбалетов и тому подобного, но оно помогло главе Дома Бирюзовой Черепахи во-первых, завоевать любовь черни, которая теперь валом валила в ополчение, а во-вторых, избежать воровства, грабежей и разбоя, неизменно сопровождающих войну и разруху. Кроме того, местные мастеровые, ремесленники и купцы, которые успешно вели дела с остальным Аркайлом, ныне спешно заводили торговые связи с Кевиналом. Через перевалы шёл поток телег с тем же самым железом, углём, медью, изделиями чеканщиков, златокузнецов, стекловаров. Когда герцогиня Мариза намеревалась задушить восстание, лишив жителей двух южных провинция средств к существованию, то просчиталась, не учитывая их близость к южному соседу.

Кевинал находился на пике богатства и силы после почти векового упадка. В отличие от малость безалаберных прадеда и деда, стараниями которых великое герцогство ослабело, почти утратило флот и даже лишилась земель вдоль границы с Трагерой, Валлио Семнадцатый правил уверенно, твёрдой рукой, стараясь не дразнить ни дворян, ни чернь, чтобы не вызывать народных волнений. Во всех межгосударственных договорах он ставил на первое место процветание державы, а не Дома Белого Орла, который возглавлял. Злые языки утверждали, что он не прочь отхватить и соседской территории, чтобы укрепить Кевинал. Но он и вернул захваченные трагерцами баронства, пользуясь соседской слабостью после поражения Пьюзо Второго в «Браккарской кампании».

Помимо, собраний богатых горожан, в ратуше встречалось и здешнее дворянство. Пран Клеан альт Баррас не рискнул обосноваться в Венсане — главном городе своего баронства. Там и стены ниже, и гарнизон слабее, и само поселение гораздо меньше Вожерона — простреливалось из бомбард от северных окраин до южных. Поэтому всё руководство сопротивлением осуществлялось отсюда. Отец Кларины принимал доклады, отправлял гонцов с распоряжениями, жёстко беседовал с вассалами, которые разуверились в борьбе…

Ставка главнокомандующего, прана Этуана альт Рутена, находилась в соседнем здании — там до войны встречались купцы, заключающие крупные сделки с соседями, но теперь они были вынуждены потесниться. На крыльце бывшей Торговой Палаты сновали туда-сюда гонцы с донесениями. Некоторые очень картинно спрыгивали с коней, покрытых хлопьями пены. Другие вскакивали в седло, не коснувшись носком стремени — любо-дорого посмотреть. Тут же стражу напролёт могли прогуливаться очень грозные на вид праны с длиннющими шпагами и в пыльных сапогах с гремящими шпорами. Крутили усы, рассказывали о подвигах на поле брани и затевали ссоры, перенося дуэль на послевоенное время. Ведь пока что поединки между дворянами были в Вожероне запрещены.

Весь город знал — Этуан альт Рутена ничего не решает в нынешней войне, но и знать, и чернь с удовольствие подыгрывали главнокомандующему и его потешному окружению. Армией управлял Клеан альт Баррас и капитаны четырёх Рот, нанятых на золото Домов Сапфирного Солнца и Бирюзовой Черепахи, старшим из которых единогласно признали прана Жерона альт Деррена из Роты Стальных Котов.

В это утро в ратуше собрались все, кто имел отношение к врасти в Вожероне. И гражданской, и военной.

Место консула магистрата занимала герцогиня-регентша. В небесно-голубом платье с белым атласом, просвечивающим в разрезах лифа, с серебряным шитьём. Руки, выглядывающие из разрезов широких рукавов, защищали белые перчатки. На каждом пальце по перстню. Медальон в виде золотого солнца, усеянного сапфирами, пристроился на самом краю прямоугольного разреза, открывавшего верх груди. Волосы ей заплели в две косы и уложили «улитками», прикрыв уши. Серебряная корона на голове дополнялась серебряными сеточками, которые удерживали скрученные косы. Если говорить коротко, то глава Дома Сапфирного Солнца выглядела как всегда ошеломительно прекрасно. Реналла, надевшая для похода в ратушу своё лучшее платье из тёмно-зелёной шерсти с жёлтой окантовкой, казалась себе дворовой девчонкой в сравнении с «её светлостью». Пран Клеан альт Баррас сидел рядом с дочерью, по правую руку. Он не изменил трауру по погибшему брату — могильную черноту одежды нарушал лишь вышитый бирюзовым бисером герб его Дома. Слева от сводной кузины ярким пятном маячил главнокомандующий. В одежде Этуана альт Рутены сочетались бордовый и белый цвета, украшенные золотым шнуром на груди камзола. Накрахмаленный кружевной воротник упирался в подбородок так, что молодого прана можно было пожалеть. К вечеру запросто разотрёт кожу в кровь.

Места за столом ближе к краям занимали паны из Домов Кларины и Клеана, которых Реналла видела впервые и опознала принадлежность к семьям правителей лишь по гербам на одежде. Особенно выделялись двое. Из Дома Бирюзовой Черепахи — высокий пран с вытянутым лошадиным лицом, без остановки теребивший кружевные манжеты, которые из-за его привычки уже превратились из нежно-розовых, в грязно-серые с желтизной. А из альт Рутенов — толстяк, зачесавший волосы с левого виска на блестящую плешь. Он то и дело проводил по жиденьким прядям ладонью, разравнивая их. Но если родственник покойного супруга Кларины полагал, что таким образом спрячет лысину, то он здорово просчитался. От духоты и жары он так налился кровью, что соломенные волосы высвечивались на раскрасневшемся черепе, как полоски на боках зеркальной форели. С самого края пристроился декан Вожерона и окрестностей, благочинный отец Реми — усталый, издёрганный, с красными глазами и отёчным лицом. Не от пьянства или иного нарушения обетов, а от переживаний. Несколько дней назад ему доставили письмо от архиепископа Гурвика… Как доставили? У монахов есть свои пути и свои тайны, которыми они не делятся с мирянами. Глава Церкви Аркайла строго-настрого предписывал отцу Реми предать анафеме Кларину и всех, кто её поддержал. В случае неисполнения — отлучение от церкви самого декана. Конечно, священник, с первых дней поддержавший Дом Сапфирного Солнца — да и чего нужно было ожидать от троюродного дяди по мужу самозваной герцогини? — не подчинился, но теперь страдал, ожидая суровой кары от иерарха.

Остальные приглашённые расположились на лавках и табуретах напротив.

Наёмники справа. Капитан Жерон альт Деррен, его помощники-лейтенанты — коренастый Сергио альт Табаска и худощавый Жанель альт Новилл, получивший повышение из сержантов совсем недавно, после смерти прана Марцеля. Реналла пристроилась рядом с ними, только так чувствуя себя в безопасности. Дальше скучал лейтенант из Роты Сладких Демонов — седой и нелюдимый Роже альт Шеннон, представлявший своего капитана, безвылазно находящегося в Глевере. Капитан Тарн альт Вегас из Роты Шустрых Черепах с лейтенантом. В полном составе командование Роты Весёлых Горлопанов — капитан, три лейтенанта и знаменщик. Их кондотьер — маленький, рыжий с козлиной бородкой — отличался отчаянной храбростью, не переходившей, впрочем, в неосмотрительность. Любил сражаться верхом и бойцов подбирал себе под стать. Их главной задачей в этой вялотекущей войне было — носиться по тылам аркайлской армии, уничтожать обозы, вырезать отряды ремонтёров и фуражиров, поджигать биваки и всячески не давать покоя солдатам и офицерам Эйлии альт Ставоса. С чем «весёлые горлопаны» справлялись отменно. На их счету было уже несколько выведенных из строя батарей, а уж о моральном уроне, который они нанесли столичным войска, и говорить не приходилось. Уже одно то, что за голову прана Асеньо альт Некку назначили награду в сотню «лошадок» говорило о многом.

Офицеры дворянского ополчения и собранной праном Клеаном армии — слева. Среди них попадались серьёзные праны, кое-что смыслящие в военном деле. Например, капитан эскадрона рейтар Льен альт Зелло собрал отряд едва ли не за месяц, обмундировал, вооружил и обучил, вкладывая деньги наравне с праном Клеаном, и добился, чтобы его считали самым боеспособным воинским подразделением после кондотьерских рот. Или пожилой пран Жиль альт Даран из Дома Перламутровой Стрекозы, ветеран трёх унсальских кампаний, который подготовил пехотную баталию, не уступавшую слаженностью лучшим войскам герцога Лазаля. Это он так говорил, поскольку воевал ещё при старом герцоге и не признал ни Айдена, ни Маризу, считая Эрара альт Рутена прямым потомком любимого правителя и единственным достойным претендентом на престол. Но большинство всё-таки относились к войне, как к забавному времяпровождению. Что-то наподобие бала или охоты. Можно поучаствовать, когда есть желание, а потом, пресытившись развлечением, удалиться в родовое поместье и отдыхать. Поэтому в отрядах ополчения часто сменялись не только рядовые бойцы, но и офицеры. Капитан Жерон несколько раз заводил разговор с Клеаном альт Баррасом и, кажется, убедил его, что твёрдая дисциплина просто необходима, если мятежники не намерены окончить дни на плахе. Но когда отец Кларины начал «набирать повод и прижимать шенкель» вассалы заартачились, вспомнив, что присягали они Дому Сапфирного Солнца, то есть супругу нынешней герцогине-регентше, а не её батюшке, каким бы умным и богатым он не был. Пришлось их ставить на место, некоторых достаточно сурово. Два отряда оказали сопротивление, их разоружили, а предводителей взяли под стражу. Остальные сразу стали сговорчивее.

Мещан и мастеровых в этот раз не приглашали.

Четверо кринтийцев сидели на дубовой лавке сразу позади офицеров Роты Сталных Котов. Кухал Дорн-Куах, уже знакомый Реналле, а с ним — Лир и Энгус Дорн-Кью, братья-погодки, ещё не брившие усов, но отмеченные парочкой шрамов каждый, и Морин, та самая племянница, которую вспоминали во вчерашнем разговоре. Реналле она показалась мрачной и хмурой. Возможно от того, что по дороге от резиденции Роты до ратуши, кринтийка ни разу не улыбнулась, зато постоянно зыркала по сторонам, напоминая Бардока постоянной собранностью и настороженностью. Молодым женщинам свойственно каждую встречную особу близкую по возрасту оценивать, как возможную соперницу, но в случае с Морин Реналла растерялась. По меркам Аркайла племянницу Кухала никто бы не назвал красавицей. Слишком густые брови, слишком длинный нос, слишком широкий подбородок. Тяжёлая коса цвета ночи и синие глаза немного спасали, но рост! Реналла едва дотягивалась макушкой до плеча Морин, то есть, девица с полуострова могла спокойно смотреть глаза в глаза тому же прану Жерону или менестрелю альт Грегору. Но держалась она приветливо. Наговорила Реналле кучу комплиментов, правда, сохраняя лёд в глазах. Так что и не поймёшь — искреннее дружелюбие или наигранное.

Пран Гвен альт Раст и его спутники ждали начала суда под охраной четверых стражников с протазанами. Если подумать, то стража стояла, скорее, для красоты. Ну, куда бы они делись из помещения, заполненного вооружёнными и умеющими драться пранами? Но, коль положено преступника содержать под стражей, то так тому и быть. Глава тайного сыска выглядел осунувшимся, но не удручённым. С любопытством поглядывал на собравшихся и, кажется, чуть-чуть улыбался в усы, которые требовали ножниц. Раньше он выглядел ухоженным, а сейчас — подобно простолюдину, вздумавшему притворяться разорившимся праном. Гораздо хуже вёл себя горбун с лицом, будто вырубленным из полена неумелым краснодеревщиком. Он затравленно озирался, что-то бормотал под нос и совершал пальцами странные движения, раскладывая невидимые бусинки по невидимым же чашкам. Второй замер, словно ему кол вогнали вместо позвоночника, прямо, развернув плечи и сверля взглядом Кларину. Последняя из прибывших с передвижным цирком «Силовые жонглёры братья Веттурино» — светловолосая, коротко подстриженная девица лет двадцати, одетая в мужское платье — сидела, закинув ногу на ногу и слегка подёргивая носком сапога. Едва заметно. А в остальном она изображала полное спокойствие и даже «строила глазки» капитан Тарну альт Вегасу, который был старше, по меньшей мере, вдвое, но почему-то смущался и краснел, теребя перевязь.

Пока приглашённые собирались, рассаживались, обменивались приветствиями, Кларина негромко переговаривалась с праном Клеаном, изредка окидывая взглядом наёмников. Явно кого-то искала. И не находила.

Наконец глава Дома Бирюзовой Черепахи кивнул, откашлялся и провозгласил.

— Итак, почтенные праны, мы собрались сегодня, прислушавшись к настоятельным просьбам капитана Жерона из Роты Стальных Котов. Для всех я объявлю отдельно, объясняя причину срочности такого собрания. Ведь у всех вас есть неотложные дела, связанные тем или иным образом с борьбой за справедливость. Враг всё ещё находится в нескольких лигах от стен Вожерона. Долго рассиживаться некогда. И всё же, я полагаю причину, вынудившую нас прийти в ратушу, вполне достойной и уважительной.

Большинство пришедших на встречу дворян кивали, думая явно о чём-то своём, и только Льен альт Зелло и Жиль альт Даран повернулись к прану Гвену альт Расту. Глава тайного сыска чуть приподнял кулаки — его запястья охватывали железные браслеты, соединённые короткой цепочкой.

— Итак, почтеннейшие праны! — Продолжал Клеан. — Благодаря счастливой случайности и помощи наших добрых друзей с Кринтийского полуострова… Кстати, позвольте вам представить трена Кухала Дорн-Куах из Клана Кукшки. — Кринтиец поднялся. Сдержанно и с достоинством поклонился. — Трен Кухал прибыл в Вожерон с двумя десятками соратников, чтобы поддержать нашу борьбу. Не так ли, трен Кухал?

— Именно так! — Голос наёмника раскатился под потолком ратуши подобно весеннему грому. — Я прибыл к вам, во-первых, потому, что не люблю несправедливости. Когда из мортир бьют по жилым кварталам, мне становится слегка не по себе. Вот будто кошки скребут. А во-вторых, я просто люблю помахать мечом. Так почему бы не помахать здесь?

— И, конечно, не бесплатно? — язвительно поинтересовался тот самый пран из Дома Бирюзовой Черепахи, отличавшийся лошадиным лицом.

— Я наёмник. Я продаю своё воинское мастерство, как пекарь продаёт булки…

— Прошу заметить, кузен Виго, — вмешался Клеан, — что трен Кухал продал свой меч нам, а не Маризе. Благодаря наёмникам Вожерон ещё не разграблен, а мы с вами сидим здесь, а не болтаемся на виселице под улюлюканье аркайлской черни. Мы рады приветствовать вас и ваш отряд на земле Вожерона, трен Кухал.

— Искренне благодарен. — Кринтиец приложил ладонь к сердцу и снова уселся.

— Итак, почтенные праны. В руки наших друзей с Кринта угодил глава тайного сыска Аксамалы, который пробирался в Вожерон неведомо с какими целями. Это человек благородного происхождения, но давно позабывший, что такое истинное благородство. Имя ему, если кто не знает, Гвен альт Раст из Дома Ониксового Змея. Сейчас ей светлости герцогине-регентше предстоит судить его и вынести справедливый приговор. Вы же, почтеннейшие праны, собравшиеся здесь, все будете свидетелями честного суда, дабы никто не мог упрекнуть нас в несправедливости.

— А зачем его судить? — ухмыльнулся капитан Роты Весёлых Горлопанов, ковыряясь ногтем в зубах. О нём говорили, будто рыжий наёмник наполовину райхемец. Ну, во всяком случае, любовь к лошадям и скачке, вкупе с отсутствием хороших манер, позволяла поверить в данное предположение. — Не много ли чести? Вывели бы за стену ещё вчера и пулю в затылок.

— На той стороне, пран Асеньо, — многозначительно кивнул в сторону столицы, как ему казалось, пран Клеан. — Называют нас мятежниками и предателями. Обвиняют в жестокости и насилии. Врут, что мы продались за миску очисток земляного яблока правителю соседней державы. Что мы можем противопоставить попыткам очернить нас и превратить в глазах простого аркайлца из борцов с узурпаторшей в кровожадных демонов? Только безукоризненное выполнение всех законов — как земных, так и заповедей Вседержителя. Только благородство. Мы должны уподобиться благородным героям из древних легенд, которые в сверкающей белизной одежде шли побивать драконов и возвращались незапятнанными. С чистой совестью и чистыми руками.

— А как по мне — зря время теряем! — Остался при своём мнении кондотьер. Скрестил руки на груди и, отвернувшись, стал напоказ рассматривать фреску на противоположной стене. Там рыцарь в сияющих доспехах побивал копьём дракона. Только чудовище было маленьким, чёрным и несчастным, а через изображение героя прошла косая разветвлённая трещина, из-за чего часть штукатурки отвалилась и поэтому напоминал он того самого кровожадного демона — распахнутая пасть, как пещера в горах, и щит, покрытый неравномерными пятнами.

— Ибо сказано в «Деяниях Вседержителя»! — внезапно вклинился отец Реми тоненьким блеющим голосом. — Какою мерою мерите ближнему своему, такой и вам будет отмеряно! Относитесь к людям так, как хотели бы, чтобы и они к вам относились! Если ты не будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника от беззаконного пути его, чтобы он жив был, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих!