Импровиз. Одиночество менестреля

Глава 7 Ч. 1

Свежий ветер с моря трепал волосы, пробирался под кожаный дублет, сносил в сторону звуки. Поэтому Лансу приходилось орать, надсаживая горло. Орудийная прислуга выполняла команды быстро, слаженно и чётко, вызывая восхищение и даже зависть. А вот трагерские менестрели, несмотря на то, что учения продолжались добрых полмесяца, по-прежнему суетились, путались и напоминали табун молодых жеребят, впервые выпущенный на вольный выпас. Задор и бестолковость. Именно эти два понятия наиболее подходили для описания их действий. И так изо дня в день, без какой-либо надежды на улучшение.

Каждый вечер Регнар жаловался на то же самое. Желания много, силёнок — в обрез, с умениями тоже как-то не задалось. Учить бывший придворный маг-музыкант умел. Не зря же, угодив в опалу, занимался тем, что натаскивал юных балбесов — и на клавесине, и на свирели, и на скрипке. Но не всё так светло и ясно обстояло сейчас… Хорошо заниматься с учеником, который пришёл к тебе неподготовленным, как чистый белый лист — наноси на него любые знаки нотной грамоты, какие сами захочешь. Хуже, когда человек уже постиг что-то — то ли самостоятельно, то ли с помощью другого наставника. Тогда его бывает очень сложно переубедить, когда находишь огрехи умений и навыков, а ещё труднее переучить.

Адмирал Жильон альт Рамирез не позволил принудительно призвать в строй учителей из Трагерской музыкальной академии — она и не подчинялась местной власти, будучи одним из самых престижных и богатых учебных заведений двенадцати держав. Просто так сложилось исторически, что родители, желающие видеть в своих чадах великих музыкантов, привозили их в Эр-Трагер. Но ректором долгие годы был выходец из Кевинала — почтенный Риалдо альт Лоредо. Он не изменился, на взгляд Ланса с той поры, когда они с Регнаром ещё разучивали гаммы, пытаясь отлынивать от скучных уроков. Такой же статный, седобородый, предпочитающий раззолоченную одежду и глядящий свысока хоть на светскую власть, хоть на духовную, хоть на главнокомандующих всеми войсками великого княжества. После разговора с ним за закрытыми дверями адмирал Жильон полторы стражи ходил туча тучей и строго настрого запретил даже вспоминать о существовании музыкантов, имеющих отношение к Академии. Уже после Ланс выяснил, что первый флотоводец Трагеры ходил за советом к регенту при малолетнем Пьюзо Четвёртом. Жерал альт Кунья, являющийся по сути дела полноправным правителем великого княжества, как в миру, так и в духовной стороне жизни, поскольку оставался на архиепископском престоле Эр-Трагера, без обиняков распорядился — академию не трогать. Профессора и студенты — уроженцы Аркайла и Унсалы, Тер-Веризы и Вирулии, кевинальцы и лоддеры — не обязаны умирать за Трагеру.

— Мы с тобой тоже не обязаны, — усмехнулся Регнар, хлопнув Ланса по плечу, когда капитан Васко коротко пересказал им суть беседы адмирала и регента. — Но будем! Потому что ты видел, как ложатся ядра в дома, где живут люди, в церкви и лазареты, видел, убитых женщин и детей. А я слышал твои рассказы об этом. Поэтому мы будем драться плечом к плечу с трагерцами. И если будет нужно, умрём!

Бывший придворный маг-музыкант вообще очень сильно изменился в последнее время. Куда девалась его обычная нерешительность, граничащая с робостью? Он подтянулся, стал суровее, резче в суждениях и частенько сам подталкивал менестреля к трудам, не позволяя лениться и отлынивать. Просыпался раньше. Вечером, уже после захода солнца, прибегал в комнату к Лансу и, несмотря на усталость, предлагал новые способы обучения трагерских болванов необходимым навыкам.

Требовалось от них немного.

Научиться чувствовать пушку, как флейту или гобой, сливаться с ней и пропускать свою магию через орудийный ствол, как через музыкальный инструмент. Но извлекать не звуки, а подхватывать ядро, закручивать его, разгонять и толкать как можно дальше, прибавляя силы и скорости, а значит, и разрушительной способности при попадании.

Ведь браккарцы так делали уже давно. Именно в использовании магии заключался секрет их успеха в той достопамятной битве, когда корабельная артиллерия начисто переиграла береговую. У адмирала Жильона глаза полезли на лоб, когда менестрель рассказал об Ордене Учёных Браккары и чем они на самом деле занимаются. Он даже знамение сотворил, ведь всеми церковными уложениями запрещалось использовать магические умения для чего-либо иного, кроме музыки.

Капитан Васко качал головой и хмурился — его набожность была широко известна среди флотских офицеров Трагеры, и Ланс в какой-то миг даже решил, что приобрёл не союзника, а бескомпромиссного противника. Но капитаны, поддерживающие Жильона альт Рамиреза соображали быстро — чего-чего, а этого у них не отнять. Головокружение от успехов не лишило их разума и не отучило просчитывать начинавшуюся военную кампанию хотя бы на несколько шагов вперёд. Сражаясь с браккарцами по-иному нельзя. Сильный и коварный враг требует соответствующих решений.

Когда-то победа в проливе Бригасир вселила в трагерских моряков уверенность, что северян можно бить. Но за победой последовали разгром и позорная капитуляция, последствия которой великое княжество расхлёбывало до сих пор. Теперь, уничтожив несколько пиратских флотилий, главное — не поддаваться самообману. Война только началась, она будет жестокой и кровопролитной. Проигрыш, вполне возможно, приведёт к тому, что Трагера станет полностью зависимой от северного королевства. С Ак-Орра тер Шейла станется усадить на престол одного из своих многочисленных кузенов или племянников. А если к ним приставить советника, не уступающего волей и напором прану Нор-Лиссу тер Крону из Дома Чёрной Мурены, то о независимости или реставрации правящей династии из какого бы то ни было здешнего Дома можно забыть. Значит, на карту поставлено всё.

Изначально, Ланс предполагал, что именно они с Регнаром возьмут на себя труд встать против учёных-магов Браккары.

Эр-Трагерская бухта представляла собой залив, похожий на кувшин, суженное горло которого защищали два форта — Северный и Южный. Высадке десанта с вражеских кораблей с севера препятствовали подводные камни, громоздившиеся на дне в великом изобилии. Только плоскодонная галера могла подойти вплотную к берегу, да и то в прилив. Каракки северян, отличавшиеся глубокой посадкой, получили бы пробоины уже в полулиге от суши, а отправлять пехоту на шлюпках ни один здравомыслящий военачальник не станет — их перебили бы, не дав и шага ступить по вражеской земле. С юга от города корабли могли приблизиться вплотную к берегу, но он состоял сплошь из скал серовато-жёлтого песчаника, которые спускались к воде уступами. Издали казалось, что человек легко преодолеет препятствие, но карабкаться по крошащимся под руками и ногами камням — то ещё удовольствие. Дополнительное препятствие создавал сильный прибой. Ну, и конечно же, трагерцы, памятуя о коварности противника, держали к югу от города несколько сторожевых пикетов. Дозорные в любое время (днём дымом, а ночью — сигнальными огнями) могли вызвать из Эр-Трагера подкрепление, так что десанту пришлось бы ползти вверх по скалам ещё и под градом камней, дождём арбалетных стрел и ливнем пуль.

Таким образом, близко от города браккарцы высадиться не могли, а попытайся они сделать это в десятке лиг в стороне, где берега становились положе и гостеприимнее, то по пути к столице их встретила бы трагерская армия. В любом случае, как бы северяне не старались и какой бы флот не собрали, они проиграли бы в численности. Да и, чего греха таить, главенствуя над всеми морями, подданные короля Ак-Орра сражались в пешем строю весьма посредственно. Выстроить баталию, маневрировать на поле боя, не отступать под фланговыми ударами рейтар — это не грабить прибрежные посёлки, свалившись, как снег на голову.

Значит, следовало ожидать лобовой атаки, как и в печально памятный год, когда браккарские ядра стёрли с лица земли половину Эр-Трагера. Северяне приблизятся, обрушат огневую мощь на форты, а потом, подавив сопротивление, войдут в бухту и займутся городом. Никому из капитанов и адмиралов Браккары в голову не придёт, что им будут противостоять не простые артиллеристы, а два мага-музыканта, без лишней скромности, превосходящие силой и умением всех на материке.

Регнар горячо одобрил предложение Ланса и заявил, что отныне и до полной победы тело и разум его принадлежат Трагере. Менестрелю даже показалось на миг, что его друг с радостью вцепился в саму возможность погибнуть с честью и доблестью.

Но адмирал Жильон развил замысел. Ведь одному магу-музыканту нелегко управляться даже с оркестром. Даже Регнар альт Варда, силой превосходящий всех, чьи имена запомнились за последние сто лет, к концу бала выдыхается, будто работал молотобойцем в узнице. А что тогда говорить о Лансе альт Грегоре, которые не восстановился после изнурительной болезни? Кому станет лучше и выиграют ли они сражение, если в разгар боя, отдав силу до последней капли, великий менестрель свалится кулём? Значит, выход один — отыскать им в помощь хотя бы пару десятков местных менестрелей. В каждом форте стоят по два десятка тяжёлых орудий, способных метать ядра весом по два-три стоуна и по десятку пушек поменьше — их заряжали картечью на случай попыток порыва чужих судов в «горло» бухты или штурма береговых укреплений со шлюпок. Если каждый менестрель возьмёт на себя труд управлять несколькими пушками — в зависимости от навыков, опыта и природных задатков, — то двум аркайлцам станет легче.

Как привлечь менестрелей на воинскую службу?

Конечно же объявить, что сам Ланс альт Грегор явился поддержать трагерцев в войне с северянами.

Слова адмирала Жильона никогда не расходились с делом. В тот же вечер глашатаи выкрикивали на площадях и перекрёстках Эр-Трагера призыв ко всем менестрелям и магам-музыкантам присоединиться к священной войне с Браккарой. Десятки гонцов поскакали по дорогам, разнося эту весть по городам и сёлам.

Ланс, вернувшись домой и наслушавшись упрёков от Иты, что пренебрёг заботой о собственном здоровье, долго не мог заснуть, окончательно запутавшись в мыслях. Не совершает ли он ошибку? До сих пор на материке магия использовалась лишь для увеселения слуха народа и знати. Развлечение, способное влиять на чувства, вызвать радость и заставлять расплакаться. Сотни лет маги состязались между собой, оттачивая мастерство управления скрипками и валторнами, флейтами и клавесинами, цистрами и барабанами. Никто из них не применял магию для того, чтобы убивать других людей. Это казалось не только невозможным, но и противоестественным. То, что служить прекрасному и высокодуховному, служить смерти и несчастью не может. Что, если после сражения за Эр-Трагер не все менестрели захотят вернуться к мирной жизни, а предпочтут продавать свои новые знания и умения правителям и военачальникам, ищущим лёгких побед? Разбредутся по двенадцати державам… Будут ли они таиться или выставят навыки на показ с безумной гордостью, всё равно найдутся подражатели и последователи. Как ученики шли за первосвятителями, которые, в свою очередь, следовали за Вседержителем, так юные маги вместо того, чтобы обучаться нотной грамоте и изнурять себя гаммами, начнут оттачивать применение магии для убийства людей. Разумеется, рано или поздно, у них сыщутся противники из других магов. Война станет другой… Страшной и непредсказуемой. Не потому ли много веков назад церковная и светская власть пришли к редкому единодушию и запретили боевую магию? Тогда не совершает ли он, Ланс альт Грегор, неискупаемый грех, возвращая в мир магические войны?

Но с другой стороны — браккарцы, не изнуряя себя доводами разума и угрызениями совести, уже применяют магию на нужды войны. И не только войны. На островах люди, обладающие Силой, давно отринули служение музыке. Настолько давно, что первоначальный побудительный толчок стёрся из памяти. Да и был ли он? Северянам закон всегда был не писан. Не на магии ли зиждется торговая и военная мощь Браккарского королевства? Что-то подсказывало — именно на ней. С каждым веком запросы и претензии островитян росли и ширились, а единство материковых держав, ранее позволявшее давать достойный отпор, сходило на нет. Разве случайно попытки короля Ак-Орра навязать своё главенство Унсале, Трагере, Аркайлу хоть дипломатическим путём, хоть военным всё учащались и учащались. Разобщить и победить — веками проверенный способ действовал весьма успешно. Так что, кто его знает? Вполне возможно, что Ланс альт Грегор спасает народы, населяющие материк от рабства и кабальной зависимости? Вдруг, его имя будет проклято в веках Церковью, как нарушителя заповедей, но в памяти людской сохранится имя… Хотя, имя его и так сохранится. Не даром, Ланс альт Грегор по заслугам носит титул лучшего менестреля всех времён и народов… С этими мыслями он уснул.

Наутро их с Регнаром ожидала приятная неожиданность.

Трагерцы откликнулись на зов адмирала.

Не меньше двух десятков менестрелей и магов-музыкантов, промышлявших при дворах Высоких Домов и развлекавших богатое купечество, толпились у крыльца, ожидая встречи с великим альт Грегором. В рубище и в раззолоченных камзолах, молодые и старые, тощие и пузатые, улыбчивые и сердитые… Каждый из них желал послужить отечеству. Такого разнообразия музыкальных инструментов Ланс не видел уже давно. Даже Регнар, работая всю жизнь с оркестром, качал головой, увидев тер-веризскую джиджериду[1] или колёсные гусли, упоминания о которых сохранились лишь в детских сказках.

Гусли приволок кривоногий, дряхлый, седой как лунь пран Лаго альт Браццо. Должно быть, они достались ему от деда, а тому от его деда. Старик-менестрель переживал не лучшие времена. Заплаты на локтях и коленях, обтрёпанные до бахромы обшлага. Но музыкальный инструмент и шпагу он содержал в чистоте и порядке — не придерёшься.

С заморской дудкой явился высокий и плечистый менестрель с надменным взглядом и лёгкой проседью в волосах.

— Я — тот самый Эрике альт Дако, — сказал он, отвесив едва заметный поклон Лансу.

— Как же я мог вас не узнать! — Альт Грегор всплеснул ладонями столь наигранно, что Регнар отвернулся, прикрывая губы рукавом. Может, и правда, человек знаменит в Трагере? — Вы же тот самый Эрике альт Дако! Прославленный менестрель!

— Да, это я! — трагерец улыбнулся, показывая крепкие и здоровые зубы.

— Кто же не слыхал об Эрике альт Дако! Слава ваша прокатилась от Айа-Багаана до Браккары! Рад видеть вас в наших рядах! — Ланс веселился от души, но владелец джиджериду не замечал его усилий.

— Надеюсь, что смогу быть вам полезным.

— Не сомневаюсь.

— Я жизнь готов положить за нашу Трагеру. За её холмы, укутанные виноградниками и яблоневыми садами! За её бездонное синее небо! За море, солёное, как слеза раскаяния!

— О! Пран Эрике, вы, вдобавок ко всем своим достоинствам, ещё и поэт?

— И очень неплохой, должен заметить. Надеюсь, когда мы подружимся, порадовать вас не только своей музыкой, но и стихотворными куплетами.

Регнар пришёл на помощь растерявшемуся от неожиданного предложения другу.

— Не уверен, что мы достойны такой чести!

Ланс сам изредка сочинял стихи, но давно перестал испытывать жгучую жажду читать их вслух первому встречному. Он прекрасно знал цену своим поэтическим потугам и не хотел, во-первых, причинять кому-то неудобства, а во-вторых, нарываться на отповедь от человека, смыслящего в литературе несколько больше. Зачем портить настроение себе и людям? Не лучше ли сохранить добрые отношения? Но Эрике альт Дако, похоже, не допускал и тени мысли, что кому-то не нравится его творчество.

— Я тут недавно сочинил военный марш! — Глаза его разгорелись тем недобрым огнём, который недвусмысленно предсказывал, как Ланс уже давно уяснил, что сейчас ему будут либо играть, либо читать рифмованные строки, требуя безусловного одобрения.

— Благородный пран! — Альт Грегор решил, что пора пресекать затянувшуюся игру. — Не сомневаюсь в вашем таланте ни единого мгновения, но вынужден отказаться от лестного предложения…

— Но я же ничего ещё не предложил! — Довольно невежливо перебил его альт Дако.

— Но ведь собирались, правда?

— Признаться по чести…

— Значит, собирались. Я весь в предвкушении того неземного счастья, которое вы доставите мне и прочим слушателям звуками музыки и стихотворными строками. Но пока что не время нам веселиться и слушать музыку. Война стоит на пороге Трагеры. Зато потом, когда враг будет разбит и все мы поднимем кубки за победу… За нашу победу! Вот тогда я охотно приму ваше предложение. А сейчас прошу позволить мне побеседовать и с остальными менестрелями.

Несмотря на недовольно искривлённые губы, Эрике альт Дако нашёл в себе силы не ударить в грязь лицом. Препираться и требовать он не стал. Тем более, согласно распоряжению адмирала Жильона альт Рамиреза, Ланс альт Грегор имел право командовать всеми явившимися на службу державе менестрелями.

— Прошу вспомнить меня, когда вам понадобится надёжный помощник, — прижимая ладонь к сердцу, поклонился трагерец.

С остальными оказалось попроще. Лишённые излишних амбиций провинциальные музыканты. Ланс не сомневался в их преданности Трагере, но составил очень невысокое мнение об умении владеть магией.

— Отбирать надо, — шепнул он Регнару. — Зачем нам скопище слабаков, не способных с деревенской свирелью управиться?

— Это точно, — согласился маг-музыкант, с нехорошим прищуром глядя в спины уходивших собратьев. — Но ведь хорошо, когда есть выбор.

— Это точно, — кивнул Ланс.

[1] Джиджериду — духовой инструмент, представляющий собой деревянную трубу. Издает всего лишь одну ноту, но, зато имеет огромный звуковой диапазон относительно тембральной окраски и мощности звучания.