Нейронафт

Эпизод 26. Некромеханоид

Тень будто вываливается из тумана, разрывая его в клочья! Мне, некуда бежать. И я могу только принять это бой.

Занимаю боевую стойку. Выставляю клинок перед собой и, чуть приподнимаю его над головой, согнув руки в локтях.

Жду.

Тень превращается в существо. Такой хрени я ещё здесь не видел!

Тварь метра в три ростом. В ней, несомненно, есть, что-то от человека, но только куцые намётки. Смотрите сами.

Оголённое тело с бледной, почти белой кожей, исполосованной шрамами и прикрытое, как бронёй, металлической сеткой, наложенной одна на другую, и закреплённой в плоти болтами с саморезами.

Две руки. Точнее лапы. Мощные, перевитые мышцами, жилистые, с длиннющими пальцами, точно состоящими из нескольких суставов.

Низ существа, там, где у человека находится живот, срослось… как бы вам это описать? С неким механизмом. Ржавым. Состоящим из множества хаотично скреплённых металлических частей и костей, каждая из которых крутится, вертится и сокращается, подчиняясь усилию туго натянутых сухожилий и гидравлических приводов.

Колени, точнее оголённые суставы в виде шарниров, вывернуты назад. Дальше идут тяги, которые приводят в действие две кувалды! По-другому я просто не назову, что я сейчас вижу.

Две колотушки, которые, как паровые молоты, с глухим звуком ударяют об поверхность Свалки, каждый раз пробивая её до разлетающихся во все стороны брызг слизи.

За спиной монстра я вижу вросшие в его тело баллоны, типа газовых. С чёрными разводами от слизи, и покрытых кожей. Старой, почти иссохшей до состояния, как у мумии.

От баллонов идут пищеводы. По два с каждой стороны. Они входят в туловище твари, как паразиты, как черви, и, по ним, пульсируя, всё время, что-то прокачивается.

Но всё это меркнет по сравнению с тем, что находится выше плеч существа.

У него нет головы!

Только торчит обрубок, из которого, прямо из среза, выходит щупальце, даже, скорее, паразит, такая личинка с сегментированной и лоснящейся от слизи серой кожей.

По всей нижней части этого паразита хаотично разбросаны присоски, а в самой верхней части, на конце личинки, я замечаю плотно сжатую щель, с соединёнными крест-накрест загнутыми зубами, похожими на рыболовные крючки.

«Наверное, — думаю я, — это — некий симбионт — сплав мёртвого и живого. Паразит заполучил себе носителя, которого он собрал из того, что было под рукой, из мусора. Эдакого Франкенштейна этого мира, а сам занял его тело, и теперь бегает по Свалке в поисках жертвы, которую можно схватить этим щупальцем, выдрать из неё плоть, а затем превратить её в корм, впрыснув кислоту, и высосать все соки, как мы пьём коктейль, взболтав его в миксере. Ещё бы знать, что это такое? Жнец, или просто один из обитателей Свалки, о котором Некто, забыл, чтоб его, (наверное сделал это специально?) меня предупредить!»

Всё это промелькнуло у меня к голове за секунду, точно я остановил время, или выпал из слоя этого мира.

Тварь же, выкатившись на меня из тумана, замирает. Паразит в обрубке шеи нервно дёргается, а потом, это существо, видимо меня почуяв, или, как оно там ориентируется в пространстве, несётся прямо на меня! А за этим существом — некромеханоидом, несется вот этот звук:

Ууу… ла… Ууу… ла… Ууу… ла…

Будто его так натравливают на меня со стороны.

И, только сейчас я замечаю, что от существа, от его спины, в туман уходят две тончайшие нити. Типа привязи, будто этой тварью управляет невидимый кукловод, как марионеткой, дёргая её за ниточки.

Интересный поворот! Но меня сейчас беспокоит не это, а как убить эту тварь.

У меня сейчас нет возможности остановить время, или сменить слои Сотканного мира. Всё, что я сейчас могу — это биться, как в последний раз, стараясь сделать так, чтобы к этому существу не присоединились его сородичи, если таковые здесь найдутся.

Погнали!

Я не отступаю, не уклоняюсь, а тупо срываюсь с места и бегу на тварь, до которой остаётся не больше десяти метров.

Мы сходимся с ней на встречных курсах. Нейробуст из симбионта придаёт мне сил и уверенности, а в голове уже созрел план. Смотрели «Трою»? Помните ту, самую первую схватку Ахиллеса с Боагрисом — лысым гигантом, которого герой Брэда Питта убил одним точным ударом меча в прыжке? Вот нечто подобное я хочу провернуть и сейчас. И пусть, весь мир подождёт!

Тварь приближается.

Семь метров.

Пять.

Три.

Пора!

Я отталкиваюсь от плоти Свалки и меня, будто выбрасывает из катапульты.

Взвиваюсь вверх, и тварь, одновременно со мной, протягивает ко мне свои лапы, а паразит максимально вылезает из обрубка шеи и раскрывает свою пасть. Точнее, щель раскрывается, как сами знаете, какой женский половой орган, и из этой манды выдвигаются зубы, которые расходятся в стороны, в попытке впиться в мою плоть.

Ширх!

Я рублю сверху вниз, наотмашь. Прямо по этому паразиту.

Вкладываю в удар всю свою силу, и всю свою ненависть к этой твари.

Бах!

Мой клинок перерубает паразита надвое. Одна его часть — эта пиз… с зубами, валится вниз, бешено сгибается из стороны в сторону, а из обрубка выпрыскивается вязкая черная жижа, больше похожая на желе. Она попадает мне на грудь и, тотчас, раздаётся шипение.

Я приземляюсь на ноги. Тварь же делает ещё пару неуверенных шагов и валится навзничь. Из обрубка паразита, толчками, выливается слизь, и она также попадает и на саму тварь, которая начинает колотить руками и ногами, вбивая молоты в грязь Свалки, будто её подключили к источнику высокого напряжения.

Так просто её не убить!

Я уже делаю поворот, чтобы добить это существо, как, внезапно, ощущаю нестерпимое жжение в области груди. Перевожу взгляд вниз и вижу, как моя броня, буквально тает, разлагаясь под воздействием чёрной жижи, которая разъедает мой костяной нагрудник и уже достигает моей плоти. Прям, как молекулярная кислота из «Чужих». Помните тот момент в лифте с капралом Хиксом?

— Чтоб… тебя! — матерюсь я и шиплю от боли.

Я пытаюсь содрать с себя броню, но она же ко мне приросла! И кислота превращает щиток с правой стороны в зияющую дыру, в которой уже видна моя кожа, которая дымится под воздействием жижи.

Боль — запредельная!

Я убираю клинок за спину. Достаю нож и, глубоко вдохнув, начинаю срезать с себя повреждённую броню вместе с кусками своей плоти.

Раз!

Раз!

Раз!

Действую, как мясник, поддевая кончиком ножа пластины и втыкая его в свою плоть, чтобы отрезать уже безвозвратно повреждённые куски своего же мяса!

Я жертвую малым, чтобы сохранить себе жизнь.

Действую быстро, грубо, буквально кромсая себя. Боль уже уходит на второй план. Если я не успею этого сделать, то кислота прожжет мои внутренние органы и тогда я точно сдохну!

Раз!

Вниз падает часть срезанного нагрудника.

Два.

Кусок моей плоти.

Одновременно я слежу за тварью и вижу, что, несмотря на свои увечья, она пытается встать.

— Да… — рычу я, — пошло всё нахер!

Я перекидываю нож в левую руку, и, несмотря на предупреждение Никто, чтобы я сильно не шумел на Свалке, достаю пистолет, и отрываю прицельный огонь по некромеханоиду.

Бах! Бах! Бах!

Выстрелы идут один за другим. Кучно. Без остановок. Яростно и беспощадно.

Пули-зубы проделывают в этой твари рваные дыры, из каждой из которых, фонтанчиками, вылетает чёрная жижа.

Я стреляю до тех пор, пока у меня не заканчиваются патроны, заодно расчленяя каждым выстрелом то, что уже мертво.

Конечности твари отлетают в стороны.

Рука.

Нога.

Привод.

Механизмы и сухожилия.

Вскоре, передо мной, на плоти Сотканного мира уже лежит обрубок тела, который продолжает шевелится, из шеи которого, из разваленного пополам паразита, продолжает вытекать чёрная жижа.

Она растекается под существом, и оно в ней растворяется, будто становясь частью Свалки, чтобы, что… Переродится заново, в нечто более смертоносное?

Мне уже не до этого.

Окружающая меня действительность плывет у меня перед глазами, и я бухаюсь вниз, на спину, чувствуя, как из меня уходит жизнь.

Мой самый скоротечный бой в Сотканном мире свелся вничью. Тварь обезврежена, но и я почти мертв.

Из моей груди вьётся лёгкий дымок. Остатки кислоты довершают начатое и расплавляют меня. Ещё немного и я — труп.

Глупо, подыхать вот так, как все, после того, через что я прошел.

Я поворачиваю голову и замечаю, что тварь, которая лежит в паре метров от меня, дергают за нити.

Существо, рывком, разворачивается, прямо на своих обрубках, будто его потащили за привязь.

Мертвое нельзя убить. Я должен разорвать связь между этой тварью и его хозяином. Рассечь эти нити, пока у меня ещё есть на это время.

А для этого мне придётся встать.

«Давай! — приказываю я сам себе. — Давай! Поднимайся, солдат! Ты можешь это сделать!»

В этот момент я замечаю, что из обрубков твари показываются тонкие щупальца. Они прямо вылезают из ран, сплетаясь друг с другом, как волосы заплетаются в косы.

Получается, что-то вроде ещё одной конечности, на которую это существо сможет опереться.

Паразит продолжает жить и восстанавливает своего носителя, чтобы он снова напал на меня.

Это даёт мне лишний стимул действовать.

Я, скрипя зубами от боли, пытаюсь встать.

Сначала опираюсь на левую руку, затем на правую. Время стремительно утекает. Сперва я убью это существо, а уже потом займусь собой.

Рана на моей груди уже обуглилась. На моё счастье, активность кислоты замедлилась.

На мгновение опускаю глаза вниз и вижу обнаженные ребра, которые отчетливо белеют на фоне почерневшего плоти.

Кроме невыносимой боли, меня захлестывает ярость. Почти безумная, первобытная в своей абсолютности.

Меня здесь так всё достало, что я решаю выместить всю свою злобу на твари, которая собирается заново прямо на моих глазах.

Я снова достаю клинок, опираюсь на него и встаю.

Тварь тоже подминается, упираясь в грязь своими щупальцами. Щупальце в её обрубке раскрывается, как лепестки цветка, и из него показывается длинная черная игла.

Действую на опережение, заодно приказав своему симбионты впрыснуть в меня всё, что у него ещё осталось в контейнере.

Нейробуст меня обжигает и, заодно, придаёт сил, заёмных сил, за которые мне придётся заплатить сполна, но потом, после того, что я собрался сейчас сделать.

Я делаю шаг к существу.

Снова слышу этот звук, так похожий на плачь:

Ууу… ла… Ууу… ла… Ууу… ла…

И это срабатывает, как триггер.

Я поднимаю клинок над головой и опускаю лезвие на существо.

Раз, другой, третий.

Скорость всё возрастает и возрастает, и меня уже не остановить. Я словно сам превратился в существо, которое хочет выжить, чтобы убивать.

Во все стороны летит черная жижа и капли грязно-бордовой крови в виде сгустков.

Удар!

Ещё один удар!

И ещё!

Лезвие легко входит в плоть твари и отсекает всё нужное и ненужное.

Я отрубаю паразита, прям по самую шею существа, а потом отсекаю щупальца твари. Одно за другим, одно за другим, вместе в теми двумя нитями, которые мгновенно, будто они были резиновые, уносятся в туман и, вместе с ними, сразу же пропадает это нытье:

Ууу… ла… Ууу… ла… Ууу… ла…

Остатки щупалец хлещут во все стороны. Обвиваются вокруг меня, как змеи, пытаются меня обхватить и сжать, но мне — пофиг. Боль, усталость, всё ушло на второй план. Даже сам мир сузился до одной точки, а все остальное, как в тумане.

И в этой точке я неистово рублю это существо, превращая его плоть в месиво, в кашу, вместе с металлическими и уже прогнившими и проржавевшими приводами, до тех пор, пока оно не перестаёт шевелиться.

Я тяжело дышу. Смотрю вниз и, отказываюсь верить, что то, что сейчас находится подо мной и дёргается в конвульсиях, это — моих рук дело.

С лезвия моего меча медленно стекают капли крови этой твари. Тяжелые, как пятикопеечные монеты.

Только сейчас до меня доходит, как сильно я тупанул. Если бы кровь этого существа обладала такой же кислотностью, как и чёрная жижа, которую оно, видимо хранило в тех баллонах за спиной, то я бы сам себя приговорил к мучительной смерти от растворения.

Или же… И снова у меня в голове, как вспышка, появляется мысль, что эта субстанция утратила свою активность. Изменила химический состав, чтобы… Чтобы что?..

Едва я об этом подумал, как кровь твари, которая попала на моё тело, вспыхивает призрачным огнем, таким, знаете, синего цвета. Почти неразличимым для глаза, но он меня жжет! Жжёт, как настоящее пламя, будто меня бросили на раскаленные угли и поджаривают заживо.

Я пытаюсь сбить пламя, но оно только разгорается всё сильнее и сильнее. Я бросаюсь наземь, катаюсь по ней, пытаясь сбить этот огонь, но это всё равно, что тушить раскаленное масло водой.

От боли я уже не могу кричать. Эта пытка выходит за всё, что я испытывал до сих пор, и я умираю, медленной и мучительной смертью, заодно наблюдая, как существо, которое я, только что расчленил, разделал, как мясник, снова собирается заново!

Кусок к куску! Плоть к плоти!

И вот, оно уже ползет ко мне, впиваясь в грязь щупальцами, а из обрубка шеи снова вылезает паразит, с этой пастью в виде раскрытой щели полной острых и крючковатых зубов, которые, вот-вот, вопьются в моё тело!

«Так себе конец, — думаю я, — ты сам в это влез, и мне некого в этом винить, кроме самого себя!»

Ко мне приближается моя смерть, и теперь я стану кормом для очередной твари Сотканного мира, которая превратит меня в питательную жижу, чтобы продлить своё существование за мой счёт.

Только если… всё это… не является частью игры. Игры, в которой я…

Я не успеваю додумать, как тварь до меня доползает. Обхватывает своими щупальцами. А дальше, я отказываюсь верить в увиденное.

Туловище существа расходится в стороны, от шеи до низа живота, будто, кто-то, расстегнул невидимую молнию, а сам корпус провернулся на шарнире. Рёбра твари превращаются в когти, и на меня надвигается эта супер-пасть, вся внутренняя часть которой заполнена шевелящейся массой тёмно-серого цвета, для которой я — пища!