Нейронафт

Эпизод 21. Выход внутри

— Сколько? — рявкаю я, потеряв терпение.

— Много, — нехотя отвечает мне Мадам, — несколько десятков ставок!

— А Наблюдатели, — я пристально смотрю Мадам в глаза, — это те, кто сделал ставки?

— Да, — Мадам достаёт сигарету. Она у неё проскальзывает между пальцев и катится по столу. Мадам её подхватывает, нервно сминает и бросает на пол. Если она это специально разыграла, то актриса она мастерская.

— Как работает эта система? — продолжаю я допрос. — Хотя нет, — я решаю изменить тактику разговора, — я сам тебе расскажу, как я это вижу, а ты мне будешь говорить «да» или «нет». Хорошо?

— Хорошо, — тихо отвечает мне Мадам и кивает.

— Те люксовые машины, которые я видел на входе, — начинаю я, — всё это — игроки. Их слишком много, чтобы они могли погрузиться все разом, но сыграть то им хочется! А это значит, они, как бы поступил я, — бросают жребий, чья сегодня очередь лезть в капсулу.

Судя по глазам Мадам, и её учащённому дыханию, я угадал, хотя я тарабаню первое, что мне пришло на ум, будто слова сами собой возникают у меня в голове.

— Итак, жребий брошен, — продолжаю я, — и он определил игрока, который будет погружаться вместе со мной в мозг вашего чокнутого. Так сказать, получит вид от первого лица. Второй нейронафт отыгрывает за главного монстра. Говоря языком геймеров — за босса уровня. Остальные, те, кто остался за бортом капсулы, могут только наблюдать за тем, что происходит в Сотканном мире. Они и есть — Наблюдатели. А чтобы им было повеселее, они, перед моим погружением, поставили на то, пройду ли я уровень до конца, или же меня завалит очередное чудовище. Как на скачках, чья лошадь придёт первой. Только здесь, по сути, — всего две команды — кто-то ставит на меня, а кто-то на то, что я сдохну. Технических особенностей я, конечно, не знаю, но думаю, игра ведётся именно так. Заодно и бабла можно собрать не с одного, а со всех, кто решил принять участие в этой игре на выживание. Ну, а Виктор в спорт-баре, — я роняю слова, как пудовые гири, которые припечатывают Мадам на месте, — исполнил роль рекрутера — специалиста по подбору персонала, поманив меня денежным пряником. Я, что-то забыл?

Я вопросительно смотрю на Мадам.

— В принципе, нет, — отвечает она мне, — по сути — всё верно.

Её налитая грудь плавно вздымается под одеждой. Она расстёгивает две верхних пуговицы на блузке, типа ей трудно дышать, отчего становится ещё привлекательнее. Этакая развязанная офисная фифа, в короткой обтягивающей юбке и в чёрных чулках, которую хочется отыметь здесь и сейчас, прямо на этом столе.

Впрочем, я отвлёкся.

— Меня интересуют подробности, — говорю я, решив выудить из Мадам всю доступную ей информацию, от которой будет зависеть то, как я поведу себя дальше и, стоит ли продолжать игру, или нужно уже рвать отсюда когти. — Как меня могут видеть Наблюдатели, то есть игроки, и могут ли они со мной взаимодействовать?

Я предусмотрительно умолчал о том голосе, который мне сказал: «Убей всех, спаси себя!», оставив это на потом, как козырь в рукаве, если вообще расскажу об этом Мадам.

— Наблюдатели подключены к вашему разуму через удалённый доступ, — медленно, а затем всё быстрее и быстрее отвечает мне Мадам, — через виральный нейро-маршрутизатор. Что-то вроде устройства, которое получает сигнал от НЕ.Р. Ва, и распределяет его между всеми участниками игры.

— Они тоже находятся в капсулах? — уточняю я.

— Нет, — отвечает мне Мадам, — у нас всего три капсулы. Они завязаны на центральную, в которой и находится человек, в чей мозг вы погружаетесь. Не буду усложнять, но всё это требует огромного количества энергии и ресурсов. А даже для нашей компании существуют ограничения, — Мадам мне вымученно улыбается, — поэтому, остальные игроки находятся в релаксерах на верхнем этаже подземного комплекса, — в специальных эргономичных креслах, имитирующих невесомость, в костюмах с нейро-датчиками и сервоприводами, которые максимально передают все ощущения из Сотканного мира, включая дозированную боль. Они видят всё, что с вами происходит через шлемы виртуальной реальности так, будто всё это на самом деле находится рядом с ними. Эдакая — виральная трансляция прямо в мозг. Что касается их возможного взаимодействия с нейронафтом, то ничего подобного ещё не было. Поток идёт в одну сторону. Разве только… — Мадам запинается. Внимательно на меня смотрит, точно решая, говорить мне дальше или нет, — это может быть обратное эхо.

— Чего? — удивляюсь я. — Что ещё за обратное эхо?

— Это бы, конечно, лучше всего бы объяснил Профессор, но я постараюсь, — продолжает Мадам. — Скажи, почему ты об этом спросил? Ты, что-то слышал там… при погружении?.. — она смотрит в сторону камеры, где находится машина переноса, и я чувствую в её голосе неподдельный страх, будто оттуда, что-то может вырваться. Что-то очень страшное. Хуже, чем те чудовища, которых я уже видел.

Разительная перемена в поведении Мадам! Этой отмороженной стервы с непроницаемым лицом. Если она реально боится, то что же ещё может скрываться в Сотканном мире помимо кошмаров, порождённых в разуме безумца? Некие сущности? Теневые обитатели Запределья? Нечто, что я даже не могу себе вообразить?

— Голоса, — тихо отвечаю я, — я слышал голоса в своей голове, а ещё… — я тоже выдерживаю паузу, чтобы подыграть Мадам и нагнать на неё жути, — мне показалось, что на меня, кто-то смотрит.

— Знаешь, — говорит мне Мадам, она чуть наклоняется, и я невольно заглядываю в глубокий вырез на её блузке, а там определённо есть, на что посмотреть! — после того, как мы в первый раз запустили эту машину, возник один феномен, который мы назвали обратным эхом.

— А поподробнее? — я не скрываю, что я заинтересован.

— Поток из машины переноса идёт в одну сторону, — начинает Мадам, — точнее, твой разум сначала, скажу максимально упрощённо, оцифровывается, сжимается, и перемещается по выделенному каналу в разум безумца, и там он уже самораспаковывается, и внедряется в Сотканный мир. Со стороны это выглядит так, будто ты там рождаешься, как младенец, выползший из чрева матери, с поправкой на всю ту херню, что там происходит.

Для меня всё это звучит, как бред сумасшедшего. И я уже начинаю думать, что Мадам нарочно уводит меня от сути, прогоняя мне по ушам эту ахинею.

Она, видимо это уловила, и продолжает:

— Я знаю, как всё это для тебя звучит! Не торопись делать поспешных выводов! Дослушай меня до конца!

— Валяй! — я откидываюсь на спинку кресла и складываю руки на груди, всем своим видом давая понять, что меня не проведёшь.

— Ты не можешь оттуда выйти без разблокировки, пока тебе это не разрешит Система машины переноса, либо не сработает экстренный выброс, в случае опасности для твоего разума, — торопится Мадам, — но, при тестовом запуске, с первым нейронафтом, мы обнаружили, что Сотканный мир, точнее разум безумца, в котором он находится, хочет выбраться оттуда наружу. Пролезть сюда! В нашу реальность! Понимаешь? И он использует ныряльщика, как проводника, запуская связь с нашим миром — создав обратное эхо и взаимодействуя с теми, кто в этот момент подключен к НЕ.РВу. С тем, кто находится в капсуле, в большей степени, с теми, кто нет, в меньшей. Получается, что происходит закольцовка, бесконечная петля по обмену информацией, образами, мыслями, разумами. Отсюда ты и мог слышать голоса и ощущать на себе, чьи-то взгляды. Это и были взгляды игроков.

Я перевариваю услышанное. Пытаюсь найти в рассказе Мадам изъян, но не нахожу его. Пока, все звучит логично. Всё бьётся с тем, что я увидел и услышал в Сотканном мире, и эта теория многое объясняет, но, далеко не всё.

Кто же мне тогда сказал: «Убей всех, спаси себя!»? Один из игроков? Безумец, чей мозг породил это запределье? Или же некая сторонняя сущность, которая там обитает? Третья сила, о которой я, пока, не имею ни малейшего понятия, и даже не догадываются те, кто всё это организовал?

«Куда я на самом деле попал? Что это был за мир, в котором действуют абсолютно чуждые нам законы, а? Что… если…»

Меня бросает в дрожь от этой мысли.

«Машина переноса забросила меня не в мозг безумца, точнее, не в его разум, а в некое иное измерение? Туда, куда нет хода физическому телу, но может проникнуть наше сознание? Что если… — я стараюсь сформулировать мысль, пока она от меня не ускользнула, — мозг безумца — это портал, вход с тёмную вселенную, населённую этими существами, которые выглядят, как нечто враждебное всему человеческому? Что если… — я развиваю свою мысль дальше, — это похоже на вирус, которому, чтобы жить, нужен носитель? И этот вирус теперь находится у меня в голове, и я притащил его в наш мир! И он может заразить остальных. А ведь еще есть те, кто взаимодействовал с Сотканным миром, со мной и с остальными, кто там побывал. Заражение через разум! Вирус безумия, который будет передаваться от человека к человеку!».

Я разматываю этот клубок всё дальше и дальше, удерживая в руке эту невидимую нить Ариадны.

«Что если, тот запредельный мир — другое — темное измерение, хочет поглотить нашу реальность, как та плоть поглотила металлическую основу туннеля и всех его обитателей? Терраформировать окружающую меня действительность через наш разум и создать подобное себе?»

Мне хочется заорать: «Откуда всё это берется у меня в голове? Кто вкладывает в мою голову этот лютый бред⁈»

От всего этого можно свихнуться! Поехать крышей ещё до того, как в моём разуме накопятся дефекты.

Дефекты.

Мне об этом уже говорили раньше, что мозг нейронафта, чем больше ты погружаешься, тем больше он повреждается.

А это — нехорошо!

— Эй! — окликает меня Мадам. — Что с тобой? Ты меня слушаешь?

— Слушаю, — отвечаю я, попутно формулируя следующий вопрос, который так и вертится у меня на языке, — раз между мной и тобой пошла такая пьянка, — говорю я, — расскажи мне, что случилось с первым нейронафтом? Где он теперь? Он жив? Нормален?

— Да, — как-то неуверенно отвечает мне Мадам, — в принципе, обошлось без проблем. Мы вовремя остановились, пока в его мозге не накопилось критическое количество ошибок.

— Ошибок? — переспрашиваю я, вспомнив, как ассистент Профессора тоже говорил обо мне, будто я — машина.

— Да, ошибок, — отвечает Мадам, — у нас, как-то сразу прижилось это слово. Оно точно характеризует те изменения, которые происходят в мозгу нейронафта.

— И, что же это за изменения? — спрашиваю я.

Мадам опять смотрит поверх меня, в видеокамеру наблюдения, будто она ей должна дать разрешение на ответ.

Пауза затягивается. Со стороны это выглядит так, будто Мадам зависла, или же это завис сам мир. Типа остановки времени в реале. Будто она выпала из слоя, в котором я сейчас нахожусь.

Наконец, Мадам, как бы снимается с паузы и продолжает разговор:

— Да, всё тоже самое, о чем тебе уже говорили. Галлюцинации, бред, навязчивые идеи, паранойя, начинают сниться кошмары, спутанность сознания и невозможность понять, где находится реальность, а где начинается Сотканный мир. Со временем это проходит, практически бесследно, и, как ты уже понял, именно поэтому мы и платим такие бабки.

— Понимаю, — я всё никак не возьму в толк, что за игру ведет со мной Мадам и те, кто за ней стоит. Она мне рассказала столько, что обычный человек, узнав об этом, уже бы бежал отсюда, на ходу роняя тапки. Но я — необычный человек.

И мне нужно гнуть свою линию. А ещё — хитрить. Теперь я точно не расскажу Мадам о том, что со мной происходило в коридоре, и когда я только вылез из капсулы. Все те глюки, которые казались мне реальностью, включая остановку времени, перемотку, облет камеры, и ощущение, что я всё еще нахожусь в бесконечном туннеле с чудовищами.

«Стоп! — говорю я сам себе. — А если я все ещё действительно нахожусь в Сотканном мире? И, до сих пор, из него не вышел? И всё, что сейчас со мной происходит это — одна большая галлюцинация? Сдвиг в слоях, в которых я застрял. Или же нечто вроде глобальной симуляции. Если это так, то это объясняет странности в поведении Мадам и её необъяснимую откровенность со мной. Проверить это сейчас невозможно и мне остается только одно — переть вперед в поисках выхода».

— Почему ты всё это мне рассказываешь? — я смотрю на Мадам.

Она задерживает на мне взгляд и отвечает:

— Если ты решишь погрузиться снова, то ты должен знать, с чем ты там столкнешься, и, чем рискуешь. А раз ты вспомнил всё, что с тобой случилось ранее, то нет смысла от тебя, что-то скрывать. Скажу больше, — Мадам понижает голос, — наша компания заинтересована в том, чтобы игра продолжалась и продолжалась, а бабло шло и шло. Какая нам выгода, если тебя там быстро грохнут или ты поедешь крышей, накопив критическое число ошибок после нескольких погружений?

— Погодь! — обрываю я Мадам. — Я правильно понял, что, чем больше погружений ты совершаешь, тем быстрее можно сойти с ума?

— Да, — кивает Мадам, — ошибки возникают при каждом выходе из Сотканного мира, словно его частичка остается в тебе. И это копится и копится, пока не приводит к проблемам — сбою в твоём разуме.

— Значит, — дополняю я, — нужно оставаться там, как можно дольше? Нет выхода, нет ошибки?

— Ага, — соглашается Мадам, — для этого мы и сделали систему жизнеобеспечения нейронафта с полным циклом. Практически, как в космосе, при дальних перелётах. Ты можешь оставаться в капсуле годы и годы, до тех пор, пока есть электричество, как в анабиозе. Наш источник питания позволяет это сделать.

— Продумали всё до мелочей, — я улыбаюсь.

— Ну, — Мадам на меня вопросительно смотрит, — ты готов продолжить игру, или как? Если захочешь уйти, то… — Мадам переводит взгляд на дверь выхода из лаборатории, и она открывается, — никто насильно тебя здесь не держит! Дорога свободна! Все бабло, которые ты уже заработал — твоё!

Я задумываюсь. Взвешиваю на весах все «за» и «против». Во мне словно борются две сущности. Одна мне буквально кричит: «Сматывайся отсюда! Сматывайся! Пока ты ещё жив и не потек мозгами!», а вторая нашептывает: «Такой шанс выпадает лишь раз в жизни! Воспользуйся им! Где ты ещё сможешь поднять столько бабла⁈».

Желание разбогатеть побеждает, и я отвечаю Мадам:

— Ещё поиграю!

— Другого ответа я и не ожидала! — Мадам мне улыбается. — Может быть ты хочешь немного отдохнуть перед следующим погружением?

— Нет, — я мотаю головой, — не будем терять время. Продолжим игру. Только… — я задумываюсь, а затем говорю: — на это раз я хочу нырнуть ещё глубже, и ещё надольше.

— Ту в это уверен? — удивляется Мадам.

— Абсолютно! — я усмехаюсь. — Не хочу сойти с ума, прежде, чем я заработаю столько, сколько мне нужно.

— Понимаю! — Мадам усмехается. — Но ты же помнишь поговорку: «Жадность фраера сгубила». Спрошу тебя еще раз, ты действительно хочешь нырнуть в Сотканный мир так, глубоко, как ещё никто до тебя не делал?

— Угу, — киваю я, — находясь в здравом уме в твёрдой памяти. Количество погружений же ограничено, вот мне бы и не хотелось растратить их впустую. Буду извлекать максимум из каждого.

У меня в голове созрел план, но я не хочу им делиться с Мадам. Путь она думает, что я хочу заработать столько, что не унести. Это направит компанию по ложному руслу, в то время, как я хочу сделать всего один заход в Сотканный мир и, на этом, и ограничится. Заработаю, и хватит с меня этих мозговых путешествий!

— Тогда, пошли? — Мадам поднимается и направляется в сторону помещения, где находится установка по перемещению.

— Сама запустишь? — спрашиваю я и тоже поднимаюсь. — Без Профессора и его ассистента?

— А чё такова? — Мадам смеётся. — Там всё проще простого! Не сложнее, чем включить компьютер. Кстати, я тоже, как-то погружалась. Не скажу, что мне очень понравилось, но опыт был интересный. Как только ты погрузишься, мы начнём новую игру, а Профессор и медсестра присоединятся чуть позже, чтобы следить за показаниями приборов.

— А тот хмырь, которого я вырубил и ассистент? — интересуюсь я, зайдя вслед за Мадам в открывшуюся дверь, ведущую к машине переноса.

— За монстра будет отыгрывать другой нейронафт, — быстро отвечает мне Мадам, изящно пробегая пальцами с длинными ногтями по панели управления машиной переноса, — а ассистент нам больше не нужен, они и без него справятся. Ложись!

Прозрачная крышка капсулы поднимается и перед моими глазами снова оказывается молочно-белая жидкость.

Я не даю себе время на раздумье, чтобы не передумать. Быстро забрасываю своё тело в капсулу. Надеваю маску, очки. Мадам подключает кабели. Я проверяю, как работает кислород.

Делаю глубокий вдох, затем выдох. Подача идёт, как надо.

— Ну как? — спрашивает меня Мадам, не поворачивая головы и следя за показаниями приборов.

— Всё тип-топ! — я погружаюсь в капсулу по плечи. — К погружению готов!

— Тогда, погнали! — в голосе Мадам я чувствую некую фальшь, напускное веселье, в то время, когда её лицо похоже на восковую личину.

Это меня настораживает, но, не больше, чем всё то, что происходит вокруг меня.

— Ещё одно, — бубню я из-под маски, — третий нейронафт, кто это будет на это раз? Прежний или новый?

— А это, — Мадам мне ухмыляется, — как карта ляжет. Снова бросят жребий. Тебе-то, не всё равно?

— Да пофиг! — отвечаю я. — Запускай!

Мадам мне ничего не отвечает. Только нажимает на кнопку, и крышка опускается вниз, отделяя меня от мира живых.

Раздаётся щелчок. Крышка блокируется, и я ухожу в жидкость с головой. Кисель, в котором я плаваю, заполняет всё пространство капсулы, и мысленно готовлюсь к погружению в Сотканный мир.

На всякий случай проверяю браслет на левой руке — аварийный извлекатель. Он придает мне уверенность, что, если, что-то пойдёт не так, я выберусь из этого чёртова туннеля!

Давление нарастает. Я начинаю, мысленно, считать до десяти. Запускаю обратный отсчёт, чтоб побыстрее провалиться в поток НЕ.Р. Ва и перейти на следующий уровень и игре.

Тук, тук, тук.

Моё сердце бьётся медленно и неторопливо. Я проваливаюсь всё глубже и глубже, настраиваясь на то, с чем мне предстоит столкнуться на этот раз. Главное — не облажаться!

Жидкость, как и в прошлый раз, заполняется серебристым свечением. Давление нарастает ещё больше, точно я ухожу на глубину. Лёгкие заполняет приятный холодок. Я закрываю глаза и распадаюсь на части, которые должны переместиться, чтобы затем снова собраться в туннеле.

И…

Ничего не происходит!

Что-то идёт не так, как в прошлый раз!

Я просто лежу на дне капсулы, как мертвец на глубине и вижу над собой полупрозрачную крышку.

Она размыта, как в тумане, точно открыть глаза под водой, и смотреть вверх.

«Что, эта сучка, — думаю я, — что-то там нахимичила, и всё пошло по одному месту? Что мне теперь делать дальше? Я же не смогу сам выбраться отсюда? Если только не нажать на кнопку на браслете, чтобы меня извлекли».

Я решаю выждать ещё минуту. Там, наверху, должны же понять, что перенос не состоялся.

Чем я рискую?

Система исправно качает кислород и я, можно сказать, ощущаю себя дайвером.

Я продолжаю считать. Уже от десяти и дальше, как, внезапно, я замечаю тень, которая возникает прямо над крышкой.

В первую секунду я подумал, что у меня галлюцинации, как и говорили, — спутанность сознания, но, нет. Не то, не похоже.

Я приглядываюсь, хотя на моих глазах очки, видно хреново. До рези напрягаю глаза и… хоп! Узнаю этот силуэт. На меня смотри Мадам!

Она приблизила своё лицо вплотную к крышке и тупо пялится на меня, рассматривая, как диковинку.

Это меня напрягает. Сильно напрягает. И крикнуть на неё я не могу. Жидкость заполнила всю капсулу и действует на меня, будто я нахожусь в расплавленном свинце.

Я уже почти готов нажать на кнопку аварийного выхода, как рядом с тенью Мадам, появляется ещё одна. Судая по контуру — это мужчина.

«Профессор, — думаю я. — Что они задумали? Смотрят на меня, как на диковинную рыбу в аквариуме».

— Он нас видит? — неожиданно доносится до меня глухой и низкий голос. И это — голос явно не Профессора.

— Нет, — отвечает Мадам, — я впрыснула в систему подачи кислорода успокоительное — нейро-релаксер. Его уже вырубило. Дозы хватит минут на десять, а после этого он сразу же очнётся в Сотканном мире и уже точно ничего не будет помнить.

Слова доносятся до меня, как из другого мира. Я слышу их еле-еле, но, всё же, звука достаточно, чтобы понять, о чём они говорят.

— Хороша работа, Ева!

— Это было несложно, — Мадам усмехается, — он так хотел поднять бабла, что позабыл про всякую осторожность.

— Тем хуже для него! — режет мужчина.

— Игроки готовы? — уточняет Мадам.

— Да, пора начинать игру, — быстро отвечает мужчина, — ставки уже сделаны.

— Он хотел погрузиться, как можно глубже, — продолжает Мадам, — и на максимально возможно время.

— Что же, — мужчина не скрывает свою язвительность, — у него появится такая возможность! Отключи таймер и… — человек выдерживает паузу, — заблокируй аварийный извлекатель!

Даже отсюда, со дна капсулы я ощущаю, как вздрогнула Мадам. Она спрашивает:

— Что, совсем? Но это же — против правил! Если с ним, там, что-то случится, он не сможет оттуда выйти и останется там навсегда! Или вообще, погибнет или сойдёт с ума!

— Делай, что я тебе приказал! — со сталью в голосе отвечает мужчина. — У нас пошла игра по-крупному! Догадываешься, кто из наших вип-игроков поставил на то, что этот ныряльщик на этот раз сдохнет? Или мне тебе подсказать?

— Что, — удивляется Мадам, — Сам?..

— Угу, — кивает мужчина, — Сам!.. У нас нет другого выхода! Ставки слишком высоки! Мы не можем обмануть Его ожидания! Ты же знаешь, что Он — один из главных спонсоров нашей Компании. Действуй! Мы запрём этого нейронафта в Сотканном мире, и он будет в нём находиться до тех пор, пока его там не прибьют, даже если на это уйдёт целая вечность!

— Хорошо, — холодно отвечает Мадам, — как прикажите. Только у нас, до сих пор, не было такого экземпляра, как этот ныряльщик! Он — слишком ценный актив, чтоб пустить его в расход!

— Вот… — цедит мужчина, — пусть он и докажет, что он стоит тех денег, что на него уже поставили! Запускай!

— Слушаюсь! — отвечает Мадам.

Силуэты Мадам и мужчины пропадают над крышкой капсулы, а я лихорадочно жму на кнопку на браслете, чтобы прервать эту чёртову игру!

Но… ничего не происходит.

Раз, другой, третий!

Всё впустую!

Меня опередили у закрыли в этом гробу!

Я хочу заорать. Содрать с себя эту маску и разбить крышку. Вот только, на меня накатывает такая слабость, что я не могу пошевелить даже пальцем.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт! — мысленно ору я. — Млять! Попал, так попал! Сам виноват, понадеявшись на честность этих барыг! Они провели меня! Теперь я понимаю, почему им был нужен я. Ни родителей, ни близких родственников! Пока меня хватятся, меня уже закатают в бетон. Ищи — свищи! Нету тела, нету дела! И концы в воду!»

На меня накатывает паника. А это хреново.

Я делаю глубокий вдох и выдох, вдох и выдох.

Система должна закинуть меня в разум безумца, но, почему-то, до сих пор ничего не происходит.

Я уже начинаю надеяться, что в машине переноса, что-то сломалось, и меня сейчас отсюда извлекут, как вдруг, над крышкой снова возникает лицо Мадам.

Она смотрит прямо на меня. Точно мне в глаза, будто зная, что я не вырубился, а лежу на дне и слышал всё, о чём они здесь говорили.

Мадам, точнее, я уже знаю, как её зовут — Ева, проводит ладонью по стеклу крышки, чтобы стереть с неё выпавший конденсат, и тихо, шепотом, но так, чтобы я это услышал, произносит:

— Олег, убей всех, спаси себя!

Я, на секунду, зависаю, а когда ко мне снова возвращается способность логически мыслить, раздаётся тихий щелчок и меня поглощать тьма, в которой остаётся только одно тошнотворное и бесконечное ощущение падения в бездну.

В бездну Сотканного мира, из которого можно выбраться только одним способом — перебить всех, кто встанет у меня на пути!