Невеста полоза. Пленница златых очей

Глава 31. Нежданно…

С того вечера, как были на закате казнены Божедар и Красимира, минуло два дня.

Все это время шумел город разговорами, не утихал. Слишком много событий свершилось за всего одну лишь ночь. Весть о том, что с великого князя спало проклятие, что давлело над ним многие лета, быстрым ветром разнеслась по столице, и народ, зная, кто стал тому причиной, проникся еще большей любовью к будущей своей княжне.

Приближался день Серпеня, и на этот раз этот праздник, что всегда был любимым в Златославии, люди ждала пуще прежнего. Ведь теперь с ними была Ведающая. После стольких лет надежд и ожиданий! Люди верили, что это – добрый знак. А еще Драгомир обещал, что до Серпеня он отведет ее на Землю – с братом увидеться. Теперь ведунья считала дни до этой встречи.

Весь день Радосвета провела в хлопотах – с утра вместе с князем принимала прошения горожан о помощи после разрушений и убийств, устроенных волколаками, затем обустраивала свою избу для дел ведовских, выделенную ей князем. Ей по нраву было это занятие – рассуждать про себя, куда она повесит засушенные травы в пучках, а какие перемелет и рассыпет по маленьким банкам, куда поставит массивный стол из дуба, а куда – полку для особых книг.

К вечеру ведунья наконец, дошла до терема, где хранились книги. Все эти дни ей хотелось побывать здесь, да дела никак не отпускали. Но ведунья из рассказов Заряны разведала, что здесь имеется и карта всего Аркаима. Очень уж хотелось ей взглянуть на устройство этого мира.

Она пришла сюда под приглядом прислужницы. Та зажгла несколько напольных ламп, и мягкий желтый свет озарил обитель знаний.

Осмотрелась ведунья с любопытством – вдоль стен стояли деревянные книжные поставцы34, заставленные книгами. Между двумя поставцами имелась еще одна дверь.

– А эта куда ведет? – спросила Радосвета у Зимавы.

– Там читальня, – пояснила девица.

Радосвета кивнула. Взгляд ее упал на карту, что висела на стене.

– Это и есть, видимо, та карта, о которой мне толковал Драгомир, – молвила девица и ближе подошла.

С любопытством девица рассматривала земли, нанесенные чернилами на карту.

– Я так и мыслил, что найду тебя в книгохранилище. Любознательная ты у меня, – молвил знакомый голос, и душу Радосветы охватило томление.

К ней пришел Драгомир.

– Я думала, ты еще занят будешь, – молвила она.

– Удалось чуть раньше освободиться, – пояснил ей князь, да к ней подошел. – Ты свободна, – молвил он прислужнице.

Та поклонилась ему, да вдвоем их оставила. За окном догорал багряный закат, в книгохранилище сгущались сумерки. Они стояли рядом в пятне желтого света от ламп, смотрели друг на друга, любовались.

Очертил князь ласково щеку и подбородок Радосветы. Девица вздохнула, улыбнулась ему призывно. Драгомир одной рукой обвил ее талию, да к себе прижал покрепче. Смотрит на нее ласкающим взором, а на дне змеиных глаз – неизбывная страсть к рыжекосой девице.

– Я соскучился за весь день, – шепнул он около ее виска, едва губами касаясь. – Все дела, да заботы. И наконец-то мы вдвоем…

Они оба тяжело дышат, и чудится, что меж ними раскаляется воздух, искрится золотом.

– Я так и не научилась видеть таких же одаренных ведовством, как я. Божедара вот не распознала с Красимирой этой…

Тяжко вздохнула Радосвета, да голову понуро опустила.

Драгомир приподнял лицо ее за подбородок, да глазами с ведуньей встретился. Пересечение взглядов отозвалось у Рады сладким томлением.

– Не кручинься, Радосвета. Все еще будет. Значит, научишься. Видимо, на это нужно время. Не тревожься, все к тебе придет, обязательно.

– Драгомир, а расскажи мне о воцарении твоего рода на престоле Златославии. Уж очень интересно услышать это от тебя, – попросила ведунья, и взглядом хитрым его смерила.

– Ну хорошо, – улыбнулся князь, да подвел ее поближе к карте, взял маленькую деревянную указку с подвесной полки. – Уверен, Златославию ты уже нашла, – промолвил он с улыбкой.

Радосвета кивнула и взяв такую же указку, обвела на карте златославские земли. Они оказались самыми протяженными и обширными. От осмысления, что ее будущий супруг должен управляться со всей этой громадой, у Радосветы захватывало дух.

Драгомир вновь заговорил, и ей чудилось, что князь приоткрывает перед ней дверь в далекое прошлое, что ныне осталось в летописных книгах и славных песнях.

– Златославия необъятна. И очень богата – леса, пушные звери, драгоценные камни и металлы, плодородная земля. Только порядка здесь не было сотни лет назад. Земли эти названия не имели, и населяли их, как и сегодня – славийцы. В те далекие лета не было мира промеж славийцами. Златославия была разделена между племенами, и племена эти согласия никак не могли найти. Мои предки испокон веков жили на этой земле, но, устав от междоусобиц, покинули Златославию в поисках новой жизни и новых земель. Так на две сотни лет мой род обосновался в королевстве Лагарфьорд.

Князь обвел указкой земли к северу от Златославии.

– Спустя двести лет славийцы решились на изменения ради мира и порядка в своих землях. Междоусобицы ослабили народ, и правители соседних государств стали посматривать на богатые земли славийцев. Вот, к примеру, Арайский каганат, – князь указал на земли к востоку от Златославии. – Каганы тех земель давно засматривались на наши приграничные волости. С запада на нас окусывались правители Весторского объединенного королевства. А с юго-востока каган хазаннских земель посматривал, да выжидал удобного момента.

Славийцы разумели, что ежели не решиться здесь и сейчас, то можно потерять собственный дом и землю родную. Старейшины родов собрали вече и стали решать, кого же звать на великое княжение. И посему выходило, что никого нельзя на престол приглашать из тех родов, что здесь жили. Ведь это снова могло породить междоусобицы за право стать великим князем. Да и какое может быть справедливое правление при таком раскладе?

– И тогда вспомнили о твоей семье? – предположила ведунья, и князь кивнул.

– С одной стороны, наши корни были в славийских землях. Но, с другой стороны, мой отец уже считался бы пришлым князем. И славийское вече посчитало, что великий князь, призванный из-за моря, но имеющий здесь свои корни – залог справедливого и беспристрастного правления.

– Ты родился уже в Златославии? – спросила Радосвета.

– Да, – подтвердил Драгомир. – Отец уже здесь женился на моей матери. Здесь, кстати, тоже забавно судьба расставила фигуры. Моя мать – дочь правителя Малахийского княжества и дочери славийского боярина. Мы всегда были дружны с малахийскими землями. И когда отец приехал к правителю Малахии на переговоры, там он и встретил мою мать. Ей тогда семнадцать исполнилось. Они сразу друг другу приглянулись. Да и положение обоих позволило заключить союз. Через несколько месяцев состоялась свадьба, и малахийская княжна стала великой княгиней златославской.

– Выходит, что Златославия получила свое название в честь первого великого князя, который дал начало нового правящего рода? – рассудила Радосвета.

– Верно, – ответил князь и улыбнулся, окинув невесту игривым взором.

– А в этом, как ты смолвил… эм… Лагарфьорде остались твои родные? – полюбопытствовала девица.

– Конечно, остались. Двое братьев моего отца. Отец вместе с одним братом приняли приглашение славийцев. Их в семье было четверо. Мой отец – старший, после него – отец Белояра. Интересное совпадение – отец моего воеводы тоже был воеводой великого князя, то есть моего отца. А насчет родни с земель Лагарфьорда – мы роднимся по сей день, и море между нашими государствами – не преграда.

Что насчет славийской письменности? Ты пробуешь писать?

– Да! – закивала Радосвета. – Конечно! И читать пробую! Вникаю в дела Златославии. Это не так уж и сложно, все же славийский и русский языки похожи. Но иногда где-то проскакивают ошибки.

Ведунья бросилась к столу, на который сложила свои записи. Драгомир подошел, да позади нее встал, положил ладони ей на плечи, погладил руки.

– Посмотришь? – спросила ведунья, оглянувшись.

– Посмотрю, – ответил князь.

Воззрился на ровные строчки с наклоном легким, и буквы, что казалось, летели по строчкам этим.

– У тебя красивый почерк, Рада, – молвил Драгомир, огладив бедра невесты.

А потом прижал ее к себе, да краешек уха лизнул. Ведунья тихо ахнула.

– Ты очень способная ученица, Радосвета. С тобой интересно толковать о чем угодно. Твой острый ум делает тебя еще краше, – князь это молвил, а сам губами скользит по ее шее, едва касаясь. – Я готов толковать с тобой о чем угодно хоть дни да ночи напролет. И не только толковать…

Провел он кончиком языка от шеи к уху, сорвал с губ Радосветы тихий стон. Томление разливалось в теле ведуньи, и желание болезненно-сладкое затмевало разум.

– А тебе со мной интересно, Рада? – спросил он, да виска ее губами коснулся.

– Да! Очень! – выдохнула девица на честном слове.

– Это хорошо. Супругам для ладного союза ведь не только ложе мять, – князь хохотнул. – Кроме плотских утех и потолковать о чем-то нужно, да обсудить. Думается мне, мы с тобой легко сладим, моя ведунья…

Князь говорил тихо, его голос завораживал Раду, разливал по крови огонь. Хрипотца его голоса что-что трогала в ее девичьей душе, волновала тайные струны.

Драгомир дышал шумно, глубоко, торопливо распоясывая Радосвету, дергая завязки ее рубахи. А потом приспустил рубаху с плеч, и скользил губами по ее обнаженной коже. Он прижимал ее к себе спиной, обвивая тонкий стан одной рукой, а другой забрался под вырез исподней рубахи, да пальцами навершие легонько сжал. Радосвета застонала тихо, да протяжно в ответ на его ласку.

– Дверь, Драгомир. Зайдут ведь, – пробормотала Радосвета, едва на ногах держась от охватившего ее вожделения.

Князь выдохнул.

– Я приказал нас не беспокоить. Но ежели тебе так будет спокойней… – князь оставил ее, да к двери подошел. Щелкнул засов.

Драгомир вернулся к Радосвете, и сразу захватил ее в плен своих объятий и поцелуя. Под его силой и натиском девица таяла, что свеча от огня. Он сладко терзал ее губы, ласкал ее язык, руки князя бесстыдно блуждали по девичьему телу, и ведунья сгорала от желания ощутить его тело.

Радосвета погладила его плоский живот, затем пах, опустила ладонь еще ниже и задела напряженное мужское естество.

От ее прикосновений князь блаженно замычал.

– Твои прикосновения сведут меня с ума, – шепнул он ей на ухо, да под ягодицы ухватил ее, усадил на стол, между разведенных бедер вклинился, прижался к ней тесно.

И снова его губы на ее губах, руки ласкают тела, распаляют страсть, сердца заходятся в бешеном беге. Драгомир прикусил Радосвете шею, и она выгнулась от наслаждения в его руках, стона не сдержав. Он задирает в нетерпении многослойные юбки ее одеяний, трогает обнаженные бедра, и от его касаний под кожей вспыхивают искры. Цепляет пальцами и стаскивает коротенькие женские портки, и касается ее лона, гладит, ласкает. Радосвета дернула гашник на его портах, развязала. Князь прижался к ней, придержал ее под спину, да порты спустил торопливо.

Он вошел в нее одним рывком, и Радосвета вскрикнула от накатившего восторга. Так ей стало хорошо в этот миг! Голова пошла кругом, и она, верно, упала бы на этот стол, но князь держал ее в крепких объятиях, и двигался в ней, двигался, двигался…Часто и плавно он толкался в ее теле, прикусывал ей шею, облизывал открытые плечи, и Радосвета горела в его руках. Горела и сгорала от страсти и счастья быть с ним, делить на двоих дыхание и наслаждение, поцелуи и желание – дикое, да необузданное.

Радосвета целовала князя в ответ – жадно, требовательно, облизывала его шею, прикусывала, и Драгомир едва ли не рычал от ее ласк.

Когда удовольствие достигло предела, охватило их с ног до головы, они оба задохнулись от восторга, вцепившись друг в друга.

Драгомир помог ей привести себя в порядок, и в наступившей ночи они покинули книгохранилище, держась за руки, да улыбаясь друг другу украдкой.

– Хороший урок был. Познавательный, – молвила Радосвета, и князь в ответ ей подмигнул.

– Всегда рад помочь тебе… в учении, – ответил князь, и ведунья прыснула от смеха.

В дуновении ветра ощущалось приближение осени, а в душе у ведуньи расцветали весенние сады, и глаза у князя в теплом свете уличных ламп блестели отрадой.

***

Князь все ж уговорил волхва построить узкий пешеходный мост между городом и его вотчиной. Торопил рабочих, желая чтобы к празднику Серпеня мост уже стоял, и сейчас Радосвета, в сопровождении Зимавы и троих стражников, ступала по этому мосту. Ей хотелось увидеть Ведагора и Всемилу, и еще раз поблагодарить их за приют и доброту. Корзину с дарами от князя нес один из стражников.

– А давайте-ка сначала сходим к дубу княжескому, – предложила Радосвета. – Все это время хлопоты и хлопоты, а к дереву ни Драгомир, ни я не захаживали.

– Идем, – кивнула Зимава, и девицы, выйдя на противоположный берег реки, свернули в сторону, где рос тот самый дуб, который исцелила Радосвета.

– Сегодня ткани привезут для одежи свадебной вам с князем, – напомнила Зимава. – Ох, и работы будет мастерам! Все ж, как-никак, великий князь женится, да на невесте такой видной! Эта осень во дворе княжеском богатая на свадьбы – ты и князь, Белояр и Злата, Изяслав и Заряна. Сколько веселья нас ждет!

– Да, – улыбнулась Радосвета, да вздохнула мечтательно.

Думы о свадьбе наполняли ее душу радостным предвкушением, небывалым томлением и счастьем. Ведунья на мысли себя поймала, что лишь сегодня, проснувшись поутру под теплым боком Драгомира она, наконец, осмыслила все то, что случилось с ней за эти месяцы. И ведунья славила богов, благодарила их за то, что ей даровали жизнь и любовь.

– Птицы замолчали, – молвил настороженно один из стражей.

Ведунья вернулась из грез и мечтаний в настоящий миг. И тоже подметила, как изменился лес – замолчали птицы, исчезли звуки, и повисла давящая тишина. В груди Радосветы всколыхнулся страх. Он сдавил ее грудь холодными тисками, заморозил сердце. Все ее нутро так и кричало, что случилось что-то худое, недоброе.

Свист и хрип. Зимава вскрикнула. Радосвета обернулась на стражника, и сама не сдержала крика в груди – он лежал на земле с пронзенным насквозь горлом. Оставшиеся стражники тут же закрыли собой девиц. И снова пущена стрела – и прямо в грудь еще одному молодцу.

– Бегите в город, – крикнул им оставшийся страж, и захрипел, когда стрела пронзила и его.

Радосвета и Зимава остались одни. Ужас сковал ведунью, и она оцепенела, глядя на убитых стражей, что истекали кровью. А ведь еще какой-то миг назад она разговаривала с ними…

– Бежим, – бросила Зимава, да за руку ведунью схватила.

Но не успели они и пяти шагов сделать, как пущенная кем-то стрела настигла прислужницу прямо в спину. Зимава упала лицом в траву и замерла.

– Господи, мамочки… – воскликнула отчаянно ведунья. Упала на колени рядом с девицей, приложила пальцы к шее – туда где бьется жила.

Зимава была мертва.

Ужас объял ведунью. Поднялась она, да бросилась прочь из леса.

Но убежать не успела. Прямо перед ней, с дерева спрыгнул кто-то, да приземлился мягко, что кошка, бесшумно. Радосвета застыла с колотящимся от ужаса сердцем. Не верила она своим глазам, глядя на того, кто перед ней стоял. Его губы растянулись в хищном оскале.

– Ну, здравствуй, землячка. Соскучилась?

– Божедар, – выдохнула Радосвета.

И едва успела вскрикнуть, когда он схватил ее за волосы, да головой об дерево ударил. Острая боль пронзила висок, и мир ведуньи поглотила тьма.