Неприкаянный 3

Глава 6

Глазомер, быстрота, натиск

Шли довольно ходко «Катарина» могла свободно выдавать пятнадцать узлов, а потому имела экономичный ход в десять. Для «Ската» это конечно несколько многовато, но в общем и целом перерасход не столь уж и велик. Да и до Артура не так чтобы и далеко, всего-то чуть больше пятисот миль. С запасом хода лодки совсем не критично.

Впрочем, в нашем случае перерасход топлива всё же получился побольше, хотя и не сказать, что так уж серьёзно. Мы ведь не тупо пёрли по прямой, а систематически проводили учения. Отрабатывали всплытие и погружение, выходили на атакующий курс.

Ползунов пошёл нам на встречу, и согласился на совместные учения изображая из себя судно мишень. Мы набирали ход, отбегали в сторону, погружались и проводили учебную атаку. Разумеется, без пусков мин. При этом матросы с транспорта во все глаза пытались нас обнаружить, а мы проделать всё скрытно. И даже каждая четвёртая атака была успешной. А с моим глазомером, я надеюсь, торпеды непременно попали бы в цель.

Правда, когда нас обнаруживали и начинали манёвр уклонения, с последующим увеличением скорости, чтобы уйти в отрыв, мы уже ничего поделать не могли. Ломали голову с Налимовым, над прокладкой курса, чтобы всё же настигнуть цель. Отрабатывали различные манёвры по выходу на позицию атаки, минимизируя возможности Ползунова к противолодочным манёврам.

И если мы думали, что играем в одни ворота, то ничуть не угадали. Как оказалось, сам капитан так же с увлечением отдался этому занятию, ведя свои наблюдения и записи. Иннокентий Петрович без дураков, работал над тактикой противолодочных манёвров и обороны. Слишком молод? Офицер Добровольного флота и не имеет боевого опыта? Всё это да. Но кто сказал, что от этого его предложения гроша ломаного не стоят?

Ерунда всё это. И как по мне, то за трое суток, что мы провели в пути, он на сегодняшний день стал самым опытным в плане противодействия подводным лодкам. Ну, хотя бы потому что мы старались не за страх а за совесть. Ну и подводников опытнее нас сегодня тоже нет. И в том числе, благодаря кое-каким запомнившимся мне уловкам. Местные ведь до этого будут доходить постепенно методом проб и ошибок, платя за новые знания цену кровью. А я просто запомнил в своё время. Причём даже не специально, а краем сознания и как-то походя.

Все эти телодвижения привели к задержке в пути? Так и есть. Но во всём есть свой смысл. Подходить к Артуру ночью это верный путь оказаться принятым за брандер и отправиться на морское дно. Чего мне откровенно не хотелось. Некоторая же задержка позволяла подойти к крепости светлым днём, весело помахивая платочками…

— Ваш бродь, с «Катарины» передают, что наблюдают на горизонте дымы, — доложил мне Казарцев, заступивший на вахту на ходовом мостике.

Мы уже приближались к Артуру, до которого оставалось порядка двадцати миль. Так что, дымы с большой долей вероятности означают японские корабли, несущие дежурство на блокирующей линии. Остаётся понять, миноносцы или крейсера. Лично я склоняюсь к первому, но кто его знает, чем это может быть на самом деле.

— Рулевой, лево тридцать, ход двенадцать узлов, — приказал я.

Тот отрепетовал, и я тут же услышал как обороты моторов увеличились, а сами они заревели в более высокой тональности. Скорость начала постепенно увеличиваться, а мы сближаться с пароходом. Казалось бы до цели недалеко и лучше выжать из машин всё возможное и на полном ходу устремиться к крепости. Но тогда «Скату» не угнаться за «Катариной», и как результат у нас не получится защитить транспорт. Мне же не нужна попытка. Я твёрдо намерен доставить груз в крепость.

— Иннокентий Петрович, придерживайтесь намеченного курса, и по первому требованию ложитесь в дрейф. Остальное предоставьте нам, — когда мы сблизились, вооружившись рупором прокричал я с Ползунову.

— Ясно. Всё сделаю. Но и вы уж постарайтесь. Не хотелось бы оказаться в плену. Мне на ходовом как-то больше нравится, — ответил тот.

— Не стану возражать. Вы на ходовом мостике смотритесь гораздо лучше, — подбодрил его я, и взяв телефон уже на центральный пост. — Право сорок пять.

— Есть, право сорок пять, — послышался в трубке голос штурмана.

— Абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, — продолжал я отдавать приказы.

— Есть, абордажной команде и комендорам приготовиться к бою, — откликнулся Налимов.

— Приготовиться к минной атаке, — и не думал униматься я.

— Есть, приготовиться к минной атаке.

Мы успели отойти от «Катарины» и выйти на параллельный курс, когда к нему наконец приблизились два японских миноносца. Я имел возможность наблюдать на ними прикрываясь корпусом парохода, и подняв перископ, что позволяло смотреть поверх палубы транспорта.

— Лево восемьдесят пять. Самый полный, — скомандовал я, когда японцы достаточно приблизились.

Все три люка «Ската» уже задраены, и как только мы повернули, начали погружаться, убрав перископ, и перейдя на электротягу. Манёвр прохода под «Катариной» нами отрабатывался неоднократно, так что особого волнения мы не испытывали, а вот по поводу всего остального… напряжение в лодке было таким, что казалось воздух сгустился и его можно пластать ножом.

— Ложкин, орудие на четыре часа, — приказал я в гарнитуру, связавшись с плутонгом револьверной пушки.

— Есть орудие на четыре часа, — отозвался тот.

Сорокасемимиллиметровой пятиствольной пушкой Гочкиса можно управлять прямо из лодки, не выходя на палубу. Впрочем, я об этом уже говорил. Вот мой лучший комендор сейчас и приготовился забросать гранатами палубу одного из миноносцев. Что же до второго, то его я намерен атаковать торпедами.

Гулкий звук винтов грузовика доносящийся сквозь корпус лодки всё усиливался. В какой-то момент он достиг максимума и начал постепенно затухать. Увы, но до акустических приборов ещё очень далеко. И я в этом плохой помощник. В смысле, мне под силу сделать несколько существенных подсказок, но не более. Впрочем, если взять нужных людей, то полагаю мне удастся направить их в нужную строну.

Звук винтов «Катарины» как-то разом затих. Мы не могли так быстро отдалиться от судна, значит Ползунов выполнил требование японцев. Винты миноносцев мы не слышим, но легли ли и они в дрейф, или причина в большом удалении пока непонятно. Я иду по памяти, ориентируясь на свои выводы относительно курса и скорости противника.

Пора!

— Продуть балласт. Рули на всплытие. Всплываем на перископную глубину. Поднять перископ. Полная готовность к минной атаке, — разразился я серией команд, вызвав некоторое оживление.

Я приник к панораме перископа, который вскоре вынырнул из воды. Одновременно запустил съёмку. Не стоит забывать как о документальных фильмах, так и об учебных. Нам за короткое время нужно поднять боевую подготовку владивостокский подводников на качественно иной уровень. А иначе, мои намерения по поводу обороны Сахалина, так намерениями и останутся.

— Право пять, — приказал я, поймав в панораму миноносец на который нацелился.

— Есть, право пять, — отрепетовал рулевой.

Нас заметили, и носовое орудие отправило в нас первую гранату. Выстрела я не слышал. Ощущение словно смотрю немое кино. Короткая вспышка, лёгкий дымок от сгоревшего заряда бездымного пороха, а затем гулкий разрыв снаряда над головой. Не страшно. Нас сейчас и крупнокалиберный фугас не достанет, что уж говорить об этой мелочи. Разве только попадут в перископ, но я даже не представляю как должно повезти японскому наводчику, чтобы попасть в движущуюся трубу диаметром едва ли в сто миллиметров.

— Так держать, — приказал я, поймав в прицел миноносец, не забыв учесть погрешность на инерцию лодки и отклик её рулей.

— Есть, так держать, — отозвался тот.

— Первый аппарат. Пуск, — переключившись на минёров, в гарнитуру приказал я.

— Есть, первый аппарат пуск.

Мина аккуратно вышла из решётчатого аппарата, и «Ската» привычно слегка повело. Я выждал немного, прикинул положение лодки, и приказал.

— Право один.

— Есть, право один.

— Третий аппарат. Пуск.

— Есть, третий аппарат пуск.

Я выпустил и оставшиеся две мины, отправив их к цели веером. Миноносец небольшой и юркий кораблик. Не мой «ноль второй», но тем не менее достаточно сложная цель, чтобы надеяться на две торпеды. Поэтому я выпустил всё что было. Если попаду, значит оно того стоило. Если нет… надо будет думать, как выкрутиться из непростой ситуации.

— Право тридцать пять, — едва ощутив, что сошла последняя мина, приказал я.

Всплывать не спешил. Два трёхдюймовых орудия это достаточно серьёзно, и не разобравшись с одним противником нечего и думать цепляться с другим. К тому же, против нас вполне могут задействовать и торпеды. Вот уж чего я не собирался сбрасывать со счетов.

Хорошо хоть на перископной глубине мы для них недосягаемы, а потому можно не волноваться по этому поводу. Ну не используются пока торпеды на таких глубинах. Просто незачем. Но возможно вскоре это изменится. Хотя это и не точно. К Первой мировой уровень развития подлодок останется пока ещё на зачаточном уровне. Даже «касатки» всё ещё будут на вооружении.

Я мысленно отсчитывал текущие секунды. Штурман не отрывал взгляда от секундомера, который держал в правой руке. Наконец на его лице появилось кислое выражение.

— Первая, промах, — произнёс он, а после короткой паузы добавил, — вторая промах.

Я это знал, так как чувство времени у меня развито очень хорошо. Абсолютная память открывает весьма обширные возможности. И в тот момент когда я решил было, что и третья торпеда прошла мимо, сквозь водную толщу до нас донёсся мощный гулкий взрыв. Я же в перископ наблюдал как в носовой части миноносца взметнулся огромный столб воды.

Третья мина так же не попала в цель, но это и неважно, потому что кораблик начал быстро погружаться в воду, уходя в пучину на ровном киле. Я продолжал снимать, а потому запечатлел и момент взрыва котлов. Всё. Это однозначно конец.

— Рули на всплытие. Комендорам приготовиться. Ложкин, противник на три часа.

— Есть, противник на три часа, — откликнулся артиллерийский комендор.

Я отвалился от перископа, быстро надел на голову каску. Пришла пора разобраться со вторым японцем. И я очень надеюсь, что именно мы управимся с ним, а не наоборот. Если начнёт садить бронебойными, то выйдет кисло. Одна надежда, что самураи в этой войне делали ставку на фугасы. Очень надеюсь, что и командир «Асасио» придерживается этой же концепции.

Я сумел-таки прочитать название миноносца. Как и уже ушедшего под воду «Икадзучи». Получается, мы столкнулись со вторым отрядом истребителей. Занятно. Моей командой был выбит весь первый отряд, и сейчас мы взялись за следующий. Во всяком случае, пока счёт за нами.

Едва я подумал об этом, как по ушам неслабо так прилетело. Над водой как раз появилась рубка, и похоже в неё-то и попала граната. Когда мы окончательно всплыли, получили второе попадание. Японцы похоже решили, что у нас какие-то повреждения, и если обнаружив перископ начали отворачивать стремясь уйти, то теперь спешно поворачивали в нашу сторону. Вполне оправдано. Наша сила в скрытности и ударе из-под воды. Но коль скоро мы решили всплыть, то тут уж нам никто не виноват.

Ошибочка. Не успели мы даже взяться за рукояти, чтобы вскрыть крышки люков, как на палубе прогрохотала короткая очередь из пятистволки. Затем Ложкин внёс необходимые поправки и вновь нажал на гашетку. Я это видел уже после, в материалах отснятых на перископе орудия.

Каждый четвёртый снаряд был с дымным следом, что способствовало точности наведения. И Ложкин ни разу не подвёл. Если первая очередь прочертила строчку фонтанчиков недалеко от левого борта миноносца находившегося в восьми кабельтовых от нас. То следующая прошлась серией разрывов от кормы к носу. А там и от носа до кормы. Потом несколько вспышек в районе ходового мостика, и на артиллерийской площадке, достав командный состав, рулевого и обслугу трёхдюймовки.

Навредить кораблю эти снаряды не могли по определению. Из-за чувствительных взрывателей у них не было возможности даже наделать дырок в конструкционной стали надстроек, толщиной не больше четырёх миллиметров. Чего не сказать о множественных мелких осколках, впивающихся в незащищённые тела моряков.

Каково, когда на ограниченном участке одна за другой рвётся несколько ручных гранат? Тото и оно. А тут, расстреляв короб на полсотни снарядов, Ложкин добился не меньше полутора десятков попаданий. Очень хороший результат, учитывая дистанционное наведение и качку…

Впрочем, я об этом узнал позже. Сейчас же едва всплыли, как поспешил открыть люк с центрального поста, и выбраться в ходовую рубку, где ещё не до конца стекла вода, отчего меня обдало ледяным душем. Едва высунувшись из люка увидел дыру в стенке рубки. Хорошо хоть она у нас проницаемая, иначе получили бы неплохую рваную пробоину диаметром миллиметров в сто. Тут такая струя ударила бы, что мама не горюй. На деле же, дырка и дырка. Одно плохо, что в хорошую волну в неё будет плескаться вода.

Задерживаться не стал. Выбрался наружу и по лестнице сзади рубки спустился на палубу. К тому моменту кормовой люк так же открылся и из него уже выскочили матросы в броне-сапасжилетах, касках и с патронными коробами в руках. Пятистволка уже замолчала, расстреляв запас в обширном бункере над казённой частью. Но это ненадолго.

Из носового люка так же выбрались комендоры, бросившиеся к безоткатке. Заряжающий открыл замок, подносчик нажал на кнопку требуя подачи фугаса. Подхватил выскочивший из элеватора снаряд и вогнал его в казённую часть пушки. Ну да, это я озадачился обустройством элеватора. С одной стороны в лодке и без того тесно. С другой, я планировал активное использование артиллерии, и скорость подачи снарядов тут не на последнем месте.

Пока заряжали орудие, я успел приметить куда прилетел второй снаряд и мысленно перекрестился. Вот как-то плевать на то, что я тут по воле единого информационного поля Земли. Его ведь то же кто-то создал. И вообще, недаром говорят, что на войне атеистов нет. К чему это я? Да к тому, что мой взгляд упал на развороченную крышку ниши где у обычных «касаток» расположены минные аппараты, а у нас запасные торпеды. И слава богу мы успели израсходовать все. Ибо граната прилетела как раз туда, где обычно находится боевая часть.

Я приник к прицелу. Японцы уже приходили в себя и к носовому орудию бросился очередной расчёт, как впрочем и пятидесятисемимиллиметровкам. Но в мои планы артиллерийская дуэль не входит. Только доминирование и унижение. Ну или уничтожение.

Баллистика нашей пушки мне отлично известна. Дистанция небольшая. А потому я добился попадания первым же выстрелом. Да ещё и положил фугас точно в основание трёхдюймовки, раскидав новый расчёт уже готовый открыть по нам огонь. Три малокалиберки успели отстреляться по нам, но результат так себе.

Первый снаряд упал со значительным недолётом, два последующих взяли нас под накрытие, но рванули всего лишь рядом с бортом. Я услышал как один из осколков вжикнул неподалёку от меня, а второй с тупым металлическим стуком прилетел в грудь заряжающему, уже вгоняющему в ствол следующий снаряд. Матрос лишь чертыхнулся, бросив недоумённый взгляд на прореху в спасжилете, под которым был надет броник.

Я отправил ответный привет, который рванул в основании второй трубы. Из пробоины повалили густые клубы дыма затянувшие палубу. Пока японцы приходили в себя после взрыва, я оправил им очередной привет. А там ещё один и ещё.

Ложкин поднялся на палубу и взявшись за маховики револьверной пушки выдал очередь на пяток патронов. Три гранаты прошли мимо, две рванули на палубе. Следом ударила ещё одна очередь, и на этот раз по палубе прошлись уже четыре снаряда. Опять грохнул фугас. Миноносец серьёзно замедлился, мы же, закончив разворот, быстро сближались с ним.