Неприкаянный 3

Глава 25

Бог любит троицу

— Ваш бродь, лево тридцать, множественные дымы, — доложил Казарцев.

Я взглянул на часы. Семь часов восемь минут. Вскинул бинокль и посмотрел в указанном направлении. Погода пасмурная, видимость миль семь, не больше и рассмотреть в таких условиях что-либо достаточно сложно. Однако Илья обладал острым зрением, которое не подвело его и в этот раз. Я на глаза реципиента тоже не жалуюсь, и ошибки быть не может, однозначно японцы выдвинулись навстречу нашей эскадре.

Была у меня мысль подловить адмирала Того при выходе из корейского порта Масан, где сосредоточились основные силы объединённого флота. Но по здравому размышлению решил отказаться от этого. За последнее время миноносцы самураев успели заставить меня их уважать. Несмотря на отсутствие серьёзных средств борьбы с подводными лодками, они весьма проворно охотились на «Ската» прибегая к различным уловкам.

Полтора месяца назад очередной самурай использовал рыболовную сеть и у него получилось подвести её под наши винты. Пришлось застопорить двигатели, и висеть в морской толще сутки, пока наконец я не решился всплыть. А потом в холодной воде рискуя простудиться, срезали и распутывали тросы.

Не сомневаюсь, что японцам было известно об улыбнувшейся им удаче. Однако мы слишком долго не появлялись на поверхности, и течением за это время нас успело отнести достаточно далеко. Сейчас ведь не сороковые годы с их сонарами, способными засечь лодку не лёгшую на грунт.

Как бы то ни было, но справившись с проблемой мы продолжили рейд и попробовали атаковать конвой с военными транспортами. И вот тут я был неприятно удивлён изобретательностью японцев. Вообще-то, чего-то подобного и следовало ожидать, ведь в годы Первой мировой до эрзаца глубинных бомб додумались в первые месяцы войны. Японцы же не дураки, это факт.

Сразу три миноносца атаковали нас подрывными патронами с огнепроводным шнуром. Самураи разбрасывали их в большом количестве по бортам и с кормы своих кораблей. Разок даже едва не накрыли. Во всяком случае, нас тряхнуло, хотя повреждений и не случилось. Хорошо хоть от противокорабельных мин к тому моменту мы уже успели избавиться, а то ещё чего доброго разнесло бы нас в клочья.

Из-за назойливости истребителей и реальной опасности, нормально прицелиться у нас не получилось, и выпущенные торпеды прошли мимо. А после перезарядки, которую мы могли провести только при всплытии, у нас уже не было шансов догнать конвой.

Так что, я сделал соответствующие выводы и зарёкся ломиться в атаку на корабли идущие с охранением. А у японцев оно всегда весьма плотное, в миноносцах они недостатка не испытывают. Торпедировать же эту юркую и манёвренную мелочёвку бесполезное занятие. Если только внезапно и практически в упор…

— Курс двадцать пять. Полный ход, — взяв телефонную трубку, приказал я.

Двигатели взревели, и пенный след за кормой стал куда гуще. «Скат» начал постепенно ускоряться, волна бала в три, но из-за увеличения хода вода всё чаще начала перекатываться по верхней палубе, разбиваясь об орудийную площадку. Иногда брызги начали долетать до поднятого ветрового стекла ходового мостика.

Ну что же, господин Хэйхатиро Того, пора мне выходить на охоту. Во время боя ваши миноносцы и лёгкие крейсера будут держаться со стороны не стреляющего борта основных сил. А значит я вполне могу войти в промежуток между дерущимися эскадрами и атаковать. Позиция эта относительно безопасная. Я просто не представляю насколько нужно быть косоруким, чтобы стрелять с недолётом в пару кабельтовых. Так что, кто не спрятался, я не виноват.

К слову, шансы на удачу у меня теперь куда выше. После последнего похода, я успел установить два кормовых решётчатых минных аппарата. Пришлось опять малость поколдовать с балансировкой, но в результате у меня появилась возможность шести выстрелов без перезарядки, против четырёх прежде. Правда количество запасных торпед не изменилось.

Плохо то, что мои шесть торпед это и всё, что мы сможем противопоставить японскому флоту, ибо перезарядившись нам японцев уже не догнать. Если только в надводном положении, но это самоубийство, на которое я не пойду ни при каких раскладах…

После посещения Чифу и получения торпед у Вирена, я решил поохотиться у Дальнего. А чего далеко ходить. Тем паче, что в Корейском проливе нашего нападения ещё можно было ожидать, а вот у Ляодуна уже нет. Но меня ожидало горькое разочарование, так как самураи не отказались от системы конвоев и охранение тщательно следило за морем. Нас обнаружили и истребитель прошёл над «Скатом» повредив его перископ. Ни о какой атаке после такого нечего было и мечтать. Костеря японского командира на все лады мы вынуждены были вернуться во Владивосток несолоно хлебавши.

К слову, нейтральные страны, и Франция в том числе, объявили, что впредь подводные лодки воюющих сторон в их порты смогут зайти только при условии интернирования до конца войны и никак иначе. А без дозаправки возможности «Ската» сильно уменьшались.

По возвращении мы узнали весьма занятные новости, о которых не больно-то распространялись. Оказывается, ещё до сражения при Сандепу, на довольно протяжённом участке Транссибирской магистрали было совершено множество диверсий. Взорвали четыре железнодорожных моста и имели место подрывы железнодорожного полотна. Даже один из эшелонов пустили под откос.

Наняли ли японцы хунхузов, или отправили своих диверсантов, доподлинно пока неизвестно. Как бы то ни было, но переброска войск и поставки в русскую армию серьёзно так замедлились. А ещё, для патрулирования железной дороги пришлось выставлять казачьи разъезды, а для охраны мостов, даже через незначительные речушки, армейские подразделения.

Меры безопасности были предприняты беспрецедентные, однако тут против нас сыграла слишком большая протяжённость железной дороги и глухие места по которым она проходила. Так что, возможностей для диверсий хватало и противник действовал достаточно активно. Наши так же предпринимали рейды по японским тылам, но, как и в известной мне истории, особых успехов не добились.

Разумеется данные обстоятельства не могли не сказаться на боеспособности армии. Для нас в большей степени для японцев в меньшей. В начале апреля, как только земля подсохла, Ояма начал-таки своё наступление на Мукден. Сражение по масштабу оказалось вполне сопоставимым с известным мне вариантом и с таким же результатом. Мы были биты и отступили.

А тут ещё и нарастающая волна беспорядков, предвестников вооружённого восстания. Революционное движение нашло поддержку во многих заграничных кругах, и со стороны Японии в частности. Несмотря на тяжёлое экономическое положение её разведка вкладывалась в русских революционеров щедрой рукой, рассчитывая на дестабилизацию России. И плоды этой деятельности, при непосредственной активности российских подданных, не могли не проявиться. Страну лихорадило от беспорядков.

В армии и на флоте начались брожения из-за продолжающих всплывать леденящих душу подробностей «Кровавого воскресенья». Распространялись слухи о жестоких разгонах стачек с неизменным расстрелом рабочих. О проливающейся крови крестьян, проявляющих недовольство произволом помещиков и кулаков мироедов. Да каких слухов только не было. В том числе и о командовании армии. Что вкупе не могло не сказаться как на моральном состоянии солдат и моряков, так и на их боеспособности в целом. Им и так до конца не было понятно за что они собственно говоря воюют, а тут ещё и такое на голову выливают…

Увы и ах, но перебои железнодорожного сообщения сказались и на модернизации подводных лодок, так как сроки поставок комплектующих и двигателей оказались сорванными. Из-за форс-мажора Суворов без труда избежал штрафных санкций, но в результате этого «касатки» войдут в строй только к концу мая. А там ещё и ходовые испытания, на что, несмотря на военное время, потребуется не меньше месяца. Раньше я бы не рискнул отправлять их в дальний поход. Случай со «Скатом» скорее везение, на что я не стал бы делать ставку.

Нам так же пришлось провести на приколе три недели, в спешном порядке приводя в порядок изрядно износившиеся бензиновые моторы. Хорошо хоть заказ с запасными частями наконец доставили во Владивосток. Признаться, я уже подумал о том, что старуха расстарается и они если не потеряются, то серьёзно так застрянут где-то на железной дороге. Ведь в первую очередь пропускаются военные эшелоны. Но обошлось…

Примерно через час мы обогнали дымы и приблизились настолько, что тот представлялся уже не одним сплошным шлейфом. Теперь по количеству дымов вполне можно было посчитать количество кораблей. Одни были густые и массивные, другие пожиже и поменьше. Как я понимаю первые это броненосцы и крейсера, а вторые миноносцы охранения. Так-то они поближе к нам, но в то же время у них силуэт ниже, а потому сами корабли нам по-прежнему не видны.

Нас так же не видят. Я могу хотя бы по дымам ориентироваться, мы такого демаскирующего фактора лишены напрочь. Ну и такой момент, что в любой момент можем нырнуть под воду или активировать дымогенератор, хотя лучше бы обойтись без этого. Тишком выйти на позицию и отстреляться. Желательно в упор.

— Соколов, постарайся связаться с русской эскадрой, — подняв телефонную трубку, приказал я нашему телеграфисту.

Поначалу-то на борту был только один телеграфист, а в качестве подменного я сам. Но как оказалось в дальнем походе это дурость и я предпочёл пробить ещё одну штатную единицу. На лодке конечно тесно, и команда отдыхает на койках по очереди, не давая им остыть, в буквальном смысле этого слова. Но лучше уж потесниться, и иметь возможность контролировать эфир круглосуточно.

— Ваше благородие, есть связь с крейсером «Урал», — вскоре доложил Соколов.

— Сообщи, мичман Кошелев, командир подводного миноносца «Скат», наблюдаю объединённый японский флот. Курс, координаты, — с последним разберётся Налимов, он как раз на центральном посту.

— Ваше благородие, с «Урала» благодарят и сообщают, что противника наблюдают, — через некоторое время доложил телеграфист.

— Принял.

— Ваше благородие, телеграмма от вице-адмирала Рожественского. «Сообщите координаты точки рандеву с Владивостокским отрядом», — вновь доложил Соколов.

— Ответь — в походе семь дней, подобными сведениями не располагаю.

Я и впрямь ничего не знал. Разве только приложил все силы к тому, чтобы вложить в голову Эссена мысль о бесполезности и опасности выхода отряда навстречу Рожественскому. Смысла в этом никакого, потому что Зиновий Петрович показал свою несостоятельность как флотоводец. Всё на что его хватило в известной мне истории, это тупо ломиться во Владивосток, отстреливаясь от противника из всех стволов. В этом была его тактика. И я далёк от мысли, что-что-то изменится сейчас.

Эссен предложил выдвинуться навстречу Второй эскадре, обогнув Японию. Таким образом можно было немного усилить её броненосные силы, и в значительной мере отряд крейсеров. Однако Скрыдлов отмёл это предложение. Не удивлюсь, если он не выпустит отряд из Владивостока и навстречу прорывающемуся Рожественскому. Да чего уж там, я это только приветствую. Хотя нет никакой уверенности, что будет именно так.

— Курс пятнадцать градусов. Держать полный ход, — приказал я.

Бесполезно гнаться за японцами, они ведь всё одно развернутся и двинутся в обратном направлении. Вот на встречном курсе и постараюсь подловить адмирала Того. Точные координаты места Цусимского сражения мне неизвестны. Всё, что я знаю, это сведения почерпнутые из интернета. К тому же, несмотря на упрямство старухи моё вмешательство может оказать какое-то влияние на ход событий. Потому-то я до конца и не был уверен в том, что бой состоится именно четырнадцатого мая.

По идее сроки должны сдвинуться в ту или иную сторону, как произошло со сдачей Артура или с битвой за Мукден. Однако, несмотря на то, что всё случилось в точности как и в известной мне истории, я понятия не имел где именно пройдут флоты и как оказаться между сражающимися.

Так что, ничего удивительного в том, что в результате «Скат» оказался куда ближе к линии русских кораблей, а не японской. Хорошо хоть не настолько близко, чтобы оказаться под недолётами. А то ведь может статься и так, что фугас опустится на глубину и только потом сдетонирует. А это может быть больно. Если не сказать смертельно.

Я изменил курс на практически параллельный японскому строю, и выжимая из электромоторов всё на что те способны начал смещаться к самураям. Максимальный режим быстро просадит аккумуляторы, но иначе на рубеж атаки не успеть. Сражающие просто пройдут мимо. К тому же, даже при таком положении корабли противника постепенно обгоняли нас.

Так что, несмотря на то, что противоборствующие стороны растянулись почти на три мили, когда я всё же сумел сблизиться с японцами, к слову не без их участия, потому что они начали сближаться в русской эскадрой, то нас уже практически миновал строй отряда броненосных крейсеров под командованием адмирала Камимуры.

— Твою м-мать! Столько стараться и в итоге опоздать! — в сердцах выкрикнул я. После чего разочарованно добавил. — Лево сорок.

«Скат» и прежде мне казался неповоротливым и медлительным. Не к таким манёвренности и скоростям я привык на «ноль втором». А тут он и вовсе начал меня выбешивать. При этом я отлично понимаю, что лодка тут ни при чём, а вина целиком и полностью моя и только моя. Но понимать умом это одно, а ощущать собственную беспомощность, совершенно другое.

Семь броненосцев составили первый боевой отряд японского объединённого флота, шесть оставшихся броненосных крейсеров второй. Удерживая в панораме замыкающий броненосный крейсер, я постепенно разворачивал перископ следя за градуированной шкалой. По иронии судьбы им оказался «Асама». Дважды я отправлял его в длительный ремонт. И вот мы встретились в третий раз.

— Руль прямо, — уловив момент, приказал я.

— Есть, руль прямо, — отрепетовал рулевой.

Малость недовернули, даже с учётом того, что по инерции добрали ещё несколько градусов. Но это ерунда, теперь ждём пока «Асама» сам не наползёт в прицел. С этим-то проблем нет. А вот что делать с дистанцией до цели. Я конечно выжимаю из электромоторов всё возможное, но она в любом случае будет не меньше пяти кабельтовых.

Давление воздуха в баллонах своих торпед я по обыкновению закачал сверх меры, благодаря чему дальность увеличилась на пару кабельтовых. Но это не точно. Потому что давление сильно зависит от температуры окружающей среды. Чем теплее, тем дальность хода больше, холоднее, соответственно меньше. Оно вроде бы и должно хватить и в то же время, уверенности нет. Опять же слишком большая дистанция и несовершенная система удержания на курсе, дают серьёзное отклонение от линии прицеливания. Вот только ближе подойти мне не успеть.

— Четыре носовых минных аппарата к пуску товьсь, — приказал я, наблюдая как «Асама» вкатывается в створ прицела.

— Четыре носовых минных аппарата к пуску готовы, — донёсся до меня доклад минного кондуктора Галанцева.

— Первый, третий, второй, четвёртый минные аппараты. Беглым. Пуск.

— Есть, третий, второй, четвёртый минные аппараты. Беглым. Пуск, — отрепетовал он мой приказ.

Его доклад ещё звучал, когда первая торпеда вышла из рамочного аппарата, отчего лодка слегка вздрогнула, разом облегчившись на двадцать три пуда. Оно вроде и невеликий вес, но и лодка у нас не крейсер массой в несколько тысяч тонн.

— Ваше благородие, все четыре мины вышли, — проследовал вскоре доклад.

Теперь только ждать. Момент я подгадал идеально, в этом нет ни капли сомнений. Теперь всё зависит от погрешности точности самих мин, качества их исполнения и технического состояния.

Напряжённое ожидание затягивалось. Как ни крути, а при скорости в двадцать один узел до цели порядка полутора минут ходу. Вот и грызу ногти, отдав приказ отвернуть, и снизить ход до экономичных пяти узлов. Навестись кормовыми аппаратами мы уже не успевали ни при каких раскладах.

Я выждал полагающееся время, и вновь приказал поднять перископ. Привычно крутанулся на триста шестьдесят градусов, чтобы не оказалось, что за спиной маячит вражеский миноносец. После чего впился взглядом в «Асаму», одновременно запуская киносъёмку.

И сделал это вовремя, потому что уже через три секунды по центру правого борта броненосного крейсера взметнулся огромный столб воды. Не успел он опасть, как ближе к корме поднялся ещё один. Крейсер тут же прекратил огонь. Похоже команда попросту опешила от неожиданности. Да чему тут удивляться, когда корабль получает два взрыва эквивалентом по два с половиной пуда пироксилина. Ну и что с того, что это не впервой. К такому хрен привыкнешь.

— Бог любит троицу, — удовлетворённо кивнув, произнёс я.

— Вы это о чём, Олег Николаевич? — спросил Налимов.

Ни он, ни другие члены команды разобрать взрывы не могли, потому что в толще воды слышались отзвуки идущего рядом боя настолько сильно, что отличить подрыв мин было попросту нереально.

— Добили таки мы «Асаму», Пётр Ильич. Третий раз для него оказался фатальным. Уже дал такой крен на правый борт, что сомнений никаких, идёт ко дну.

— Точно не выправится? — подступившись к перископу, спросил Налимов.

— Только съёмку не прекращайте, — уступая ему место, произнёс я, и продолжил. — Если и удержится на плаву, я не пожалею мин в кормовых аппаратах, чтобы добить его. Уж в таком-то состоянии ему точно не уйти от нас, а в упор я не промахнусь.

— Добавка не потребуется. Команда спасается, крен слишком велик. Это агония, — констатировал наблюдавший за происходящим Налимов.