Неприкаянный 3

Глава 11

Всё для фронта

— Что случилось, ваш бродь⁉ — подбежал ко мне Казарцев с браунингом в руке.

— Да вот, встретил Артур в радушные объятия, — недовольно поморщился я, продолжая стоять с разведёнными руками.

— Эк-ка вас, — рассмотрев меня при свете луны, слегка отступил от меня, сигнальщик.

Вот же паразит. А то, что у моих ног лежит труп это ничего, нормально? Впрочем, чего на него-то внимание обращать. Он ведь никому уже не навредит, а вот измазанный в жиже благородие очень даже представляет собой проблему. А ну как ему придётся отчищать. И я его понимаю. Потому как не офицерское это дело, чисткой заниматься.

— Не умничай, — огрызнулся я, прикидывая как быть.

Раздался топот сапог нескольких человек, а затем нарисовался патруль в составе прапорщика и трёх нижних чинов. До комендантского часа осталось минут пятнадцать, но мы пока всё же ничего не нарушаем. Даже успели бы добраться до Тигрового, где патрулей и вовсе нет.

Вообще-то припозднившимся офицерам отношение откровенно благожелательное. Что ни говори, а гарнизон не столь уж и велик, и если не лично, то уж общие-то знакомые непременно найдутся. Ну и как потом смотреть товарищам в глаза, если препроводить такого нарушителя на гауптвахту? Опять же, ведь и сам на его месте можешь оказаться. Хотя, случалось конечно же разное.

Однако, меня это не касалось ни в коем разе, и мне однозначно путь в комендатуру. Потому как предстояло разбирательство по факту обнаружившегося рядом со мной трупа.

— Начальник комендантского патруля прапорщик Горепёкин, — представился старший.

— Командир подводной лодки «Скат», мичман Кошелев, — ответил я, и указав на подчинённого добавил. — Мой матрос Казарцев.

— Подводной лодки? Так это вы привели транспорт и захватили миноносец, по пути потопив ещё один и надавав по щам крейсеру? — едва ли не с восхищением перечислил мои подвиги молодой офицер.

— И похоже об этом известно не только вам, но и японцам, которые решили со мной посчитаться.

— Хотите сказать, что это японец? — прапорщик с сомнением посмотрел на освещённый лунным светом труп.

— А вы разве этого не видите? — хмыкнул я.

— Да они для меня все на одно лицо.

— Ясно. Я так понимаю, господин прапорщик, что мне придётся пройти в комендатуру?

— Разумеется. Но потом возможно и в жандармское управление. Одним словом, веселья до утра.

— Я примерно так себе всё и представлял. В таком случае, давайте отпустим моего матроса. Он, ожидал меня в катере на набережной, и прибежал на звуки выстрелов. Нужно сообщить моему помощнику на лодку о моей задержке. Просто запишите его данные, а если он потребуется, его вызовут.

— Хорошо, так и сделаю.

— Казарцев, завтра с окончанием комендантского часа быть на набережной. Прихвати с собой Врукова, пусть вам выпишут увольнительные до комендантского часа. Катер на Иванове.

— Есть, — коротко бросил сигнальщик и поспешил ретироваться, пока ещё время позволяло.

В комендатуре меня мурыжили не так уж и долго. Как впрочем и в жандармском управлении. Несмотря на то, что прибыл лично главный жандарм, подполковник Микеладзе. Не скажу, что сильно разбираюсь в следственных делах, но даже на мой неискушённый взгляд он отнёсся к происшествию как-то поверхностно и откровенно наплевательски.

— Полагаю, вы всё же ошибаетесь и это китаец. И причина вовсе не в желании посчитаться с вами за все те неприятности, что вы доставили японскому флоту. Где флот, и где бандитское нападение. Скорее всё дело в банальном грабеже. Он видел, что вы вышли из ресторана, а заведение это сегодня по карману далеко не каждому, вот и решил вас ограбить. Труп же обирать куда проще, чем заставлять поднимать руки боевого офицера. До войны подобное ещё было возможно, но сегодня наш брат стал куда смелее. Одним словом, для меня всё абсолютно ясно. Дело закрыто в связи с гибелью фигуранта, — с апломбом подытожил он.

Вот так. Признаться я вообще ничего не понял. Либо этот грузинский князь ведёт какую-то хитрую игру по выявлению шпионской сети. Либо он туп как пробка. Но тогда мне откровенно непонятно как наши жандармы умудрились обеспечить секретность с теми же парашютами, потому что у японцев они до сих пор так и не появились.

В связи с поздним временем ночевать меня оставили в управлении. И так как положить было негде, устроили в офицерской камере, разве только дверь запирать не стали. Ну и форму мою вручили одному из нижних чинов, который к утру отчистил её так, словно в лучшей прачечной постарались, да пришил недостающие пуговицы. Надо бы озаботиться карманом-кобурой под пистолет на внутренней стороне пальто. А то эдак мало, что пуговиц не напасусь, так ещё и пистолет в следующий раз могу не успеть вырвать.

Утром, едва закончился комендантский час, направился на набережную, где меня уже поджидал катер с машинистом, а ныне мотористом Ивановым, Казарцевым и Вруковым. Всё как я и приказал.

— Илья, это портрет того японца, — передал я сигнальщику подготовленный мною в камере рисунок.

— Эк-ка у вас выходит, ну чисто фотокарточка от Родионова.

— Умею, не отнять. А это двадцать рублей, — сунул в руки Казарцеву мелкие купюры и монеты. — Жандармы говорят, что китаец решил выйти на гоп-стоп, а труп обирать проще. Только это японец, я точно знаю.

— Кто, откуда, куда и почему? — глянув на меня, спросил мой внештатный вестовой.

— Тебя учить, только портить, — кивнув подтвердил я.

— Разрешите идти?

— Увольнительные выписали? — спросил я поведя взглядом по Казарцеву и Врукову.

— Чин чином передали ваше распоряжение господину мичману, а боцман лично осмотрел и проинструктировал, — ответил за двоих Казарцев.

— Ну и чего тогда сидите? Можете идти. Только с водкой не попадитесь.

— Обижаете, ваш бродь. Всё будет в лучшем виде, — задорно ответил Казарцев.

Поправил бескозырку, пихнул Врукова и только ленточки взвились. Шустрый как понос, не отнять. Ну и ни капли сомнений, что управится куда лучше наших жандармов, которым где бы не работать, лишь бы не работать. Ну, а Тимофей за ним присмотрит, чтобы ненароком не обидели.

— И как вам понравилось в арестантской? — с улыбкой встретил меня Горский, направлявшийся на обход цехов.

— Ну, мне не привыкать. Тем более, что во Владивостоке дверь камеры была заперта, а тут едва ли прикрыта, да и то, сугубо от сквозняков. А вы отчего так припозднились? Или начальство не опаздывает, оно задерживается?

— Ну, не то чтобы опаздываю. Просто раньше было с этим не управиться. Определял одну нашу бабёнку в госпиталь на карантин.

— Что-то случилось?

— Вот чтобы не случилось, я её и отправил. В конце осени в крепости едва ли не эпидемия прошлась. Появились инфекционные больные и медики предложили устроить под них госпиталь на Тигровом. Но Стессель своей властью запретил это, приказав лечить их вместе с обычными ранеными. В результате этого разумного решения появилось множество больных, да ещё и ослабленных после ранений. В итоге, когда их количество перевалило за тысячу двести решили-таки инфицированных отделить. Но в процессе переезда сюда многие умерли. Ну а инфекционный госпиталь так рядом с нами и остался.

— И как я понимаю, одна из ваших работниц имела контакт с тамошними пациентами.

— Только с одним героем любовником, но весьма тесную. А мне тут лазарет не нужен. Вот пусть посидит на карантине и подумает.

М-да. Помню я об этом вредительском решении Стесселя по известной мне истории. И цифры вполне сопоставимы. Выходит тут старуха прошлась по старой колее. А что если убрать первопричину некоторых событий? Интересная мысль, которую следует хорошенько обдумать.

— Кстати, Олег Николаевич, у меня есть к вам просьба, — произнёс Горский, когда мы вместе направились в сторону цехов.

— Говорите, — предложил я.

— Вы ведь всегда старались на благо обороны крепости, хотя откровенно не верили в возможность её отстоять.

— Так и есть. Мало того, готов продолжить это неблагодарное дело.

— То есть, не верите, но готовы безвозмездно тратить свои деньги?

— Ну вот так оно у меня всё, — развёл я руками.

— В таком случае, вы должны согласиться на моё предложение.

— Слушаю вас, Аркадий Петрович.

— Дело в том, что с началом войны горожане бросились в Русско-Китайский банк снимать наличные, которых там вскоре попросту не стало. Как результат, комендант крепости не смог снять двести тысяч значившиеся на его счёте. Ввиду отсутствия денег замедлились работы по возведению укреплений. Смирнов обратился к Стесселю, чтобы получить нужные средства из казны третьего Сибирского армейского корпуса. Там вроде как имелось больше миллиона наличными. Но получил отказ. Потом Кондратенко удалось выпросить какую-то мелочь, что могло служить лишь для поддержки штанов.

— Я слышал об этом. Как и о том, что Роман Исидорович помогал ему изыскивать средства, — кивнув, подтвердил я.

— Так вот, после вашего отбытия дела у наших мастерских пошли куда лучше и я решил помочь его превосходительству. В конце концов, чем крепче станет оборона, тем дольше продержится крепость и я смогу заработать. В этой связи я потребовал оплату за свою продукцию сугубо наличными, что в общем-то было понято командованием, и пошла живая копейка. Плюс деньги уже внесённые вами. Ну не в тайниках же мне хранить наличность. Складывать же в сейф, не лучшая идея, эдак ведь разом можно остаться без всего. Именной же счёт в банке совсем другое дело.

— Я так понимаю, вы провернули нечто занимательное? — подбодрил я Горского.

— Навестил Смирнова и мы вместе отправились в банк, где я положил на свой счёт крупную сумму наличных, которые потом смогу без труда получить в том же владивостоском или мукденском отделении банка. Его же превосходительство снял со счёта коменданта ровно ту же сумму. Это позволило ему не только продолжить работы по возведению укреплений, но и ускорить их. Подобные операции мы проворачиваем ежемесячно. Но в связи с последними событиями потребность в деньгах резко возросла. Константин Николаевич просит меня о внеочередном транше, но несмотря на крупные заказы у меня нет потребной суммы.

— Вы хотите, чтобы я положил свою долю доходов себе на счёт, и у Смирнова появилась возможность взять в банке кредит наличными?

— Да.

— А отчего сразу не поступили так? Зачем держали мои деньги в наличных?

— Ну, вы же обещали вернуться, и частенько бывали в Чифу, где делали закупки того же пороха, а потому вам нужны наличные.

— Понимаю. Ну что же, всё для фронта, всё для победы. Я готов вложиться в это благое дело.

— Не нужно вам ни во что вкладываться, Олег Николаевич. Ваши деньги, вашими и останутся, и получить их можно будет в любом отделении Русско-Китайского банка. Кроме портартурского, разумеется. Вы просто предоставляете возможность коменданту крепости получить кредит. В плюсе окажутся абсолютно все стороны сделки, — с улыбкой возразил Горский.

— Согласен, Аркадий Петрович. И коль скоро такое дело, то я увеличу сумму до двухсот тысяч.

— А откуда вы возьмёте ещё сто пятьдесят? — резко остановившись, не смог сдержать своего удивления инженер.

— Из командирского сейфа на «Скате», конечно же.

— Я вообще не понимаю, к чему вам было связываться с моей мастерской. Если только вы изначально не имели целью повысить обороноспособность Артура.

— Не совсем так, Аркадий Петрович. Скорее уж я вкладываюсь в вас. Но об этом поговорим после войны. Итак, когда отправляемся в банк?

— Закончу обход цехов, удостоверюсь, что всё крутится как надо и можно отправляться к Смирнову.

— Так. Ну тогда вы на обход, а я завтракать. У жандармов не принято кормить в такую рань даже арестантов, а уж о нашедших в их казематах временное пристанище и говорить нечего, — подмигнул я инженеру, и хлопнув его по плечу направился на лодку.

Итак, Смирнову при наличии какого-никакого финансирования удалось добиться куда большего, чем в известной мне истории. Плюс он ещё и фору по времени получил, что наряду с деньгами не могло не сказаться на объёме выполненных работ и усилении оборонительных позиций. Если же им были учтены ещё и мои рекомендации, к которым, к слову, Кондратенко прислушался, то на выходе позиции крепости значительно упрочились.

А в этой связи пожалуй можно пересмотреть и моё отношение к Стесселю. Я отчего отказался убрать Анатоля? Потому что он сделал ставку на Кондратенко и всячески поддерживал его. Именно стараниями начальника Квантунского укрепрайона оборона фактически была возложена на Романа Исидоровича. Но коль скоро у того со Смирновым наметились хорошие взаимоотношения, то и нужда в такой прокладке отпала. Более того, этот кадр откровенно вреден.

А там до кучи можно и Фока прибрать. Неоднозначная личность. Не трус, это факт. Не дурак, это так же нельзя отрицать. Прошлые неудачи скорее обусловлены получаемыми распоряжениями наместника и Стесселя, за которыми командир четвёртой дивизии всегда мог укрыться, что впоследствии и должно было случиться. Но вместе с тем слишком уж самолюбив, и постоянно вставляет палки в колёса Кондратенко, что по итогу идёт только во вред. Значит и его нужно отправлять в ту же топку. Остаётся только понять, как это сделать…

У нас на борту завёлся свой кок, а вкупе с выделением мною финансов для закупки продуктов и меню получалось достаточно разнообразным. В походе-то мы питались по строгому рациону, чтобы не вызывать загазованность лодки, а вот на стоянке сам бог велел себя побаловать. Вот он и балует, пока запасы позволяют. Тем более, что надолго мы в Артуре не задержимся, так что экономить на продовольствии нет смысла.

После завтрака заглянул в свой закуток, выгороженный занавеской, из-за чего его можно было с некой относительностью назвать каютой. М-да. Вообще никаких условий. Обитаемость на лодке даже спартанской назвать сложно. Это что-то на грани. К примеру матросские койки в походе даже остывать не успевают. Правда, сейчас у команды есть возможность нормально отдохнуть, пусть и в палатке. На самом деле там даже комфортно. Разумеется если не разводить свинарник.

Заглянув в сейф извлёк из него практически все имевшиеся там рубли, оставив чуть больше десяти тысяч. Этого вполне достаточно. Тем более, там лежали ещё пятьдесят тысяч юаней, которые, к слову, на территории Китая куда предпочтительней.

Когда вновь встретились с Горским, я обратил внимание на то, что несмотря на слякоть, появились как минимум три артели землекопов китайцев, несмотря на грязь занявшихся рытьём щелей. Аркадий Петрович воспринял мои слова всерьёз, и решил не откладывать подготовку убежищ в долгий ящик. И это радует.

Для начала мы отправились к Смирнову, который встретил нас весьма радушно. Я поначалу подумал, что вызвано это возможностью получения очередного кредита. Но ошибался. Вот уж не подумал бы, что пользуюсь уважением его превосходительства за свои деяния как на море, так и на суше. Оказывается Смирнову много обо мне известно.

Степанов в своём романе рисует Константина Николаевича едва ли ни как шута горохового. Во всяком случае, у меня по отношении него возникли именно такие ассоциации. На деле же это был далеко не глупый генерал, хорошо разбирающийся в военном деле и фортификации в рамках современной военной науки. Но главное он не отмахивался от новинок.

Не скажу, что Смирнов расхваливал меня и восхищался моими достижениями, хотя ему о них было известно. Даже о том, что именно от меня исходит предложение копать траншеи и ходы сообщения не прямо, а зигзагом. Отношение его превосходительства к талантливому мичману было скорее покровительственно снисходительное.

Узнав о том, что я был осуждён и разжалован, он искренне возмутился, полагая, что мне конечно нельзя позволять зарываться, но и наказывать за деяния достойные награды глупо. И конечно же не забыл помянуть мудрость его величества, восстановившего справедливость вернув мне как звание, так и награды.

В банк мы отправились в сопровождении адъютанта его превосходительства, казначея крепости, и парочки солдат из комендантской роты. Управляющий встретил нас с некоторым энтузиазмом, что ни говори, а с началом войны практически все финансовые операции прекратились. Конечно кредитование крепости по объёмам не тянули на прежние обороты, но хоть какое-то движение. Тем более, что кредит выдавался под обязательства казны, а значит принесёт выгоду по определению.