Неприкаянный 3

Глава 29

Буря в стакане

Недоразумение под названием Форд-А бодро тарахтя мотором нёс меня по Владивостоку с бешеной скоростью в шестьдесят вёрст в час. Можно и ещё прибавить десятка полтора, но полагаю, что это будет лишним, потому что даже вот такой ход перебор. Ладно ещё по асфальту или по наезженной грунтовке, но не по брусчатке. Вот только душе захотелось развернуться, а какой русский не любит быстрой еды. Поэтому и воспользовался прямым участком дороги, лишь ветер хлещет в лицо.

Так-то, тридцатое октября, погода ясная, на термометре десять градусов. Но из-за влажного встречного ветра ощущения далёкие от приятных, даже если просто идти. И тем не менее, настроение приподнятое, несмотря на начавшиеся в городе волнения с массовыми пьянками, погромами, пожарами и как следствие разгулом преступности.

Повлиять на события я никак не могу, а потому постараюсь просто не лезть. Я ведь всё ещё командир подводной лодки и для наведения общественного порядка привлечь не должны. Хотя подобный вариант я вовсе и не исключаю. А потому кое-что приготовил на всякий непредвиденный.

Несмотря на погожий день и то, что толпа беснуется по большей части у базара, улица совершенно безлюдная. Добропорядочные горожане предпочитают отсиживаться по домам. Кто-то уповает на боженьку, кто-то сжимает в руках оружие, чтобы защитить свой дом и домочадцев. Оно в этих местах вовсе не редкость, на городские окраины бывает и гости из тайги захаживают. Опять же, многие уважают охоту.

Распоясалась сегодня гопота. Солдаты и матросы бузят потому что им задолжали с выплатами и никак не начнут демобилизацию, хотя уж почти два месяца как война кончилась. Рабочие, потому что им всегда худо, и это не ирония.

Тот кто полагает, что при царе батюшке были райские кущи, и сам обманывается и другим врёт. Иное дело, что жили где-то даже получше чем в европах, тут спорить не буду, но это так себе аргумент. Потому что с пропастью между слоями общества нужно что-то делать.

Понятно, что к беспорядкам, через наших борцунов приложили руку иностранные державы. Но если бы народу не было так тяжко, то он и не поднялся бы. Опять же, где-то там в центральных губерниях можно смело кивать на агитаторов, но здесь, у всех этих партий позиции слабенькие. Хватило же лишь искры, чтобы накопившийся ворох проблем полыхнул как солома. Теперь главное, чтобы дрова не занялись, а то тушить власти замаются.

Смотри-ка, кому-то дома не сидится. По виду молодая девушка из приличных, в смысле не рабочая ни разу и не служанка. А там, поди разбери дворянка, купчиха или мещанка, пока поближе не глянешь, так и не разберёшь. Впрочем, ведёт себя не беспечно, быстренько так перебирает ножками, едва не бежит. Ну и правильно, неподходящее время для променада.

Вдруг из подворотни выскользнули двое и схватив её затащили за угол. Вот только что она была и уже нет. О том, чтобы проехать мимо у меня даже мысли не возникло. Едва поравнявшись с подворотней ударил по тормозам и выскочил из авто, благо ни о каких дверях тут и речи нет. Одновременно с этим выхватил из-за полы форменного пальто короткоствольный револьвер Смит-Вессон под нормальный русский патрон.

Гопники прижали девицу к стене, приставив к горлу нож. Ни о какой двусмысленной трактовке тут не могло быть и речи. Поэтому я сходу вскинул оружие и выстрелил самовзводом. Резиновая пуля диаметром тринадцать миллиметров и весом в полтора грамма ударила неизвестного в голову, сбив картуз и опрокинув налётчика на мостовую. Нож глухо звякнул о камни, не навредив девушке.

Второй развернулся было в мою сторону выставив солидных размеров свинорез. Однако быстро сообразил, что ловить против огнестрела нечего и попытался сбежать. Но в этот момент грохнул второй выстрел. Бить в корпус, прикрытый тёплым бушлатом я не стал, кто знает пробьёт ли резиновая пуля такую преграду. Попасть в голову мечущегося человека не так уж и просто, опять же, заряд в патроне хороший, а потому глядишь ещё и сломаю черепушку, с первым-то выбор был невелик, а тут есть варианты. Поэтому выстрелил ему в лишь на половину прикрытую задницу.

— А-а-а-а!!! — покатившись по брусчатке огласил он округу болезненным криком.

Я подбежал к нему и врезал по голове подъёмом стопы. Тут-то я уже всё контролирую, поэтому только вырубил. Подхватил его за шиворот и отволок обратно в подворотню.

— Сударыня, с вами всё в порядке? — спросил я пострадавшую.

— Д-да. Благодарю. Вы их убили?

— Ничего им не станется, — нащупав живчик у первого, отмахнулся я.

— Но вы же в них стреляли.

— Резиновые пули, сударыня. Проломить череп конечно могут, но у этого бандита кости толстые, так что ничего с ним не станется. Да и со вторым всё в порядке.

Говоря это, я заковывал их в наручники, заведя руки за спину и перекрестив их. Всё, теперь никуда не денутся. Если конечно им неизвестен способ деактивации замка с помощью спичинки или щепки. Впрочем, преступникам ещё только предстоит разобраться с тем, как это делать, потому что наручники с полным оборотом дужки только-только появились на свет.

Мой поверенный Кулагин едва озаботился оформлением привилегий на новое изобретение, как и на травматические патроны. А в мастерских Горского уже наштамповали сотню штук и изготовили пять тысяч резиновых пуль. Говорю же, я не желаю иметь касательство к беспорядкам, но готовился к ним.

— Прошу прощения, сударыня, я не представился. Лейтенант Кошелев, Олег Николаевич.

— Нечаева Алина Викентьевна.

Очень даже прихорошенькая, если что. Не больше двадцати, среднего роста, судя по облегающему пальто, стройная с весьма аппетитными формами, как я люблю, под шляпкой каштановые волосы забранные в косу. Лицо овальное правильной формы и я не назвал бы её красавицей, хотя весьма симпатичная, с миндалевидными глазами обрамлёнными длинными ресничками, аккуратный носик, чуть припухлые губки. Я бы с такой замутил, но видно, что секс без обязательств точно не её вариант, и коль скоро так, то и заморачиваться нечего.

— Что же вы в такую пору одна по улицам ходите?

— Я пошла к подруге, она живёт вон в том доме, а сама я проживаю вот в этом, — указала она на квартирную четырёхэтажку в полутораста шагах от нас.

Теперь понятно отчего она так внезапно появилась, что даже моя абсолютная память пасует. Просто я в момент её выхода на улицу тупо не смотрел в ту сторону, и соответственно не видел этого.

— И чего они хотели? — выпрямляясь, спросил я.

— Деньги, серёжки, цепочку, кольца, — подбирая сумочку, выроненную нападавшим, ответила она.

— Ясно. Я доставлю этих субчиков в полицию. Полагаю, что следователь вас потом навестит, чтобы взять показания.

— Да-да, конечно.

Мне осталось загрузить налётчиков в авто, прихватив эту парочку ещё и концом верёвки, нашедшимся в багажнике. Увы, техника не надёжная, а потому без средства буксировки никуда. Далее врубил передачу и бодро тарахтя мотором покатил к полицейскому околотку.

— Эк-ка! Какие люди! Рябой, Губа, на чём это вас прихватили, голубчики мои, — всплеснул руками дежурный унтер.

— На ограблении, — ответил вместо них я.

— Городовой старшего разряда Климушкин, ваше благородие, — наконец разглядев меня за бандитами, представился он.

— Лейтенант Кошелев.

— Спиридон Климович, этот в нас стрелял из револьвера, — пожаловался получивший резинкой в задницу.

— И отчего же вы тогда живы? — хмыкнул полицейский и уже ко мне. — Вот ей богу, по сегодняшним делам, лучше бы вы их пристрелили, ваше благородие, возни меньше было бы.

— Не по закону это, Спиридон Климович, — опять заканючил хромой.

— Зато по душе, родненький. Потому как забот у нас нынче столько, что отписать в наряд труп куда проще, чем определить вас в камеру, паразиты вы эдакие. Хм. А что это за занятные такие браслетики на них, ваше благородие?

— Новинка. Весьма удобно и практично, — закончив снимать с бандитов наручники, ответил я.

После чего продемонстрировал, как ловко можно в них упаковывать клиента. Унтер не удержался, попробовал лично и его глаза загорелись. Реальный пользователь сразу увидел все плюсы конструкции, что тут ещё скажешь.

— И где такие можно раздобыть, ваше благородие?

— Пока нигде, но можешь оставить себе эти, — я кивнул на наручники, что снял и выложил на стол два ключика к ним.

Для хорошего дела не жалко. А в этих руках они точно не заржавеют. Я и остальную партию передам полицейским Владивостока. Успеется ещё на этом заработать. Тем паче, что на Приморскую область у меня особые виды.

— Вот спасибо, так спасибо, ваше благородие. Ну так, давайте к этим субчикам, а то сейчас наши начнут других подвозить. Я пока в книгу их занесу, да укажу кратенько, кто да зачем, а с подробностями после уж будем разбираться.

— Если кратко, то эти двое попытались ограбить Нечаеву Алину Викентьевну.

— Это доктора Нечаева дочку?

— Я с ней незнаком, проезжал мимо, увидел нападение и вмешался. Этот приставил ей к горлу нож и я выстрелил ему в голову. Тот попытался убежать, и я подстрелил его в задницу.

— Это как же, ваше благородие? — обвёл он недоумевающим взглядом гопников.

— Резиновые пули. Может ушибить или поломать кость, но под кожу не залезет. Но у этого череп крепкий, выдержал. А вот через тёплую одежду уже пробивает слабо, потому зимой либо в голову, что опасно, либо по ногам.

— А лучше в задницу, — хохотнул полицейский унтер.

— Именно, подтвердил я.

— Всё понял, ваше благородие. Большое спасибо. И мы вас наверное опять потревожим.

— Это ваша работа, братец. Так что, всё что от меня зависит, сделаю без вопросов.

Уже на выходе из участка столкнулся с двумя городовыми, волокущими четверых пьяных нарушителей. Ну или преступников, кто знает на чём их прихватили, на мародёрстве, погроме или банальном мордобое. Говорю же в городе сейчас чёрт знает что творится и ситуация с каждым часом ухудшается.

Надеюсь, события не сильно отличаются от известных мне и волнения погасят с минимальными потерями. Хотя на этом ничего и не закончится. Надо бы как можно быстрее уволиться с флота и валить в закат, пока не замарался.

Собственно именно по этой причине я и заморочился с наручниками и травматическими патронами. Не хотелось бы пачкаться убийствами. А так, вырубил, скрутил, сдал властям. Совершил преступление — отвечай. И уж тем более, коль скоро ты на службе и действуешь в нарушение присяги.

Можно сколько угодно твердить о том, что суды в царской России были несправедливыми, но они были. Без суда могли только в ссылку отправить. А смертная казнь, несмотря на её наличие в соответствующих статьях, по факту применялась только к оголтелым бомбистам. Даже закоренелых убийц отправляли на каторгу.

Хотя второе и третье восстания во Владивостоке без казней не обойдутся. Но тут уж как ни крути, а без жёстких решений власть попросту не устояла бы. Так что, мягкого варианта умиротворения, как при первом бунте не будет. Потому-то я и хочу разделаться со службой до того как это случится.

Размышляя над этим я доехал до бухты Улисс. Хорошо, что дождей три дня не было и ветер с солнышком успели просушить её, иначе намучался бы. Хоть бы гравием отсыпали, что ли. Хотя, кому это надо, кроме подводников, а у нас пока с возможностями откровенно плохо.

Дорога перемахнула возвышенность и передо мной предстала бухта во всей её осенней красе. В смысле, несмотря на погожий день, картина достаточно унылая. Казармы, плац, административные здания, склады. Всё ещё не обустроенное, пожухлая трава, там где её вытоптали голая земля, по периметру кучи строительного мусора. Единственно радуют глаз две сопки по другую сторону бухты на полуострове Назимова, покрытые по осеннему пёстрым лиственным лесом.

У берега, уткнувшись в берег рядком выстроились пять «касаток». До бетонных причалов дело ещё не дошло, а деревянные времянки ладить не стали. Решено сразу делать всё основательно, потому что отсюда базу подводных лодок переносить уже не будут. И скорее всего сюда же передислоцируют и миноносцы.

Отчего пять «касаток»? Увы, но в отличии от прежней истории, в здешнем варианте без потерь у подводников не обошлось. Впрочем, тут им реально пришлось повоевать, а не ограничиваться патрулированием подходов к Владивостоку.

Пока мы несли дежурство на Камчатке, наши товарищи дрались у Сахалина. Причём, в прямом смысле этого слова. За время боёв им удалось потопить один броненосец, вспомогательный крейсер и четыре транспорта с десантом.

Броненосцем оказался «Адмирал Сенявин», переименованный японцами в «Мисиму». Тут отличилась лодка «Фельдмаршал Граф Шереметев», под командованием лейтенанта Заботкина. И, увы, это был его последний бой. Эсминцы навалились на подлодку толпой и в базу она не вернулась…

Война, как и в известной мне истории завершилась двадцать третьего августа и со схожими пунктами мирного договора. Разве только Сахалин там не звучал никак. Оба укрепрайона устояли под натиском вражеских дивизий, и ни о какой оккупации не могло быть и речи. Японцы же лишь понесли дополнительные потери как людские, так и материальные.

Впрочем. Как по мне, то лучше уж половина острова отошла бы самураям. Ей богу, я всё равно считал бы, что добился своего и прогнул старуху. Ведь за сохранение этого убыточного для России клочка суши пришлось заплатить жизнью генерала Кондратенко. Не уберегли генерала от шальной пули. А может и не шальной, кто ж знает. С его гибелью я лишился надежды более или менее существенно повлиять на ход боевых действий в предстоящей мировой бойне.

Есть ещё генерал Белый, который прислушивается ко мне побольше, покойного Романа Исидоровича. Однако сомневаюсь, что он сумеет сделать достаточно успешную карьеру, чтобы стать командующим фронтом. А это открывало весьма широкие перспективы. Ведь мало иметь передовое оружие, о чём я намерен позаботиться, не помешает ещё и использовать его грамотно.

Я конечно могу попробовать этому поспособствовать, но тут ведь есть и свои риски. Во-первых, Василий Фёдорович может заболеть и умереть, как это было в других мирах. А во-вторых, у меня имелись на него планы именно на Дальнем востоке. Убери его из раскладов, и всё может стать на порядок сложнее. Да, это план «Б», но кто сказал, что им следует жертвовать ставя только на «А»? Глупо же складывать все яйца в одну корзину.

— Олег Николаевич, очень хорошо, что вы вернулись, — встретил меня мой командир Плотто.

— Что-то случилось, Александр Владимирович?

— Распоряжение из штаба, выделить господ офицеров для патрулирования улиц. В городе чёрт знает что творится.

— Я еду из мастерских Горского, так что в курсе происходящего. Столкнулся с грабителями напавшими на девушку, задержал и передал полиции.

— Вы как всегда на острие событий.

— Я не был бы столь категоричен.

— Уж поверьте, со стороны виднее. Словом, собирайтесь. Оставите на лодке Налимова, а сами…

— Александр Владимирович, позвольте мне выдвинуться со своими матросами.

— Эм-м-м…

— Поверьте, те, кого я отберу из команды, не подведут и к всякой шушере присоединяться не станут. Я головой за них ручаюсь.

— Ваши варяжцы?

— Харьковского оставлю в помощь Петру Ильичу. Ну и Родионов отправится с нами с кинокамерой вместо оружия.

— Опять это ваше стремление заработать.

— Заработать, не равно нажиться на несчастье, Александр Владимирович, но отчего-то в вашем тоне звучит знак равенства. К тому же, это хроника исторических событий. Для нас происходящее головная боль и реальность, для потомков задокументированные факты. Ценность того, что вы полагаете недостойным чести офицера, в будущем будет весьма велика. И я сейчас не о деньгах.

— Обиделись?

— А вы обижаетесь на то, что господа офицеры смотрят на вас с высока, потому что полагают, что бить в спину, чем и занимаются подводные лодки, недостойно русского моряка?

— Глупости какие. С чего бы мне обижаться на тех кто не видит дальше собственного… Хм. Я вас понял. Прошу меня простить.

— Вам не за что извиняться. Они продолжают упорствовать в своей закостенелости, тогда как вы делаете шаг вперёд.

Мы успели облачиться в бронежилеты и каски, вместо браунингов подвесили кобуры со снятыми с вооружения сит-вессонами, на случай если дело дойдёт до короткой дистанции. В руки дробовики с травматическими патронами и раструбами мортирок, для стрельбы свето-шумовыми гранатами. Говорю же, я готовился, на всякий непредвиденный и он таки случился. Нормальные боеприпасы так же берём с собой, но их я пристроил в багажнике, чтобы ни дай боже не перепутать.

Когда уже собрались и приготовились выдвинуться, к базе подкатил форд Суворова. Я с ним договаривался насчёт транспорта, на случай если меня припашут к патрулированию. Как-то не хочется оказаться в одном патруле с теми, в ком не уверен. Да и на чистоплюя какого можно нарваться. А оно мне надо, рисковать на ровном месте. Парням же я полностью доверяю.

Один за руль, второй рядом, третий и четвёртый на заднем диване, пятый и шестой по бокам на подножках. Нормально получилось. Правда вместе со мной бойцов только десять. Одиннадцатый, Родионов с кинокамерой. Двенадцатый, водитель Суворова. Парнишка наотрез отказался передавать авто, потому как перед хозяином за него в ответе.

Стоило нам выехать на Славянскую, которую и надлежало патрулировать, как сразу же увидели толпу у разгромленного трактира. Народ был сильно навеселе, причём хватало среди них как гражданских пальто, пиджаков с армяками, так и бушлатов с шинелями. Народ и армия, как говорится, едины.

Я остановил авто не доезжая полтораста шагов. Второй форд встал рядом.

— Приготовить гранаты, — приказал я.

Народу не меньше сотни, так что одной, двумя не обойтись. А вот каскад из десятка, уже совсем другое дело. К тому же толпа не такая огромная, чтобы подавить друг дружку. Ну зашибут кого, или уронят неудачно, так что он себе руку сломает. Так ведь думать надо, прежде чем влезать в такую бучу.

Хлопки выстрелов никакого эффекта не возымели. Это были реально хлопки, заряд слабенький, да и стреляли издали. Но уже первый взрыв вызвал испуганные вскрики. Кто сказал, что пьяному хрен по деревне? Враньё! Всё они понимают и страх имеют. Просто если уверены в том, что для них лично опасности нет, то прут как кабан на случку. А неизвестность всегда пугает. Порой до усрачки. Петарды начали рваться одна за другой. Грохот такой, что едва стёкла не вышибает, да ещё и яркие вспышки, не смотри, что ясный день. И толпа побежала.

Я сразу же притопил акселератор. Нужно не просто разогнать народ, а ещё и повязать кого-то. За учинённые беспорядки должен кто-то ответить. Боретесь за права? Не вопрос, боритесь, идите к присутственным местам, захватывайте почту, телеграф. Но при чём тут трактир где даже телефона нет?

— Выстроиться в шеренгу, — выкрикнул я, едва мы выпрыгнули на грунтовую дорогу.

Не прошло и четверти минуты, как из трактира повалила разношёрстная толпа. Я тут же приказал открыть огонь и загрохотали выстрелы. Это не холостые заряды для гранат, а вполне себе полноценные. Раскаты выстрелов заметались по улицам, отражаясь от домов и влетая в уши. Народ с криками и матом вертелся на месте и падал на землю, продолжая корчиться уже там. Мы продолжали стрелять, пока оставшиеся на ногах вновь не забежали в трактир, оставив своих сражённых компаньонов.

— Вяжем! — приказал я.

Шестеро парней поспешили выполнить приказ, забросив дробовики за спины и вооружившись наручниками. Застрекотали зубчатые механизмы, перемежаемые матами, стонами и откровенным нытьём. Убить никого не убило, но досталось мародёрам изрядно. Варяжцы сноровисто пристёгивали задержанных друг к другу. Сначала устроили хоровод вокруг фонарного столба, а потом гирлянды из прикованных друг к другу пленников.

Завершив с улицей, сунулись вовнутрь, но там нашлись только пятеро горемык не сообразивших, что под столом не укрыться и лучше воспользоваться чёрным ходом. Нормально. Я и не собирался задерживать всех.

Очистив трактир мы составили вереницу из двух дюжин пленников, сопроводив их в ближайший околоток. Где нам были совершенно не рады. Однако то обстоятельство, что я не намерен снимать с тех наручники, и передал соответствующее количество ключей, примирило нас с правоохранителями.

Как я и говорил, пьяные всё понимают и никогда не полезут на рожон если их завышенная планка самоуверенности говорит о том, что можно и огрести. Так что, до самого утра на нашем участке ответственности больше ничего не случилось. А так-то Владивосток горел. К утру от матросской слободы, окружного суда, морского собрания и где-то с десяток магазинов остались одни пепелища.

К утру ситуация ничуть не улучшилась. Хотя к нам так никто и не полез, ближе к полудню я предпочёл отвести своих людей к дороге в бухту Улисс. Мы перекрыли её от возможного появления восставших. Ну и чтобы не пустить в город какие-нибудь горячие головы из числа подводников, если таковые найдутся.

К слову, всех ранее задержанных нами, повстанцы освободили. Полицейские же предпочли покинуть город вышедший из под контроля. Девять из них с семьями пришли к нам, рассчитывая отсидеться за городом. В результате семьи отправили к нам на базу, а служилые присоединились к моим людям.

В город ввели войска, но солдаты отказались стрелять в бунтовщиков, часть даже перешла на их сторону. Говорю же, допекли людей.

И тогда власти начали договариваться. Пообещали выполнить некоторые требования, выдворили из города ненадёжные части и в принципе всё сошло на нет. Город умиротворился. Вот только ненадолго и я это прекрасно знал, поэтому решил форсировать вопрос с увольнением в запас как себя любимого, так и своих варяжцев.

И как-то плевать на косые взгляды в мою сторону. Старуха подвинулась уступив моим потугам. И планов у меня теперь громадьё, чтобы терять время попусту, да ещё и заливать свой авторитет кровью. Моим планам это точно пойдёт во вред, а потому отходим в сторону и занимаемся своими вопросами.

Восстание там, не восстание, какая разница. Чиновничье крапивное семя, будь оно в гражданском или военном мундире ничему не научится, пока не грянет гром. Ну, в свете случившегося, всё же не всякий гром его пугает. Я это к тому, что за откровенную взятку, и, надо сказать, весьма немалую, мне удалось в недельный срок уволиться самому и прихватить с собой парней.

Я уже говорил, что нам предстоит слишком много дел, а времени нет совсем. Происходящее же, как это не цинично звучит, воспринималось мною как буря в стакане. Я не против подумать над тем, как предотвратить последующие выступления и избежать бессмысленных жертв. Вот только делать я это намерен по-своему.