Неандертальский томагавк в астроархеологии

13 Один и без оружия Коатлики. Через сутки

В точке лэндинга на Коатлики стоял чудовищно-морозный зимний день. Почти в зените висел маленький тускло-вишневый диск Кецалькоатля (так местные назвали Эпсилон Индейца Bb, а Эпсилон Индейца Ba носил имя Вицлипуцли). С учетом особенностей климата и электромагнитной обстановки, именно сейчас в этом районе условия для лэндинга были наилучшими… Белый шаттл-альбатрос, выполнив комплекс маневров торможения и перейдя в ординарный аэродинамический режим, произвел контрольный облет зоны лэндинга по безукоризненно-ровному кругу, затем вышел на посадочную траекторию и аккуратно сел на ровную снежную площадку, размеченную лазерной подсветкой. Открылся круглый носовой люк, пилот в ярко-оранжевой дутой куртке с капюшоном и с маской ребризером на лице, выбрался из кабины и осторожно спрыгнул на снег. Затем он вынул из кабины походный рюкзак и привычно повесил на плечо. А навстречу уже бежала небольшая толпа, человек двадцать. Следом за пешей публикой, двигалась маленькая трехколесная машинка — аэродромный тягач.

Арто помахал «комитету по встрече» ладонью в толстой перчатке и заодно глянул на циферблат термометра в браслете. Как следовало из положения световой стрелки, температура воздуха составляла минус 72 Цельсия. «Не по-детски холодно», — подумал шкипер, и с удивлением отметил, что у большинства встречающих лица защищены лишь вязаными масками, кажется, из синтетической шерсти, и очками вроде горнолыжных.

— Шкипер Арто? — спросил первый из подбежавших.

— Ха! Ты угадал, и выиграл приз, — пошутил астронавт через связку микрофон-динамик.

— О! Юмор! — оценил встречающий, — А я Сноу, мы общались.

— Я понял… Эй, алло, ребята, аккуратнее с зацепом! Шаттл не бронированный!

— Не волнуйся, Арто это эластиковая петля, — сказал Сноу, — так можно зацеплять даже авиетки, гораздо менее прочные, чем твой спэйс-планер. Поехали в дом, здесь холодно.

— Я заметил, что холодно. А где дом, и на чем поехали?

— Дом вот, — ответил туземец, и махнул рукой в сторону группы куполов — типичных эскимосских домиков — «иглу», торчащих, как шляпки огромных снежных грибов в полукилометре от аэродрома… — а поедем вот на этом электробусе.

— Хм… А мой шаттл?

— Не волнуйся, его привезут туда же. Там есть ангар.

В электробус, неуклюжую машину, похожую на катер-амфибию с четырьмя толстыми колесами, набился весь комитет по встрече. В салоне было тепло и все тут же начали откидывать капюшоны, снимать очки и вязаные маски и расстегивать куртки. После некоторых колебаний, Арто последовал их примеру, и первый раз осторожно вдохнул воздух Коатлики… Немедленно в наушнике раздался голос Вана.

— Как ощущения, шкип?

— Нормальные. Воздух, как воздух. Похоже на земное высокогорье. Дышать можно.

— Мы за тебя рады, — сказал Ван, — и больше не отвлекаем. Общайся. Кстати, обрати внимание на девчонку слева. Я по сетевой камере вижу: она на тебя смотрит с…

— Хм… — произнес Арто и, как бы невзначай, повернул голову налево.

— Привет! — мгновенно отреагировала молодая особа, на вид этническая китаянка или малайка, — мое имя Ба-Гу, я техник-транспортник, но сейчас у меня свободный темпо интервал, и я просто прискакала поглазеть.

— Эх, — астронавт покачал головой, — жаль, я не додумался нарядиться хотя бы под йети. Обманул ожидания, блин. Глазеть особо не на что. Парень как парень, так?

— Да, — она улыбнулась, — Симпатичный парень. А что такое «йети»?

— Мифический снежный человек в земных горных районах. Альпинисты очень любят сочинять о нем сказки. В сказках он похож на прямоходящую гориллу. А горилла…

— …Я знаю, — Ба-Гу махнула ладошкой, — это большая тропическая человекообразная обезьяна. Центнера два весом. Питается листьями и фруктами.

— Точно! А я питаюсь чем угодно, но желательно вкусным. Это такой намек.

— Мы приглашаем тебя в паб, — тут же отреагировал Сноу, — заодно, мы поговорим. Мы хотели бы услышать твой рассказ и, в свою очередь, рассказать о себе.

— …А остановиться ты можешь у меня, — добавила Ба-Гу.

— …Почему именно у тебя!? — мгновенно спросил кто-то.

— Потому, что я первая догадалась предложить.

— Мерси, — шкипер улыбнулся, — я люблю зависать в гостях.

— Отлично, — сказала она, — сейчас приедем, зайдем ко мне, ты бросишь у меня вещи, переоденешься, если хочешь, и мы метнемся в паб, а там видно будет.

Как известно, стандартный размер для «иглу» — 2 метра в высоту и 4 в диаметре. Но тут постройки были раз в двадцать раз больше этого традиционного размера, и стояли не на снегу или грунте, а на шести ногах-опорах, вблизи напоминая уже не грибы, а гигантских фантастических снежно-ледяных жуков, наклонивших широкие плоские квадратные головы… Разумеется, не головы, а мостики — аппарели. «Иглу» были связаны друг с другом прозрачными трубами диаметром примерно полтора метра. Перед тем, как электробус заехал на аппарель центрального «иглу», Арто разглядел в трубе человека, идущего наклонившись, чтобы, не задеть головой низкий потолок и катящего одноколесную тачку… Потом электробус проскочил в открывшиеся ворота, и через полминуты остановился рядом с двумя такими же машинами, и несколькими летательными аппаратами, среди которых стоял шаттл с «Green Flamingo» (парень, одетый в свободный мешковатый комбинезон, уже счищал с шасси прилипший снег)… А пассажиры электробуса уже выскакивали наружу, и Арто, разумеется, последовал за ними. Дальше возникла короткая перепалка с таким обилием туземного сленга, что знакомые слова интерлингва составляли менее половины. Ба-Гу, похоже, вынуждена была пойти на некоторые уступки, но в общем, вышла из диспута победителем и, схватив в правую руку запястье Арто, а в левую его рюкзак, потащила астронавта к периферии ангара, потом втолкнула его в устье прозрачной трубы. Далее последовал короткий переход по этой трубе в соседний «иглу», затем лесенка-трап, и проникновение в явно жилую комнату через люк в полу.

Встречало их странное существо, похожее на краба, размером с фокстерьера. Краб был окрашен в малиновый цвет с зелеными крапинками, имел шесть обычных ног и четыре внушительных клешни. Дождавшись, пока вошедшие снимут обувь, краб взял клешней с полки поролоновую губку и начал флегматично вытирать мелкие пятна мокрой грязи.

Ба-Гу ловко пихнула рюкзак Арто на одну из стенных полок, потом ласково погладила странное членистоногое существо по панцирю и сообщила.

— Это называется кэт. Специальный кроб для дома. Он симпатичный, правда?

— Да, — согласился шкипер,

— Вот! — обрадовалась девушка этому совпадению вкусов, — А у вас такие есть?

— Есть похожие домашних роботы. А точно таких я не видел.

— А у нас вот такие, — констатировала она, — Кстати, как тебе этот кубрик?

— Небольшой, зато очень уютный, — улыбаясь, ответил Арто. В действительности, эта комната напоминала микро-апартаменты на типовой транзитной базе патруля. В роли постоянного жилища она была (по солярным меркам) мягко говоря, маловата. Арто вспомнил, как лет десять назад некий архитектор предложил дизайн стационарного опорного пункта «Транснептун-Седна» с приблизительно такими жилыми ячейками. Проект выглядел симпатично, но олдермен патрульных шкиперов, посмотрев на 3D модель, сообщил автору: «в патруле работают люди, а тут вольеры для кроликов». В случае Седны, олдермен был прав. На транснептуновом планетоиде с температурой поверхности гораздо ниже точки замерзания азота, без основательного скафандра не погуляешь. Жизненное пространство там есть лишь внутри здания опорного пункта, поэтому экономить на площади, предназначенной для людей, нельзя вообще. А вот например, в марсианской колонии Эрни-Эллада (где окружающая природа тоже не шоколадная, но для прогулок достаточно легкого защитного костюма и простейшего кислородного аппарата), жилые ячейки не намного больше, чем здесь, на Коатлики. Правда, в Эрни-Эллада есть парк под куполом — несколько квадратных километров симпатичной почти земной пустыни с оазисом, озером и джунглями из неколючих древовидных кактусов, где можно гулять без всякого дыхательного аппарата, хоть голым… Конечно, при условии, что гуляющий хорошо переносит «гималайское» атмосферное давление. А тут, на Коатлики, не «гималайская», а скорее «альпийская» атмосфера — примерно как на земном «4-тысячнике». Почти курорт…

— О чем ты задумался? — Ба-Гу испытующе посмотрела на него.

— О погоде.

— Сейчас погода хреновая, очень холодно, — признала коатликианка, — Но скоро весна. Весной у нас красиво, хотя неспокойно: штормит. Но весна короткая, а потом быстро начинается лето. Ты не представляешь, что такое наше лето. Я смотрела ваши земные медиа-файлы, у вас такого нет. Хотя, у вас тоже красиво, фиг ли тут спорить.

— Знаешь, Ба-Гу, — сказал он, глядя сквозь прозрачную фасеточную внешнюю стену на холмистую ледяную равнину, по которой слабый ветер тащил фантастические вихри снежной пыли, казавшейся пурпурной в лучах Кецалькоатля, — Я не видел ни одной некрасивой планеты или планетоида. Везде по-своему красиво.

— Ты расскажешь в пабе? — спросила она, и добавила, — Сейчас, если хочешь, можешь поплескаться в вертбасе, а я могу дать тебе нашу одежду, получится прикольно.

— В вертбасе? — спросил он.

— Вот, — пояснила Ба-Гу, оказав на маленькую душевую кабинку в «санитарном углу».

Сходство этой моющей системы с душевой кабинкой оказалось обманчивым. Вертбас отличался от душа примерно как брандспойт от садовой лейки. От синхронного удара обжигающе-горячих и не менее обжигающих ледяных струй, бьющих под давлением с разных сторон, Арто на несколько секунд растерялся. Ба-Гу, сообщившая ему базовые рекомендации по включению краников вертбаса, заразительно и жизнерадостно ржала. Оказывается, система при другом включении краников позволяла перемешать воду до усредненной температуры, но… имела место дружеская шутка.

— …Кстати, — сообщила девушка, снимая с полки комплект туземной одежды, — такой контрастный метод мойки рекомендуется биологией для профилактики депрессии.

— Так я, вроде, не в депрессии, — заметил он, растираясь толстым пористым полотенцем, похожим на длинную прямоугольную подушку.

— Ну, я и говорю: для профилактики.

— Э… Мм… Понял. Профилактика… А как вот это надевают?

— Это накидывают и завязывают торчащие ленточки здесь, здесь и здесь.

— Так… — пробурчал он, вдумчиво следуя инструкции, — …Здесь, здесь и здесь…

— ОК, — оценила она, — А сейчас — в паб, пока нам не начали звонить, что мы тормозим.

Паб оказался просторным помещением под верхушкой купола центрального «иглу». Существенного сходства с британским прототипом не наблюдалось. Скорее это было похоже на круглую танцплощадку, по которой перемещаются на роликах табуретки сюрреалистических форм и кислотных цветов, столики, тележки с едой и напитками, а также тележки для мусора, образующегося в процессе активно-коллективного отдыха. Небольшая стайка «кробов — кэт» в углу освобождала мусорные тележки, разбирая их содержимое и распихивая по мешкам, вероятно, для последующей утилизации. Вокруг слышался гам, сопровождающий любое неформальное сборище особей гомо сапиенс.

Арто оглянуться не успел, как оказался сидящим в центре зала на высокой табуретке, похожей на толстого приземистого лимонно-желтого слоника. В поднятом хоботе эта пластиковая скульптура держала микрофон, а к левому бивню был петлей прицеплен столик с кучей бумажных контейнеров с салатами и бумажных кувшинчиков, видимо, содержащих туземные напитки. Имелись также бумажные вилки, ложки и стаканы.

— Это я что, на эстраде? — подозрительно спросил он.

— В общем, да, — подтвердил невысокий почти квадратный мужчина, вероятно, евро-китайский метис, сидящий рядом с ЧС-менеджером Сноу, — Для начала представлюсь. Меня зовут Хасти, я тиран полиса Коатлики.

— Я рад с тобой познакомиться, Хасти… Хм… а ты тиран в каком смысле?

— В прямом. Меня выбрали на плебисците, и я тираню.

— Ну, это нормально, — произнес Арто, окидывая взглядом аудиторию из более сотни персон разного пола и возраста, одетых в разноцветные пятнистые, полосатые или хаотично-пестрые версии примерно одного и того же туземного кимоно с завязками.

— Нормально, в каком смысле? — в свою очередь спросил Хасти.

— В смысле, прямая демократия.

— Ничего нормального тут нет, Арто. Знаешь, почему самого здорового ископаемого земного ящера назвали тираннозавром?

— Честно говоря, я никогда об этом не думал, — признался шкипер.

— Вот и я не думал, — сообщил Хасти, — а теперь понимаю: только такой хренов ящер, весивший семь тонн, мог выполнять тиранскую работу и не преломиться. Хотя, нет. Переломился и весь вымер полста миллионов лет назад.

— Хасти! — крикнул кто-то, — ну, хватит уже ворчать.

— Заткни пасть, Брокс, — не поворачивая головы, ответил тиран, — За то, что я пашу, как сволочь, я должен иметь привилегию хотя бы, начинать каждую агору с ворчания. Ты против? Тогда давай объявим новый плебисцит, и я выставлю твою кандидатуру…

— Блин! — перебил Брокс, — Уже и пошутить нельзя? Ну, извини.

— Вот то-то же, — проворчал Хасти и повернулся к шкиперу, — Слушай, Арто, мы тут не любители ходить вокруг да около. Скажи прямо: ваш рейд сюда из Солярии это что? Одноразовый эксперимент, или начало работы межзвездного моста?

— Это подготовка такого моста, — ответил Арто, — и наш рейд уже не одноразовый. По тематике поиска разбросанных колоний сейчас уже работают несколько экипажей.

— Вот это хорошая новость! — обрадовался тиран.

Через секунду дошло до всех, и паб огласился криками энтузиазма, лихим свистом и хлопками в ладоши.

— Ребята радуются — пояснил Хасто, — Что тут говорить: на Коатлики не так-то просто устраивать жизнь без внешних контактов, без товарообмена, без всего, короче. Когда появится мост, здесь будет волшебно! А так, каждый сезон какие-нибудь проблемы.

— Вы молодцы, что справляетесь, — совершенно искренне сказал Арто, и чуть заметно показал взглядом в сторону надувной детской площадки у периметра зала. Примерно дюжина крепких малышей лет трех-четырех от роду, активно возились там с яркими игрушечными машинками и зверушками.

— Молодежь, чисто раздолбаи, — сообщил Хасти, — Я сто раз говорил: давайте сделаем нормальный детский сад и школу. И Токто, предыдущий тиран говорил… Токто, ты помаши рукой что я прав… вот, машет… Тысячу раз говорили. Хрен там. Им лень. В результате имеем: детский сад — в пабе, базовая школа — в лаборатории, а техникум — вообще, где попало. Я понимаю: когда росли мы, первое поколение, родившееся на Коатлики, было не до того. Жопа была, вот что. Нас ведь сюда послали умирать. Но, предки, слава им во веки веков, были крепкие ребята. Выжили и подняли дело. А вот теперь, молодежь, по раздолбайству, не хочет ни хрена нормально организовывать с детьми. У нашего поколения сейчас уже внуки взрослые, и какое у них образование-профессия? Винегрет. Вот, там наши правнуки возятся. Тоже будет винегрет. Я всем напоминаю: давайте напишем стандарт для базовой школы. А то учим, как попало, и получается, что потом доучивает менеджер на работе. Тоже, как попало.

— Сколько тебе лет, Хасти? — спросил Арто.

— Сколько лет? Ты имеешь в виду, земных? Сейчас, посчитаю… Примерно 75. В первое десятилетие колонии на Коатлики, рождалось очень мало детей, а выжили вообще лишь трое. Я, плюс Токто, плюс Рифи… Рифи, подтверди, чтоб не думали, будто я вру.

Ослепительно красивая, чернокожая женщина, похоже, этническая банту поднялась с табуретки, тряхнула головой и легким танцующим шагом прошла в центр зала.

— Так и было, Хасти. Все так и было. Хотя, я до сих пор не могу понять смысл. Почему первые колонисты прилетели сюда с некорректными генами, а мы все родились уже с корректной, модифицированной генетикой? По логике, если гуру «Великого кольца» отправил сюда первых колонистов, наших предков, чтобы они тут умерли, не оставив потомства, то зачем он дал им ген-вектор модификации гамет?

— Он маньяк, вот зачем, — отозвался из зала экс-тиран Токто, — ты, Рифи, нормальная девчонка, и рассуждаешь по нормальному. А гуру Канмах псих, параноик. Это вроде короткого замыкания в мозгах. На Земле было много гуру-параноиков. Их называют «исторические персоны». Это есть в земных файлах-книжках…

— Эй, Токто, — перебила она, — я же не дура, я все это читала. И я уверена: в их паранойе непременно была логика. Да, замкнутая накоротко, но была. И очень важно ее понять, потому что когда-нибудь нам, возможно, придется иметь дело с Канмахом, или с его преемниками, которые тоже наверняка параноики. Нам надо знать их повадки.

— Их повадки? — переспросил Арто.

— Да. Гуру-параноики — опасные твари. Это следует из всех книг по истории Земли.

— Здесь Рифи права, — добавил тиран Хасти, — когда гуру планировал отправить наших предков на смерть, у него руки были не совсем свободны. Он должен был делать вид, будто отправляет все «ковчеги» на пригодные для жизни планеты. Ему приходилось мухлевать и оглядываться, и он слегка не рассчитал. Коатлики оказалась не абсолютно смертоносной планетой, а наши предки умели ухватиться за любой шанс.

— Лучше нам не просто быть наготове, — продолжила Рифи, — а работать на опережение, предсказывать действия «Великого кольца», и кооперироваться. Понятно, что мы для соляриан не особо крупная добавка сил, но и не такая мелкая. Мы кое-что можем. И я спрашиваю у гостя — солярианина: можем ли мы договориться о военном союзе?

Арто зашипел сквозь зубы и звонко ударил кулаком в ладонь.

— Люди! Я ничего не понимаю! Давайте, вы расскажете мне все с самого начала!

— Ты не знаешь про план «Великого кольца»? — удивленно спросил какой-то парень с первого ряда, — Но ведь план возник на Земле, которая входит в вашу Ассоциацию!

— Возник, — подтвердил шкипер, — только, к моменту, когда этим занялись всерьез, вся информация оказалась стерта. Мы почти случайно обнаружили в посторонних файлах указания на пункты, к которым были отправлены «ковчеги».

— Вот оно как… — задумчиво произнес тиран, — ну, тогда слушай по порядку.