Мятежное пламя

Глава 8

— Ди-и-има! — донеслось из ванной.

Я как раз стоял в обесточенной кухне и смотрел в холодильник, пытаясь спрогнозировать дальнейшие действия. Мама сварила на обед суп, но микроволновки я лишился. Что теперь? Правильно, бутерброды и кукурузные хлопья! Но мне за это потом выговорят, а маму лучше не бесить, её, вон, и так завтра в школу вызывают. Что остаётся? Остаётся газ — ты всегда думаешь о нас.

Я вытащил кастрюлю на плиту и прошёл в ванную комнату. Настя стояла там. Увидев меня, ткнула пальцем в саму ванну, пожала плечами. Потом зачем-то погладила вентиль и снова пожала плечами. Типа, она из такой развитой страны, что там везде сенсорные смесители?.. Ну ладно, допустим. А с ванной-то чего? А, да…

— Это ноутбук, — сказал я. — Так получилось… Принимал ванну, решил покончить с собой, но батарея разрядилась, и меня только пощипало. Сейчас уберу.

Я наклонился за растерзанным ноутом, мысленно себя проклиная. Вот опять, как всегда, в присутствии девушки. Либо у меня полный паралич речевого аппарата, либо — словесный понос, несу какую-то чушь. Что она, интересно, обо мне думает? Хотя…

Я выпрямился и, прижимая к груди останки ноутбука, посмотрел Насте в глаза. Она, кажется, не просто обо мне думала, она меня знала. Каким-то непостижимым образом — знала. И, если судить по её поведению, знала довольно близко. Соответственно, и я её знал. Мы с ней дружили, или даже не просто дружили?.. Я — и она?!

Нет, будем реалистами. Такого просто не может быть. Такие девушки уместно смотрятся рядом с известными актёрами, спортсменами, ну, на худой конец, с олигархами. С людьми, умеющими брать от жизни всё, в общем. А я?

А сундук с золотом? Может, в этом и весь секрет?

Смутившись под моим взглядом, Настя вновь коснулась смесителя и на этот раз случайно повернула вентиль. Из лейки брызнула вода. Настя что-то удовлетворённо сказала и закрыла воду.

— Пойдём, — сказал я, решив провести следственный эксперимент.

Настя двинулась за мной, в мою комнату.

Если всё же рассуждать логически, если смотреть только на факты. Вот красивая девушка, которая хитроумным способом проникает ко мне в дом и тут же, просто моментально, вытаскивает из сундука деньги. Ну хорошо, я-вчерашний даже не обратил бы на это внимания. Сам факт наличия девушки у меня дома перечёркивал бы всё, даже если бы она начертила на полу пентаграмму, зажгла чёрные свечи и зарезала козла (при условии, конечно, что этим козлом был бы не я). Но я-сегодняшний смотрел на мир более широко открытыми глазами.

— Вот, — сказал я, вытащив сундук из-под стола.

Настя непонимающе смотрела.

— Забирай! — Я, как мог, жестами объяснил, что сундук мне отвратителен, и Настя вполне может с ним удалиться.

Кажется, до неё дошло. Во всяком случае, правая щека у меня взорвалась болью, я, кажется, на миг потерял сознание, а очнулся на кровати. Хлопнула дверь комнаты, послышались злые удаляющиеся шаги.

Уйдёт?..

Хлопнула вдалеке ещё одна дверь — в ванную комнату. Через несколько секунд зашумела вода. Не уйдёт…

Великолепный был день, как ни крути. День первой пощёчины от разгневанной красавицы. Такое, наверное, забыть невозможно, даже если тебе память лазерным лучом будут выжигать, оно где-то глубже прописывается, может, в сердце. Также, наверное, нельзя совершенно забыть и первый поцелуй, и первый секс…

С такими мыслями я шёл обратно в кухню, на всякий случай по широкой дуге огибая дверь в ванную, с матовыми стеклянными вставками. Вставки были тёмными. Света-то нет. Как она там, в темноте, справляется? Может, предложить помощь? Господи, да откуда у меня такие мысли?! Мне только что по морде дали, я, наверное, должен в депрессию на месяц уйти, может, даже с собой покончить. Но я почему-то вхожу в кухню, ищу спички. Замираю…

А что если правда — вот взять и войти туда? Нет, ну а что я теряю-то вообще, а? Ну даст ещё разок по роже. А может, и не даст… А может, и вообще убьёт. Как она в школе всех этих подонков положила — я глазом моргнуть не успел. Вот я зайду, а у неё рефлекс сработает. Нет, на фиг, подождём пока с решительным действиями.

Я чиркнул спичкой, включил газ и в следующий миг с воплем отскочил назад, едва не уронив стол. Пламя рванулось из-под кастрюли натуральным огненным столбом, ударило в потолок. В натяжной, мать его так, потолок!

— Ну-ка прекрати! — заорал я, бросился к плите и выкрутил ручку в ноль. Пламя исчезло, а на потолке осталось чёрное пятно.

— Да мать-то твою так, — прошептал я. — И что это было?

Я ненадолго прикрыл глаза. На сетчатке всё ещё оставался след яркой вспышки. И вдруг я понял, что смотрю на медленно тающее лицо. Лицо в огне. Совершенно точно — лицо девушки. Опять девушка…

Хлопнула дверь, послышались быстрые шаги босых ног. Настя, с мокрыми мыльными волосами, влетела в кухню, на ходу запахивая полотенце одной рукой, а в другой держа обнажённый меч. Посмотрела на меня, что-то спросила.

— Не знаю, как объяснить, — вздохнул я. — Но мы, кажется, остались без обеда…

Пискнула микроволновка, загудел холодильник.

— А, нет! Жить будем, — улыбнулся я.

Настя неуверенно улыбнулась мне. Опустила меч, что-то проворчала. Потом подошла и совершенно естественным движением, привстав на цыпочки, коснулась губами моих губ, после чего удалилась обратно.

Обалдеть. Вот тебе и первый поцелуй. День продолжает удаваться. Далее по плану — романтический обед, щи на двоих.

Спички я убрал от греха подальше, сделал в памяти зарубку: сказать маме, чтобы позвонила в газовую службу. Ненормально это, когда огонь в потолок фигачит. А ещё более ненормально, когда в нём появляются лица…

Изображение с сетчатки исчезло, и теперь я мог лишь вызвать лицо в памяти. Примерно. Нет, лицо было незнакомым. Более того, оно, кажется, было не одно. За те мгновения, что я его видел, оно успело измениться. Сначала это было почти детское лицо, потом — лицо девушки лет двадцати. Ни то, ни другое Настю не напоминало абсолютно. Скольких же девушек я успел позабыть?

Настя окончательно вышла из ванной, завернувшись всё в то же полотенце и держа в руках свою одежду. Я ждал её в прихожей.

— Окей, — сказал я. — Ты, вроде, собираешься провести тут какое-то время… Я совсем даже не против, но родителям я этого не объясню никак. Поэтому вот здесь будет твоя комната. У вас много общего, я думаю, вы найдёте общий язык: комнаты странная — ты странная. Надеюсь, сюда никто не заглянет. Родители только вечером приходят, придётся посидеть тихо. Тихо, понимаешь? Нет, ты не понимаешь… Хотя ты, вроде, не особо шумная.

Я провёл Настю в «просто комнату». Там она села на кровать и, судя по выражению лица, это доставило ей несказанное удовольствие. Пожалуй, она выглядела уставшей.

— Тут? — спросила она.

— Тут, — кивнул я.

Настя бросила на спинку стула свою одежду, потом посмотрела на кровать, на меня, снова на кровать. Мне показалось, что она оценивает ширину кровати…

— Тут? — снова спросила она, таким тоном, будто искала подвох.

— Да. Ты — тут. Ты, понимаешь? — Я указал на неё пальцем. — Ты!

Кажется, она поняла. Указала пальцем на меня и спросила:

— Ты?

— Я — там. — Я ткнул пальцем в сторону своей комнаты.

Настя задумчиво покачала головой. Выражение лица у неё в этот момент было такое, типа: «Ясно. Ну и дурак…».

— Хочешь есть? — Я показал жестами процесс поглощения супа ложкой. — Есть!

— Есть нет, — мотнула головой Настя.

— Спать? — Я сложил руки и показал, будто укладываюсь на них. — Спа-а-ать?

— Спать? — подумала. — Спать — да.

Покосилась на подушку, потрогала влажные волосы.

— Сейчас, погоди.

Я сходил в кухню, где мама утром бросила фен. Принёс его в комнату, включил в розетку, протянул Насте. Она не понимала. Тогда я нажал на кнопку. Настя вздрогнула, услышав гудение. Я направил на неё струю горячего воздуха. На миг она замерла, ошарашенная случившимся, а потом начала смеяться. Я выключил фен и молча смотрел, как Настя буквально рыдает от смеха. Она даже чуть с кровати не упала, но взяла себя в руки. Показала пальцем на фен, покачала головой и что-то сказала. Мол, надо же, фигню какую выдумали. Хм… Интересно, а что если ей пылесос продемонстрировать?

Справившись с приступом смеха, Настя придвинулась ко мне и наклонила голову. Вот как? Ну ладно… Я опять включил фен и принялся сушить ей волосы. За этим занятием мы провели минут десять. Волосы давно высохли, но Насте, кажется, доставляло удовольствие нежиться в струе горячего воздуха, а я смотрел на её блаженно зажмуренные глаза и не хотел останавливаться. Когда, наконец, из фена пошёл угрожающий запах, я его всё-таки выключил. Настя лениво открыла сонные глаза и зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Спать, — сказала она.

— Спать, — подтвердил я.

Она чего-то ждала. Я не уходил. Она ждала упрямо, я так же упрямо тупил, побеждая в неравной битве и логику, и здравый смысл, и инстинкты, и желания. Но вот появился какой-то новый, неведомый соперник по имени Решительность и одолел меня одним ударом. Я подался вперёд, и Настя, будто того только и ждала, ответила встречным движением.

А вот и он — настоящий поцелуй. Долгий, сладкий и бесконечно восхитительный. Я даже сам не заметил, как мои руки легли на её талию, принялись гладить стройное тело через полотенце, которое скользило, скользило…

Я отстранился, тяжело дыша, и неожиданно заметил, что Настя… улыбается. Едва ли не смеётся. Кровь бросилась мне в лицо, но я тут же почувствовал, что смеётся она не совсем надо мной. Что-то в этой ситуации её забавляет.

Она коснулась моей руки, сказала несколько слов ласковым тоном.

— Да, — хрипло ответил я. — Наверное… Наверное, ты права. Ладно. Спи.

Забрав фен, я вышел из «просто комнаты» и закрыл за собой дверь. В голове творилось чёрт знает что, сердце колотилось в ритмах спид-металла, а про то, что ниже, я и говорить не буду.

Настя спала часов пять. Я это время потратил с толком. Взял кухонные весы, пришёл в комнату и открыл сундук. Взялся за измерения и подсчёты. Одна золотая монета весила, грубо говоря, десять грамм (на деле чуть больше, весы колебались). Монет было… Блин, их было очень много. Я выложил квадрат двадцать на десять, что примерно равнялось основанию сундука. Значит, двести. Замерил линейкой ширину монеты, потом — высоту сундука. Произвёл в калькуляторе серию подсчётов. Повторил подсчёты трижды.

Выходило, что в сундуке лежит плюс-минус семь тысяч золотых монет. Грамм золота стоит где-то полторы тысячи рублей — подсказал мне Яндекс. Итого, в пересчёте на наличные, — что-то около десяти с половиной миллионов. О-ду-реть.

Но самым интересным мне показалось даже не это. Семь тысяч монет, по десять грамм каждая — это семьдесят килограмм, не считая самого сундука, который выглядит довольно массивным. Я закрыл крышку, проверил, надёжно ли, после чего встал и одной рукой поднял сундук. Одной рукой. Подержал, прислушиваясь к ощущениям, потом осторожно поставил обратно. Тяжело, да. Но терпимо. Я могу одной рукой поднять семьдесят килограмм! Нет, ладно, это правая, а если левой?

Левая рука показала себя не хуже. Это уж точно не из-за ходьбы пешком по лестнице.

— Итак. — Я откашлялся, собирая мысли в кучку. — Я — миллионер со спортивным телом, владеющий навыками каких-то там единоборств. У меня дома спит красивая брюнетка по имени Настя. Что снимаем? Адаптацию «50 оттенков серого»? Пыточной комнаты у меня, к сожалению, нет, но зато — меч под кроватью имеется. Был у Грея меч под кроватью? Вот то-то же…

Я полез под кровать за мечом, чтобы изучить его повнимательней. Пока доставал, зацепил ещё что-то. Вытащил зеркальце в серебряной рамке. Изящная вещица, пожалуй, девчачья. Надо будет Насте показать, вдруг её. Выгравированное сзади надкушенное яблоко меня позабавило. Тонкий юмор? Надкус ещё не с той стороны.

— Яблоко-яблоко, соедини меня с Эммой Уотсон?

Зеркало равнодушно показывало мне только меня.

— Ну и ладно. — Я бросил его на кровать и увлёкся мечом.

В какой момент я сам уснул — так и не понял. Разбудила меня Настя. Я вздрогнул от её голоса, открыл глаза и обнаружил, что лежу на своей кровати с мечом в обнимку. Настя вошла в комнату в своём анимешном наряде. Она позёвывала, щурилась, хотя солнце уже перевалило через крышу дома, и в комнате было не так уж светло. Видимо, едва проснувшись, сразу пошла ко мне.

Непрестанно что-то говоря, Настя присела, вытащила из-под стола бутылку. Вежливо попросила у меня меч. Я уступил. Одним резким движением Настя отсекла бутылке горлышко, вернула мне меч и хлебнула из бутылки. Удовлетворённо кивнула и шлёпнулась в кресло. Отталкиваясь босой ногой от ковра, она крутила кресло туда-сюда, задумчиво глядя перед собой и продолжая говорить. То и дело прикладывалась к бутылке. Количество вина убывало стремительно. А ведь скоро мама придёт. Если Настя будет пьяна, как ей объяснить, что надо вести себя тихо?

Я сел на кровати. Настя тут же сунула мне бутылку.

— Да?

— Нет! — Я забрал бутылку.

Настя посмотрела на меня с удивлением. Пожала плечами, достала из-под стола вторую бутылку. У этой она снесла горлышко тыльной стороной ладони и опять начала пить. Я осознал всю бессмысленность своей борьбы. А Настя продолжала что-то рассказывать, жестикулируя одной рукой.

— Ладно. Давай попробуем другие способы общения, — вздохнул я и включил компьютер.

Когда засветился экран, Настя осеклась и замолчала. Комп был новый, загрузился быстро. Я открыл браузер и ввёл на клавиатуре: «огненный дракон». Кликнул «картинки».

Настя сорвалась с места с громким криком, что-то вроде: «А-а-а-ах!». Я крутил колёсико мышки, а она тыкала пальцем в монитор. Тыкала в те картинки, которые были похожи на того самого дракона из сна.

— Ты была там, со мной, — понял я. — Хорошо… Уже хоть что-то.

— Ты? — Настя с надеждой посмотрела на меня, постучала пальцем мне по голове. — Ты — да?

— Что я? Вспомнил всё? Нет…

— Нет… — огорчилась Настя и глотнула из бутылки. — Тут… — Она показала в монитор. — Идёт? Собирает? Поёт?

Не сразу я понял, что она имеет в виду. Потом дошло: Настя спрашивала, что эта хреновина вообще делает. Ну, блин… С чего бы начать… Поёт-то оно поёт. Но только нам от песен толку не будет.

Я набрал: «Рыцарь» и показал Насте новую порцию картинок. Она кивнула и ткнула пальцем в меня. Потом, пожав плечами, показала на себя. А потом вдруг вообще подошла к шкафу и открыла его.

— Тут! — сказала она, и в лицо мне полетела какая-то тряпка.

Я поймал её, развернул… Это был плащ. Самый настоящий плащ, без рукавов, как на тех же рыцарях!

— Моё? — переспросил я.

— Ты, — подтвердила Настя из шкафа. — Ты, ты, ты! — в меня полетела странная рубаха, странные штаны, странные сапоги. — Тут ты! — С грохотом из шкафа вывалился рыцарский доспех. Шлем откатился мне под ноги и посмотрел пустой смотровой щелью мне в глаза.

— Я?..

— Ты, — невозмутимо сказала Настя, появляясь из шкафа с бутылкой. — Я. — Она указала на доспехи, потом начала какую-то пантомиму. Присела на корточки, сделала вид, будто что-то поднимает, или открывает. Потом как будто взяла доспехи и затолкала их туда, накрыла сверху.

— Выглядит так, будто свои доспехи ты спрятала в канализационный люк, — заметил я. — Так что, мы — рыцари? Ты и я?

Настя только бутылкой махнула. Кажется, она чувствовала, что я её понимаю, и была этим крайне довольна.

Совместными усилиями затолкав доспехи обратно в шкаф, мы пошли-таки в кухню и пообедали. Настя не расставалась с бутылкой. Я дал ей стакан. Она его наполнила и подвинула мне. Я подвинул обратно. В ответ — вопросительный и чуть ли не обиженный взгляд.

— Мама, — сказал я. — Ма-ма. Скоро придёт.

— Ма-ма? — повторила Настя и пожала плечами. — Мама так мама.

Я аж вздрогнул, настолько по-русски это прозвучало.

Опасался я не зря. Лишь только опустели тарелки, в замочной скважине завозился ключ.

— Быстро! — Я вскочил, бросил тарелки в раковину и схватил Настю за руку. Вернее, попытался схватить. Там, где только что была её рука, оказался лишь воздух.

Настя стремительно и бесшумно переместилась к двери, подхватила свои туфли (блин, я бы и не вспомнил про них!) и скрылась в «просто комнате». Миг спустя оттуда вылетело белой птицей полотенце, а дверь захлопнулась. Я как раз в красивом прыжке поймал полотенце, когда отворилась входная дверь и в дом вошла мама.

— Ты чего это тут? — удивилась она, увидев меня, держащего на вытянутых руках полотенце.

— Э-м-м… Думал помыться, — пробормотал я. — И задумался.

— Хорошо, что задумался. Мне как раз директор школы звонил. Дима, расскажи, пожалуйста, что происходит, а?

Долгий это был вечер. Долгий и тяжёлый. Хорошо хоть Настя сидела у себя абсолютно беззвучно, а мама по-прежнему не замечала дверь в «просто комнату». Говорили о моей выходке на алгебре, о прогулянных уроках, о драке на перемене. «Бедный мальчик теперь с сотрясением мозга!». Тут я заржал.

— Что смешного? — грозно спросила мама.

— Так… Просто смешно, как быстро крутые парни превращаются в бедных мальчиков, стоит только получить разок по башке.

Сказал я это, не задумавшись, и только потом прикусил язык. Лучше бы раньше прикусил…

Как назло, отец вернулся с работы раньше обычного и, узнав, в чём дело, присоединился к разносу. В пылу прений мама заметила пятно на кухонном потолке…

Кончилось всё тем, что отец изъял у меня смартфон. Видимо, это было наказание. Хм… А ведь ещё вчера это действительно было бы наказанием. Сегодня уже как-то до фени. Ну забрал и забрал, радуйся.

В комнату к себе я заполз, как выжатый лимон. Интересно бы со стороны посмотреть, как ползает выжатый лимон… Несмотря на прогулянную школу и дневной сон, такой усталости не ощущал давно. Разделся, лёг в постель, закрыл глаза. Засыпая, прислушивался к звукам в квартире. Шаги, разговоры, шум воды в ванной… Наконец, всё стихло — родители улеглись.

Я уже спал, когда чуть слышный стук заставил меня распахнуть глаза.

Дверь я закрыл на задвижку, как делал практически каждую ночь, если не забывал. Сейчас было темно, но в окно светил фонарь, и в его неверном свете мне казалось, что дверь дрожит мелкой дрожью, и, вроде бы, задвижка отползает в сторону. Та-а-ак, здорово, теперь ещё и полтергейсты начнутся…

Дверь и вправду приоткрылась, но полтергейст тут был ни при чём. В комнату скользнула тень знакомых очертаний и беззвучно заперла за собой.

— Настя? — выдохнул я.

— Тс! — последовал категоричный ответ.

Она задержалась у двери. Я не сразу понял, что она делает, а когда понял, испугаться уже не успел. Настя очень быстро разделась и тенью скользнула ко мне под одеяло.

— Спать — нет, — прошептала она мне на ухо.

И когда наши губы слились в страстном, горячем поцелуе, когда я провёл рукой вдоль её гладкого обнажённого тела, которое прижималось ко мне, когда её ладони заскользили по моему телу, я понял: действительно, спать — нет. Просто не существует такого понятия. Это — миф.