Когда-то давно, классе в девятом, я неделю собирал в кулак всю свою отчаянную смелость и, наконец, отважился на решительный шаг. Написал девчонке, в которую был влюблён, обстоятельное и ёмкое сообщение. Примерно вот такое: «Привет?»
Я долго думал, каким знаком препинания его закончить. Точка? С ней текст будет выглядеть сухо, официально. Восклицательный знак? Хм… А чего я, собственно, разорался? Нет, восклицательный знак — это слишком яркое свидетельство сильных эмоций. Она ещё, чего доброго, задумается, откуда они у меня взялись, и сразу, в лоб, напишет: «Ты что, влюбился, что ли?». Я, разумеется, стану всё отрицать, но осадочек-то останется.
Смайлики — вообще за гранью, это уже просто сексуальное домогательство.
Многоточие долго казалось мне самым подходящим вариантом. Я уже почти отправил сообщение с тремя точками на конце, но в последний миг рука дрогнула и переместилась с «мышки» на «бэкспэйс». Не то… Как-то слишком уныло, безысходно. Она подумает, что я нарочно создаю впечатление несчастного, погруженного в депрессию влюблённого, чтобы вызвать жалость. И психанёт. Или начнёт меня и вправду жалеть. А я этого не хочу, мне бы так, чтоб по-настоящему.
Остановился я на вопросительном знаке. Десять раз перечитал текст сообщения, и он показался мне идеальным. Я даже представил себе, как говорю это всё ей лично. Подхожу и эдак полуравнодушно: «Привет?». Вроде бы и поздоровался, и спросил, расположена ли она к разговору, и проявил какую-никакую оригинальность.
В общем, ни одна девушка в мире ещё никогда не получала настолько переполненный чувством и смыслом «привет».
Дальнейшее было до обидного банальным и предсказуемым. Сутки девочки не было в онлайне, и у меня сложилось впечатление, будто она живёт без меня реальной жизнью, где вокруг неё наверняка вьются всякие крутые парни. От этого откровения мне сделалось жутко, но я держался. Мой «привет» всё ещё мог дать мне шанс. Правильное слово с правильным знаком — это ведь половина успеха, так?..
Потом она появилась в онлайне, но сообщение осталось непрочитанным. И после очередного выхода в сеть — тоже. Что это могло означать? Я терялся в догадках. Потом предположил, что в онлайн с компьютера девочки выходит её сестра, или мать — ну, по каким-то своим нуждам — но сообщения благородно не читают. Может быть, девочка вообще умерла! Я думал так, и сердце стонало от боли…
Где-то дня через три сообщение прочиталось, и… И всё. Наверное, у девочки оно давным-давно уехало вниз, погребённое под завалом более интересных собеседников. А у меня оставалось наверху. Висело проклятием вечного игнора. Я открывал браузер и видел: «Привет?». Открывал приложение на телефоне и видел: «Привет?». Этот проклятый вопросительный знак издевался. Он будто орал: «Привет? Привет?! Ты что, ***, серьёзно? Думаешь, симпатичная девчонка будет общаться с ничтожеством, которое даже не уверено, привет ли?». Он заставил меня усомниться в каждом моменте своей жизни.
И удалить сообщение я не мог. Это было всё равно что отрезать кусок сердца и выбросить. Тогда я ещё этого не умел…
С тех пор моя душа прошла серьёзный путь. Сейчас, подлетая к Каменному стражу и глядя внутренним зрением на отправленное сообщение, я думал: «Вот ***!» — и, в общем-то, всё. Конечно, роль сыграло и то, что в Сиек-тян я не был влюблён, и то, что дома меня ждала одна жена, а рядом со мной летела другая. Но всё же мне хочется верить, что где-то я таки вырос над собой.
Сиек-тян молчала. Механизма отображения «прочитано/не прочитано» у меня в Мессенджере не было, поэтому я даже не мог сказать, игнорит она меня, или спит. Собственно, она ещё может тупить. Заклинание-то новое, раньше она никогда такого не видела. Сидит с раскрытым ртом и смотрит в пустоту перед собой, на загадочные буквы, и гадает, то ли она с ума сошла, то ли ещё не совсем.
— Опускаемся! — скомандовала Авелла перед самым пригорком. — Мне нужно снять первый слой защиты.
Мы приземлились. Я покорно ждал, пока Авелла что-то бормотала, помигивая белой печатью и трогая носком туфли почти прозрачные руны, висящие в воздухе (как такое делается — я понятия не имел и решил пока не вдаваться в такие дебри). Наконец, Авелла кивнула и, взяв меня за руку, повела к дому.
Там всё повторилось, только теперь она мигала двумя печатями попеременно: белой и чёрной.
Заметив, что я покачиваю головой, Авелла смутилась.
— Это только кажется, что её легко снять, — оправдываясь, заговорила она. — На самом деле там очень сложная привязка к личности, и для постороннего мага…
Я поцеловал Авеллу, слегка наклонившись, и она замолчала. Неожиданно резко и сильно обняла меня, прижалась.
— Мортегар, если бы ты знал, как я соскучилась…
Если бы она знала, как мне тяжело было это слышать. Ведь я-то не соскучился. Она жила тут, в клетке одиночества, полгода, а для меня прошло чуть больше суток. Причём, всё это время я вообще не помнил, что есть какая-то Авелла.
Впрочем, всё могло бы сложиться ещё хуже. Если бы путь назад я нашёл, скажем, через месяц, или год… Авелла встретила бы меня взрослой, возможно даже старой женщиной с мужем Зованом. И вот это было бы уже всё. Время назад не отыграешь… Наверное.
Авелла заглянула мне в глаза с каким-то совершенно определённым выражением.
— Натсэ ведь ещё долго будет спать, — шёпотом сказала она. — Я после третьей печати…
Я вновь прервал её поцелуем, согласившись сразу по всем, даже невысказанным пунктам. Не то чтобы Натсэ нам как-то помешала в задуманном, скорее просто не хотелось её тревожить. Благо, дом был большим.
Целуясь и обнимаясь, мы вошли внутрь. Дверь закрылась. Тишина пустого помещения заполнилась шумным дыханием…
На мгновение Авелла отстранилась от меня. Зачем — этого я так и не успел понять. На её горло легла верёвка. Авелла вскрикнула, подняла руки к горлу, вцепилась в верёвку и… безо всякого усилия её оттянула.
— В следующий раз — придушу, — пообещала, зевнув, Натсэ.
— Но ты… Но я думала… — запинаясь, лепетала Авелла.
Натсэ посмотрела на меня:
— Морт, ты представляешь, она ведь ещё и записку на двери оставила. «Натсэ, пожалуйста, не двигайся, иначе верёвки сделают тебе больно. Я ушла за Мортегаром, скоро вернусь. Любящая тебя Авелла».
Мысленно я расхохотался. Внешне постарался удержаться от каких-либо проявлений эмоций. Да уж, Авелла — это чудо. Наше чудо.
— Как ты освободилась?! — пришла в себя Авелла и потрясла верёвкой. — Я рассчитала эти узлы таким образом, чтобы развязаться было невозможно!
— Серьёзно? Ты спрашиваешь Убийцу, как она избавилась от твоих дилетантских узлов? Да первое, что я сделала, оказавшись в этом мире — Поглотила несколько камней. Что может быть проще, чем создать металлические лезвия прямо под верёвками?
— Неужели было так сложно подождать?!
— Мне было нужно в туалет, бестолочь!
— А моя сильнейшая защита вокруг кровати?!
— Ничего с ней не случилось.
— Но как ты…
Натсэ схватила за руку Авеллу и потащила за собой по коридору. Я пошёл следом.
— Вот. — Натсэ взяла Авеллу за подбородок и довольно невежливо заставила посмотреть вверх. Я тоже поднял взгляд.
Всё выглядело до обидного просто: в потолке зияло аккуратное круглое отверстие.
— Какая же я дура… — прошептала Авелла, придя в священный ужас от увиденного.
— Ничего не дура, — мгновенно сменила стратегию Натсэ. — Девять из десяти человек либо угодили бы в твою ловушку, либо, заметив, не стали бы лезть. А от десятого рунами не защитишься. Кстати, надо будет найти этого десятого и прояснить…
Натсэ немного помрачнела, задумавшись о чём-то своём. Авелла же не унималась:
— Нет, дура! Как можно было забыть о защите пола и потолка?! Это ведь элементарно, а я подвергла тебя такой…
В чём-то мы с Натсэ сделались похожими. Во всяком случае, поступила она как я — притянула Авеллу к себе и поцеловала. Та всплеснула руками от неожиданности, попыталась что-то промычать, но, смирившись, обняла Натсэ.
— Тук-тук, — раздалось у меня за спиной. — Я, кажется, не вовремя? Но мне, кажется, плевать?
— Привет, Лореотис, — усмехнулся я. — Заходи, гостем будешь.
Приближение рыцаря я засёк уже несколько секунд как, однако ничего не сказал. Не знал ведь, что у девчонок сцена так неожиданно закончится.
Они отскочили друг от друга, как от электрического разряда, одинаково покраснев.
— А я… А мы… — попыталась что-то объяснить Авелла, но Лореотис только устало махнул бутылкой. Большой бутылкой.
— Запомни золотое правило: никогда не извиняйся и не оправдывайся за то, в чём не ощущаешь вины. Потерять себя очень легко, а найти потом — порой невозможно. На этом мой запас мудрых мыслей закончился, предлагаю перейти к неофициальной части. Глядите, я раздобыл то, чего не существует на Материке. По стаканчику?
Так разбились вдребезги наши скромные надежды на тихий вечер, наполненный интимными радостями воссоединения после долгой разлуки. Может, с какой-то стороны оно было и правильно. Будет ещё время. Больше мы друг друга не потеряем.
Глядя, как дом постепенно заполняется людьми, я вдруг почувствовал, что во мне изменилось кое-что ещё, и это изменение было глубоким и сильным. Я больше не боялся людей. Мне не хотелось спрятаться в угол и сделаться невидимкой, в ожидании, пока все разойдутся по домам. Нет, я был частью этого мира, здесь было моё место И, что самое удивительное, все они это чувствовали.
Не успели мы с Лореотисом выпить по стаканчику, как в гости пожаловали Асзар и Денсаоли. Они выглядели вполне счастливой парой. Денсаоли, сияя, как золотая монета, сообщила, что клан Земли, наконец, выдал им разрешение на брак. Лореотис счёл это достойным следующего тоста.
Асзар не изменился с момента нашей последней встречи, только голос всё ещё казался мне непривычным. Первого впечатления не перебить, по крайней мере — не сразу.
Денсаоли совсем не походила на ту девушку, что я помнил. Призрака Мекиарис она тоже напоминала весьма отдалённо. Как и в случае с Талли, она была похожа на нечто третье и не то чтобы среднее. Молчаливая, погруженная в себя. Иногда она невпопад улыбалась, как маг Воздуха. Иногда принималась говорить тихо и как бы сама с собой, как Мекиарис. К счастью, Асзар её принимал безоговорочно в любой ипостаси. Так, как я не сумел принять Талли… Наверное, про их жизнь можно было бы написать книгу, но увы, во мне писательских талантов не завалялось.
Бутылка опустела на треть. Натсэ принялась сочинять ужин, Авелла к ней присоединилась. Пришёл выпнутый из больницы Ямос, сообщил, что обеих мамочек отпустят домой завтра ближе к вечеру. Потом пришёл Зован. Поздоровавшись со всеми, он обратился к Натсэ:
— Я только что от отца. Он сказал, что убьёт тебя за дерзкую выходку, потом подумал и попросил этого не говорить. Сказал, что пришлёт к тебе своего законника.
— А, ну пускай присылает, — беззаботно откликнулась Натсэ, ловко кроша в котелок картошку. — Люблю законников. Кажется, мой третий был законником. Предпочитал красные простыни…
Все как-то сразу замолчали и посмотрели на Натсэ с удивлением. Я почувствовал себя нехорошо. Вот так вот запросто взять и услышать про какого-то «третьего» от Натсэ, у которой вроде бы до меня никого не было.
Не замечая всеобщего недоумения, Натсэ продолжала:
— С ним было легко. Мне было одиннадцать, или двенадцать, а он как раз таких любил. Подбирал на улице и тащил домой, там немного играл, как в куколок, потом делал своё гнусное дело и вышвыривал на помойку. Мне пришлось перекрасить волосы, чтобы он не заподозрил во мне мага. Штука была в том, что спальня была самым защищённым местом в доме, и там же он хранил в сейфе важные бумаги, которые хотел получить заказчик. Внутрь можно было попасть только с ним, только если он приведёт тебя добровольно. Ну и как только он повернулся спиной, я перерезала ему горло, толкнула на кровать, забралась сверху и держала за волосы, пока он не перестал дёргаться. Ну, так оттягивала голову назад, чтобы хлестало быстрее. Помню, всё смотрела на красную кровь, впитывающуюся в красные простыни, и мысленно повторяла: «Как будто бы ничего не случилось». Потом, когда уходила, посмотрела на него ещё раз. Действительно казалось, что он просто спит. Если не приглядываться, то крови и не разглядишь. Словно воду разлили. В тот раз Магистр выплатил мне полное жалование, сказал, что я сработала чище не придумаешь. Стражи искали зачуханную простолюдинку, перетрясли весь Сезан, а на Орден никто и не подумал. Что? — Подняв голову, Натсэ заметила, что на неё все смотрят, раскрыв рты. — Ой… Извините, я забылась. Просто когда держишь в руке нож, это навевает воспоминания.
Лично я, к своему стыду, вздохнул с облегчением. Натсэ просто рассказывала о работе, а не о том, что я подумал.
— Я-а-асно, — протянул Зован. — Ну, этого можешь не убивать. За него не заплатят.
— Я и не собиралась, между прочим. Я вообще бросила убивать. По местному времени чиста уже больше полугода.
Зован отвернулся, и мы с ним встретились взглядами. Я с трудом выдержал этот взгляд. Зован держался хорошо. Он был чистокровным магом Земли, и все свои эмоции умел скрывать так, что казалось, их и нет вовсе. Но я видел, что он так и не пережил смерть Талли. И сейчас, глядя на меня, кого он видит?
Я встал, вышел из кухни, где все сидели. Зован последовал за мной. В пустой гостиной я сказал ему:
— Это она помогла нам вернуться.
Он кивнул:
— Хорошо. По крайней мере, эта егоза не угомонилась до самого конца. Она… говорила что-нибудь?
— Да, — соврал я, глядя ему в глаза. — Просила передать, что благодарна тебе за то, что успела узнать, каково это — быть любимой. И просила прощения — за всё.
Ничто не звучит так правдоподобно, как ложь, которая обязана быть правдой. Я знал, что будь у Талли чуть больше времени, она бы так и сказала. И где-то в глубине души Зован это тоже знал. Он протянул мне руку, и я её пожал.
— Задумаешь поохотиться на дракона — свисти. Я в деле. Даже если никто больше не пойдёт — кончим эту тварь вдвоём.
— Мы его уничтожим, — кивнул я. — Клянусь.
В этот момент приоткрылась дверь, которую мы и не думали запирать, и в дом вошли госпожа Акади и госпожа Алмосая.
— Прошу прощения за вторжение, сэр Мортегар, — поклонилась Акади. — Я всего только на минутку. Господин Дамонт просил вам передать…
Она подошла к столу и плюхнула на него из Хранилища огромную кипу бумаг.
— Здесь всё самое важное, — сказала она. — Я бы советовала начать отсюда. — Палец Акади указывал на красную закладку, торчащую из середины кипы. — Там сведения обо всех виденных нами существах там, внизу. Огненные девочки описаны лучше всех, и в этом немалая заслуга моей дочери.
В голосе Акади прозвучала гордость вперемешку с горечью.
— А теперь я, пожалуй…
— Нет-нет, — возразил я. — Вы у меня в гостях, и я…
— Боюсь, я не буду таким уж желанным гостем, учитывая…
— Так. Вы в моём доме, и вы — член моего клана, если я не ошибаюсь. Вот мой приказ: проходите в кухню! Там тесно, но уютно.
Алмосая, повернувшись к Акади, громким шёпотом сказала:
— Вы лучше слушайтесь его! А то он вас накажет.
Грустно улыбнувшись, Акади поклонилась мне и пошла в кухню. За ней двинулась Алмосая, замкнули шествие мы с Зованом.
При появлении Воздушной регентши Лореотис попытался было спрятать бутылку, но, осознав, что поздно, принял вид оскорблённой невинности. Акади же на бутылку лишь мельком взглянула. Её больше заинтересовала дочь.
Авелла, суетившаяся возле котелка вместе с Натсэ, заметив мать, ощутимо напряглась, но упрямо делала вид, что её не видит. Акади сделала пару шагов к ней, но остановилась за спиной Денсаоли. Положила ладонь ей на плечо.
— Госпожа глава клана, — тихо сказала она. — Прошу меня простить, но теперь, когда вернулся сэр Мортегар, я больше не могу быть полноценным регентом. По крайней мере, до тех пор, пока не закончится война. Моё место не здесь, но — там, там, где будет литься кровь и бушевать Огонь. Пока у нас есть немного времени, вам лучше бы начать учиться. Я готова остаться при вас в должности советника, но не более.
Мне показалось, что Авелла прислушивается. Во всяком случае она замерла, и инициативу в готовке полностью перехватила Натсэ.
— Но я не могу, — тихо сказала Денсаоли. — Как я буду управлять кланом? Меня никто не будет слушаться!
— У вас есть супруг, который вам поможет, — сказала Акади. — Как он уже помогал. Рядом с ним вы сама становитесь сильнее. А я устала быть сильной. Теперь мне хочется позволить себе маленькую слабость: погибнуть вместе со своей дочерью, которая не отступится ни за что на свете. Поэтому давайте завтра утром встретимся в вашем кабинете. Я начну вводить вас в курс дела.
Я заметил, как Натсэ пнула Авеллу по ноге. И она, будто только того и ждала, резко повернулась. Глаза влажно блестели, глядя на мать. Та шагнула ей навстречу, а Авелла будто подлетела к ней. Мать и дочь обнялись.
— Прости меня, — шепнула Акади. — Я едва не потеряла тебя навсегда…
— Трогательно как, — прошептала Алмосая, толкая Лореотиса в бок. Тот, смекнув, что от него требуется, наполнил стаканы и грустно вздохнул, глядя на опустевшую бутылку.
Акади повернулась к столу, левой рукой обнимая Авеллу за плечи. Правой достала из Хранилища ещё одну бутылку и поставила перед опешившим Лореотисом.
— Вот и воссоединился клан Огня, — сказала Акади. — Не все, конечно, но всё же… Всё же, я думаю, у нас есть повод для небольшой радости. Несмотря на завтрашнее испытание сэра Мортегара.
Натсэ уронила ложку в котелок, повернулась ко мне. Авелла отстранилась от матери. Лореотис сдвинул брови.
— Я ещё никому не рассказывал, — вздохнул я.
— Ох… Опять я всё испортила, — расстроилась Акади. — Но ведь… Но ведь всё равно это не получилось бы держать в тайне, правда?