Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь

ГЛАВА 17

Выезжая из леса, Кикаха ожидал увидеть преследователей Ананы далеко впереди. Но, к его удивлению, они оказались всего в какой-то сотне ярдов. Большинство из них, спешившись, стояло на берегу или по колено в воде. Туземцы орали, показывая на что-то в море.

Где Анана и Маккей?

Осмотрительность требовала как можно скорее развернуть хикву и умчаться в противоположном направлении. Однако эти туземцы наверняка собрались здесь и устроили такой шум только потому, что добыча ускользнула от них в море. И, хотя Кикаха не видел ни Маккея, ни Ананы, те не могли уплыть слишком далеко.

Проглотив рвущийся из горла боевой клич, Кикаха подъехал поближе и метнул бумеранг в седого, красноглазого всадника. Не успело оружие попасть в висок седого и вышибить его из седла, как Кикаха перебросил копье из левой руки в правую. Несколько воинов заметили его и развернули скакунов, но один из них не успел завершить маневр. Копье вонзилось ему в горло, и воин упал навзничь. Выдернув оружие из тела поверженного врага, Кикаха перевернул копье и, используя его как дубину, ударил им сбоку по голове приблизившегося к нему воина.

Высокий туземец метнул бумеранг, Кикаха пригнулся, и оружие прожужжало над головой, чуть-чуть не задев одним концом плечо. По-прежнему припав к шее «лося», Кикаха изловчился и вонзил копье в спину туземца, который только что вскочил в седло, но никак не мог управиться с животным. Когда воин оказался поверженным, Кикаха выдернул копье.

К тому времени появились первые тана, и завязалась схватка — судя по всему, непродолжительная. Неизвестные Кикахе туземцы уступали в численности и были деморализованы, поскольку их застигли если не со спущенными штанами, то пешими, что для них являлось одним и тем же. Но пока оставшиеся в живых пятеро воинов вели яростный, хотя и безнадежный бой, к шуму битвы прибавились новые крики и вопли.

Кикаха бросил взгляд через плечо: к ним приближался большой отряд, который, несомненно, создаст численный перевес над тана. Через полторы минуты они вступят в сражение.

Кикаха поднялся на стременах и осмотрел морские волны. Сначала он не увидел ничего, кроме немногочисленных амфибий. А затем его внимание привлекли голова и руки, мелькавшие над водой; спустя несколько секунд Кикаха обнаружил и второго пловца.

Он посмотрел на берег, по которому беспорядочно носились «лоси», потерявшие седоков. Трое животных стояли у опушки леса, обрывая ветви кустов. Их больше интересовала пища, чем происходящее вокруг. Кстати, а до какой степени происходящее касается его? Есть ли у него какие-то обязательства по отношению к тана? Пожалуй, нет. Они приняли его в племя, но тогда у Кикахи не было выбора. Стало быть, он ничем не обязан народу тана.

По-прежнему стоя на стременах, он помахал копьем двум пловцам среди волн. Из воды поднялась белая рука в приветственном жесте. Анана! Кикаха показал копьем, что ей надо плыть под углом к берегу. Анана с Маккеем тут же подчинились.

«Хорошо. Они выйдут из воды на некотором расстоянии от места схватки и смогут поймать двух пасущихся «лосей». Однако это займет какое-то время, и за этот период туземцы могут победить тана. Значит, его задача — продлить сражение.

С диким криком Кикаха пустил «лося» галопом. Его копье глубоко вонзилось в шею воина, который только что выбил из седла молодого тана. Выдернув копье, Кикаха выругался: кремневый наконечник слетел с древка. Он ткнул тупым концом в затылок еще одному дикарю, достаточно оглушив его, чтобы тот оставил в покое противостоящего ему воина.

А потом что-то ударило Кикаху по голове, и он не удержался в седле. Копыта взбивали песок вокруг него, несколько раз оказываясь в опасной близости. Рядом с ним упал Тоини — сколько хлопот доставил ему этот юноша! Но через мгновение тана поднялся, шатаясь, чтобы снова вступить в бой — и снова рухнул на землю, когда в него врезался пятившийся «лось».

Кикаха встал и, ощупав голову, обнаружил рану, к счастью, неглубокую. Собравшись с силами, он метнулся к верховому туземцу, колотившему тяжелым бумерангом какого-то тана, схватил этого воина за руку и резким рывком выдернул из седла. Тот с криком обрушился на Кикаху, оба покатились по песку. Кикаха вцепился зубами в нос противника, одновременно шаря рукой, нащупал яички и с силой сжал пальцы.

Завопив от боли, туземец скатился с него. Кикаха поднял голову, чтобы видеть врага, и двинул ему пяткой по голове.

Копыто «лося», опускаясь, задело его плечо. Кикаха откатился в сторону, чтобы не дать себя растоптать. На него лилась кровь и «лосиные» экскременты, взметаемый песок засыпал глаза. Он сумел подняться на четвереньки и пополз сквозь гущу сражения, и снова его сбила наземь лягнувшая нога «лося». Едва отдышавшись, он прополз еще немного, остановившись как раз вовремя — прямо перед его лицом в песок вонзилось копье. Кикаха, шатаясь, поднялся и, спотыкаясь, побрел к воде.

Окунувшись с головой, он вынырнул как раз вовремя, чтобы увидеть двух сражавшихся всадников. Тана и его противник колотили друг друга бумерангами, и даже «лось» теснил «лосиху» в воду. Если бы Кикаха остался там, где стоял, то вновь оказался бы под копытами животных. Нырнув и проскользнув грудью по песчаному дну, Кикаха всплыл на поверхность в двадцати футах от берега. К этому времени тана уже загнали в воду. Это был вождь, и в одной руке он сжимал нож Кикахи, а в другой — бумеранг. Но наседавший на него воин превосходил Вергенгета по всем статьям.

Кикаха выпрямился, оказавшись по пояс в воде, и поспешил к ним. Он оказался рядом с ними в тот момент, когда удар бумеранга молодого воина обрушился на старика. Вождь сделал выпад левой рукой, но не попал ножом в цель и выронил его в воду. Кикаха нырнул за ним, стараясь нащупать на дне клинок. В это мгновение Вергенгет, поверженный противником, рухнул на Кикаху, сильный удар вышиб воздух из легких. Кашляя и задыхаясь, Кикаха показался на поверхности, но тут же упал, сбитый с ног молодым туземцем.

Противник уступал ему в росте, но, определенно, отличался силой и проворством. Сжимая левой рукой горло Кикахи, он занес над ним бумеранг. Кикаха, увидев нависшую смерть, двинул коленом туземцу в промежность. Но из-за сопротивления воды удар вышел не таким сильным, как надеялся Кикаха. Тем не менее лицо воина исказилось от боли и рука отпустила горло противника.

Кикаха по-прежнему лежал в воде, начиная захлебываться. Вдруг его левая рука коснулась чего-то твердого, пальцы скользнули по лезвию и сомкнулись на рукоятке. Туземец окунул руку, намереваясь схватить за горло того, кого по-прежнему считал противником, находящимся в очень невыгодном положении. И получил ножом в живот — лезвие вспороло плоть до пупка. Воин выронил бумеранг, и рука, протянутая к горлу, бессильно упала. Его лицо выразило удивление, и он, схватившись за живот, рухнул в воду.

Некоторое время Кикаха откашливался, прочищая легкие, а затем окинул взглядом поле битвы. Два «лося», принадлежавшие вождю и индейцу, убежали; Анана и Маккей все еще находились футах в четырехстах от берега, но быстро приближались к нему. Перевес в сражении на берегу склонился в пользу тана: им на помощь пришли остальные члены племени, включая женщин. Вряд ли их противники сумеют устоять под натиском свежих сил.

Сняв с Вергенгета пояс вместе с ножнами, Кикаха нацепил их на себя, поднял бумеранг и побрел в воде вдоль берега. Он обошел сражавшихся воинов, выбрался на берег и побежал к кустам, где собрались «лоси». Осторожно приблизившись к ним, он схватил животных за поводья и привязал их к кустам. Мимо трусил еще один «лось» без седока, и когда Кикаха окликнул его, тот замедлил бег и позволил схватить его поводья. Привязав и его, Кикаха зашел в море, чтобы помочь пловцам. Анана и Маккей подплыли через несколько минут и, едва оказались на берегу, рухнули без сил на песок. Их груди вздымались, словно кузнечные меха.

— Эй, надо вставать и садиться на хикву, — поторопил их Кикаха.

— Хикву? — сумела выговорить Анана.

— Ну, лоси. Горячие скакуны готовы унести вас прочь от опасности. — Он указал через плечо в сторону животных. Анана с трудом улыбнулась.

— Кикаха? Ты когда-нибудь перестанешь острить?

Он поставил Анану на ноги, и та, заплакав, обвила руками его шею.

— Ах, Кикаха! Я думала, что больше никогда тебя не увижу!

— Ия рад, — отозвался он, — но буду просто счастлив, если мы тотчас же уберемся отсюда.

Они побежали к животным, отвязали их и, вскочив в седла, помчались галопом. Шум сражения и крики туземцев затихли вдали; обогнув еще один широкий изгиб берега, всадники потеряли сражение из виду и тогда перешли на быструю рысь.

Кикаха рассказал Анане о своих приключениях, разумеется, опустив ряд событий. Женщина тоже была откровенна — до некоторых пределов. Возможно, когда нибудь подробности и станут известными, но сейчас время казалось неподходящим для подобных откровений.

— А вы не видели дворец Уртоны? — спросил Кикаха.

Анана покачала головой.

— Думаю, нам следует взобраться на одну из гор, которые окружают море, и поглядеть оттуда. Некоторые из них достигают пяти тысяч футов. Если мы поднимемся на такую высоту, местность будет просматриваться... давно не занимался подобными вычислениями, черт, неужели забыл формулу? Ага! По-моему, с такой высоты границы видимости расширятся до, э-э-э, девяноста шести статутных миль[22]. Впрочем, это не важно. Главное, что будем видеть чертовски далеко. А дворец, по словам Уртоны, действительно большой. Так или иначе, попробовать стоит.

Анана согласилась. Маккей промолчал, поскольку к его мнению вряд ли бы прислушались, и покорно отправился за своими спутниками в лес.