Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь

ГЛАВА 13

8 ноября 1979 г .

На стене палаты Джима появилась большая пятиконечная звезда. Каждый из ее лучей состоял из пяти прикрепленных к стене скотчем мягких обложек. Верхний луч — это обложки разных изданий «Создателя вселенных», первой книги фармеровского «Многоярусного мира». Левый горизонтальный луч предназначался второй книге, «Врата Мироздания». Затем луч составили обложки третьей книги — «Личного космоса». Следующий — «За стенами Терры». А пятый луч звезды образовал «Лавалитовый мир».

Сегодня в третий раз Джим попытается проникнуть в многоярусную вселенную, а пятиконечная звезда станет его вратами. Большинство пациентов называли свои врата «мантрой». Другие — «оккультным знаком». Джим придумал слово «знатра», скомбинировав эти обозначения и, таким образом, сделав свои врата в два раза мощнее обычных.

Была половина девятого вечера. Джим потушил свет, но вывеска страховой компании через улицу достаточно освещала комнату, чтобы можно было различить знатру. Дверь в комнату была закрыта. Хотя замка в ней не было, Джим повесил снаружи объявление, сообщив, что он «вратируется». За стеной Брукс Эпштейн едва слышно распевал заклинания на иврите.

Джим сел на стул рядом с кроватью и, уставившись в пустое пространство в центре звезды, тоже начал петь:

— АТА МАТУМА М’МАТА!

Снова и снова произнося эти слова, он постепенно увеличивал темп и повышал голос, направляя древнее заклинание в круглую белую пустоту:

— АТА МАТУМА М’МАТА!

Точно так же, как лазер собирает беспорядочные фотоны в направленный луч, так и заклинание превращает энергию слов в бластер, проделывающий отверстие в стене между двумя вселенными. Оно же является и средством передвижения через вселенную.

Джиму показалось, что бесшумный, но очень сильный ветер несет его к центру звезды, а потом и сквозь него. Он очутился в темноте, казавшейся очень холодной и одновременно — очень горячей. Странная темнота, а также овладевшее им чувство потерянности напугало Джима даже больше, чем его детские видения. Потеряв всякое мужество, он начал выгребать обратно против ветра, опасаясь, что не сможет попасть назад.

Потом что-то лопнуло, как чересчур растянутая резинка, и Джим очнулся на стуле в своей комнате — его била сильная дрожь, пот струился по телу. Часы показывали, что он отсутствовал две секунды. И все же его не покидало ощущение долгого промежутка времени, почти суток, проведенных в темноте.

Так закончилось его первое путешествие.

На следующий день во время групповой терапии он рассказал о своей неудачной попытке. Никто не осмелился насмехаться над ним или обвинять в трусости. Любого, кто попробовал бы это сделать, тут же прервал психотерапевт — куратор группы. Тактика многоярусной терапии не допускала, чтобы кто-то выражал недоверие к чужим рассказам. Это могло подорвать веру в подлинность путешествия и тем самым замедлить или даже остановить прогресс в лечении. Кроме того, никому из пациентов в начале лечения не удалось избежать затруднений, разных по форме, но сходных по эмоциональному содержанию.

Следующий раз Джим сумел преодолеть панический страх, чтобы продолжить путь к цели. Темнота, холод и жара исчезли, ветер стал намного слабее. Его окружали стены из белого огня — силовые линии? — которые поднимались под разными углами из бездны внизу и опускались из неоглядного пространства над его головой, составляя головоломку из четырех, а может и больше, измерений. Однако Джим не мог постичь их многомерность. Его мозгу были доступны ширина, длина и высота, остальное находилось за пределами его восприятия. Задумавшись над этим, он чуть было не поддался своим страхам и не вернулся «домой».

И вдруг стены упали. Нет; не рухнули, а просто исчезли, растворясь в воздухе.

Джим оказался в одном из миров. Он не знал, откуда ему это известно — но ни секунды не сомневался в своих ощущениях. Чувство страха не покинуло его, зато к этому чувству примешалось слишком сильное любопытство, чтобы позволить ветру унести себя назад.

Хотя Джим все видел, он не ощущал собственного тела, превратившись, очевидно, в собственную астральную проекцию. Разве это имело значение? Сейчас важно то, что он проник из земной вселенной в мир какого-то Владыки и сейчас завис над планетой такой же формы и размера, как Земля, только солнце здесь было зеленое. (Позже выяснилось, что цвет неба по желанию Владыки меняется в зависимости от дня недели, причем в неделе — девять дней.)

Неожиданно Джим начал быстро опускаться, к счастью, его не оставляла надежда, что он держит путь к своей цели. Да, он предпочел воплотиться в Рыжего Орка. Но если можно выбрать образ и место для своих запредельных путешествий, возможен и выбор времени — разве это не логично?

Произнося свои заклинания, Джим мысленно сосредоточился на времени, уходящем на много тысяч лет в прошлое, надеясь оказаться Рыжим Орком в возрасте семи лет. А события, происходящие в романах серии «Многоярусный мир», будут иметь место гораздо позже. (Из всей группы только Джим отправился в прошлое, правда, у него не нашлось для Порсены вразумительных объяснений по этому поводу.)

Как и на Земле, если смотреть на нее из верхних слоев атмосферы, моря и континенты этой планеты были видны далеко не так четко, как на карте. Мешали также облака, но Джим все же различил приблизительно крестообразный по форме континент, к которому его тянуло, словно их соединял невидимый и тонкий, как нить паутины, трос. Он летел вниз, и земля неслась ему навстречу.

Спустя некоторое время Джим оказался над горной цепью, образовавшей гигантское кольцо вокруг равнины, в центре которой высилась громадная гора. Рядом с ее вершиной находилось относительно ровное плато с множеством рек и лесов. Джим сумел разглядеть скопления домов с коническими крышами, но был еще слишком высоко, чтобы увидеть людей или животных. Его внимание привлекло сооружение, настолько огромное и странное, что переполнявший Джима благоговейный трепет стал невыносимым. Девять громадных пилонов высотой в две мили загибались внутрь, словно слоновьи бивни. Внутри пилонов располагались три прозрачных площадки-этажа, самый нижний — в полумиле над землей. Его обитатели построили свои небольшие дома вдоль реки шириной по меньшей мере в две мили. Река вытекала из озера, образованного водопадами, бьющими из ртов огромных прозрачных статуй, расположенных вдоль краев нижнего этажа.

Второй этаж был меньше, чем первый, хотя его площадь составляла примерно семь квадратных миль. На нем, как и на нижнем этаже, разместились скромные жилища и несколько больших зданий. Джим заметил огороженные участки земли, где росли деревья, какие-то низкие растения или пасся скот.

Третий этаж занимал площадь всего в две квадратных мили. Джим разглядел дома и какие-то гигантские сооружения, назначение которых ему не было известно. Многие из них напоминали древние египетские храмы в Карнаке, однако статуи, располагавшиеся у их входов, не были похожи ни на египетские, ни на какие-либо другие земные скульптуры.

Наверху странного здания, там, где сходились загибавшиеся внутрь пилоны, сверкал зеленый изумруд. Этот камень потрясал своими размерами, но позже Джим узнал, что драгоценный самоцвет — лишь песчинка по сравнению с бриллиантом на одной из планет во вселенной Уризена, где он запруживал реку, рядом с которой Миссисипи показалась бы тоненькой струйкой.

Хотя изумруд отражал своими огромными гранями лучи солнца, создавая вокруг себя сияющий ореол, Джима этот блеск не ослеплял (он все видел, но не имел глаз, которые могли бы ослепнуть). Неожиданно камень вспыхнул, точно в пламени взрыва, и Джим оказался прямо перед одной из его граней, через которую проник внутрь... храма? И действительно, этот изумруд не мог быть не чем иным, как храмом.

В огромном помещении было темно, лишь в самой середине яркий луч из невидимого источника освещал пол. За пределами светового пятна возвышались статуи. Они образовали небольшую толпу, а также занимали ряды ниш в выгнутых стенах; на самом верху их уже было невозможно различить.

Это место внушало Джиму сильный страх. Какие чувства мог вызывать храм у семилетнего мальчика, стоявшего в центре храма, Джим не знал. Однако столь необыкновенное сооружение никого не могло оставить равнодушным. Кроме мальчика, которого Джим назвал про себя Орком, в храме находилось двое взрослых и некое существо, от которого исходила явная угроза.

Мужчина — отец Орка Лос — был высоким и красивым, со светлыми волосами и голубыми глазами. А статная, рыжеволосая и зеленоглазая женщина, такая же высокая, как и Лос, была матерью Орка, Энитармон. По подолу ее прозрачной мантии тянулась голубая полоса, мантию Лоса украшала лиловая. Лос держал в правой руке курильницу, которой медленно помахивал взад-вперед, сопровождая этот ритуал торжественным пением на непонятном языке. (Хотя у Джима не было ушей, он все слышал.) Из курильницы струился оранжевый дым со смешанным ароматом миндаля и сладких яблок. Энитармон тоже участвовала в обряде, размахивая жезлом, украшенным большим необработанным камнем алого цвета.

Мальчик стоял неподвижно, устремив зеленые глаза к потолку, прижав руки к бокам — одна ладонь была сжата в кулак, другая открыта. Время от времени Лос прекращал пение и задавал мальчику вопрос. Однажды, когда Орк не сумел ответить, отец ударил его по лицу тыльной стороной ладони. На щеке у Орка появилось красное пятно, и на глаза навернулись слезы.

Джим почему-то ожидал, что Орк будет похож на него. Однако этот мальчик выглядел более коренастым, и руки у него казались длиннее. Нос у него был вздернутый, губы полнее, чем у Джима, глаза больше, подбородок не так выступал вперед, а волосы — черные (почему тогда его называли Рыжий Орк?). На нем не было никакой одежды, голову покрывала синяя повязка, испещренная странными символами, один из которых напоминал трубу. Может, это Рог Шамбаримена, о котором Джим читал у Фармера? Ведь именно с его помощью можно открыть все врата между мирами.

Отец и мать начали медленно кружить вокруг ребенка, двигаясь против часовой стрелки. Лос все так же размахивал курильницей, но задавал сыну вопрос, только когда оказывался перед ним. Джим видел, как дрожал при этом мальчик. Дважды он ответил правильно, на третий раз запнулся — и отец снова ударил Орка по лицу.

Женщина нахмурилась и открыла рот, словно собираясь что-то сказать мужу, но промолчала. Лос громко выкрикнул что-то.

Джим возненавидел этого мужчину. К тому же от вызванного сочувствием гнева его сознание помутилось, а для того, чтобы войти в Орка, требовалось спокойствие и самообладание. Джим не мог, конечно, знать, но чувствовал, что в таком состоянии он способен ошибиться во время процедуры воплощения.

Лос с размаху ударил Орка по голове рукой, держащей курильницу. Мальчик упал на колени, но не поднял опущенных рук — очевидно, тем самым он полностью провалил бы исполнение своей роли в церемонии. Энитармон не выдержала и обратилась к мужу. Лос прожег ее взглядом и произнес одно слово. Судя по всему, супруги вряд ли обменялись комплиментами.

Орк нетвердо поднялся на ноги и устремил глаза вверх, стараясь сдержать слезы. Из царапины на голове струилась кровь. В это же мгновение Энитармон с криком подскочила к Лocy и с размаху стукнула его по голове концом жезла. «Моя бы мать так не поступила», — подумал Джим.

И тут его унесло прочь из храма, ввысь над горами, континентом, планетой, солнцем, обратно к вратам в его палату на Земле.