Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь

19

Рыжий Орк сидел недповижно, сфокусировав взгляд на точке в нескольких дюймах от головы Кикахи. И так как он не ответил сразу, то, значит, решил тщательно взвесить каждое сказанное слово.

Кикаха попытался угадать ход его мыслей. Рыжий Орк знал, в состоянии ли он вернуть память Анане. И теперь гадает, следует ли ему солгать. Если память и можно вернуть, тоан все равно способен ответить «нет».

И хотя такой ответ обречет его на пожизненное заточение... Кикаха-то сумел найти выход из клетки Дингстета! А что по плечу леблаббию, то и ему, Рыжему Орку, под силу.

Если он скажет «да», то работать с машиной кроме него некому. Тогда Анана окажется в его власти, и он сможет убить ее электрическим разрядом или каким-нибудь иным доступным способом. Но наслаждаться своей местью ему долго не придется. Через несколько секунд умрет и он.

— Нет, — сказал наконец тоан. — Я не могу вернуть ей память. Даже если бы ее можно было сохранить, потребовался бы громадный архив, вместить который способен лишь мир Зазеля. Да и то я не уверен. Разрушать куда легче, чем творить.

— Тебе ли не знать, — отозвался Кикаха. — Ведь именно ты лишил Анану памяти. Но то, что ты сделал с ней, я могу повторить с тобой. Как тебе понравится остаться без памяти?

Тоан слегка вздрогнул.

— Я позабочусь о том, чтобы аппарат стер тебе память до пятилетнего возраста, — продолжал Кикаха. — Если верить моим информаторам, тогда ты был чудесным ребенком. Таким образом, мне не понадобится убивать тебя — надеюсь на это — и ты получишь второй шанс. В камере тебя держать не будут, но не позволят выходить из этого дворца. И так будет, пока я на все сто процентов не уверюсь в том, что ты не собьешься с правильного пути, что ты действительно невинный сосунок. А может, лучше вернуть тебя в трехлетний возраст. Или даже двухлетний. Так нам будет легче сформировать из тебя другую личность или по крайней мере изменить твою. Твои деструктивные наклонности можно будет направить в созидательное русло. Вопреки твоим словам, порой легче творить, чем разрушать.

— Пропадут тысячелетние знания и опыт, — пробормотал Рыжий Орк.

Кикаха ожидал новой вспышки ярости, но, похоже, первая порядком истощила тоана.

— Именно это и произошло с Ананой.

Тоан глубоко вздохнул, посмотрел на потолок, а потом в глаза Кикахе:

— Ты кое о чем позабыл. Я один умею работать с машиной, стирающей память.

— Ничего я не забыл, — отозвался Кикаха. — Тебе вйедут в вену гипнотическое средство, которое заставит тебя ответить на все вопросы.

— Со мной этот номер не пройдет, — улыбнулся тоан. — Я обучился неким ментальным приемам, которые автоматически блокируют действие любых доступных тебе гипнотических средств.

— Я не поколеблюсь причинить тебе такую боль, что ты с радостью скажешь, как управлять аппаратом намного больше, чем мне хочется узнать. Прежде я редко кого пытал — только когда речь шла о спасении чьих-то жизней. Ты сомневаешься в этом?

— Ты своему слову хозяин, — съязвил тоан. — Но чью жизнь ты собираешься спасать, подвергнув меня пыткам?

— Твою, — усмехнулся Кикаха. — Однако мне не придется тебя мучить. У меня есть в рукаве еще одна карта. Страданий я тебе причинять не стану — то есть, в смысле физических. Хрууз сумеет разобраться в том, как работает твой аппарат.

На сей раз пришел черед усмехаться тоану:

— Я давным-давно предвидел появление кого-нибудь со знаниями как у этого хрингдиза. Аппарат не включится, пока не распознает в качестве оператора меня. Он должен прочесть частоту моего голоса и конфигурацию интонации. И еще он затребует отпечатки моих ладоней, глаз, запаха и маленький кусочек кожи, чтобы прочесть мою ДНК. А кроме того, он должен услышать от меня кодовую фразу, хотя ее-то ты сможешь вырвать у меня под пыткой. Да этого и не понадобится. Я и так ее выдам, много от нее тебе будет толку.

— А дальше? — спросил Кикаха.

— А! Ты уже догадался про еще один барьер на пути к управлению машиной. Правильно сделал! В машине есть некие многочисленные компоненты, которые, после определенной задержки, взорвутся, если работать с ней буду не я. Взрыв уничтожит машину, а заодно аннигилирует все в радиусе трехсот футов и вызовет серьезные разрушения в радиусе следующих трехсот.

— Это наверняка потребовало больших хлопот, — заметил Кикаха. — Ты что, установил систему самоуничтожения с целью лишить своих клонов возможности воспользоваться ею, верно?

— Ну, разумеется, идиот!

— Этот идиот найдет способ одурачить машину, — сказал Кикаха. — Ты утаил от меня одну подробность насчет того, как машина распознает тебя. Это нечто, отличающее тебя от твоих копий. Когда боль станет достаточно сильной, мне удастся выбить из тебй эту информацию. Идея эта мне не нравится, но, как уже сказано, я прибегну к пытке. Этот инструмент почти всегда бывает действенным.

— Он добудет тебе искомые сведения. Но эта информация ничуть тебе не поможет. Машина взорвется, даже если ты посадишь оператором Ашателона или Вематола. — Рыжий Орк немного помолчал. — Мои сыновья могли бы управлять аппаратом, если бы не один непреодолимый фактор. И я вполне могу рассказать тебе о нем, поскольку мне не хочется быть уничтоженным. Фактор этот заключается в команде, благодаря которой аппарат невозможно заставить стереть мне память. Даже я не могу ее отменить. Если лицом, которому требуется стереть память, буду я, то машина тут же взорвется. И машина узнает, что операция производится именно со мной, так как она способна определить мой возраст. Клоны гораздо моложе меня. И, соответственно, как только аппарат обнаружит эту разницу в возрасте, тут же сработает взрывной механизм.

— Как такое может быть? — усомнился Кикаха. — Клетки в твоем теле обновляются каждые семь лет. И оно будет, в пределах семилетнего допуска, ничуть не старше, чем тела клонов.

— Верно. Но прежде чем запустить процесс стирания, аппарат просканирует мою память и таким образом определит, что я — не копия, а оригинал, поскольку у клонов память короче. И я не могу отменить эту команду, не заставив машину взорваться. — Рыжий Орк поднялся на ноги. — Все, я устал от этого разговора. Вратируй меня обратно в камеру.

Кикаха тоже последовал его примеру:

— Уже уходишь? А мне с тобой было так весело!

Рыжий Орк встал в крут на полу, ожидая, пока его отправят через врата в камеру. И крикнул напоследок:

— Послушай моего совета, Кикаха! Присматривай за Хруузом! Не доверяй ему!

Выходя из комнаты, Кикаха признался себе, что зашел в тупик. Ситуация походила на безнадежную ничью. Рыжий Орк держался с самоубийственным упрямством. Хотя ему предложили гораздо лучшую сделку, чем он заслуживал, тоан предпочитал скорее умереть, чем лишиться памяти и тем самым своего драгоценного «я».

Кикаха пошел в центр управления — громадную комнату с очень толстым ковром, на котором красовались различные математические формулы. У пульта управления с множеством приборов и ручек настройки сидел Хрууз. Он развернулся вместе с креслом и посмотрел на Кикаху:

— Похоже, тебе придется либо убить его, либо держать в заточении до смерти.

— Держать его взаперти — неудачная мысль. За те тысячелетия, что он еще проживет, ему удастся придумать способ побега. А мне крайне неприятна самая мысль о нем снова на воле.

— Советую тебе прекратить его страдания.

— Страдания?

— Да. Иногда Рыжий Орк, как мне говорили, вполне спокоен и живет в ладу с самим собой, так как ощущает свое превосходство над остальным человечеством. Тогда он бывает даже добр с людьми. Он считает себя настоящим богом. Но это чувство преходящее. Он терзается, оттого что не может стать спокойным и безмятежным. И он не в силах заставить людей полюбить себя — я подразумеваю не половую любовь — то есть вожделение. За все прожитые им тысячелетия он так и не научился жить в мире ни с собой, ни с другими людьми. Другие довели его до безумия, потому что сам он вызвал в них ненависть к себе.

А теперь ему дана возможность перечеркнуть это безумие, начать все сначала. Но, невзирая на все страдания и муки, он любит свое безумие. Он не расстанется с ним. Рыжий Орк считает себя очень сильной личностью, и во многих отношениях не без оснований. И все же в каком-то смысле он также слабак, хотя именно слабаков он презирает больше всего.

Кикаха громко рассмеялся:

— Благодарю вас, доктор Фрейд!

— Кто?

— Неважно. Но, хоть ты и не человек, а о человеческой психологии тебе, похоже, определенно известно многое.

— Я убежден, что между любыми двумя видами разумных существ не может быть кардинальной разницы. Как, впрочем, и между отдельными особями внутри одного вида.

— Возможно, ты прав. Так или иначе, я предложил Рыжему Орку очень хорошие условия, учитывая все, что он натворил. А он не согласился — и вряд ли даст согласие потом.

Хрууз закатил свои огромные глаза к потолку. Кикаха не знал, что это означает. Отвращение? Или же он дивился человеческому безумию?

— Рыжий Орк хотел зародить у тебя подозрения в отношении меня, когда посоветовал следить за мной, — сказал хрингдиз. — Надеюсь, ты отмахнулся от его предупрежения, увидев в нем то, чем оно является — ложью.

— Разумеется. Я прекрасно понимаю, чем он занимается, — откликнулся Кикаха. — Он всегда норовит всех дегтем измазать.

«Черт бы побрал Рыжего Орка! — подумал он про себя. — А ведь он лишь вытащил на свет из глубины моего подсознания то, что там таилось. Я знал о его присутствии там — подозрительность никогда не покидает меня целиком, — но у меня просто не было совершенно никаких веских причин подозревать Хрууза в дурных намерениях. Да и сейчас нет. Мне следует выкинуть из головы предупреждение Рыжего Орка... хотя, если поразмыслить, ведь и Манату Ворцион говорила, что, возможно, я слишком доверяю Хруузу. Но она тут же признала, что для подобного замечания у нее нет никаких оснований. За исключением одного: не стоит доверять никому, пока не пройдешь с ним огонь и воду... а может, даже и когда пройдешь.

Обычно я подозреваю всех и каждого так же естественно, как дышу. Но Хрууз предъявил такие впечатляющие вверительные грамоты в виде оснований для ненависти к Владыкам. Я и не сомневаюсь в ней. Но кого еще он ненавидит, кроме тоанов? Всех людей? Может ли он быть таким же безумцем, как и Рыжий Орк, но умеющим гораздо лучше скрывать свои чувства? Я определенно ни в чем не могу обвинить Хрууза. Для этого нет никаких оснований.

Но, возможно, он таки затевает что-то такое, отчего я совсем не приду в восторг. Как мне определить, что он на самом деле думает и чувствует? Я мог бы его заточить в темницу — но мне без него не обойтись, да и потом, будет нечестно и несправедливо сажать его туда без веских оснований.

А! Идея! Попрошу его пройти проверку на детекторе лжи! Нет. Возможно, он способен обмануть машину или любые наркотики правды с помощью ментальных приемов. Если это под силу Рыжему Орку, то и Хруузу по плечу. Да и в любом случае его метаболизм и нервные реакции, скорее всего, отличаются от человеческих. И детектор и наркотики наверняка сработают не так, как с людьми. И вообще, если я обращусь к нему с подобной просьбой, то тем самым нанесу смертельную обиду. Я просто не могу этого сделать. Или мне все равно следует так поступить?»

Он посмотрел на Хрууза, гадая, что же именно творится в этой голове кузнечика.

— Ты собираешься казнить Рыжего Орка в скором времени? — спросил Хрууз.

— Еще не решил. Убить его, конечно, нужно. Но я терпеть не могу это делать — есть у меня такая слабость, — а заняться этим придется мне лично: нажать на кнопку и пустить в камеру газ или как-то по-другому. Перепоручать это кому-то другому я не стану. Так поступают только трусы.

— А я смотрю на это иначе, — возразил Хрууз. — Разве ты сам убиваешь животных, которых подают тебе на обед?

— Мясо себе я обычно добываю сам. Но ты в чем-то прав. Хотя и не совсем. Рыжий Орк не животное, что бы там о нем ни говорили. Даже несмотря на то, что он собирался убить меня и съесть, как будто я животное.

— Надеюсь, ты вскоре решишь свою дилемму, — сказал хрингдиз. — А я между тем подумывал, не следует ли мне вернуться в свой мир и побыть там какое-то время.

Предупреждение Рыжего Орка, подобно пальцам, щипало рецепторы в мозгу у Кикахи, словно те были сделаны из струн арфы. И в этой музыке — а скорее, диссонансе — звенели сильные ноты подозрения. Черт бы побрал опять Рыжего Орка!

— Зачем? — спросил, сохраняя спокойный тон, Кикаха.

— Как ты знаешь, я все пытался здесь пробиться сквозь коды доступа Рыжего Орка и проникнуть в различные отделения компьютера. В его банках данных может содержаться информация, нужная нам для создания своей машины стирания памяти и работы на ней. Если она найдется, мы сможем лишить его памяти вплоть до любого возраста, какой изберем, и таким образом избавиться от неприятной необходимости казнить тоана. Но есть и еще одна, куда более весомая причина. Возможно, Рыжий Орк лгал, говоря, будто он не сохранил ту часть памяти Ананы, которую изъял. Та может лежать в банке данных. Если она там, то мы сумеем вернуть ей память.

Услышанное настолько взволновало Кикаху, что всякие сомнения в отношении хрингдиза рассеялись, как стая птиц при звуке выстрела. В конце концов, какие у него доказательства, будто Хрууз замышляет что-то зловещее? Да ни малейших. В сражении с Рыжим Орком хрингдиз оказал неоценимую помощь. Более того, несмотря на свою чудовищную внешность, он внушал симпатию.

— Ты действительно так думаешь? — спросил Кикаха.

— Подобное возможно.

— Да я готов расцеловать тебя! — воскликнул Кикаха.

— Пожалуйста, если это доставит тебе удовольствие.

— Мне следовало сказать, мол, так и хочется поцеловать тебя, — поспешил уточнить Кикаха. — Я выражался эмоционально, а не буквально.

— Но мне нужно вернуться на мою планету, — спокойным тоном продолжал хрингдиз. — Там у меня колоссальный архив информации, как унаследованной от предков, так и похищенной или изъятой у тоанов. Там есть многое, о чем мне ничего неизвестно. Возможно, в архиве мне удастся найти не только средство взломать коды Рыжего Орка, но и данные о том, как построить аппарат для стирания памяти. Кто знает? К тому же нашему другу, Эрику Клифтону, должно быть очень одиноко. Я переброшу его сюда — пускай побудет в человеческом обществе.

— О, черт! — выругался Кикаха.

— Что? — спросил Хрууз.

— Ничего.

— Я заметил, что когда вы, люди, употребляте слово «ничего» в контексте нашего разговора, то имеете в виду «нечто».

— Ты очень наблюдателен, — сказал Кикаха. — Но в данном случае мне просто стукнула в голову одна мысль, не имеющая ни малейшего отношения к нашему разговору.

Подозрения Кикахи в отношении хрингдиза походили на мешок с мусором, выброшенным им с берега в море. Вот его унесло, и он уже почти пропал из виду — а затем приливная волна подхватила мешок и швырнула обратно в Кикаху, сбив того с ног.

— Это чертовски любезно с твоей стороны, что ты так внимателен к чувствам Клифтона, — снова заговорил Кикаха. — Но я предпочел бы, чтобы он пока остался там.

— Почему?

Вопрос застал Кикаху врасплох. Мысленно он даже заикаться начал, но только на секунду. А потом нашелся:

— Ни с чем технологическим Клифтон тебе, думается, помочь не сможет. Но он может быть полезен в других делах. Что же до потребности в обществе, то тебе оно тоже необходимо. К тому же Клифтону ты по душе. И, уверен, ты многому сумеешь его научить. Ведь он умен и жаждет знаний.

«Слабо, ой слабо! — подумал Кикаха. — Но на большее я сейчас не способен. Надеюсь, мои слова не заставят Хрууза догадаться, что я подозреваю его».

— Отлично, — согласился Хрууз, — пускай остается. Мне нравится Клифтон. Но он, должно быть, хочет побыть среди себе подобных, потому-то я и предложил отправить его сюда. — Он помолчал немного и добавил: — Спасибо за заботу обо мне — о том, чтобы мне не было одиноко.

— Не за что, — ответил Кикаха.

Поведение хрингдиза определенно не свидетельствовало о стремлении избавиться от Клифтона. Если Хрууз затеял учинить какое-то безобразие — хотя с какой стати? — то мог легко убить ни о чем не подозревающего Клифтона, благо тот не будет настороже.

— Я хотел бы вернуться как можно скорее, — сказал хрингдиз. — Не терпится поскорее взяться за эту задачу.

Он нажал кнопку на пульте управления и встал с кресла. Атмосфера в комнате внезапно накалилась, словно в ней затрещали эмоциональные разряды. Хрууз улыбался, но лицо его от этого отнюдь не казалось менее зловещим. Оно выглядело таким всегда, независимо от выражения на нем. Щупальце на кончике языка извивалось; в позе произошло едва уловимое изменение. Словно лев, который дремал и вдруг почуял присутствие другого льва, подумал Кикаха. Он готов защищать свою территорию, готов наброситься на вторгшегося чужака.

Но заговорил хрингдиз вполне спокойно:

— Ты делаешь из мухи слона. Я чувствую появившуюся у тебя необъяснимую враждебность. Мне пока нелегко прочесть оттенки выражения человеческих лиц или понять Тонкости интонаций. Но мне кажется, что ты — как бы это выразиться? — стал в чем-то подозревать меня. Или я не прав?

— Ты прав, — сказал Кикаха, выхватив из кобуры лучемет и прицеливаясь в Хрууза. — Возможно, я совершенно неправ, сомневаясь в чистоте твоих намерений. Если так, я извинюсь — позже. Но ставки для меня слишком высоки, чтобы я мог позволить себе рисковать с тобой. Придется тебе посидеть взаперти, пока я разберусь, прав я или нет. Позже я все объясню. — Он махнул лучеметом: — Ты знаешь, где находятся врата, ведущие в спецкамеры. Я буду у тебя за спиной, так что не делай глупостей. Если попытаешься сбежать, я буду точно знать, что ты виновен.

— В чем? — спросил Хрууз.

— Проходи.

Они пошли к двери. Но Хрууз, вместо того чтобы идти по прямой, уклонился на несколько футов влево. Кикаха громко крикнул:

— Стой!

Хрингдиз сделал еще два шага, остановился и начал поворачиваться. Кикаха напряг палец, лежавший на спусковом крючке. Регулирующий мощность рычажок сбоку на лучемете он сдвинул на более мощный оглушающий разряд. Хрууз наверняка обладал большей сопротивляемостью к обычному разряду, чем большинство гомо сапиенсов.

Поворачиваясь к Кикахе лицом, Хрууз что-то произнес на своем родном языке. А затем пропал.

Несколько секунд оторопевший Кикаха никак не реагировал. А преодолев наконец удивление, треснул себя по лбу:

— Кодовое слово! Вот что он произнес! Боже правый! Он поставил тут их! Ну и пройдоха! Не часто меня удается кому-то одурачить, но...!

Хрингдиз установил врата в одной петле символа вечности — в лежачей восьмерке, одном из узоров на ковре. Ступив в нее, он произнес кодовое слово и сейчас, скорее всего, уже находится в подземной крепости у себя на планете.

Ну все, Клифтон обречен. Хрууз тотчас же убьет его.

Подойдя широким шагом к пульту управления, Кикаха объявил всеобщую тревогу, а потом приказал Вематолу и Ашателону появиться на ближайшем экране. Через минуту лица обоих возникли на экранах пульта. Кикаха рассказал клонам о происшествии. Оба, похоже, встревожились. Вематол — его отличала от брата зеленая головная повязка — спросил:

— Что, по-твоему, он задумал?

— Не знаю, — ответил Кикаха. — Слушайте! Он может в любую минуту снова выскочить из этих или иных врат. Способен кто-нибудь из вас установить односторонние выходные врата, покрывающие в центре управления весь пол? Это остановит его, если он попытается снова проникнуть сюда.

— Мы оба с этим справимся, — сказал Вематол.

— В таком случае скорее за работу!

Ашателон — в малиновой головной повязке и малиновых сапогах — появился первым. Через несколько секунд в центр управления вбежал и его брат.

— Хрингдиз мог установить врата где угодно во дворце, — выпалил, тяжело дыша, Ашателон.

— Знаю, но мы же не в состоянии заблокировать полы во всех залах! Или можем?

— Да, но это потребует времени. Если мы это сделаем, тогда все врата, которыми мы сейчас пользуемся, окажутся закрыты. Ты не сможешь, например, переправлять еду моему отцу. Хотя я совсем не против, если он сдохнет с голоду.

— А кроме того, — вмешался Вематол, — Хрууз мог установить врата и в стенах. Или даже в потолках.

— Закройте только пол в этом центре, — распорядился Кикаха.

Братья уселись за пульт. Кикаха вызвал капитана стражи и частично обрисовал ему ситуацию.

— Отправь своих людей на круглосуточное караульное патрулирование. Если появится хрингдиз, пристрелите его.

Кикаха сомневался в том, что Хрууз скоро вернется назад. Как он подозревал, чешуйчатый отправится — или попытается вратироваться — обратно в мир Зазеля. Хрууз хотел заполучить данные о машине творения-разрушения не меньше, чем желал прибрать их к рукам Рыжий Орк. Во всяком случае, такое предположение казалось вполне разумным, хотя почему именно — Кикаха и сам не мог объяснить. Но он вполне допускал, что хрингдиз способен пойти на уничтожение всех вселенных, кроме одной.

Такая операция сделает Хрууза самым одиноким из всех разумных существ. Если, конечно, у него нет средств склонировать самого себя и переделать некоторых из копий в особей женского пола. У него в архивах могли быть даже данные, позволяющие изменять гены клонов. Тогда ничего не стоит создать и генетически разнообразный народ.

Нет смысла гадать. Делаем тотчас то, что требуется.

Кикаха записал на кубик сообщение для Манату Ворцион и отправил гонца к вратам, соединенным с ее планетой. Возможно, она явится с идеей, как вторгнуться в мир Хрууза. Кикахе не нравилось сидеть сложа руки, дожидаясь атаки хрингдиза. Нападай как можно скорее — таков был его девиз. К тому времени, когда гонец вернулся и доложил, что кубик отправили через врата, клоны как раз закончили устанавливать односторонние выходные врата по всему полу в центре управления.

— Но на работу пульта управления это не повлияет, — успокоил Вематол.

Убедившись, что больше уже ничего не сделать, во всяком случае на данный момент, Кикаха прошел к покоям Ананы. В них вела дверь с громадным экраном монитора. Когда Кикаха позвал ее, экран ожил. Кикаха увидел, как Анана мечется по своей комнате, словно тигрица в клетке, только еще прекраснее. Она ненавидит меня и убила бы, если б могла. Эта мысль парализовала его рассудок. Кикаха попросил разрешения войти. Анана прекратила расхаживать и повернула к нему искаженное гневом лицо.

— К чему продолжать этот фарс с вежливостью и заботой обо мне? Ты здесь хозяин! И можешь делать все, что пожелаешь!

— Верно, — согласился он. — Я ни в коем случае не причиню тебе вреда. Однако не могу доверять тебе — пока. Мне необходимо на некоторое время отлучиться. Некогда объяснять тебе ситуацию, да и все равно объяснение не изменит твоего мнения обо мне. Я переведу тебя в специальные покои, для твоей же безопасности и для своей. Когда-нибудь ты, возможно, поймешь, почему я так поступаю. Вот и все.

Кикаха собирался зайти к ней и поговорить с глазу на глаз, но передумал. Подойдя к другому стенному экрану, он вызвал Вематола с Ашателоном.

— Новый план, — сказал он. — Вот что вы должны сделать немедля. Переправьте Анану через врата в камеру-покои номер три. Подберите четырех доверенных служанок, пускай снабжают ее и Рыжего Орка через врата едой, водой и всем необходимым, пока нас не будет. Стражников отпустите в оплачиваемый отпуск, оставьте только пятьдесят человек. Оставшиеся — и они должны быть самыми надежными, каких вы знаете — пусть продолжат патрулировать круглые сутки. Когда все будет готово, закройте дворец, заприте все ворота и все окна на первом этаже. Даю вам на все два с половиной часа. А потом явитесь ко мне. Приготовьтесь к путешествию в мир Зазеля.

Клоны запротестовали — мол, слишком мало времени, они не успеют выполнить приказы, — но Кикаха резко оборвал их:

— Выполняйте! — и выключил экран.

Через десять минут Кикаха отправил еще одно послание Манату Ворцион, в котором сообщил ей об изменении ситуации. Потом убедился, что Анана переведена в гарантированную от побегов камеру-покои. В назначенный срок Ашателон и Вематол явились, как было велено, на одноместных аэроботах.

— Поехали, — сказал Кикаха и поднес к губам рог.