Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь

ГЛАВА 29

Сначала Орк подумал, что покрылся нарывами вследствие какой-то инфекции. На обоих его телах быстро, как грибы, появились твердые наросты, — хотя лицо и шея остались свободными от них. К счастью, на змеином брюхе наросты не тоже не появлялись. Иначе двигаться по гладкому полу было бы более чем затруднительно. Они сильно чесались, и тонкая кожица над этими твердыми выпуклостями лопалась при малейшем прикосновении. Из разрывов вытекало немного крови, но никакого гноя. Под кожей оказывались цветные многогранники, на ранней стадии эластичные, как резина. Позже они заметно твердели. Владыка понимал, что заразился отнюдь не обыкновенной болезнью — тоаны обладали иммунитетом к любой кожной инфекции. Когда Лос появлялся в дверях или на экране, то отказывался отвечать на вопросы Орка, сказав только одно: Это не болезнь.

Через неделю вздутия увеличились. Величиной они стали с грецкий орех, но гораздо тверже, чем его скорлупа; зуд прекратился. Орк перестал их расчесывать, и оставленные ногтями царапины зажили часов за пять.

Все опухоли-нарывы лопнули в один и тот же час, и их содержимое со звоном посыпалось на пол. Орк с удивлением рассматривал ограненные драгоценные камни, переливавшиеся на свету своими гранями.

Вскоре после этого в дверях появился Лос. Он стоял на пороге и долго смеялся, а потом произнес:

— Да ты просто живая сокровищница, Орк, сам себе прииск и ювелир. Скоро ты будешь по самую задницу, человеческую, я имею в виду, в бриллиантах, изумрудах, гранатах, рубинах, сапфирах, аметистах и хризобериллах. Может, даже утонещь в них. Благодари меня, сын мой. Твой отец завалил тебя богатствами, хотя ты не заслуживаешь ничего, кроме пепла и навоза. История о твоей незадачливой удаче и странной смерти распространится по всем мирам — я прослежу за этим, — и ты станешь легендой, способной соперничать с рассказами о Шамбаримене и Манату Ворцион.

В ответ Орк изогнул тело таким образом, что оказался в нескольких дюймах над полом, зачерпнул пригоршню еще влажных самоцветов, выпрямился и швырнул камни в дверь. Лос сделал лишь небольшой шаг назад и тут же вернулся на прежнее место. Камни, вылетев за дверь, исчезли — значит, врата находятся именно там.

— Отныне ты будешь видеть мое лицо только на экране, — предупредил Лос. — А от камней тебе никак не избавиться. Тони в своем море красоты!

Он закрыл дверь. Вскоре небольшая круглая панель на потолке ушла вбок, и в отверстие один за другим попадали камни, которыми Орк швырнул в Лoca. Орк собрал их вместе с другими и бросил в унитаз. Через десять минут все они вернулись к нему с потолка.

Джим покинул Орка и снова оказался в своей палате. Не тратя времени на отдых, он тут же принялся читать заклинания. Когда он вернулся к Орку, прошло четыре тоанских месяца.

Молодой Владыка брал заваленные едой блюда с вращающегося подноса в стене. Ему поневоле приходилось в огромных количествах есть и пить, чтобы обеспечить организм энергией для созревания самоцветов. Жажда и голод будили его каждые два часа, так что спал он урывками, однако если бы он вернулся к своему обычному рациону, то меньше чем через сутки умер бы от обезвоживания и голода.

Драгоценности лежали на полу слоем в три дюйма толщиной. При попытках ползать по ним Орк скользил, терял равновесие, и ему стоило большого труда перемещаться с одного места на другое. Однако недавно он испробовал новую технику передвижения, и та сработала. Вместо того чтобы держать свое человеческое туловище вертикально, он вытягивал его в одну линию с туловищем змеи. А затем руками отгребал с дороги самоцветы.

Вопрос теперь заключался в том, от чего он умрет раньше: от слабости шли от удушья. Придет время — и он уже не сможет добраться до подноса с едой и до водопроводного крана, камни погребут их под собой.

Впервые в жизни Орк пришел в отчаяние. Смерть казалась единственным выходом из этой комнаты. Джим, точно так же как и Орк, пал духом и потерял всякую надежду.

Пропутешествовав туда-сюда уже двенадцать раз, Джим вернулся к Орку именно в ту ночь, когда Владыка должен был отважиться на побег или ждать неминуемой смерти, так как между самоцветами и потолком осталось всего несколько футов. Чтобы добраться до подноса с едой и крана с водой, Орку пришлось каждый раз расчищать для себя два глубоких хода. Попытки пользоваться унитазом Владыка давно бросил, отчего в комнате стояло зловоние, напомнившее Джиму о нужнике старого Думского.

За комнатой велось наблюдение через настенные экраны (кстати, почти скрытые под слоем драгоценных камней) — наверное, имелись и другие сенсоры, предположительно на потолке. Лос интересовался сыном лишь от случая к случаю, если только не носил с собой маленький приемник. Впрочем, он мог поручить слугам вести круглосуточное наблюдение. Разумеется, Лоса сразу предупредят — либо автоматика, либо живой оператор, — если узник отважится на какой-нибудь из ряда вон выходящий поступок.

Орк разгреб заново яму у стены над краном. Это не вызовет тревоги у наблюдателей: они видели, как Владыка делает это каждый раз, когда хочет пить. Докодавшись до крана, Орк крепко ухватился за него, надеясь, что кран не оторвется от стены из-за той нагрузки, какой он собирался подвергнуть его. Большая часть его змеиного тела была вытянута по помещению. Попеременно хватаясь руками за металлический кран для сохранения опоры, Орк принялся усиленно извиваться. Видя такое, соглядатаи могли решить, что у него припадок, и сообщить Лocy. Однако со стороны действия человека-змеи вряд ли как-то напоминали подготовку к побегу.

Орк стал шарить кончиком хвоста, пока не нащупал один из ванадиевых прутьев, образующих решетку перед окном. Вытянув еще несколько футов хвоста, он обмотал его в несколько витков вокруг прута. Если рама с решеткой приварена к металлической стене, она устоит против самых мощных его усилий. Но после того как юноша напрягся и пот выступил по всему телу, а жилы вздулись до величины маленьких змеек, рама сорвалась, издав громкий скрежет.

Хватаясь руками за камни, бешено извиваясь всем телом, он быстро добрался до окна, потом продвинулся на несколько футов вдоль стены и принялся молотить хвостом по окну. Сначала минеральные наросты под кожей смягчали боль от ударов. Единственную, зато почти нестерпимую боль причиняли Орку разрывы кожи над незрелыми камнями. Затем все камни вылетели, и удары уже незащищенным хвостом заставили юношу стиснуть зубы от совсем мучительной боли. Окно покрылось кровью.

Когда Владыка окончательно решил, что больше не сможет наносить удары, окно вывалилось наружу. В отверстие тут же хлынул водопад самоцветов. Орк подполз к окну и высунул хвост наружу и вверх. Водя им по стене над окном, ему удалось нащупать какую-то вертикальную опору. Орк обмотал хвост вокруг ее основания и просунул в окно голову и плечи. Единственным источником света была луна, но Владыка разглядел, что держится хвостом за металлическую статую. Теперь он точно знал, в каком месте огромного, запутанного города-дворца он находится — в северной части одного из зданий, воздвигнутых на самом нижнем уровне. Это строение простояло уже около двух тысяч лет, и родители Орка давно поговаривали о том, чтобы снести его и построить новое, так как слишком нарядный стиль рококо больше не отвечал их вкусам.

Орк покрепче стиснул хвостом ноги статуи и вылез из окна. Какой-то миг он висел вниз головой, вытянувшись в полную длину своих двух тел. Потом мощные змеиные мускулы подняли его, и он выгнул свое длинное тело, пока не оказался лицом к стене и не ухватился за плечи статуи, после чего отцепил хвост от основания статуи. Пальцы едва выдержали вес оставшегося на миг без опоры змеиного туловища. А затем Орк поднял эту часть себя вверх и обмотал вокруг статуи у себя над головой. Так, передвигаясь от статуи к статуе, он и добрался до крыши.

Как он и ожидал, там находилось несколько летательных аппаратов разного типа и размера. Орк выбрал машину класса «Скакун II» ослепительно-белого цвета — она была достаточно велика, чтобы вместить его огромное тело. Однако расположиться в кресле пилота так, чтобы иметь возможность управлять «Скакуном», оказалось не так-то легко. Переднюю часть змеиной половины пришлось втиснуть в промежуток между двумя сиденьями, а потом изогнуть ее так, чтобы человеческая половина могла дотянуться до панели управления. За неимением ног на педали приходилось нажимать тоже руками. Из-за этого полет будет неуклюжим, когда машина пойдет не на автопилоте, но он мог справиться с этим без особого риска — если будет осторожен при определенных маневрах.

Орк надеялся, что голосовой код, включающий двигатель, не изменили. Код остался прежним, но это еще не означало, что в механизме не взорвется спрятанный там прибор самоуничтожения. Такой прибор мог сработать и автоматически, и по радиосигналу Лoca. К тому же нельзя было исключить наличия в программе команды, которая отберет управление у несанкционированного пилота. Тогда Лос посадит ее, где сочтет нужным.

Орку предстояло пойти на риск. Но был ли у него выбор?

С обоих бортов «Скакуна» возникли лучи света примерно десяти футов длиной и веерообразной формы. Под управлением Орка они заходили вверх и вниз с быстротой крыльев колибри. Машина медленно поднялась, и световые вспышки сефи-двигателя сделались неразличимы. Орк включил радар, инфракрасный детектор и фары. Яркие вспышки по бортам все равно заметят с любого встречного аппарата, и потому он вполне мог обеспечить себе хороший обзор впереди.

Шесть минут резкого ускорения — и позади остались сто пятьдесят миль. Когда Орк сбросил скорость, впереди сверкали, становясь все ярче, огни Голгонузы. К этому времени Лос, должно быть, уже побывал во дворце, узнал, что там случилось, включая и похищение «Скакуна», и вернулся обратно в Голгонузу.

Орк направил машину круто вниз к намеченному месту посадки — площади перед увенчанной витым куполом резиденцией Лоса — и, уже заходя на посадку, увидел отца. Лос спешил через площадь, довольно-таки нетвердо держась на ногах. На нем был только короткий кильт с поясом, где висел в кобуре лучемет. Рукой Лос зажимал бок. Впереди него бежала в развевающейся прозрачной белой ночной рубашке мать Орка. Стройные ноги Энитармон быстро мелькали, лицо выражало отчаяние.

Направляя «Скакуна» по кривой с расчетом оказаться позади Лоса, Орк увцдел, что у того между пальцами торчит рукоять и часть лезвия кинжала. Очевидно, Энитармон нанесла мужу удар между ребер, хотя и неглубокий. Значит, ее не держали под замком в каком-то секторе дворца — или давно освободили из заключения. Возможно, отец просто соврал, будто заточил ее в тюрьму. Так или иначе, она узнала, что именно сделал Лос с их сыном, и перехватила мужа, прежде чем тот успел предпринять какие-либо эффективные меры против Орка. У них завязалась борьба, и она вонзила кинжал ему в бок.

Сефи-крылья работали бесшумно. Лос не увидел их вспышек — или был слишком увлечен погоней за женой, чтобы обращать внимание на эти огни. Орк, ведя машину футах в шести над светящейся разными цветами мостовой, направил ее нос в спину отца. Энитармон споткнулась и упала на колено. Лосу хватило этого мгновения, чтобы с криком настичь ее. Схватив ее обеими руками за горло, он не дал ей встать. Теперь она опустилась на оба колена, выгнувшись назад и вцепившись в запястья мужа.

Перед тем как нос «Скакуна» ударил Л оса между лопаток, Энитармон, разжав правую руку, выдернула кинжал из раны в боку супруга. Тот вскрикнул от боли. Она попробовала было вонзить лезвие Лосу в живот, но машина толкнула его вперед, и кинжал ударил под углом к грудине. Лос бессильно рухнул на жену, увлекая ее на мостовую. Теперь он лежал на ней ничком, раскинув руки, оглушенный или потерявший сознание. Энитармон не пыталась сбросить его с себя. Должно быть, ее тоже оглушило, когда она стукнулась затылком о брусчатку.

Орк откинул «фонарь» кабины аэролета и, выползя наружу, направился к родителям. Энитармон, открыв глаза, увидела его через плечо мужа и пронзительно закричала. Даже если Лос рассказал ей, что именно он сделал с Орком, нынешний облик сына намного превосходил шок от мысленного образа. Кровь, покрывавшая Орка, должно быть, еще сильнее потрясла ее.

— Это я, мать! — прохрипел он.

Наклонившись, Орк подобрал валявшийся на мостовой кинжал, а затем сбросил с женщины все еще неподвижное тело Лоса, сорвал с него кильт и набедренную повязку. Через несколько мгновений Энитармон вновь издала громкий крик.

Орк отрезал Лосу мошонку. Потом вылущил из нее оба яичка и сунул их себе в рот, его челюсти медленно задвигались.

На это деяние Орка вдохновили ярость и легенды о Владыках, поступавших так со своими врагами. А возможно, что его змеиная половина пересилила человеческое отвращение к подобному действию. Орк стал полуживотным не только в силу соединения его тела со змеей.

Что бы ни толкнуло Орка на этот поступок, Джим Гримсон не мог это выдержать. Ему даже не пришлось читать заклинания, чтобы освободиться. Шок и отвращение порвали ментальную связь, и Джим вернулся к себе в палату. Он трясся и чувствовал, как позывы к рвоте сжимают его внутренности.