ГЛАВА 31



Доктор Порсена сидел у себя в кабинете и обдумывал свой последний сеанс с Джимом Гримсоном в качестве пациента больницы. Расставание с привычной обстановкой будет для него пугающим. Однако Джим сейчас эмоционально и психологически гораздо лучше оснащен, чем в тот вечер, когда его приняли на лечение.

Джиму угрожала большая опасность навсегда застрять в коконе своих фантазий. Погруженный в себя, не реагирующий ни на какие стимулы за пределами своего мозга, он бы вечно переживал у себя в голове приключения Рыжего Орка. При этом он перестал быть Джимом Гримсоном, товарищем Владыки в психической и физической жизни. Джим весь «ушел» бы в Орка, как вода в сверхсухую губку, и от него не осталось бы и следа. После той неожиданной ретроспекции Джим пробыл в больнице лишнюю неделю. Интенсивное лечение начали только после того, как продержали его несколько дней на транквилизаторах.

Тем временем поймали Алого Буквовщика — когда тот прикреплял к стенке очередное изречение. На сей раз, однако, он забрался в кабинет доктора Сцеволы. Преступником оказался Джуниор Вуниер, и Порсену это ничуть не удивило. Хотя он и обещал никогда больше не вывешивать своих объявлений, его в виде наказания лишили некоторых льгот. Вуниер не возражал. На короткое время он стал для других пациентов героем.

Эрик и Ева Гримсоны согласились отложить отъезд в Техас до тех пор, пока не поговорят с сыном. Теперь эта встреча наконец состоялась — и с результатом, которого Порсена не ожидал.

Некоторые моменты в рассказах Джима озадачивали и тревожили психиатра. Это побудило Порсену провести некоторые изыскания, хотя он и чувствовал себя при этом немного глупо. Джиму он об этом не сказал и не собирался говорить. Желая удостовериться, что у него нет никаких оснований для сомнений или беспокойства, доктор позвонил своей знакомой Мэри Брицци. Она была не только профессором английской литературы, но и любительницей научной фантастики и фэнтези. Порсена назвал ей имена Владык, места и события, о которых упоминал Джим, не сказав, что почерпнул эти сведения у своего пациента.

— Это все из «Дидактических и символических произведений» Уильяма Блейка, — сообщила Брицци. — Но кое-что фигурирует и в серии «Многоярусный мир», как тебе известно. Однако Фармер пишет и о Владыках, которых нет в произведениях Блейка. Да и родственные отношения между Владыками у Фармера тоже несколько отличаются от блейковских.

А сведения Джима несколько отличаются и от фармеровских, и от блейковских, подумал Порсена.

— Блейковский город Голгонуза и некоторые Владыки — Манату Ворцион, Йаджим и Зазель из Пещерного мира — в серии Фармера не упоминаются. Фармер также нигде не писал, во всяком случае пока, что Рыжий Орк был некогда человеком-змеем. Вот в произведениях Блейка Рыжего Орка действительно превращают в подобное существо. Но Лос, его отец, тут ни при чем. Я проверю для тебя, но, по-моему, это сделал другой Владыка, Уризен. То, что из тела Орка сыплются драгоценности, встречается у Блейка. Кстати, в самой последней книге серии есть одна интересная интерлюдия. Кикаха видит вдали старика в странных одеждах, явно не Владыку. Я думаю, что этот старик — Уильям Блейк, и об этом будет сказано в следующем романе, если тот когда-нибудь выйдет. Вот только как мог Блейк, умерший в 1827 году, появиться живым во вселенных Владык, мне неизвестно. Возможно, Фармер объяснит это в следующей книге... Послушай, почему тебя заинтересовали эти два мифотворца, ведь ты же психиатр?

— Они фигурируют в одной работе, которую я пишу, — уклончиво ответил Порсена. — Если опубликуют, пришлю тебе экземпляр.

Повесив трубку, доктор долго сидел, погрузившись в размышления. Допустим, говорил он себе, что параллельные миры и искусственные вселенные действительно существуют, равно как и Владыки. Допустим также, что Блейк каким-то образом приобрел какие-то сведения о них. Теория Джима о том, что Фармер узнал о вселенных через психические «протечки» или «вибрации» в стенах между этими мирами и Землей, возможно, не лишена некоторого основания — если это вообще можно допустить. Предположим на минуту, что Блейк тоже получил точно таким же способом какие-то образы или иные сведения, создав затем «Дидактические и символические произведения».

Блейк, признанный гений и, наверное, сумасшедший, соединил сведения о тоанских мирах с иудейско-христианской теологией и другими темами. Результатом этого явились «Произведения» — смесь истины, поэзии, мистики и аллегорий.

Но как мог Фармер, американский писатель, родившийся через девяносто один год после смерти Блейка, тоже настроиться, так сказать, на данную волну? Между биографиями Блейка, Фармера и Гримсона наблюдалось определенное сходство. Всех троих посещали яркие видения или устойчивые галлюцинации. Блейк и Гримсон впервые испытали их в весьма раннем возрасте. Фармер — будучи взрослым человеком. Он утверждал, будто два раза видел привидения и пережил два мистических озарения. Ни один из троих во время этих видений не находился под действием наркотиков.

Существуют ли параллельные вселенные, с которыми все трое каким-то образом «вступили в контакт»?

Нет, нет и нет! Не может он, доктор Порсена, считать обоснованными ни эти предпосылки, ни вытекающие из них выводы. Самое разумное объяснение — это то, что Блейк создал свои фантастические стихи без всякой помощи со стороны каких-то там вибраций или передач. Фармер положил в основу своей серии произведения Блейка. А Джим Гримсон прочитал по крайней мере некоторые из стихов Блейка. Но не помнит этого. В конце концов, Джим ведь сам признавался, что часто читал в состоянии наркотического или алкогольного опьянения.

И все же... были ведь и рубцы от кнута. Стигматы?

Джим утверждал, что бегло говорит по-тоански. Это легко проверяется. Ни один восемнадцатилетний парень, ничего не смыслящий в лингвистике, не мог выдумать язык, последовательный в отношении синтаксиса, словарного состава и произношения. Не будет у него и такого словарного запаса, как у любого Владыки. Порсену настораживал один факт. Его чуткое ухо уловило, что Джим, отбарабанивая тоанские фразы, произносил «р» в имени «Орк» несколько необычно. Звук походил на японское «р». Между прочим, все «т», за которыми следовала гласная, Джим произносил без придыхания, то есть отсутствовал легкий выдох после согласной, хотя обычно Джим выговаривал «т» с ним.

Доктор не допускал мысли, что Джим лжет. Парень искренне верил в то, что рассказывал. Однако человеческий мозг способен на самые странные и невероятные выверты. Кому и знать об этом, как не психиатру.

Если проводить какие-то проверки, то делать это надо осторожно, чтобы они не сказались на его репутации психиатра. Можно будет подобрать для этого какое-нибудь удовлетворительное объяснение — например, исследование психологических основ бредовых идей пациента и тому подобное.

Из интеркома раздался голос Винни:

— Доктор, пришел мистер Гримсон.

— Пригласите его, пожалуйста.

Джим вошел в кабинет, поздоровался и сел. Внешне он казался здоровым и уверенным в себе. Темные круги под глазами исчезли. Он улыбался. Но Порсена знал умение Джима убедительно принимать какой угодно вид. С другой стороны, возможно, ему не терпится уйти из больницы к Выжакам и зажить почти нормальной жизнью.

— Я до сих пор опомниться не могу! — выпалил Джим. — Кому б могло присниться, что мой папаша вдруг станет сожалеть о наших отношениях? Я и вообразить не мог, что он расплачется, как ребенок, упадет на колени и будет умолять меня простить его! Неужели он был искренен? В тот момент я расчувствовался и действительно простил его, и уж точно искренне! Но нельзя сказать, что я совсем не держу на него зла!

— Я твоего отца не лечил, поэтому имею только поверхностное понятие о его характере и мотивах. Но собственный опыт и изучение множества историй болезни убедили меня, что подобные повороты в поведении иной раз случаются.

Доктор подумал о том, что раскаяние Эрика и его мольба о прощении имеют свою параллель в «Произведениях» Блейка. Доктор Брицци рассказала ему, что Лос и Энитармон раскаялись в дурном обращении с сыном. И постарались подобно Эрику по возможности загладить свою вину.

Брицци была озадачена, когда Порсена стал расспрашивать ее, действительно ли Рыжий Орк кастрировал своего отца и съел его яйца.

— У Блейка ничего подобного нет. Так же как и у Фармера. Где ты наткнулся на упоминание об этом?

— Это имеет отношение к фантазиям одного моего пациента.

— Вот как? Ну, яйца Лоса все равно должны были регенерировать, отрасти заново, если верить тому, что пишет Фармер о биологических возможностях Владык. Твой пациент увлекается Блейком или Фармером?

— В какой-то мере, — уклончиво ответил Порсена. — И это действительно все, что я могу тебе сказать о нем.

Порсене казалось, что кастрация и каннибализм проистекают целиком и полностью из желаний-фантазий Джима. Ни Блейк, ни Фармер за это не в ответе. И это, конечно, только совпадение, что и отец Джима в реальности, и родители Орка у Блейка просили прощения у своих сыновей.

— Извини, Джим, — вздохнул доктор — Кое о чем задумался. Ты твердо решил жить у Выжаков? Не подумал еще раз о предложении родителей переехать к ним, как только у них все утрясется?

— Ни за что. Отец, может, и искренен сейчас, но боюсь, что через какое-то время все вернется в прежнее русло. Как-нибудь я съезжу их навестить. Но не сейчас и вообще не скоро.

В последующей беседе Порсена подчеркнул трудности и опасности, с которыми сталкивается амбулаторный пациент.

— Думаю, миссис Выжак окажет на тебя стабилизирующее влияние. Судя по твоим словам, она сторонница строгой дисциплины. Возможен и другой вариант: она станет относиться к тебе как к собственному сыну и даже начнет баловать, боясь потерять и тебя тоже. Есть также возможность, что ты станешь отождествлять ее с матерью. Остерегайся этого. Она не твоя мать, а просто миссис Выжак, великодушная женщина, принявшая тебя в свой дом. Помни об этом и сообщай мне, как у вас сложатся отношения.

— Обязательно, — пообещал Джим. — Думаю, у меня все получится.

Они обсудили процедуру «избавления» Джима от нежелательных черт, которая уже началась. Джим пользовался методикой, принятой на вооружение другими пациентами. По мере прохождения различных фаз лечения следовало сначала отрывать обложку у первой книги серии, а потом — страницы, одну за другой, и так до конца. Потом наступает очередь второй книги и так далее. Но Джим решил вырванные страницы отправить в бумагорезку.

Потом они поговорили о приемах, используемых пациентами для вхождения в иные миры. Многие считали мантры и заклинания магическими инструментами. Одна из задач терапии на последних стадиях заключалась в убеждении пациентов, что все эти средства — психологические, а не магические.

— Такого явления, как магия, не существует, — сказал Порсена, — Но если пациент воспринимает способы вхождения в другой мир как магические, мы этому не препятствуем. Лишь бы получалось — это для нас главное. Но нежелательно, чтобы пациенты в стадии ремиссии и по завершении терапии продолжал верить в существование магии. Только, пожалуйста, не говори это тем, кто еще не достиг твоей стадии.

Когда Джиму пришло время уходить, он встал, и они с доктором обменялись рукопожатием.

— Я ведь на самом деле не покидаю вас, так как мы с вами будем видеться раз или два в неделю, — сказал Джим. — И все-таки это своего рода прощание. — Он подошел к двери, но прежде чем открыть ее, обернулся. — В мирах Владык мне довелось столкнуться со многими тайнами. Почти все из них я разгадал или, по крайней мере, нашел им объяснение. Но в тайну тайн так и не проник.

— Что за тайна тайн? — поинтересовался Порсена.

— Если все вселенные, кроме первоначальной, были созданы Владыками, то кто создал первоначальную? И зачем?

— Только молодые способны всерьез задаваться вопросами, касающимися самых истоков. Когда ты достаточно подрастешь, чтобы понять, что на такие вопросы нет никаких ответов, ты перестанешь искать первопричину.

— Надеюсь, я никогда настолько не подрасту.

Порсена улыбнулся. Наверное, Джим думал, что за этой каменной египетской улыбкой доктор скрывал мудрость веков. И точно, скрывал. Ведь он знал о тайнах бытия столько же, сколько и сфинкс, то есть — ничего. Тайны тайн неразрешимы и в этом мире, и во всех других. Самое большее, что может сделать любой человек, — это попытаться разгадать тайны, лежащие на поверхности. Они, поверьте, достаточно глубоки.




Загрузка...