Мёртвые души. Книга 1 и 2

Глава 3

Когда небо потемнело, и жар начал спадать, впереди замелькали костры. Разумные остановились. Лагерь.

Примерно с десяток шатров, полукругом. Странный материал — не ткань, не кожа, будто песок, сплавленный в гнущиеся листы. Наших отвели в сторону — не в клетки, нет. Просто отдельная палатка, охраняемая двумя фигурами с вытянутыми копьями.

Я лёг на склон песчаной дюны и достал из рюкзака небольшой бинокль. Местные спокойно разжигали костры — не на дровах, их тут и быть не могло. Горело нечто синеватое, почти без дыма, словно само тепло воздуха собиралось в точке. Технология или магия? Скорее второе, но принцип можно будет понять позже.

Я вглядывался в лица. Один из людей — высокий парень с короткими светлыми волосами — показался мне знакомым. Вроде мелькал в новостях… из первой волны разведчиков. Значит, они живы. Пока. Но как только лагерь уснёт — нужно будет подойти ближе. Узнать, что с ними сделали. Почему они такие… пустые.

А пока — наблюдение и подготовка. У меня есть ночь.

Я пробрался ближе, пока ночь укрывала меня тенями и дюнами. Передвигался, как учили в армейской выживальческой — только теперь помогало не знание, а усиленное восприятие. Я чувствовал даже едва заметное изменение плотности воздуха при дыхании стражей, знал, когда можно двигаться, а когда замирать.

Подполз к палатке с нашими. Приоткрыл полог — люди сидели внутри, по трое на каждую сторону. Без верёвок, без клеток. Но пустые.

Один смотрел прямо в меня, но не фокусировал взгляд.

— Ты слышишь меня? — прошептал я.

Ноль реакции. Ни удивления, ни тревоги, ни раздражения. Лишь дыхание и биение сердца.

Механические люди. Нет… оболочки.

На миг меня передёрнуло — от страха, от жалости, от гнева.

Инстинкт подсказывал одно: уничтожить лагерь, сокрушить врага, сорвать с этих "разумных" их хитрые маски. Возможно, после их смерти мои вернутся к себе.

Но…

Я сжал кулаки, зубы скрипнули.

Нет. Не так.

Что-то с ними сделали. Это не обычное зомбирование — их сознание где-то ещё. Или подавлено. Если я сейчас нарушу весь ритуал или структуру, возможно, потеряю шанс выяснить, как их вернуть.

Я отступил назад и затаился в тени.

Надо проследить до конца. Узнать, куда их ведут. Зачем. Что делает эта секта с пленниками.

И, быть может, вырвать не просто тела, а души из лап тех, кто решил, что людьми можно играть как пешками.

Пока наблюдение. Завтра будет день. А потом — резня, если потребуется.

На рассвете караван двинулся дальше. Я следовал следом, с той же осторожностью и терпением, с каким охотник выжидает свою добычу. Пески коварны, но я уже чувствовал, где опора плотнее, а где может засосать. Разум работал как швейцарский нож — одновременно анализируя движение ветра, возможные маршруты и боевую обстановку.

Через пару часов перед нами открылся город. Точнее, то, что осталось от города — или то, чем он стал.

Он раскинулся в русле высохшей реки, словно вырос на костях древнего течения. Берега — естественные стены. Дома — сплошные баррикады и платформы, собранные из металла, шкур, обломков. Башни — как сваренные из куска чёрного металлолома.

Грязь, жара, вонь, оружие.

Я сидел на дюне и наблюдал сверху. Ни храмов, ни жилых кварталов, ни административных зданий. Только казармы, арены и склады. Весь город — один сплошной гарнизон.

Здесь жили не граждане. Здесь жили воины, и каждый из них был как зверь на привязи: бронированные, вооружённые, разномастные. Кто-то с масками на пол-лица, кто-то с татуировками на всю грудь, у кого-то вовсе не было кожи на руках — только пластины.

Это не армия.

Это — стая.

Бандиты, разросшиеся до размеров города.

И именно сюда вели людей.

Вдали я заметил огромный круглый зал, напоминающий арену. Пленных увели туда. По бокам стояли флагштоки с выцветшими символами и сплошные огневые точки.

По их маршруту всё ясно — там их ждёт или испытание, или демонстрация. А может — жертвоприношение.

Я сжал зубы.

Если что-то пойдёт не так — я ворвусь туда. Пусть хоть весь этот песчаный ад обратится против меня.

Но пока — наблюдение.

Мне нужно знать, что делает эта Секта с чужаками, и почему их разум так надёжно отключён.

Может, я и человек…

Но я — не добыча.

Я смотрел вниз, на этот сборищный город воинов и убийц, и понимал: среди пленников нет никого, кого я бы знал. Нет друзей, родных… да и родных-то, по сути, не осталось. Слишком многое выгорело изнутри ещё до всей этой истории.

Но вот что не дало мне развернуться и уехать — это угроза.

Пока тихая, незаметная, словно яд в крови, но ведь это наш мир. Моя планета.

Если эти твари смогут перетянуть достаточно людей — разрушат сознание, навяжут свою волю, кто остановит это потом, когда система заработает в полную силу?

Ответ очевиден. И ответ — я.

Но геройствовать сейчас — глупо.

Нужна разведка.

Информация — первая ступень к победе. Если я смогу понять, как они действуют, быть может, даже спасение станет не таким безнадёжным.

Я отошёл немного в сторону, прикрывшись изломами дюн, и мысленно коснулся татуировки на груди — амулета.

— Покажи мне, на что способен, — прошептал я. — Подстройся под местную реальность. Мне нужна броня, похожая на их.

Сначала — легкое тепло в груди. Затем вспышка — словно струя света проходит по телу изнутри.

Нагрудник формируется почти мгновенно, тёмный, с рубцами и следами ударов, будто пережил сотни боёв.

Шлем — гладкий, с узкой прорезью и плоскими рогами, как у какого-то местного культа.

Плащ — тёмный, с пыльной бахромой по краям, словно он вырезан из шкуры песчаного зверя. Всё выглядит грубо, по-варварски, как у здешних.

Остального не было.

Поневоле пришлось импровизировать. Из кусков ткани, что я взял в запас, я соорудил нечто вроде обмоток на руки и ноги. Ботинки были и так пригодны — прочные армейские, не особо выделялись.

Благо, моё тело уже не нуждалось в настоящей броне — это было скорее прикрытие, образ, чем защита.

Глянул на отражение в металлической пластине — выгляжу… почти как они. Грязнее, злее, живее.

В самый раз.

— Ну что, — прошептал я себе. — Пора войти в пасть зверя.

Я шагал по пыльным улочкам, стараясь быть тенью — заметным, но не интересным, как ещё один чужак, потерявшийся в новом мире. Город жил, как зверь на грани безумия: скуля, рыча, поедая сам себя.

Никто не обращал на меня внимания.

Настолько здесь всё хаотично, что ты можешь пройти с кинжалом в руке мимо стражника, и максимум — он сплюнет тебе под ноги. Тут нет порядка. Только сила.

Я наблюдал.

Вот — полуголый ящероподобный мальчишка, цепь на шее, глаза пустые, как у куклы. Его ведёт через площадь громила с ожогами на лице. Словно трофей.

Вот — арена. Крики. Смех. Пыль. И два разумных — один трёхрукий, другой с клыками до подбородка — рвут друг друга на куски ради горстки блестящих камней.

А вон — лавка. На витрине в банках пульсируют органы. Живые. Шевелятся. Продаются.

В переулке трое насилуют что-то, что шевелится, но не сопротивляется. Я отвернулся.

Поразительно, насколько скользко и подло может быть устроено общество, если убрать правила и позволить всем делать то, что хочется.

Именно сюда стекается вся мировая мразь — отбросы разумных цивилизаций, те, кому негде больше выжить, и те, кто наслаждается чужим страданием.

Порталы — вот их кормушка. Каждый портал приносит новых: слабых, потерянных, из других миров, иных цивилизаций.

Кого-то сразу забирают в рабство.

Кого-то — на арену.

Некоторых — в лаборатории, где проводят "исследования", если верить обрывкам разговоров.

Большинство — никогда не выходят обратно.

Город — центр преступности всего региона.

Неофициально, но по сути — торговый узел боли, под завязку набитый черными рынками, биорынками, артефактами, украденными в мирах, куда другим и не попасть. Здесь можно купить всё — от живого мозга до симуляции воспоминаний умерших.

И всё это — только начало.

Я шёл дальше, растворяясь в толпе, с каждым шагом всё больше понимая:

если этот нарыв не прижечь — он прорвёт в наш мир.

И тогда будет поздно.

Я свернул в боковой переулок, сел на разбитый обломок колонны и сделал вид, что ем сухпай. На самом деле я вслушивался.

— …говорю тебе, сам видел, как его аура изменилась, — сказал один из местных, одетый в броню из шкур и кости. — Глава перешёл на этап зарождения якоря души. Это уже не просто сила — это фундамент, который не разрушить даже смертью.

— Значит, теперь он почти недосягаем? — хрипло отозвался его собеседник, похожий на человека, но с изогнутыми, как у козла, рогами. — Далеко не каждый доживает до такого. Это тебе не игра в средоточия…

Я нахмурился. Якорь души? Что за…?

Всё, что я знал — система средоточий: накопление энергии в определённых узлах, их объединение в ядро — нечто вроде сверхоргана, централизация силы. Это был мой потолок знаний.

А вот здесь… здесь, судя по всему, всё гораздо глубже.

Я медленно поднялся и двинулся дальше, в поисках информации. Через пару часов, из кусков слухов, обрывков разговоров, криков на рынке и полуночных пьянок, начал складываться примитивный путь развития местных.

Градация развития (Собранная по обрывкам слухов):

1. Фаза пробуждения

Появление первого средоточия. Уровень, на котором начинают большинство.

2. Фаза развития

Расширение структуры средоточий, их синхронизация. В этот момент сила растёт лавинообразно.

(Я, всё ещё на этом этапе)

3. Формирование ядра

Средоточия сливаются в устойчивую структуру — ядро. Обладатель становится полноценным адептом.

4. Этап наполнения ядра

Плотность, качество, чистота. Усиление ядра за счёт внешней и внутренней энергии.

5. Фаза стабилизации

Создание первого якоря — Якоря души. Закрепляет суть адепта в реальности. С этого момента смерть тела не гарантирует уничтожения личности.

6. Наполнение якоря души

Существа этого уровня могут проектировать волю, вмешиваться в развитие других. Их редко видно. Обычно — лидеры, старейшины или… хозяева подобных городов

Если глава этого места действительно уже на фазе якоря, то в открытую лезть — самоубийство. Даже если я вдвое, втрое сильнее обычного человека… против тех, кто связан с самой тканью мира, мне не хватит грубой силы.

Я опустил взгляд на ладони, почувствовал пульсацию средоточий внутри грудной клетки.

Надо знать больше. Понимать, куда иду.

Расти.

Побеждать можно не только силой. Иногда — информацией, хитростью, чужими руками.

Я выдохнул и растворился в толпе.

В этом мире, если хочешь выжить — играй, пока тебя не узнали.

Я вошёл внутрь лавки. Воздух тут был пропитан пылью, металлом и чем-то кисловатым, напоминающим старую кожу. Полки ломились от странных предметов: обломков оружия, полурасплавленных масок, уродливых фигурок и контейнеров, источающих слабое, но узнаваемое давление — магический след. Хлам, на первый взгляд. Но не для того, кто умеет различать.

Старик за прилавком поднял голову и задержал на мне взгляд.

— Ты не местный, — проговорил он негромко. — И, похоже, без разрешения. Рискуешь, парень. Здесь за таких, как ты, либо платят, либо ставят на арену. Или забирают на опыты, если повезёт.

— Допустим, я хочу избежать этого. — Я не стал юлить. — У тебя, судя по всему, есть связи. Что хочешь взамен?

Он хмыкнул, задумчиво постучал пальцами по столу и сказал:

— Ингредиенты. Пару редких компонентов, которые можно добыть только с тел сильных тварей из пустошей. Местные боятся туда соваться. А тебе, глядя по глазам, всё равно идти туда.

Я кивнул.

— Что именно нужно?

— Печень осквернённого бронечервя. Коготь тенекрыла. И, если сможешь, сосуд с кровью из сердца песчаного клинка. Все трое обитают за третьим маркером, ближе к разломам. Найдёшь — приноси. Я оформлю тебе поддельный допуск и запишу тебя как контрактника сектора очистки. Тебя не тронут.

— Уложусь в пару дней.

Старик посмотрел пристально, потом кивнул:

— Тогда не умирай. Мне ещё твоя часть сделки нужна.

Вот продолжение от первого лица, в духе твоей истории:

— Мне нужно знать, с кем предстоит иметь дело, — сказал я, опираясь на стойку. — Подробности. Где искать, как убивать, чего остерегаться.

Старик кивнул, достал старый терминал, и на полупотухшем экране замелькали изображения.

— Осквернённый бронечервь. Длина до пяти метров, панцирь почти не пробивается обычным оружием. Впервые появился после провала ритуала поглощения ядра — в нём осталась искажённая воля. Главное — атаковать изнутри. На изгибе тела, ближе к хвосту, есть слабое место. Туда и бей. Он редко выходит на поверхность, но если потрясти землю — появится.

Он щёлкнул по экрану, появилась новая тварь — вся состоящая из лоснящихся плоскостей, с полупрозрачными крыльями.

— Тенекрыл. Ночной охотник. Летает почти бесшумно, предпочитает одиночек. Питается не телом, а воспоминаниями. Жертвы выживают, но становятся… пустыми. Если увидишь мерцание на периферии зрения — это он рядом. Только чистый резонанс энергии отгоняет его. В лобовую лучше не идти. Заманить в узкий проход, заставить материализоваться. Только тогда можно ударить.

Щелчок. Новый образ — массивная фигура, покрытая песком и осколками стекла. В руке — нечто вроде меча, слившегося с рукой.

— Песчаный клинок. Почти разумен. Появляется редко, обычно ближе к разломам. Использует песок как оружие и доспех. Опасен в ближнем бою и на расстоянии. Но сердце у него нестабильное, перегруженное. В бою пытается перенаправлять удары, чтобы создать импульс к перегрузке. Придётся играть на износ.

Я хмыкнул. Не самые простые цели. Но всё это — шанс получить свободу в этом мире. Или хотя бы её подобие.

— Приму к сведению. Есть примерные районы?

— Все трое водятся ближе к восточным пескам. За третьим маркером, как и сказал. Их держит на месте остаточная энергия разлома. Но будь осторожен — там и другие твари шастают. Те, что не любят, когда их классифицируют.

Я попрощался, вышел из лавки и направился к мотоциклу. Запасы были, тело работало идеально, мысли текли, как отлаженный механизм. Пора на охоту.

Сначала — червь. Подземная тварь, значит, нужно потревожить землю.

Я улыбнулся. Ну что, проверим, насколько я стал сильнее.

Интерлюдия. Где-то среди песков.

Пустошь ревела ветром, вздымающим песок в медленные вихри. Среди скал, чьи очертания давно стерлись временем, стояли две фигуры. Ленты их одежд шевелились сами по себе — не от ветра, а от чего-то иного, неведомого. Лица скрыты. Голоса — глухие, будто доносились из-под земли.

— Портал открылся, — сказал один, тонкий, почти шепчущий. — С той стороны — разумные. Непуганные. Они называют себя люди.

Второй поднял голову, на миг оглядев горизонт.

— Похожие на нас… до изгнания, — ответил он, и в голосе скользнула горечь. — Но они ещё не знают, что возвращение возможно.

— Мы отправим младших адептов, — первый слегка кивнул. — В город у западных барханов. Ближайшая точка наблюдения.

— Этот город — мусорная яма, — отрезал второй. — Скопище изгнанных, больных и умирающих. Слишком много шума, слишком мало смысла.

— И именно потому — идеальное укрытие, — мягко возразил первый. — Никто не станет искать нас там. Даже они. Культ Возврата должен оставаться тенью. Пока что. Ещё не пришло время.

Ветер завыл громче, словно соглашаясь — или пытаясь заглушить услышанное.

Я вышел за границу города до рассвета, пока жара ещё не раскалила воздух до состояния жидкого стекла. Песок скрипел под подошвами, глушил шаги. За третьим маркером начинались настоящие пустоши. Ни стен, ни наблюдателей — только зыбучая смерть и твари, которым плевать, разумен ты или нет.

Остановился. Вставил охотничий нож за пояс. Больше ничего из оружия не было. Это злило. Покойники с арены, стражи на улицах — у них оружие было, даже если и самопальное. Мне бы что-то поувесистее. Но пока нож. С ним и работать придётся.