Между добром и злом. 5 том

Глава 6

— Здравствуйте, мистер Брилль… — пробормотала девушка сонным голосом, потирая заспанные глаза, и села напротив. — Простите, что не дождалась, я думала, вы сегодня тоже не придёте…

Видимо, её разбудила служанка, сообщив о его прибытии, и она решила его так поприветствовать. По крайней мере растрёпанные волосы, помятое, небрежно надетое платье и взгляд, который с трудом мог на нём сфокусироваться, говорили о том, что буквально пять минут назад она спала.

— Не стоило подниматься ради меня, — произнёс Кондрат негромко.

— Но… вы ведь вернулись домой… — пробормотала Зей, всё ещё не проснувшись окончательно.

— И?

— И? Эм… мы ведь женаты теперь, и я… должна вас встретить, верно? После сложного рабочего дня…

— Это не обязательно. Можете не утруждаться ради меня так, — ответил Кондрат.

И не мог понять по лицу девушки, расстроена ли она его словами или наоборот, просто сонная и ей откровенно плевать. Как бы то ни было, Кондрату вскоре подали ужин по всей классике аристократических норм. Начиная с обычной воды, чтобы разогнать аппетит, — будто он и без этого, не евший целый день, был не голоден, и заканчивая кружкой кофе. На этот раз его побаловали рыбой, и томатным супом с сыром мяса и салатом в придачу. И надо сказать, что томатный суп оказался на удивление одним из самых вкусных блюд, что он пока пробовал в этом мире. Нет, действительно, это было очень вкусно…

Но, как и всё остальное, ужин подошёл к концу и Кондрат, сидя на стуле, чувствовал глубокое удовлетворение в душе вместе с сонливостью. Пока он ел, Зей попросила только чашечку чая, окончательно проснувшись.

Между ними повисло молчание, которое постепенно становилось напряжённым. Тот самый случай, между двумя людьми повисает тишина, которую надо как-то разрушить. И первой попытку предприняла Зей.

— Как… прошёл день? — слишком бодро для столь позднего часа спросила она.

— Как обычно, — пожал Кондрат.

Вот и поговорили.

Задумавшись, она сделала вторую попытку.

— Поймали кого-нибудь?

— В процессе, — ответил Кондрат.

И опять тишина.

Не то, чтобы Кондрат делал это специально, вовсе нет. Просто что он ей ответит? Ну нет, серьёзно, что рассказать девушке в её возрасте? То, как он пришёл в тюрьму к изнасилованной девушке, которую обвиняют в убийстве, где дело имеет столько дыр, что в любом другом случае оно бы развалилось? Или про то, что кто-то убивает чиновников и… директор того училища к чиновникам относится, интересно?

Иначе говоря, всё, что мог рассказать Кондрат, всё, что ему было по факту интересно, у других людей могло вызвать в лучшем случае неприятие, а иногда ужас. А ещё иногда у них это вызывало отвращение, но не к самой истории или преступникам, а к нему самому, будто он, Кондрат, всех убивал.

Но девушка не успокаивалась.

— Я… я слышала, что кого-то убили, — робко произнесла она.

— Да, директора строительного училища, — кивнул Кондрат.

— За что?

— Мне бы знать… — пробормотал Кондрат.

И вновь тишина.

За что убили директора училища? Хорошо, судью за несправедливое решение и безнаказанность, сыщика за то, что сшил на кого-то дело, чиновника за взятки и, может, какие-то подставы. Дайлин пробивала их всех, но не нашла ни единой ниточки, которая могла бы всех трёх связать. Будто кто-то действительно объявил войну государству и убивает чиновников. Ну, кроме последнего, тот не вписывался в общую картину, что Кондрата смущало.

— А ещё убили сыщика и судью, — продолжала она донимать Кондрата.

— Да, я знаю. И чиновника. Их всех убили, — кивнул он.

— Это ужасно…

— Очень.

— В наше время становится совсем неспокойно.

— Не то слово.

— А я сегодня ходила на бухгалтерское дело. Я решила, что стоит подходить более тщательно к нашим расходам.

— Это правильно.

И Зей смолкла, глядя на Кондрата, который мыслями был где-то там, далеко. Она пыталась быть сейчас внимательной и заботливой, но… кажется, этот человек вообще ничего не замечал. Обиднее того, что у неё не было выбора, было то, что она была безразлична человеку, которого ей записали в мужья. Настолько, что он реагировал на неё, как на какого-то комара, от которого отмахивался словами.

И это было… неприятно. Как минимум. Она не вещь, чтобы вот так её игнорировать. Они оба оказались в трудной ситуации. Но Зей смолчала, продолжала на него смотреть, ожидая хоть какой-то реакции. И дождалась.

— Ладно… — пробормотал Кондрат. — Завтра рано вставать, надо на работу…

— Ты будешь спать наверху? — робко спросила девушка.

— В гостиной комнате, — пробормотал Кондрат.

Кондрат не хотел мешать девушке своим присутствием, учитывая, что он просто небритый старый мужик, а она молодая стеснительная девушка. Зея в свою очередь пусть и не горела желанием делить с ним ложе, однако такое показательное безразличие всё равно обижало. Хотя бы капельку интереса проявил к ней, она всё-таки не какая-то уродка с улицы, при взгляде на которых на глазах слёзы наворачиваются.

Возможно, именно с этим было связан тот факт, что на утра Зей принарядилась настолько, что даже Кондрат, вставший ни свет ни заря заметил это, взгляну на неё поверх кружки с кофе. Да и как тут не взглянешь, когда девушка буквально красуется, нарочито медленно и на показ проходя перед тобой и садится напротив.

Только сейчас Кондрат действительно обратил внимание на её внешность. А ведь её нельзя было назвать низкой, здесь было семьдесят, метр — семьдесят три, где-то так. Она горделиво распустила светлые прямые волосы, которые отдавали чем-то розоватым, достающие до самых лопаток, а чёлка почти полностью закрывала один из глаз. Явно расчесалась и распушила их.

Из-под чёлки на него косились зеленоватые глаза. А ещё Зей накрасилась, неброско и тонко, почеркнув черты лица. И это всё в купе с красным платьем, у которого рукава на плечах были будто криво пришиты и вздуты, обрамлённое золотистыми лентами.

— Доброе утро… Кондрат.

Перешла на «ты»? Явно немного осмелела. Или обиделась. А, скорее всего, одно просто-напросто связано с другим, только он сейчас не мог припомнить, где именно мог её обидеть, чтобы она высказывала своё недовольство столь броским видом.

— Доброе утро, Зей.

— Как спалось? — Кондрат чувствовал по голосу, как ей тяжело быть непринуждённой.

— Нормально.

И… всё, на большее её не хватило. Зей смотрела на Кондрата, чуть закусив нижнюю губу, как человек, который понимает, что уже проиграл, но пока надеется выйти победителем. Но не в этот раз…

— Ладно, я пойду, — вздохнул он, вставая из-за стола.

— Но… завтрак, — совсем уж расстроилась Зей.

­— Я не голоден, — покачал он головой.

— Ты придёшь сегодня?

— Вряд ли.

— Сегодня будет вкусный ужин, — сделала она ещё одну попытку.

Здесь Кондрат остановился. До последнего он не мог понять, она хочет от него избавиться, в надежде, что он не вернётся, или наоборот, хочет, чтобы он пришёл, и последняя её фраза расставила всё на свои места. Значит, пытается привлечь внимание к себе? Зачем? Он же старик уже, а она…

А у неё нет выбора.

Кондрату не пришло в голову, что Зей просто хотелось выглядеть красивой для него. И дело даже не в том, что она пыталась понравиться или соблазнить, просто ей, как девушке, было бы приятно, заметь он её очарование. Но Кондрат заметил, что у неё на тыльной стороне кистей были шрамы, которые она старательно прятала под слоем пудры.

Другими словами, Кондрат замечал всё, кроме того, что нужно.

— И я купила удивительный кофе, — добавила она.

Кондрат бы согласился и после её слов про ужин, когда понял, что ей зачем-то нужна его компания, но кофе стал прямо-таки контрольным выстрелом, тем более какой-то особенный, поэтому он кивнул в знак согласия и вышел. Иногда ему казалось, что ловить маньяков гораздо легче, чем понимать женщин.

Возвращаться в этот район искренне не хотелось, но не потому, что здесь ему не понравилось, а из-за того, что располагался он слишком далеко. Однако он уже сказал, что вернётся, и поделать с этим ничего не мог.

Дайлин встретила его уже в здании специальной службы.

— Выглядишь каким-то уставшим, — заметила она сходу. Кондрата всегда интересовало, откуда у девушек такая наблюдательность, которой позавидовали бы многие детективы.

— Ехал с другого конца города, — отмахнулся он. — Где наконечник?

— В хранилище.

Хранилище — ещё одно место, такое же святая святых наряду с архивом с аналитической, где хранились идущие дела в производстве. Здесь хранились все улики по ним: начиная от безобидных безделушек, как какая-нибудь монетка или подсвечник с каплями крови, заканчивая пистолетами, ружьями и даже взрывчаткой.

Хранилище охранялось точно так же, как и другие ключевые места этого места, которые не должны были покинуть пределы здания. Охрана на входе в виде дуболома, бронированная дверь, которую местными способами открыть было практически невозможно и помещение без окон, где единственным источником света всё так же оставались тусклые масляные лампы. Попав внутрь, Кондрат будто оказался в каком-то музее, где на каждой полочке с прицепленными номерками лежала всякая всячина.

— Слушай, а что ты делал на другом конце города? — внезапно спросила Дайлин с хитрым видом.

— Заезжал к своей жене, — без интереса бросил Кондрат, проходя между полок с вещдоками.

— К жене… — протянула она с улыбкой.

Кондрату было всё равно, что там себе надумывала Дайлин. Сейчас его интересовало только одно — наконечник стрелы, которые вытащили из черепа чиновника. И на одной из полок он так и нашёл его: небольшой заточенный и абсолютно гладкий кусочек блестящего металла, на котором даже остался кусочек древка и кровь.

— Вот он, — остановился Кондрат, внимательно окинув его взглядом. — Наконечник.

— Явно не охотничий, — заметила Дайлин. — Я бы сказала, спортивный, для развлечения.

— Есть разница?

— Да, в оперении наконечника. На боевых и охотничьих здесь, — указала она пальцем на наконечник, — есть торчащие металлические перья, иногда загнутые навстречу, но чаще загнутые по классике, а здесь, видишь? Здесь нет их, просто острый металлический наконечник, причём… — сыщица нахмурилась.

— Какой-то не такой, верно?

— Да, он слишком заострён. Как игла.

— А должен быть?

— Обычно они почти что круглые, чуть-чуть заострённые, а здесь прямо-таки как игла. Будто бронебойный или что-то в этом духе. Да, скорее всего, бронебойный.

— Военный, то есть?

— Военный? — взглянула на него Дайлин и улыбнулась. — Не знаю, как у тебя на родине, но у нас арбалетами уже давно не пользуются. Но да, раньше, когда не было ружей, их использовали солдаты, чтобы пробивать броню. Поэтому в каком-то смысле… — она сделала жест неопределённости рукой, — можно назвать и военным. Но сейчас, я уверена, их происходят и используют спокойно.

— Иначе говоря, любой охотник, любой человек, который может сделать арбалет…

— И хороший стрелок. Так что или охотник со стажем, или бывший военный, хотя второй…

— Вряд ли, — кивнул Кондрат. — В армии из арбалета стрелять не учат, а здесь нужен навык.

— Верно.

Но всё равно разброс был слишком большим. Четыре человека, четыре трупа, и всех их что-то объединяет. Можно было с ходу предположить, что это что-то личное, что убийца знал всех четырёх, однако с тем же успехом это мог быть и какой-нибудь народный мститель, который просто услышал, что те что-то не так сделали, и решил начать вершить правосудие своими руками. Гадать можно было вечно.

Поэтому, как и любое расследование, надо было начать с конкретного вопроса — по какому принципу убийца выбирает их? Едва они ответят на этот вопрос, как сразу смогут найти ответ и на другой вопрос — какую цель убийца преследует?

— Ты уже просматривала их личные дела? — спросил Кондрат.

— Только чиновника успела, а там то ты уйдёшь, то убийство новое…

— Было по нему что-то?

— Ну, кроме того, что он патриот и взяточник, ничего, — ответила Дайлин. — Могу сказать, что он поворовывал на ремонте домов, сливных каналов и прочего, не сильно, но и не мало. Возможно, фоне этого он и перешёл убийце дорогу.

— Возможно…

Тогда судья тоже подходил в этом плане, надо глянуть, чем же сыщик ему не приглянулся вместе с директором.

— Слушай, Дайлин, — задумался Кондрат, — у меня есть вопрос.

— Какой? — заинтересовалась она. Кондрат был не из тех, кто задаёт вопросы, чаще он на них отвечал, и поэтому девушка была даже заинтригована.

— Почему девушка, которой ты не нравишься, не в плане как человек, а в плане, как партнёр, внезапно начинает хорошо одеваться и пытаться привлечь к себе твоё внимание?

Дайлин запнулась так, что едва не упала, если бы Кондрат не успел её поймать.

— Ты… ты меня сейчас спрашиваешь про отношения с девушкой, я правильно понимаю? — удивлённо заморгала она.

— Не про отношения. Про поведение, — уточнил он.

— Э-э-э… а тебе разве не плевать? — уточнила Дайлин.

— Обычно — да, но здесь есть один нюанс. Мы расписаны. И я хочу понимать, что в голове у человека и что от него ждать, когда мы если не жизнью, то документами связаны вместе.

Дайлин смотрела на Кондрата секунд десять, не произнеся ни слова. Вот чего-чего, а такого вопроса она совершенно не ожидала. Кондрат. Он. И спрашивает её по поводу отношений! Тут у неё как-то сами собой невольно уголки её губ начали разъезжаться в хитрой ухмылке.

— Я так скажу, чужая душа потёмки, но… Кондрат, обычно, если мы ярко одеваемся и пытаемся привлечь внимание, значит нам нравится тот человек…

— Исключено, — тут же отрезал Кондрат.

— Но почему⁈ Откуда такая уверенность, что ты не нравишься? Ты же вон у нас какой!

— Потому что вижу. Я не настолько слеп, чтобы не понять, что не нравлюсь в качестве партнёра в кровати. Я просто хочу понять, почему девушка, которой я не интересен в этом плане, всё равно хочет покрасоваться передо мной?

— Ну… может потому, что ей было бы приятно, заметь такой стальной сухарь, как ты, что она очень красивая? Внимание? Знаешь ли, девушке приятно внимание, даже если его проявляет человек, который не в её вкусе.

— Что ж вас смущает, когда вас преследуют? Вон сколько внимания.

— Нет-нет-нет! — замахала она головой и руками. — Ты не понимаешь, это совершенно другое! Тут главное сама реакция, что ты оценил её, а не ваши чувства или действия!

­— Я бы сказал…

— Что? Что девушке будет неприятно внимание человека, который ей не нравится?

— Верно, — кивнул Кондрат.

— Если он будет приставать к ней, это будет неприятно, а то, что он оценил её, понял, насколько она прекрасна — это приятно. Внимание. А учитывая, что ты ещё и безразлично себя ведёшь к нам, прекрасному полу, это вообще задевает вдвойне, хочу заметить, — Дайлин даже губки надула, будто это касалось и её лично. — И хочется привлечь твоё внимание!

— Зачем?

— Чтобы доказать!

— Что доказать?

— Что я красивая, естественно! Или она красивая! Такое игнорирование обидно, и хочется, чтобы ты проявлял интерес, как положено!

— Ты знаешь, что вы, женщины, очень противоречивые существа? — бросил Кондрат на неё взгляд.

— А как же, — усмехнулась она. — Зато вы нас и любите.

— Нет, точно не за это, — категорично ответил он.

— Так что, речь о твоей второй половинке, да? О той новой жёнушке? Я права? Да? — она чуть ли не к нему в лицо полезла.

— Да, права, — вздохнул Кондрат. — Дайлин, успокойся, пожалуйста. Давай сосредоточимся на том, что мы должны сделать.

— Да как тут сосредоточишься… — пробормотала она. — У тебя, оказывается, такие страсти происходят…

Она бы лучше подумала, какие страсти происходят между убийцей и его жертвами. Вот там действительно истории, от которых кровь стынет в жилах. Такие хитросплетения, такие интриги, что с ума иногда сходишь от того, насколько люди бывают иногда изобретательными.