Между добром и злом. 5 том

Глава 30

Время для него будто остановилось. Кондрат словно смотрел замедленную съёмку происходящего. Вот он ловит Дайлин, вот стреляет и промахивается. Он видит, как разлетаются щепки из стены в разные стороны в противоположной стороне коридора и даже успевает разглядеть лицо убийцы. А потом опускает взгляд и видит, как его напарница делает судорожный вздох.

В другой ситуации Кондрат бы бросился следом, не дал бы ему далеко уйти, если бы сейчас на его руках не обмякла Дайлин. Тут же оттащив её за угол в предбанник, Кондрат выглянул в коридор, но убийцы видно не было. Продолжая приглядывать за проходом, он быстро без какого стеснения разорвал в месте попадания её зимнюю куртку, пиджак, уже начал рвать на груди и блузку…

И облегчённо выдохнул, когда Дайлин, судорожно хрипя, даже в такой ситуации пыталась его остановить, схватив за руки. Если сейчас она помнит, что до сих пор девушка, то значит всё не насколько плохо.

— Я… я жива… всё нормально…

И тем не менее тот факт, что она говорила, не значил, что всё в порядке. Порвав блузку окончательно, Кондрат увидел надетый под ней бронежилет.

— Ты его всё-таки надела… — пробормотал он, бросая взгляды в коридор.

— Да… — поморщилась Дайлин. — Ты же говорил, что он мне жизнь спасёт…

Однако его бронежилет, — а покупал его Кондрат сам и для себя, — каким бы он ни был, останавливал пули, спасал от ножа и даже от осколков, но не гарантировал защиту от стрел. Кто-то говорил, что подобные могут выдержать арбалет, однако могут и не выдержать,­ здесь была чистая лотерея. Принцип проникновения стрелы всё же слегка отличался, и этого «слегка» вполне хватало, чтобы нивелировать все преимущества его бронежилета.

Осторожно оглядев место попадания, Кондрат приподнял бронежилет, пытаясь заглянуть внутрь. И судя по тому, что он видел, наконечник всё же прошил его, вошёл прямиком в грудь, но насколько глубоко, сказать было сложно.

— Как ты? Тяжело дышать? Больно? Чувствуешь кровь во рту или что хочется откашляться?

— Больно… — жалобно пожаловалась она. — Я чувствую, как он шевелится внутри. Всё плохо, да?

Не настолько, насколько могло быть. Кондрат обратил внимание на брошь, которую Дайлин иногда носила на пиджаке. Стрела угодила прямо в неё, пробив насквозь. Плюс сам бронежилет, не самый простой имел С класс защиты, но арбалетный болт, ещё и охотничий…

— Вайрин предупреждал, что свяжешься с тобой и попадёшь в передрягу, — сквозь боль улыбнулась она, попыталась сесть и тут же поморщилась.

— Чудо, что он тебя насквозь не прошил, — ответил Кондрат и надавил ей на плечи, заставляя остаться лежать. — Оставайся здесь, не двигайся, я разберусь.

— Он уже мог убежать.

— Поезд не бесконечный, спрыгнет на ходу и замёрзнет в пурге, — ответил Кондрат. — Лежи здесь, не трогай стрелу.

А сам подобрал пистолет и выглянул в коридор.

Никого.

Держа его на прицеле, Кондрат сделал то, что могло спасти её, если убийца решит довершить начатое, а именно начал заглядывать в каждое купе и чуть ли не кричать, что в предбаннике раненной девушке требуется помощь. И если женщины в ужасе зажимали рот, то вот мужчины тут же бросались на помощь. Что угодно можно говорить об этом мире, но спасти даму в беде здесь работало почти всегда, и чуть ли не каждый мужчина считал своим долгом прийти на помощь. Особенно, когда ты едешь в поезде и делать особо больше нечего.

За какие-то минуты коридор был буквально усыпан людьми. На шум прибежали и проводники, у одного из которых Кондрат забрал универсальный ключ.

Следующим был вагон ресторан. Кондрат проскочил его и устремился дальше, заряжая на бегу заряжая свой пистолет. Последним был вагон первого класса. Здесь Кондрат шёл осторожнее — прямой коридор не давал никакой защиты, отличное место, чтобы подстрелить человека…

И именно здесь убийца попытался его подловить. Подловить грамотно, явно понимая, что делает, знакомый с чем-то вроде тактики боя. Он выскочил, дождавшись, когда Кондрат будет уже на середине без шансов скрыться, просто выпрыгнул и спрятался, заставив Кондрата разрядить пистолет в молоко, и едва грохнул выстрел, уже с арбалетом наперевес выглянул, прицелился…

И Кондрат выстрелил во второй раз.

Но то ли рука дрогнула, то ли просто не времени не хватило прицелиться нормально, однако он попал. В это же мгновение стрела шаркнула об потолок прямо над головой, срикошетила и врезалась пол, отскочив и со звонов ускользнув в конец вагона. Убийца бросился прочь, скрывшись за углом, и Кондрат бросился в погоню. На бегу перезарядить пистолет сложно, однако и арбалет не взвести, так что они были в равных условиях.

Последним вагоном оказался опять грузовой. Кондрат перепрыгнул сцепку и заскочил внутрь. Здесь всё было заставлено ящиками, создавая своеобразный лабиринт с закутками, где можно было спокойно спрятаться.

— Специальная служба расследований! — крикнул Кондрат, спрятавшись за ящиками и быстро заряжая пистолеты. — Ты окружён, на следующей станции будут ждать стражи правопорядка! Тебе некуда деваться!

Ему надо было, чтобы тот выдал себя, ему нужно было понять, где тот прячется. Да, Кондрат и себя выдавал, но тут только тупой не поймёт, в какой части вагона он находится. Но в ответ был только стук колёс о рельсы. И Кондрат решил сменить тактику.

— Ты убивал невинных людей! Разве это то, чем должен заниматься врач?

У Кондрата были другие взгляды на подобное, однако провокация сделала своё дело. Не так далеко, где-то с середины вагона раздался голос.

— Невинных? Ты, собака империи, называешь их невинными⁈ Ты знаешь, что они сделали⁈

­Кондрат осторожно выглянул поверх ящиков, но убийцу видно не было.

— Мне всё равно, что они сделали. Сдавайся и всё может кончится по-другому!

— Как именно⁈ — рассмеялся тот в ответ слегка безумным и тяжёлым голосом. — Мы оба знаем, что меня ждёт, поэтому зачем мне сдаваться?

Кондрат короткой перебежкой пересёк проход и спрятался за чемоданами.

— Тебе некуда бежать, — произнёс Кондрат, пытаясь отследить место, где тот затаился, и повторять по сто раз не пришлось. Убийца теперь явно не собирался молчать.

— Но я могу сопротивляться! Сопротивляться таким, как вы! Где вы были, когда надо было садить этих ублюдков⁈ Где вы были, когда они посылали парней на верную смерть и творили, что вздумается ради железок на груди⁈ Вы сидели на жопах ровно! Вам было насрать на всех, потому что не вы там дохли! Но стоило прищучить их, как тут же объявились и о, какой ужас, их убили! Убили этих тварей! А ты знаешь, что они сделали⁈

— Знаю. Но это не отменяет того, что сделал ты.

— Как легко прикрываться законом! — отметил тот. — Как легко покрывать убийц и палачей, и сажать тех, кто им пытается противостоять! Ты не был там! Ты не видел, как мы принимали этих мальчишек одного за другим! Ты знаешь, что это такое⁈ Знаешь, каково смотреть им в глаза и понимать, что у тебя просто ничего нет, чтобы спасти их⁈ Глядеть на то, как они просятся обратно к маме, как плачут, как дети, хватаясь за подолы твоего халата и умоляют помочь⁈ Ты хоть раз воевал⁈ Ты был там, где рвутся бомбы, где пули срезают людей, как траву⁈

— Да, я знаю, что такое война.

— Тогда почему ты их защищаешь⁈

— Потому что есть закон, — ответил Кондрат и сделал ещё одну перебежку.

— Закон… ­— вновь рассмеялся тот. — Когда мы добились над ними суда, судья просто закрыл дело. Закрыл перед лицом матерей, которые умоляли о справедливости. Этот говнюк просто закрыл дело ради повышения! Он отпустил их прямо из зала суда, и чтобы прикрыть эту грязную историю, их просто разослали по другим частям! Вот твой закон! Он защищает вас, не нас…

Кондрат выглянул, увидев движение и тут же выстрелил. В то же мгновение стрела воткнулась и пробила чемодан прямо перед его носом. Мужчина бросился прочь, но в последний момент нырнул в сторону, и Кондрат выстрелил в ящик. Ладони, которые горели от боли, давали о себе знать. Вновь они оба без оружия. Теперь вопрос, кто из них быстрее перезарядится.

— Я мог спасти куда больше, — произнёс человек на другом конце вагона горьким голосом. — Я мог спасти больше людей, если бы тот жирный ублюдок не набивал свои карманы, и наши склады не пустовали!

— Это был Эгельс Угнельфишь? — уточнил Кондрат.

— Мне без разницы, как звали ту свинью. Но он просто воровал деньги, которые должны были идти на наш госпиталь! А этот говнюк сыщик⁈ Ты знаешь, что он расстреливал парней за трусость, когда они не хотели идти в самоубийственные атаки⁈ Сам же не шёл, но гнал других! А что потом⁈ А потом я иду по улице и вижу, как тот один из этих уродов агитирует молодых парней вступать в армию! Вновь! Он посылал таких же мальчишек на смерть, а потом вновь набирал мясо на смерть, сидя за их спинами! Вновь занимался тем, что делал на войне!

— При чём был тот, кого ты убил в квартире? — решил утолить интерес Кондрат, закончив заряжать второй пистолет.

— Они все были повинны в этом! Они все! Вернулись с войны героями! Героями, твою мать! За то, что сделали! И я что-то не заметил сына императора или графов на передовой! Не видел никого, кто так хотел воевать! Кто кричал с пеной у рта, что надо сражаться!

Кондрат бросился вперёд, и едва убийца высунулся, выстрелил. Первый выстрел, второй выстрел, вот уже остаётся пара метров, когда тот стреляет из арбалета, и Кондрат прыгает в сторону. Бок обжигает как раскалённым железом, но он этого не замечает. Прыгает вперёд и врезается в мужчину.

Они отлетают в стену, врезавшись в неё всем своим весом. Кондрат использовал его собственный арбалет, чтобы придавить того к полу, но мужчина неожиданно подался вперёд и просто впился зубами в кисть. Не спасли перчатки, зубы вгрызлись в плоть. Кондрат ударил его по голове один раз, другой раз и почувствовал, как пах налился тяжестью ­— убийца ударил его коленом прям промеж ног, после чего крутанулся, и вырвался, выдернув арбалет.

Замахнулся прикладом, но Кондрат дёрнулся вперёд, и они врезались в дверь. Дверной замок не выдержал и сломался, отчего они выкатились на платформу в конце вагона. И вновь Кондрат был сверху. В глазах темнело, всё внизу налилось болью и тяжестью, и тем не менее он нашёл в себе силы бороться.

Они катались по платформе, борясь, и едва не вывалились с поезда, но убийце удалось выскользнуть вновь, словно ужу. Но дорога вперёд была преграждена вагоном с углём, на который было забрать не так просто, и тот бросился по лестнице на крышу вагона.

Кондрат, покачиваясь, встал. Бегать, когда тебе ударили в пах, конечно, это то ещё занятие, но двигаться вперёд было необходимо. Однако он не спешил, вместо этого вернулся и начал быстро перезаряжать пистолеты.

Когда всё было готово, он тоже полез на крышу. Чуть выглянул и тут же спрятался обратно. О крышу перед ним щёлкнула стрела. Воспользовавшись заминкой, он быстр взобрался и увидел, как убийца бежит по вагонам в конец поезда. Так они могут бегать очень долго, пока не упадут или один не подстрелит другого. Но…

На этот раз Кондрат прицелился нормально. Встал на одно колено, прижал руки и навёл мушку на отдаляющуюся спину. Нажал на спусковой крючок, и человек запнулся, рухнув. Облако пороховых газов тут же сдуло прочь, не мешая обзору.

Кондрат быстро пошёл вперёд, стараясь не поскользнуться. Вокруг ревела буря, через которую поезд прокладывал дорогу. Всё вокруг закрыла снежная мгла, облепляя тело. Они были один на один посреди бури на крыше вагона, здесь же, по-видимому, всё и кончится, потому что один не сдастся, а другой не отпустит.

Пассажирские вагоны на крыше имел выступающие воздуховоды, за которыми убийца и спрятался, лихорадочно натягивая тетиву. И когда Кондрат уже почти нагнал его, тот высунулся, заставив последнего нырнуть за воздуховоды.

— Ты защищаешь тех, кто губит собственный народ, — крикнул убийца, пытаясь перекричать ветер. — Империя, это не император, это не трон и не кучка аристократов, которые правят судьбами людей. Это мы! Мы, люди! Кровь и плоть империи! Не будет нас, не будет никого!

— Сдавайся! — крикнул Кондрат.

— Лучше помереть здесь, чем сдаться вам! — крикнул он.

И бросился прямо на Кондрата.

Чем он руководствовался? Надеялся на удачу или шаг отчаяния, когда ты понимаешь, всё кончено? Кондрата такие философские вопросы не интересовали. Даже при ветре с короткой дистанции арбалет не промахнётся, а значит надо стрелять первым. И Кондрат выглянул, выстрелив.

Ногу обожгло. В руке дёрнулся пистолет, глухо хлопнув в ревущем ветре. И всё было кончено.

Кондрат медленно приподнялся и едва не упал. В ноге торчала стрела, пройдя на вылет конечность едва ли не на две трети. Что касается убийцы, то он лежал на крыше, но ещё был жив. Его арбалет вылетел из рук и соскользнул с крыши в пелену. Всё было кончено.

Хромая, Кондрат направился к нему, держа второй пистолет. Он навис над мужчиной, который медленно сел, опираясь одной рукой, когда вторая держалась за живот. В руках звякнули наручники, но этого никто не услышал.

— Я вижу, что ты знаешь, о чём я говорю, — прохрипел человек перед ним. — Вижу это по твоим глазам, таким же, как и у всех нас, кто был там. Всё повторится, и уже твои дети пойдут на смерть, если ничего не изменится…

— У меня нет детей, — отрезал Кондрат.

— Значит однажды ты обернёшься и увидишь, что не осталось никого и ничего, за что ты сражался и защищал, — произнёс он, глядя Кондрату в глаза. — Ни законов, ни правды, ни империи. Всё, что ты якобы защищаешь себя, окажется прахом. И тогда уже ты окажешься на моём месте…

— Тогда я и подумаю о твоих словах.

Мужчина улыбнулся.

— Увидимся в аду…

И с этими словами он перевернулся, скользнул по покатой крыше к краю и скрылся в пелене, поставив точку в этом деле. Возможно, считая, что ушёл победителем в этой войне. Но в войне нет победителей, и Кондрат знал это лучше, чем другие. Есть только проигравшие и те, кто заработал на ней.

Он спрятал пистолет в кобуру, и направился к краю крыши, где была лестница, стараясь не навернуться и не отправиться следом за врачом. В том, что тот погибнет, он не сомневался. Может падение и переживёт, однако рана и мороз сделают свою дело, и им остаётся искать лишь его тело.

Командир, который гнал солдат на смерть, его подчинённые, которые заставляли тех подчиняться, судья, что решил закрыть дело, чинуша, что воровал деньги, которые могли спасти жизни. И один единственный человек, который решил вернуть всем им должок. Кондрат не удивится, если найдут ещё тела, убитые схожим образом, но теперь можно было однозначно сказать, что дело закрыто.

И всё же он был прав, Кондрат действительно понимал его. И не мог отрицать, что не пошёл бы по тому же пути, сложись судьба иначе.

Дайлин перенесли в одно из свободных купе, где над ней склонился врач поезда, — а такие были, но для первого класса. Она выглядела неважно, но была жива, что не могло не радовать.

— Как она? — спросил он, когда вошёл.

Врач, пожилой мужчина, взглянул на него поверх очков.

­— А вы…

­— Специальная служба расследований…

— Он мой напарник, — произнесла Дайлин. Её голос был достаточно бодрым для человека, который умирал. — Как оно Кондрат? Всё кончено? Ты взял этого подонка?

— Всё кончено, — только и ответил он, вновь посмотрев на врача.

— На будет жить, — успокоил тот. — Стрела застряла в рёбрах, и сейчас я не могу её вытащить. Нужно вести её в больницу, однако она выживет. Если будет лежать так дальше.

— Она будет лежать, — заверил его Кондрат.

Когда тот вышел из купе, оставив их наедине, Дайлин негромко спросила:

— Ты убил его?

— Он спрыгнул с поезда, — и тут же добавил, чтобы успокоить её. — Я ранил его, он далеко не уйдёт. Или истечёт кровью, или замёрзнет.

— Ага, да только теперь придётся искать его тело, — буркнула она.

Дайлин явно мало волновали его мотивы. Кондрат хотел бы сказать об этом то же самое, но… наверное, такие, как они, рано или поздно всем там окажутся.