Между добром и злом. 5 том

Глава 12

— Придурки… — бросила Дайлин, когда они остались вдвоём, — это же надо быть такими придурками, просто ужас…

Для Кондрата это не было в новинку. Возможно, со стороны всем и кажется, что в подобных структурах все дисциплинированы и всегда следуют уставу, но на деле ситуация как и везде, где есть коллектив. Кто-то кого-то ненавидит, кто-то кому-то делает подлянки, а некоторые и вовсе готовы вцепиться друг другу в глотки, чем иногда Кондрат и был свидетелем. Его подобное всегда как-то избегало, но, видимо, не в этот раз.

Да и чёрт с ними…

Сейчас было важно другое. Они зашли в тупик. Люди, четверо пострадавших, и ни у кого не было никаких параллелей, которые могли бы подсказать, что всех объединяет. Разве что…

— Мне кажется, — медленно произнесла Дайлин, — нам надо сосредоточиться на их военном прошлом. Вычеркнем судью, остановимся на тех трёх. Возможно, если выясним, что их объединяет, там и судья подтянется.

— Соглашусь, — кивнул Кондрат.

Что ж, умная девушка. Он и сам хотел это предложить, но она его опередила. Умеет ловить суть и мыслить в нужном направлении. Глядишь, поднабьёт опыта, и сможет заткнуть за пояс и его самого.

А что касается её предложения, то да, оно было самым перспективным. Судья пока не вписывался, и стоило его отложить в сторону. Выяснят, что объединяет тех трёх человек, и смогут ввести принцип выбора жертв. А пока что их объединяла служба в армии. Да, они служили в разных местах, отвечали за разные вещи, однако как знать, что там может всплыть.

Главное, чтобы за это время убийца ещё до кого-нибудь не добрался. В каком-то плане, это было бы даже к лучшему, как бы цинично это не звучало. След остывает, по нему сложнее искать и пройдёт время, выйти на убийцу будет практически невозможно. А новое покушение позволит освежить дело и добавить новых данных, что позволит и принцип выбора жертв, и самого убийцу. Однако Кондрат всё же надеялся избежать подобного.

— Отправим запрос в военное ведомство по всем трём… четырём. Пусть пришлют личные дела, — кивнул он.

— Я или ты отправишь?

— Я, — встал Кондрат.

Дайлин вздохнула. Никто не любил возиться с бумажками, и хорошо, когда на кого-то этом можно сбагрить.

И расследование продолжилось.

Иногда со стороны может показаться, что расследование убийства, это как в книге: пришёл, увидел, победил. Ну или собрал улики, подумал с умным видом, после чего вычислил убийцу дедуктивным методом. Нет, такие, конечно, одарённые встречались. Они смотрели на место преступление, подмечали малейшие детали, могли сопоставить то, что казалось попросту несовместимым, после чего на основе даже не точных данных, а общих суждений, основанных на логике, после чего медленно выводили истину.

На деле это выглядело так: как этот идиот смог это провернуть? Или просишь досье, а тебе говорят: «в течение недели мы вам её пришлём, если она картотека не сгорела во время прошлого пожара». И много ещё каких нюансов, которые буквально тормозят дело. Да и все эти истории, которые решают дедуктивным методом, идут по горячим следам, а не так.

Ну и сам Кондрат, как он считал про себя, не был гением дедукции, да и просто одарённым детективом. Просто среднестатистический сыщик, который барахтается в луже, пытаясь со скрипом связать все детали вместе.

И так как теперь ему предстояло ждать, пока ответят на запрос, — а по опыту Кондрата, здесь, где не было нормальных архивов, где все данные будут храниться вместе, это займёт много времени, ­— он вернулся к делу об убийстве Хартергера.

Первым делом он навестил Шейнау Эбигейл. Надо было удостовериться, что охрана хорошо поняла его намёк и больше не приближалась к ней без какой-либо необходимости, да и появилось несколько вопросов, на которые он хотел, чтобы она ответила.

В тюрьме его встретили с определённой настороженностью. На этот раз смена была другая, однако они всё равно достаточно долго проверяли Кондрата и спрашивали причину посещения.

— Достаточно того, что я из специальной службы, — отрезал он. — Или мне надо обращаться напрямую к вашему начальству?

Этого они явно не хотели и пропустили его. Что касается девушки, то она так и оставалась в своей камере. Грязной, влажной и прохладно, как погреб. Выглядела на не лучше, чем при первой их встрече, но тем не менее не хуже, что радовало.

— Они перестали ко мне подходить, — просипела она на его вопрос.

Значит ему удалось достучаться до них. Уже хорошо, одной головной проблемой меньше. ДА и чего говорить, ему было неприятно даже представить, как эти грязные увальни припирались сюда ради того, чтобы развлечься с человеком, который не имел возможности дать им отпор.

— Они тебя кормят? — уточнил Кондрат на всякий случай.

— Да, кормят, — кивнула девушка, кутаясь в подранное одеяло. — Меня выпустят?

­— Пока нет. Но я хотел спросить тебя кое о чём.

— Да, конечно…

— Ты хоть раз слышала о том, чтобы у твоего графа были враги? — поинтересовался он.

— Ни разу. Они меня не посвящал в подобные вопросы, —­ хрипло ответила Шейна.

— Тогда может кто-то был недоволен графом в поместье? Я имею ввиду, слуги, может жена как-то его недолюбливала. Или может его родные дети хотели его наследства?

— Я не разу не слышала б этом. Хартергер всегда был ко всем добр и отзывчив. Он любил детей, заботился о них, и жена его любила…

— И не было слуг, которые бы относились к нему… подозрительно? — спросил Кондрат.

— Подозрительно?

— Может кто-то шептался о нём много? Или, может, проявлял к нему какой-то интерес, следил. Вёл себя, не как слуга?

— М-м-м… нет, не было такого, мистер Брилль. Все слуги работали уже достаточно давно, и последнего слугу Хартергер нанял лет пять назад. Служанку. Она работала со мной на кухне, если смена выпадала.

— Хорошо, в тот день, когда убили графа, он вёл себя как обычно? Или может как-то странно? Нервозно?

— Как обычно, — слабо пролепетала девушка.

— Ясно… — пробормотал Кондрат.

Его взгляд скользнул по этой камере, которая не просто была местом содержания преступников, но и моральным убийцей. Находясь здесь, даже он чувствовал какую-то пробирающую до костей безысходность, которая давила на мозги. Даже просто здесь находиться — это убивать здоровье, и Кондрату было сложно представить, каково здесь зимой. Но ещё и сидеть даже каких-нибудь пять лет…

Возможно, в этом был смысл, сломать тебя морально, заставить бояться ещё раз переступить закон и попасть ещё раз в это место, но на деле он не перевоспитывало. Оно наказывало и ломало, заставляло или потерять вообще надежду, или ожесточиться.

— Шейна, ты хоть раз убиралась на чердаке? — спросил Кондрат, разглядывая камеру.

— Что?

— Чердак в поместье. Ты хоть раз прибиралась там?

— Д-да, конечно, мистер Брилль, — кивнула она. — А что?

— По каким дням проводят уборку?

— По четвергам. Мы поднимались туда, выметали всю пыль и мыли все поверхности, включая балки наверху.

— Если я не ошибаюсь, то именно четверг, это было накануне убийства Его Сиятельства Хартергера, верно?

— Да, днём. Мы поднялись туда и убирались, — кивнула Шейна.

— Вы — это…

— Я, миссис Льинс, мистер Руберто и Цирра.

— И вы не заметили там ничего подозрительного?

— Нет, это ведь… чердак, — удивлённо ответила Шейна. Это была первая её эмоция помимо всепоглощающей грусти. — Что там может быть?

— Я имею ввиду, может ты видела какие-то следы? Может… было заметно, что там кто-то находился или даже жил?

— Следы там были, но это следы тех, кто поднимается туда за вещами, чаще всего наши. Но я не видела, чтобы там были следы… знаете, как когда кто-то хочет спрятаться. Мы ведь полностью обходим чердак, сразу бы заметили, что кто-то куда-то забирался.

Кондрат мог спросить то же самое и услуг, однако, учитывая, что именно Шейну обвиняют, её мнение им было здесь самым авторитетным. Есть не за чем было врать насчёт того, что могло бы девушку оправдать и помочь избежать виселицы. А значит версию с чердаком можно вычёркивать, и теперь оставалось всего два варианта: кто-то проник, молниеносно убил и так же быстро скрылся, или это сделал кто-то из дома.

Хотя бы здесь удалось определить, куда копать. Теперь надо ещё раз всё обдумать и оставить один вариант, который он и будет разрабатывать.

— Ладно, уже хоть что-то… — направился он к выходу.

— Когда меня казнят? — тихо спросила она его в спину.

— Если всё будет хорошо, то никогда, — ответил Кондрат через плечо.

— А если нет? — ещё тише спросила Шейна.

— Пока дата не объявлена, так как суда не было. А суд будет, когда дело окончательно рассмотрят. У нас ещё есть время.

— Ясно… — выдохнула она то ли облегчённо, то ли обречённо.

И когда Кондрат уже вышел из камеры, внезапно он кое-что понял. Нахмурившись, он обернулся к девушке, которая продолжала сидеть у себя на кровати.

— Шейна, — позвал он.

Девушка подняла к нему голову.

— Да?

— А почему ты зовёшь графа просто по фамилии? Не граф, не господин или хозяин, а просто Хартергер?

Девушка открыла рот… и не выдала ни звука, глядя на Кондрата. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы подобрать хоть какое-то вразумительное объяснение.

— Я… ну… мы были друзьями…

— Друзьями? — прищурился Кондрат.

— Ну… он же ко мне хорошо относился, и мы… вот…

— Почему не по имени? Почему по фамилии? Друзей по имени зовут.

— Я… ну я так его называла за глаза всегда… — пробормотала она.

Конечно, Кондрат мог придираться, однако своё суждение он основывал на том, что уже успел увидеть в этом мире, заметить за поведением людей и их привычками. Везде и всегда люди ведут себя по определённому шаблону, принятому в этих местах. И часто ли видел Кондрат слуг, которые называют даже за глаза хозяина так фамильярно? Нет, не часто, максимум, просто граф тот-то тот-то. То есть минимальное уважение обычно проявлялось, просто потому что. Да и будь он другом, его бы назвали по имени, но никак не по фамилии, будто девушка… и не его сильно-то его и уважала.

А если развивать эту мысль, за неуважением обычно следует недолюбливание. А недолюбливание рождает действия, направленные против человека. Убила ли девушка его? Кондрат не мог однозначно сказать, притянутые улики против слов. Но могла ли она с таким отношением иметь опосредованное отношение к убийству? Вполне…

Кондрат и до этого задумывался в её невиновности. У него не было доказательств ни за, ни против, это очень усложняло дело. А сейчас, в свете событий, подобное выглядело тем более подозрительно.

Вопросы, сплошные вопросы… И Кондрат их любил, так как на любой вопрос практически всегда можно было найти ответ.

В поместье его впустили без каких-либо проблем, и первым делом Кондрат отправился к теперь уже вдове Хартергер, которая пока владела безраздельно поместьем, пока дети не вернутся, и старший не примет наследство, взяв всё в свои руки. Ему нужна была её помощь, если он собирался выяснить правду.

Женщина будто похудела с последней их встречи и выглядела, как голодающий призрак, который бродит по пустым коридорам, не в силах найти себе пристанища. Но Кондрата она была не рада видеть, что отчётливо читалось у неё на лице, пусть и приняла его.

— Я хочу попросить вас о содействии одному эксперименту, — произнёс Кондрат.

— Какому? — нахмурилась она.

— Я хочу повторить то, что произошло в поместье, и посмотреть, успел бы преступник выбраться или нет. А вы попросите свою личную гвардию выполнить всё так, как они сделали в тот вечер.

— Вы не доверяете нашей гвардии? — нахмурился она, оскорбившись.

— Именно потому, что доверяю им, я и прошу помочь. Я хочу выяснить, какими путями мог выскользнуть убийца, и хватило бы ему времени.

И Кондрат не врал. Он навёл немного справок о главе личной гвардии, который отвечал за безопасность поместья, и всё, что можно было сказать об этом прожжённом вояке, так это что он был твёрд как кремень. Это касалось, как его умственных способностей, так и верности.

Это было не оскорбление. Такие люди были теми, на кого можно было положиться всегда. Им скажут сделать что-то, и они выполнят это в точности, как приказано, ни шага влево или вправо. Таких и подкупить сложно, и обмануть проблематично, так как они идут как по рельсам, с которых сбить их будет невозможно.

— Наше поместье, как крепость. Я не хочу проживать вновь те, что произошли во время убийства, и возвращаться к этому вопросу

— И тем не менее убийца смог пробраться внутрь и убить вашего мужа, — ответил тот твёрдо. — Вы хотите найти и наказать убийцу?

— Его уже нашли. Это всё та девчонка Шейна.

— И у нас есть повод думать, что она не причастна. Специальная служба хочет проверить, что действительно никто не мог покинуть поместья в тот вечер, и всё рук дела Шейны Эбигейл.

Здесь он немного приврал. Специальная служба ничего не хотела проверять, их решение было однозначным. Однако это позволило бы вычеркнуть ещё один пункт с убийцей. Графиня, пусть и была не рада этому, но, поморщившись, согласилась.

— Хорошо. Если это поможет делу…

— Это поможет делу.

Кондрат взял на себя роль убийцы, а глава личной гвардии стал его инструктором, который буквально пошагово показал, как можно было сбежать, минуя всех. И они начали, даже приведши к этому их слуг. Всё было высчитано до секунды, где было взято в расчёт то, что люди обычно не сразу реагируют на убийство, и им требуется несколько секунд, чтобы решить, что делать, за которые убийца мог ускользнуть.

Всё было просто ­ Кондрат бил по стене, после чего быстро уходил, стараясь скрыться. И надо сказать, что у него с первого раза удалось прошмыгнуть мимо слуг, которые с лёгкой задержкой бросились на третий этаж. Он смог спуститься на первый, но вот выйти…

— Мы нашли вас, — произнёс глава личной гвардии, когда Кондрат попытался спрятаться в кустах, выскочив из дома.

— Это место ночью хорошо видно? — уточнил он.

— Да, прямо над ним висит лампа, которая освещает этот участок, — указал тот на стену. — Все стены дома освещены, чтобы нельзя было спрятаться в тени.

— Хорошо, тогда ещё раз, — кивнул Кондрат, вылезая из клумбы.

И они повторили. Кондрат вновь смог спуститься вниз, выскочив на улицу через окно, однако его засекли, когда он пытался дойти до забора. Там проскочить было попросту невозможно, так как надо было преодолеть открытое пространство, которое проглядывалось просто на ура. Они так провозились до самого вечера, и даже при темноте Кондрат не смог уйти. А ведь он выбирал разные пути, даже те, которыми убийца точно не пользовался.

За всем эти недовольно наблюдала графиня, которая уже собиралась попросить его удалиться, когда сам Кондрат сказал, что достаточно.

— Надеюсь, на этом всё? — пробурчала она недовольно.

— Да. Вы уже сдали списки всех солдат личной гвардии?

— Да, сдали. Теперь вы покинете поместье и оставите нас в покое?

Но у Кондрата было то, с чем она не могла спорить, и чем он, несмотря на свои взгляды, собирался воспользоваться — своим положением, а именно работой специальной службе, с которой никто спорить не станет.

— Я ещё вернусь к вам, Ваше Сиятельство, — поклонился он.

— Зачем?

— Потому что так требуется для суда над Шейной Эбигейл. Она будет наказана по всей строгости закона, но после того, как мы закончим.

Обратятся ли они в специальную службу, чтобы нажаловаться на него о превышении должностных полномочий, что он гонял их по всему поместью? Вообще, они действительно могут, и Кондрату влетит, однако люди мало знают о своих правах, а ещё и убитые горем, вряд ли они вообще об этом подумают. Он предпочёл не злоупотреблять своим положением, однако это было ради дела, и, если не было других вариантов, Кондрат этим воспользуется.

К тому же у него был прогресс, и теперь однозначно можно было сказать: убийца не прятался на чердаке, чтобы убить графа, и он не покидал поместья. А значит оставался теперь один-единственный вариант — убийцей был кто-то из присутствующих в поместье.

Теперь Кондрат мог сказать это точно.