Между добром и злом. 5 том

Глава 22

Что удалось достать на графиню.

Менесса Хартергер. Графиня, пятьдесят лет. Замужем за Гейром Хартергером двадцать лет, родила двоих сыновей. Сейчас одному семнадцать, другом девятнадцать. Старший станет наследником.

Сама Менесса Хартергер старшая дочь из рода Чаншмит, семьи, которая занимается животноводством. Её родная тётя вышла замуж за младшего сына промышленника Форцкоп, занимающегося сталелитейной промышленностью. У него было несколько заводов, которые работают в северных регионах, включая бывшее графство Сайвелджена.

Были и другие подробности, включая её бурную молодость, где она несколько раз задерживалась стражей за неподобающее поведение. В университете не обучалась, получила специальное женское образование в сфере бухгалтерии. Было два неудачных брака: первый муж умер от болезни «Чахна», — скорее всего подразумевался рак или что-то в этом духе, — второй погиб во время южной войны на фронте. От каждого брака имела по сыну, каждый унаследовал род отца. По факту, это уже третий брак.

И третий муж уходит на покой.

Довольно занимательная жизнь, если так подумать. Конечно, смущает, что это уже третий муж, который у неё погиб, однако первые две смерти были подтверждены официально, никакой насильственной смерти найдено ни у одного не было в плане её причастности. Но такое совпадение выглядело как какое-то проклятие.

Кондрат не поленился покопаться и найти информацию и на род Форцкоп. Конечно, к какому лагерю, за войну или против, нигде написано не было, однако и остального было достаточно, чтобы понять — война требовала металла, а они были одними из основных поставщиков.

И получалось, что она очень неплохо вписывалась на роль возможного убийцы. Учитывая местные устои, по родственным связям её могли упросить повлиять на мужа. А когда повлиять не удалось, и что-нибудь с ним сделать, и Менесса вполне могла откликнуться ради «своих».

Как жена, она могла спокойно подобраться к графу, не вызывая подозрений, и напасть со спины, а потом скрыться. Их покои как раз находились на том же этаже, и ей даже спускаться по лестнице бы не пришлось: убила, пробежала до их комнаты и быстро переоделась. А улики в виде запачканной кровью одежды можно было сжечь в камине, который находился в одной из их личных комнат. И учитывая её бурную молодость, характер вполне позволял ей это сделать.

Но опять же вопрос, она ли это? Доказательств кроме косвенных так-то и нет. С тем же успехом можно было обвинить и Чуну, которой Хартергер в последнее время, как она выразилась, начал вставлять палки в колёса. Или попросить дочь. Или кто-то из слуг был подкуплен, так как Кондрату всё равно не давала покоя обслуга. Их проверяют, да, однако у одной единственной, а именно Вайфи Жонк почему-то вообще отсутствовала информация о прошлом. Её взяли просто с улицы. Почему?

Если так подумать, то набирался целый список подозреваемых, которые очень даже подходили под убийцу, начиная с мотивов и заканчивая возможностями. Любой мог подняться, напасть и скрыться по служебной лестнице в обход главной. Исключить здесь можно было только мужской персонал, так как раны были не столь глубокими и множественными, что больше характерно для человека слабого.

Однако, чтобы поговорить с Менессой Хартергер, требовалось разрешение от Урдена, зачем Кондрат и пошёл. Она наверняка откажется отвечать, и только официальная бумага заставит её говорить.

— Менесса Хартергер? — нахмурился тот, глядя на Кондрата поверх очков. — Вы хотите допросить графиню, я верно понимаю?

— Да, всё верно, мистер Урден, — кивнул Кондрат.

— Я ведь хочу напомнить, что у вас есть иное дело, которое до сих пор не раскрыто.

— Они могут быть связаны. Погибли они примерно в одно и тоже время.

— Да только одних убивали из арбалета, а графа затыкали кухонным ножом, — резонно заметил он. — Не сильно похож почерк.

— Я бы хотел удостовериться. Ситуация принимает скверный оборот. Не будет ни обвинений, ни допросов, я лишь соберу информацию.

Урден вздохнул, достал бланк и начал его заполнять.

— Только потому, что вы так считаете, мистер Брилль. И я надеюсь, что вы не пользуетесь своим положением и моим отношением к вам.

— Ни в коем случае, — ответил Кондрат.

И, естественно, кривил душой. Но будь иная возможность разузнать правду, он не пошёл бы на это. Зайдя в зал, где восседали сыщики, но сейчас большая часть пустовала, Кондрат подхватил своё пальто, что не осталось без внимания Дайлин.

— Ты куда?

— Кое-что хочу узнать, — ответил он, накинув себе на голову шляпу.

— Вайрин ещё не приехал и не ответил, — заметила она. — Значит ты по делу Хартергера?

— Да. Я скоро вернусь.

Снег валил так, будто решил укрыть белым одеялом весь мир по самые крыши. В дневном свете это выглядело ещё красивее, когда весь мир скрывается за пушистой белой пеленой, словно по волшебству. И если быть искренним, то и поездка на лошади была одним удовольствием, особенно, когда он покинул город. Лишь едва различимая дорога и бесконечный снег, на котором тенями виднелись деревья и одиноко стоящие дома.

Среди которых вскоре появилось и поместье.

Кондрат показал разрешение, выданное Урденом, и стража не стала лишний раз противиться, пропустив его внутрь. Задержала на минуту лишь для того, чтобы гонец успел предупредить свою госпожу о его прибытии с бумагой, не оставляющей её шансов уйти от дачи показаний.

Она встретила его на третьем этаже, и поднимаясь к ней, Кондрат её раз взглядом оценил возможность быстро убежать и скрыться в покоях после убийства Хартергера. Да, она бы успела добежать, вполне. Расстояние небольшое, а если ещё и босиком, то и шагов никто мог не услышать.

Личные покои представляли из себя небольшой зал с камином, столы, кресла, шкафы ­ всё что полагается. Отсюда было две двери, одна в спальню, другая в неизвестную ему комнату, может для посиделок наедине или ещё что. Но что важно, камин здесь тоже был, улики сжечь бы не составило труда, особенно, когда его топят при наступивших холодах.

Графиня занимала одном из кресел. За её спиной бдела служанка. Напротив через кофейный столик стоял стул, явно предназначающийся ему, всем своим видом говоривший, насколько ему в этом доме рады. Да и по лицу женщины, осунувшейся и бледной это читалось неплохо. Она мало походила на человека, который убил своего мужа, но не Кондрату ли знать, насколько люди умеют притворяться, чтобы скрыться от правосудия.

— Ваше Сиятельство, — поприветствовал её Кондрат.

— Мистер Брилль, — выдохнула она. — Я надеялась, что мы больше не увидимся.

— К сожалению, обстоятельства требуют обратного, — он прошёл комнату и сел на стул напротив неё.

В другой ситуации он бы должен был попросить на это разрешения, но не когда находится при исполнении. Государство ясно давало понять, что титул титулом, но вся власть находится только в одних руках, демонстрируя это через тех, кто работал на империю.

— Какие же обстоятельства? —­ кисло поинтересовалась она.

— Это мы и обсудим.

— Я могу взглянуть на документ? — протянула она руку.

— Конечно, Ваше Сиятельство.

Кондрат протянул лист, но взяла у него из рук не графиня, а её служанка, стоявшая за спиной. Он и передала хозяйке бумагу. Та лишь скользнула взглядом по ней, после чего вернула обратно.

— Значит так? Значит теперь подозревают меня? — выдохнула она.

— Вас никто не подозревает. Это повторное взятие показаний, не более. И… — Кондрат взглянул на служанку, — будет лучше, если ваша прислуга подождёт за дверью.

Графине требовалось лишь взмахнуть рукой, и та без слов покинула комнату, оставив их наедине. Кондрат тем временем разглядывал камин. Большой красивый камин и шершавого белого камня, с внутренней стороны уже давно покрытого сажей. Сейчас там было ничего не найти, даже будь здесь технологии его мира.

Над ним висел портрет самой графини с уже почившим графом и их сыновьями, здесь ещё совсем детьми. Строгие, будто взятые из какого-то уголовного розыска.

— Вы будете о чём-то меня спрашивать? — произнесла она с нотками раздражения и нетерпения.

— Естественно, — ответил он. — Сколько вам здесь?

— Что?

— Сколько вам на этой картине? — кивнул Кондрат на портрет её семьи.

Ей явно хотелось сказать что-нибудь иное, но негромкий вздох, и последовал ответ.

— Тридцать семь лет.

— Значит, в браке вы уже состояли семь лет.

— Что-то около того, — кивнула она.

— Вы вышли замуж по собственному желанию, Ваше Сиятельство?

— Что… Что вы себе позволяете⁈ — сразу вспыхнула она. — А ну прочь из моего дома!

— Что ж, так и запишем, отказывается отвечать на вопросы сыщика, не сотрудничает со следствием, попытка сокрытия информации, — нарочито чётко произнёс Кондрат и для большего красноречия начал записывать это в блокнот.

— Я… я сотрудничаю!

— Тогда не могли бы вы ответить на вопрос, Ваше Сиятельство?

— Да как вы смеете! Вы знаете, кто я⁈

— Да, прекрасно знаю. И напомню, что я — сыщик специальной службы расследований империи Ангария, уполномоченный взять с вас показания нашим Императором в следствие гибели вашего мужа, защитника императорского двора Гейра Хартергера, чья смерть является делом государственной важности. Я наделён правом задавать вопросы, какие посчитаю нужными, для выяснения всех обстоятельств гибели вашего мужа, и любое препятствование расследованию будет считаться преступлением против империи и преследовать по закону, не взирая на титул человека. Вы это понимаете?

Кондрат говорил, как штамповал сталь. Холодно, жёстко, без единой эмоции, глядя графине в глаза, даже не моргая, будто пытаясь добраться до самых закутков её мыслей. Это было видно, чувствовалось, что на него не действуют ни её титул, ни какая-либо попытка надавить. Словно скала, которую никогда не сдует ветер.

Такая ответная реакция заставила её сдаться. Она лишь обмякла в кресле, молча глядя куда-то в сторону и шмыгая носом. В глазах, казалось, появились слёзы. Они молчали около минуты, прежде чем она первой нарушила повисшую тяжёлую тишину.

— Теперь подозревают меня значит. Вот так всё обернулось? — сипло спросила она.

— Вы не находитесь под подозрением и ни в чём не обвиняетесь. Это лишь формальность с учётом серьёзности произошедшего. Поэтому нам приходится проверять всё раз за разом. Поэтому я спрошу ещё раз…

— Нет.

— Прошу прощения?

— Не по своей воле, — повторила она громче. — Я потеряла мужа, была вдовой. Все вопросы с его наследством были решены, и меня сосватали с Гейром. Всё, что было у прошлого мужа, оставалось его сыну, а мне настоятельно предложили найти нового мужа.

— С первым мужем было так же?

— Это была лишь выгодная сделка, мистер Брилль, — вздохнула она. — Я не особо выбирала, да и выбора не было. Что сказали, то и сделала. Все тонкости наследства, чтобы то случайно не перешло моему следующему мужу, были решены мирным путём и без вопросов. Или так, или семья моих покойных мужей так или иначе оставила бы меня за бортом.

— У вас были плохие отношения?

— Скорее, я могла мешаться. Свои сложности. Я согласилась. Возможно вы не понимаете, но у женщин нашей высоты не спрашивают особо мнения, за кого нам хочется. Иногда спрашивают, конечно, но не всегда и не у всех.

— У вас были хорошие отношения с мужем? — задал Кондрат другой вопрос.

— Он был добр ко мне. Не кричал, не поднимал голоса. Я была верной женой и закрывала глаза на его походы.

— Походы. К другим девушкам? — уточнил Кондрат.

— Слава богам, не к мужчинам, иначе это убило бы мою самооценку, — кисло улыбнулась она. — Да, он ходил к другим. Я знала это и молчала, так как он всегда возвращался, что бы не случилось. Он будто… пытался что-то заполнить внутри, и меня ему не хватало.

— Заполнить что?

— Пустоту, — ответила графиня. — Это чувствовалось. Я чувствовала. Но у нас всё равно были тёплые взаимоотношения.

Пустоту? Не от разрыва ли с Чуной? Она говорила, что он не хотел и не мог отказаться от предлагаемой должности. Но может здесь всё проще? Может он просто не мог, хоть и хотел бы?

— И вас это не смущало? — уточнил Кондрат. — Никогда?

— Вас бы смущало, если бы ваша жена гуляла направо и налево? —­ задала она встречный вопрос, но потом грустно усмехнулась. — Ну да, мужчинам же можно больше, чем женщинам. И тем не менее, у нас всё было хорошо. До поры, до времени…

— До какой поры?

— Пока не появилась эта девка Шейна, — ответила она и потёрла глаза. — Он будто оживился, но понятное дело, не из-за меня.

— Почему вы так уверены, что у них была интимная связь, а не просто… в дружеские отношения? — уточнил он.

— Не знаю, — пожала графиня плечами. — Может потому, что трахать служанку на нашей кровати — это несколько больше, чем дружба?

А вот тут Кондрат нахмурился.

— Хотите сказать, что вы видели это своими глазами?

Графиня отвернулась и просто кивнула.

— То есть, вы случайно застали их за сексом в вашей спальне, я всё правильно понял?

— Да, прямо на нашей кровати.

— Вы уверены, что это была именно она?

— Учитывая, что они лежали поперёк и через приоткрытую дверь её лицо было прекрасно видно — да, уверена.

А вот это уже поворот. И не в ту сторону, в которую Кондрат думал выйти. Чуна говорила, что они не спали, но… вот выясняется, что мать про дочь не всё знает, а может и знает, но решила это укрыть. И Шейна, это уже не первая ложь, на которой она была поймана. Оттого ситуация становилась ещё сложнее. Ревнивая жена, которой больно видеть это, и мать, которая, узнав такое, могла бы вполне начать действовать. А поверх Шейна, которая солгала уже дважды.

Набирался мерзкий букет.

— Так… — Кондрат пытался собраться с мыслями. — Как давно это было?

— Год назад. Тогда я всё и поняла.

— То есть, была ли у них до этого интимная связь, вы не знаете, верно я понял?

— Абсолютно.

— И что вы предприняли? — спросил он.

— Ничего, — тихо ответила графиня. — Что я могла предпринять?

— Поговорить с ним?

— Ох… мужчины не любят, когда их ловят на горячем, — рассмеялась она с болью в голосе. — Стало бы ещё хуже. Да и что я скажу? Что бы вы сказали?

Или правильнее спросить, что бы он делал потом, сказав это. Был бы скандал? Нет, вряд ли, скорее граф бы напомнил жене её место. Или отдалился бы ещё дальше. Чёрт его знает, такая психология — не конёк Кондрата.

— Хорошо, — решил он перевести тему. Как раз, когда она выбита из колеи, можно было зайти на более важные темы. — Вы поддерживаете связь с родственниками?

— Как и все, — пожала графиня плечами.

— То есть да.

— То есть да, — кивнула она.

— Вы общались с членами семьи Форцкоп?

— Да, мы поддерживаем связь и с ними, — не стала отрицать графиня.

— Они были теми, кто настоял на вашей свадьбе с господином Хартергером?

Кивнула, не сказав ни слова, но этого тоже было достаточно.

— Почему?

— Выгодный брак, — только и ответила она.

— Чем?

— Думаю, вы понимаете, чем.

— Защитник императорского дворца.

— Да, именно так, — совсем без тени эмоций ответила графиня.

Значит поддерживают связь. Отсюда следовал достаточно простой вопрос.

— Они просили вас о чём-либо?

— Например? — без интереса поинтересовалась она.

— Поговорить с мужем на какую-либо тему, — предложил Кондрат.

Графиня посмотрела ему в глаза, и на её губах появилась усмешка. Только на её лице это выглядело, скорее, как улыбка через боль. Да и на неё саму было больно смотреть, что греха таить. Графине будто выворачивали суставы каждый день, измучив до полного истощения.

— На тему того, чтобы он поддерживал кого-нибудь, это вы хотели узнать, — произнесла графиня.

— Да.

— Как вы сами думаете?

— Я хотел услышать это от вас, Ваше Сиятельство.

— И я не отвечу, но вы не дурак, сами всё поняли ещё до того, как пришли сюда. Просто вам нужно подтверждение из моих уст. Но его не будет.

— Но вы с ним общались.

— Не помню, — пожала она плечами, не собираясь отвечать дальше.

Но и так было понятно, что она с ним говорила. Однако Кондрата теперь интересовал результат. Согласился ли он принять их сторону? Или не согласился? Потому что именно от той стороны, которую он принял, и будет зависеть, кто именно приложил руку к его смерти.