Между добром и злом. 5 том

Глава 13

Это мог быть странный итог расследования для других. Кондрат подтвердил, по сути, тоже самое, что и двое сыщиков, с которыми у него был конфликт. Однако для него это был важный прогресс.

Кондрат не оглядывался на других. Он вёл своё расследование и не был человеком, наделённым потрясающими дедуктивными способностями, а потому решал вопросы основываясь исключительно на логике, исключая варианты, пока не останется единственный верный вариант.

Убийца был внутри поместья. Он убил графа, после чего быстро ушёл, скрывшись в одной из комнат. Кто это был?

Конечно, первое же подозрение падало на Шейну, чья комната находилась почти что напротив кабинета Хартергера. Но если так подумать, чуть ниже располагалась комната слуг, где один из них ночевал, а на первом этаже и вовсе располагались их спальные комнаты. Один из них мог подняться, убить и проскочить вниз, точно зная как поместья, так и тех, кто мог его засечь. И это, не говоря о том, что на том же этаже, но с другого края находилась личные комнаты и спальня хозяев, где ночевала графиня.

Сюда же можно было причислить и стражников из личной гвардии. Кто-то из них мог войти без какого-либо без угрозы раскрытия, убить и быстро спуститься, под шумок присоединившись к тем, кто прибежал по тревоге. Никто бы и не заподозрил его, особенно, если тот сторожил вход в поместье.

Шейн, графиня, стража или кто-то из слуг.

Шейна спала и выбежала на шум. Пока можно предположить, что она не виновна. Тогда кто, графиня? Как бы не было в это сложно поверить, но Кондрат проверил этот момент и выяснил, что убийца до лестницы добежать бы успел, по крайней мере, до служебной, но вот беги он до спальни, то Шейна, вышедшая в коридор, его бы заметила. Её, если обвинять графиню. Да и по внешнему виду было видно, что та слишком тяжело переживала смерть мужа. И тем не менее её он пока не вычёркивал.

Кто ещё? Из слуг в поместье на тот день оставалось четверо. Один на звонковой стене, трое других на первом этаже в спальнях, — Кондрат Шейну среди них не считал. Плюс четырнадцать стражников: по одному на стену дома, по двое на каждую стену по периметру и двое на конюшню. Можно исключить пока тех, кто по двое, так как уйди один, другой бы это сразу заметил. Если оба не сговоре, но это потом. А значит всего четверо стражников, которые дежурили у дома и могли незаметно проникнуть внутрь.

И того получалось из подозреваемых девять человек, не считая Шейну, чья вина отчего-то становилась всё более и более очевидной.

Но очевидность — это не помощник в таких делах.

Для начала Кондрату требовались списки всех, кто там находился из стражников. Их личные дела, и прочее, и прочее. Графиня сказала, что уже отправила их в специальную службу, а значит, если их не было среди документов самого дела в архива, они находились на руках тех двух идиотов, с которыми у него конфликт.

И как бы Кондрату не хотелось, это означало, что ему придётся идти к этой парочке и просить документы, если он хочет продвинуться дальше.

Для этого момента Кондрат выбрал будний день, когда вокруг будет слишком много людей, чтобы те попробовали устроить ещё один скандал. Подобное может и не одобрялось другими, как попытка отобрать дело, однако их поведение, показывающее абсолютно неадекватную агрессию и угрозы, не понравятся всем ещё больше. К тому же рядом будет Дайлин, которая может спокойно поднять шум.

Как напарники, эти двое сидели так же, как и Кондрат с Дайлин, за сдвинутыми друг к другу столами на окраине зала. Можно сказать, самое хорошее место: никто рядом не ходит, не мешает. Их стол, например, находился у входа, и это заметно отвлекало.

Когда Кондрат подошёл к ним, оба не удостоили его даже взглядом, продолжая заполнять бумажки. Непосвящённому могло показаться, что половину работы они проводят за подобной бюрократией, и он бы оказался прав — это был, наверное, один из столпов империи.

— Надо поговорить, — произнёс Кондрат замогильным голосом. Уже понял, что с ними нормально вести диалог не выйдет.

Они промолчали, сделав вид, будто его здесь нет.

— Я могу позвать сюда Дайлин, и тогда весь отдел будет свидетелм нашей беседы, и там глядишь, все узнают, что вы угрожали ей. Они меня может и невзлюбят, но вас за угрозы девушке и товарищу по службе возненавидят.

— Угрожаешь нам? — посмотрел на него тот, чтобы поспокойнее.

— Привлекаю ваше внимание.

— Нам не о чем разговаривать.

— Есть о чём. Дело Хартергера. Мне нужны досье на всех его служащих.

— Мы тебе ничего не отдадим. Проваливай, — прошипел дерзкий. Забавно, но Ульфа звали точно так же, как и кузнеца-убийцу, преступления которого Кондрат раскрыл первым в этом мире.

— Вы думаете, мне нужно ваше дело? — хмыкнул Кондрат так, чтобы это звучало очень раздражительно. — Думаете, мне нужны почести и слава? Мне это дело никто и никогда не передаст, особенно, когда оно почти раскрыто. Даже если я что-то и выясню, моего имени даже не появится среди тех, кто к нему хотя бы прикасался.

— Тогда нахрен ты в него лезешь? — рыкнул тот.

— Потому что оно может пересекаться с убийствами чиновников. Потому что мне интересно. Потому что это моё хобби. Выбирай что хочешь, оно будет правдой. Я хочу понять, что там произошло и кто убийца.

— Мы уже нашли убийцу. И тебе там делать нечего, — ответил более спокойный, чьё имя было Пайк.

— Я не понимаю ваше сопротивления, — произнёс Кондрат, переводя взгляд с одного на другого. — Вы работаете здесь больше меня, и знаете, как это работает. Если я что-то выясню, все заслуги всё равно достанутся вам, как тем, кто вёл дело.

— С чего такая щедрость? — прищурился тот.

— Я хочу просто узнать правду. Если я узнаю, что убийцей был кто-то ещё, это запишут на ваш счёт, а обо мне даже не упомянут. А если облажаюсь, то вы просто разведёте руками, сказав, что не знали, что кто-то лезет помимо вас. Вы ничего не теряете кроме того, что, если после казни выяснится, что это была не Шайна Эбигейл, полетят именно ваши головы.

— Ты что-то задумал… — шикнул Ульф.

— Да? Можешь пойти к Урдену и спросить, кто ведёт дело. Мне плевать на награду, однако, если выяснится, что вы ошиблись, то тогда вы припомните мои слова.

Кондрат уже начал разворачиваться, понимая, что сказал достаточно, и не прогадал. Пайк его окликнул.

— С чего ты взял, что мы ошиблись? — прищурился он.

— Потому что это было очевидно, сбросить вину на девушку, которая спала с графом, — ответил Кондрат через плечо. — Маленькая девушка, и забила ножом мужчину, габаритами с меня, а после, вместо того, чтобы убежать, осталась рядом с трупом. Нет, не кажется странным?

И сделал пару шагов прочь, когда услышал хлопок по столу. Пайк положил на края стола папку.

— Если ты попытаешься что-нибудь потом провернуть…

— Для чего? — недовольно осведомился Кондрат, вернулся и взял папку в руки.

— Всё, что ты узнаешь…

— Мне нет резона скрывать это, — ответил он. — Моё дело горит, а до вашего мне вообще до балды было бы, если б не обстоятельства.

И он получил что хотел. Даже с врагами можно договориться. Откровенно, ему было уже давно плевать на всякие почести. Нет, он не будет юлить, что признание ему было приятно, однако это не было целью.

Вернувшись на своё место, он положил папку на стол, привлекая внимание Дайлин.

— Это то, о чём я думаю?

— Нет, это не по нашим, — покачал он головой, открывая её.

— По делу Хартергер что ли?

— Да.

— Нам надо своим заниматься, а ты в чужое лезешь, — недовольно заметила она.

— Я отправил запрос, и теперь жду ответа. Пока всё равно делать ничего.

— Мы могли бы вновь прогуляться по тем местам.

— Это ничего не даст, — ответил он, не отрываясь от дел. ­— Убийца не оставляет следов, потому что он просто приходит, ждёт час, может два и стреляет, после чего сразу уходит. Даже попробуй мы там всё обыскать, всё равно ничего не найдём.

— Можно хотя бы попытаться.

— И мы попытаемся, когда получим досье на всех, — пообещал он.

Кондрат просто знал, что это бесполезно. Если бы они могли что-нибудь найти, то давно бы сделали это. А раз нет, то и тыкаться в одну и ту же стену, надеясь пробиться через неё, бессмысленно.

Здесь было досье на всю гвардию. Абсолютно на всех, кто служил семье Хартергера. И почти все были военными, что не удивительно. Других людей в гвардию не брали. Всем были нужны люди, понимающие, что такое сражаться, смыслящих в этом и умеющих убивать, не моргнув глазам. И здесь все были как на подбор. В каком-то смысле они действительно были все как на подбор — ни единой жалобы, ни единого дисциплинарного взыскания. Каждый где-то да отличился, кто-то имел медали за отвагу, кто-то за вклад в победу и так далее.

Особенно выделялся глава личной гвардии, который до этого командовал охранной ротой, которая охраняла штаб в одну из войн, а после участвовал в сражениях в той самой южной войне, о которой Кондрат слышал только мимолётом. Да и все военные, что он встречал, участвовали в ней. Это было что-то типа второй мировой для этого мира, только в более маленьком масштабе.

Другими словами, никто и никогда не пересекался с Хартергером до этого, чтобы иметь на него зуб. Даже те четверо, что тогда стояли на страже. Здесь были и их рапорты по поводу того вечера. И все как на подбор писали, что стояли на своих местах, пока не услышали крик служанки, которая звала на помощь. Они тут же бросились в дом, подняв тревогу в то время, как у стен рассредоточились, карауля периметр. А через несколько минут дом уже был окружён поднятыми со сна остальной частью гвардии.

Всё то же самое, что ему рассказывали. Никто бы не вошёл и не вышел без их ведома.

Идеальное личное дело ещё не давало гарантии, что никто из них не позарился на деньги за убийство или не решил предать. Однако это было немного обнадёживающе. Скорее всего, убийца находился в поместье, и кольцо всё плотнее сжималось вокруг самой Шайны Эбигейл.

Ладно, у него ещё будет ещё раз со всеми пообщаться в том поместье.

Одним из последних Кондрат покинул специальную службу и отправился к себе домой. Благо у него не было проблем с деньгами, чтобы вызвать себе экипаж. Собственный бизнес и работа вполне обеспечивали его финансами и ещё оставалось. Кондрат даже не знал, куда их девать, пару раз закупился кофе да книжками, но на этом всё.

Но этот день не был бы полным, если бы его уже не поджидали у дома.

— Эй, пс-с-с… — раздался шёпот, когда он проходил мимо тёмного переулка.

Он даже отвечать не стал. Почувствовал, кто это был. Но больше всего его возмутило, что она решила подойти к нему посреди улицы, пусть и не оживлённой, но это было ещё хуже. Любой случайный или неслучайный взгляд тут же бы их заметил.

— Эй, пс-с-с. Пс-пс. Пс-пс-пс-пс-пс!

Кондрат искренне надеялся, что источник шума исчезнет там же, откуда он появился, но не тут-то было.

— Пс-пс-пс. ПС-С-С-С!

— Тебе следовало встретить меня дома, если ты так хотела со мной поговорить, — произнёс он сухо.

— Ты знаешь, что на «пс» надо отвечать?

— Кто это сказал?

— Это записано в правилах хорошего тона.

— Извини, почерк был слишком неразборчивым, — парировал он. — Так что тебе нужно, Лита?

Ведьмы. Наверное, не зря их называют ведьмами. Прямо-таки вся суть в одном слове. Она заскочила за ним следом в подъезд, скинув капюшон. На свободу тут же высыпались волнистые волосы цвета золотистой соломы. Чего не отнять, так это прекрасной внешности Литы, наверняка магия постаралась над хозяйкой.

— Я по поводу дела.

— Шейны? А что ж её мать не пришла?

— Непредвиденные обстоятельства.

— Что же там за обстоятельства, что важнее её собственной дочери?

— Вот такие. Да и знаешь ли, Шейна росла среди нас, и для меня она тоже не чужая. Я бы сказала, как младшая сестричка, и мне не безразличная её судьба.

Наконец он добрался до квартиры и вошёл. Лита без разрешения скользнула следом за ним, вызвав толику раздражения. Лишь закрыв за собой дверь, он взглянул на ведьму.

— Ты знаешь, что за мной могли следить?

— Кто?

— Да кто угодно.

— Ну если бы за тобой следили, я бы это сразу заметила и не стала подходить, — подмигнула она, заняв одно из кресел. — Знаешь, нравится мне у тебя, такая уютная квартира.

— Говори уже, зачем пришла, — вздохнул он.

— Поинтересоваться, как идут дела с Шейной и не нужна ли тебе помощь.

— Что-то поздновато вы спохватились, — не преминул заметить Кондрат. — Могли бы её спасти до того, как она угодила за решётку.

— Если бы знали, то так бы и сделали, но нам об этом стало известно лишь постфактум. А там мы уже не могли ничего предпринять.

— Ага, вижу, как вы беспокоились о ней. Прямо-таки тряслись за свою дочь и младшую сестру, — пробормотал он, заваривая себе кофе. Только он мог вернуть Кондрату сейчас душевное равновесие. — Ты знаешь, что ей там приходится переживать?

— Что? — нахмурилась Лита. — Её избивают?

— Это была бы наименьшая из проблем, Лита, учитывая, что охранники устроили над ней групповое изнасилование. И это, не упоминая о пытках. Так что не сильно вы о неё-то и заботитесь, как я погляжу.

— Чего⁈

— Ты услышала, повторять не буду. Поэтому… — он пожал плечами, взглянув на Литу.

Его слова наконец смогли стереть с её лица эту самодовольную улыбку, будто ведьма знала всё и вся, держа всё под контролем. Да только, наверное, его новости несколько выбили её из своей привычной колеи, так как глаза у девушки начали темнеть.

И когда он говорит, что темнеть, то это в буквально смысле. Области вокруг глаз Литы потемнели, отчего её глаза теперь чуть ли не светились. Ещё и губы, они тоже начали чернеть, отчего она начала походить на настоящую ведьму, очень злую ведьму, которая действительно была способна творить зло, а не смеяться и прикалываться.

Облокотившись на кухонный стол, Кондрат смотрел на неё спокойным взглядом, отпивая из кружки.

— Мне больше интересно, почему вы её не вытащите сами.

— Мы не можем, ­— негромко и как-то зловеще ответила Лита.

— Вломиться, убить всех и телепортироваться прочь?

— Та тюрьма строилась для таких, как мы. Нам придётся пробиваться, чтобы добраться до Шейны. А после пробиваться обратно. Будь это другая тюрьма, даже убивать никого бы не пришлось, мы бы телепортировались прямо в камеру и точно так же ушли прочь.

— Не думал, что это для вас будет проблемой.

— Проблемой будет то, что мы не сможем использовать внутри магию. Но есть и другое — мы не можем открыто показывать себя.

— Почему?

— Потому что мы можем нарушить равновесие, — ответила она всё таким же недобрым голосом.

— И к чему же?

— Потому что мир куда хрупче, чем кажется людям. Стоит немного вмешаться, и обычная жизнь начинает идти кувырком. Мы проходили это, мы проживали это, и каждый раз одно и тоже. Нельзя вмешиваться в то, что идёт своим чередом, так как сразу ответная реакция. Тебе не понять, потому что ты не видел этого, Кондрат, но поверь на слово.

— Тогда просто попробуй объяснить, — предложил он.

— Объяснить? Ваши две великие войны и последующее противостояние, которое отобрало жизни в первую очередь обычных людей, и чьи отголоски вы чувствуете даже сейчас, началось с одной-единственной пули, выпущенной человеком в конкретном месте и в конкретное время. И это открыло вашему миру в последующем возможность уничтожить всю планету. У нас это может толкнуть людей открыть двери, которые должны быть всегда заперты. Ты уже заглянул за одну из них, а таких дверей сотни и поверь, люди начнут их открывать, выпуская наружу такое, что увиденное тобой покажется детской шалостью. Наш миру куда более хрупкий, чем твой.

— Понятно… — пробормотал Кондрат, отпивая кофе.

Его её речь не впечатлила, однако дала некоторые ответы. А теперь он хотел получить ответ.

— И чем же ты можешь мне помочь?