Между добром и злом. 5 том

Глава 17

Кондрат нахмурился.

— В каком плане? Он разговаривал сам с собой? — уточнил он.

— Он вёл диалог, но… никого рядом не было. Он будто сам с собой разговаривал. Я слышал его голос и всё, хотя тот звучал так, будто он с кем-то общается.

Были бы в этом мире телефоны, это бы многое объяснило, однако их не было. С кем мог разговаривать граф? Сам с собой? Иногда люди действительно говорят сами с собой, не потому что шизофренией страдают, а из-за того, что так легче думается. Было ли здесь так же?

— Вы ведь не рассказывали об этом раньше, — заметил Кондрат.

— Естественно, не рассказывал! Я не хотел об этом говорить, чтобы не кидать тень на своего господина! — уже спокойнее добавил. — Поймите правильно, не дай бог кто бы узнал, что он сам с собой разговаривает, то его бы посчитали сумасшедшим, а это удар по репутации!

— Откуда вы знаете, что он не разговаривал с кем-то? Вы заглядывали к нему?

— Что? Конечно нет! Но… оттуда кроме него потом никто не выходил.

— Откуда не выходил?

— Из его кабинета. Не то, чтобы я следил прямо-таки за своим господином, но, думаю, заметил бы.

— Думаете или точно заметили бы?

— Думаю, что заметил. Мистер Брилль, я просто слуга, не более. Моя задача служить ему, а не следить за каждым его шагом. Да и не прилично это, его дела уж меня точно не касаются, поймите правильно. К тому же, это не первая странность с подобным, которую я замечал…

— В плане? — прищурился Кондрат.

— Я… не посчитайте меня сумасшедшим, но я тоже иногда слышал голоса, но не мог понять, откуда. Неразборчивые, тихие, будто призраки шепчут из стен.

— Женские? Мужские?

— Я не знаю, они были тихими настолько, что и сказать было невозможно. Поэтому мне показалось странным это. Я лишь могу предположить, что мой хозяин общался с этими голосами. Но это лишь предположение! — поспешил добавить слуга.

— Где вы их слышали?

— На третьем этаже.

— И вы кого-нибудь видели?

— Я проверял, но нет, никого. Я думал, что послышалось или может с первого этажа голоса служанок через отопительные трубы доносятся.

— Вы рассказывали об этом страже поместья?

— Нет, потому что думал, что мне кажется, — ответил отведя взгляд. — Представьте, что я подхожу и говорю «мне слышатся голоса». Они бы на меня, как на ненормального посмотрели. Да и если бы поверили, сказали бы, что служанок услышал.

— А может это и были служанки, — предположил Кондрат. — Или это была его жена.

— Может быть. Но служанок всех я по голосам знаю, да и госпожу уж точно узнаю, а тут… совершенно другие, тихие, словно… словно мёртвые говорят…

Словно мёртвые говорят… Последнюю фразу можно сразу исключить, так как когда человек чего-то не понимает, то сразу приписывает этому мистические нотки. Но факт оставался фактом — слуга несколько раз слышал голоса, которые не принадлежали жителям дома.

— Где конкретно вы их слышали, мистер Шерн? Там же у кабинета вашего господина?

Тот кивнул.

— Он в тот момент была там?

— Я… я не знаю, я не проверял. Я просто уходил, потому что если мёртвые увидят тебя, то заберут с собой на тот свет.

— Ещё кто-нибудь их мог слышать?

— Я… э-э-э… не знаю. Может кто-нибудь из служанок в мою смену? — предположил он.

Получается слуга слышал голос хозяина, который с кем-то общался, хотя в поместье никого не было. А ещё он слышал голоса тех, кого в поместье быть не могло. У Кондрата сразу появилось предположение, однако это могло несколько усложнить дело. В прочем, он был не против, ведь сложное дело — интересное дело.

Он отпустил слугу к даме сердца и пошёл по улице прочь. Вскоре рядом с ним уже шагала Лита, взявшаяся из неоткуда.

— Ну что? Что узнал?

— Кое-что. Выловишь для меня ещё несколько человек? Я скажу, кого именно.

— Конечно. А интересное что-то было?

— Было. Я хочу поговорить с Чуной.

— Зачем? — взглянула на него с удивлением Лита. — Если бы она могла помочь дочери, то давно бы это сделала.

— Меня не интересует, что она хотела там сделать. Я хочу просто поговорить с ней.

— Ты такой иногда такой грубый… — поморщилась ведьма. А потом хитро улыбнулась. — Не могу сказать, что мне это не нравится. Особенно, когда ты идёшь к своей цели, как танк.

— Удивлён, что ты знаешь, что такое танк.

­— В вашем мире узнала. Это такая интересная машина, можно давить людей, и даже не замечать этого!

— А теперь я удивлён, что ты из всего запомнила именно это, — поморщился он.

— Интересно же узнать, что люди навыдумывают, чтобы уничтожать себе подобных. Как думаешь, когда люди этого мира придут к двигателям внутреннего сгорания?

— Не знаю, Лита. Возможно, скоро. Наши миры отличаются, и где-то у вас делают прорывы, а где-то отстают по сравнению с нашим.

— Машины были бы очень удобны здесь… — вздохнула она. — Особенно те, с красивым светом внутри. Едешь, так уютно…

— Ага, — пробормотал он.

Его сейчас волновали отнюдь не подсветочки в салонах.

Следующей «жертвой», которую смогли выцепить Кондрат с Литой, была служанка. Вилина Жайсмит, служанка, которая была в поместье во время убийства, но спала. Но Кондрата интересовало, что именно её имя фигурировало в деле: она нередко работала с Шейной и более того, работала в смене слуги Шерна, которому мерещились голоса. Именно этот нюанс его теперь интересовал больше всего. Хочешь что-то узнать, всегда уточни из нескольких источников.

— Вилина Жайсмит? ­— Кондрат подкрался к ней, когда она стояла около прилавка с едой, выбирая себе овощи.

Девушка подпрыгнула так, что выронила луковицу, которую держала в руках. То подкатилась к ботинку Кондрат и тот поднял его, протянув обратно девушке. Она медленно развернулась, бледная, как смерть. Он уже испугался, что она в обморок упадёт прямо здесь.

Кого она не ожидала увидеть посреди рынка, так это сыщика, который холодным взглядом буравил её, будто уже подозревал её в чём-то. И не с первого раза ей удалось взять себя в руки, чтобы ответить.

— М-мистер Брилль, в-вот так встреча… — пробормотала она, пытаясь натянуть на губы приветливую улыбку. На деле это выглядело, как гримаса ужаса. — Не ожидала вас здесь… встретить.

— Я хочу поговорить с вами.

— Ой, я… я… я тороплюсь. Извините… бежать надо…

— Куда?

— На работу. Знаете же, дела, дела…

— Вы только что с работы. Хотите сказать, что у вас двойная смена?

Девушка растерялась, даже не зная, что ответить. Эти Кондрат и воспользовался.

— Идёмте, пообщаемся, — жестом он предложил пройтись, и ей ничего не оставалось, как согласиться.

Пройдясь вдоль нескольких прилавков, Кондрат спросил:

— Вы не хотите мне ничего сказать?

Она, словно испуганная мышка, захлопала ресницами, пытаясь понять, что от неё хотят.

— Что рассказать?

— То, что вы не упоминали на допросе.

— Я же всё рассказала, — жалобно произнесла она.

— Всё, да не всё.

— Вы меня подозреваете? — ещё жалобнее спросила Вилина.

— Нет, пока нет, — особенно он выделил пока, заставив её сжаться внутри. — Однако я хочу, чтобы вы мне рассказали то, что, возможно, не рассказали на допросе. Возможно, вам показалось это незначительным…

— Что именно? — теперь она была готова рассказать вообще всё, чтобы её поскорее отпустили, и Кондрат это почувствовал.

— Что произошло в вечер убийства?

— Ну… господина Хартергер убили, — тихо ответила она.

— Он задержался в тот вечер у себя в кабинете. Почему?

— Работал, наверное… Я не знаю, он задерживается иногда.

— Всегда что ли?

— Нет-нет, — замотала она головой. — Только в последнее время. Видимо, по работе. Я не знаю, я пару раз заносила ему кофе, и видела, что он чем-то очень занят. Прямо-таки погружён в работу и ещё очень раздражён.

— В тот вечер вы заносили ему кофе?

— В тот — нет.

— А госпоже Хартергер?

— Тоже. То есть днём — да, а вечером этим занимался Шерн, не я. Мы спать легли.

— Все?

— Да. Ну кроме Шерна, ведь он сидел на звонковой стене, — добавила Вилина. — Ему спать не положено.

— А Шейна? Она спала?

— Должна была. Но я не могу точно сказать, она живёт в другой комнате, не с нами в общей.

— Это вам не кажется странным? — поинтересовался Кондрат.

— Да нет. Она ведь близка с господином Хартергером. Возможно потому и рядом с ним живёт, чтобы… ну вы понимаете… это…

— Нет, не понимаю, — ответил Кондрат, хотя прекрасно понимал о чём речь.

Девушка покраснела. Кончики её ушей светились прямо-таки как сигнальные огни на небоскрёбе. Почему-то эта тема была для всех табу, будто что-то постыдное. Хотя для Кондрата это было какое-то ханжество: все этим занимаются, а стоит упомянуть, и все, как монашки в храме, перед которым штаны эксбиционист снял.

— Ну… чтобы это… вместе заниматься интимными делами, — произнесла Вилина тихо, будто кто-то ещё мог их услышать.

— И вы точно знаете, что они занимались сексом? — уточнил он, наблюдая не без удовольствия, как девушка краснеет. — Вы хоть раз заставали их вместе?

— Я — нет, но все говорят, что они вместе. Но вроде никто их с не видел, хотя это вроде как и так понятно ведь, нет? Зачем ещё селить её на этаж с господином, так ещё и напротив кабинета. И я как бы понимаю Шейну, господин был мужчиной солидным и… таким, привлекательным.

— То есть, он вас тоже привлекал? — поинтересовался Кондрат.

— Что? Нет! Нет, конечно, он ведь мой господин!

Хотя по лицу Вилины было видно, что она здесь лукавит. Ей граф тоже нравился, и, возможно, она была бы не прочь оказаться на месте Шейны, если у той бы что-то было с ним.

­— Хорошо, а госпожа Хартергер об этом знала?

— Наверное, знала, ведь об это все знали. Думаю, слухи доходили, да и ведь это видно со стороны.

— В тот день, какой она была? Госпожа Хартергер? Встревоженной? Чем-то подавленной?

— Ну… если честно, вот да, — кивнула девушка. — Она была какой-то подавленной в последнее время, будто её что-то гложит очень сильно.

— Что именно её гложило? — спросил Кондрат.

— Я не знаю. Я не имею права спрашивать об этом, а она мне, понятное дело, не расскажет.

— А если предположить?

Вилина задумалась на несколько секунд, после чего покачала головой, беззаботно ответив.

— Я не знаю.

— Получается и господин, и госпожа были чем-то встревожены, — подвёл итог Кондрат, и девушка кивнула. — А Шейна, вы хоть раз замечали, что она не спит, когда все легли? Когда может сидели на звонковой стене?

— Ну… иногда она выходила из своей комнаты, я её видела, но она говорила, что в туалет.

— А туалет где? — спросил Кондрат.

— Для слуг на первом. И она шла на первый, поэтому я не предала этому значения, — ответила Вилина.

— И как она выглядела?

— Что?

— Как Шейна выглядела? — повторил Кондрат. — Растрёпанной, сонной, может взволнованной, бодрой? Думаю, человека со сна сразу видно. Он весь будто спит на ходу.

— Я не видела, — пожала та плечами. — темно было.

— А светильники? Ночные светильники в коридоре?

— Так они тусклые. Поди разгляди ещё что-то.

— Хорошо, а больше ничего вы подозрительного не замечали?

— Что? — спросила она так, будто действительно не понимала, о чём речь.

— По дому ходил слух, что иногда можно услышать голоса, — пояснил Кондрат. — Или что господин Хартергер иногда разговаривал сам с собой.

— Что? Нет, конечно нет! И насчёт господина — это ложь, он бы никогда не стал разговаривать с самим собой. Он ведь не сумасшедший!

— Вилина Жайсмит, я лишь напомню, что вы обязаны говорить лишь правду, — произнёс Кондрат холодно. — Всё, что вы не договариваете или пытаетесь скрыть, может сделать вас соучастницей преступления, вы это понимаете?

Девушка, уже видимо позабыв, с кем общается вновь вся сжалась, испуганно зыркая на Кондрата.

— Я понимаю, — пискнула она.

— Тогда я повторю вопрос. То, что я сказал про голоса, и про господина Хартергер имеет место быть?

— Где место? — не поняла девушка.

Какая она тяжёлая…

— Вы хоть раз слышали, чтобы господин Хартергер разговаривал сам с собой? — конкретизировал Кондрат.

— Нет, не слышала, честно!

— А как он в кабинете с кем-то разговаривает, слышали?

— Я… я слышала, да, но я не заглядывала туда. Ну, то есть, разговаривает и разговаривает. Может там был кто-то из слуг.

— Но вы видели внутри кого-либо?

— Нет, —­ замахала Вилина головой. — Я туда даже не заглядывала без разрешения!

— А чтобы кто-то выходил?

— Нет.

— Как он разговаривал? Раздражённо? Зло? Доброжелательно? Весело? — спросил Кондрат.

— Раздражённо. Будто его утомлял этот разговор.

­ А вас он вызывал хоть раз к себе, чтобы отчитать? Или может кого-то другого?

— Ну иногда вызывал, но это было пару раз, честно слово! — испуганно воскилкнула девушка, видимо уже посчитав, что это прямое обвинение.

— А других он вызывал?

— Я не знаю! Но если оплошать, да вызывал, но мы редко где-то ошибались, и ругаться на нас поводов не было, клянусь!

— Я верю, — успокоил её Кондрат. — Вилина, а вы хоть раз слышали голоса в доме? Голоса, шёпот, будто призраки общаются?

— Я… я слышала, как другие пару раз упоминали об этом, например от Шерна или Вайфи, но сама никогда не слышала.

— Что они говорили? Где это слышали?

— Говорили, что ближе к третьему этажу. Но я сама никогда их не слышала, да и не верила в них. Это же могли быть наши голоса. Через вентиляцию или если кто на служебной лестнице разговаривал. Иногда голоса очень хорошо слышно. Да и там же постоянно Шейна ходила, по служебной лестнице, там как раз рядом с её комнатой. Она ей часто пользовалась, чтобы спуститься из своей комнаты к нам. Может что-то там и напевала себе под нос.

— И сыщикам вы об этом не рассказали?

— Я думала это не важно. Да я и забыла, честное слово! Там же совсем о другом речь шла!

Что по итогу? Они сходились в одном — Хартергер с кем-то разговаривал в кабинете, и разговаривал явно раздражённо. И если слуга был более уверен в том, что в кабинете никого не было, то вот девушка вообще ничего не могла сказать. При этом никто не говорит про посторонних, а значит гостей у него не было.

Однако с кем он мог разговаривать? С другими слугами? Слуга Шерн уверен, что вряд ли. То есть, если брать показания Шерна и Вилины, то перевес был в сторону того, что его собеседник, если таковой и был, не являлся жителем поместья. Может с женой? Хотя чтобы муж вызывал к себе жену в кабинет, чтобы отчитать? Скорее, он бы сам пришёл и высказал ей всё, что о ней думает.

Плюс голоса. Один их слышал, другая слышала лишь слухи. Оба не знали, кому они принадлежали. Что за голоса? Просто слухи и пугалки, чтобы придать ужаса истории? Послышалось? Кто-то распространил и все поверили, и теперь говорят, будто сами слышали их?

У Кондрата была теория на этот счёт, но прямо сейчас её подтвердить было невозможно.

— Благодарю, Вилина, ты мне кое-что помогла прояснить, — поблагодарил он.

— Я… я же ни в чём не виновна, да? — спросила она испугано.

— А чём ты виновна?

— Ни в чём.

— Тогда на этом и закончим. Думаю, для твоего же блага этот разговор стоит оставить в секрете. А то глядишь, и уже тебя будут считать убийцей.

— Я никому не расскажу о нём! —­ заверила она его с пылкостью.

Конечно, её никто и так виновной не посчитает, но лишний раз припугнуть, чтобы молчала, стоило. Особенно, когда тебе намекают, что ты можешь тоже быть в чём-то виноват, ты вряд ли лишний раз будешь об этом упоминать при ком-то. Что касается Шерна, то он вряд ли скажет кому-либо, учитывая, что рассказал некоторые вещи, о которых лучше не распространяться.

Едва он отошёл, Лита была уже тут как тут.

— Ну как, есть результаты? — она была как ребёнок, который пытается узнать что-то интересное. А ведь её уже шестьдесят три так-то. Может правда, что человек никогда не взрослеет, а просто стареет, а вместе стареет и его поведение?

— Пока в процессе. Что насчёт Чуны, организуешь встречу с ней?

— Ну если тебе так надо, то хорошо. Просто мне интересно, что ты хочешь узнать.

— Да кое-что. Не думаю, что это важно, и тем не менее я бы поговорил с ней.

В конце концов, он разговаривал с ней на тему произошедшего всего раз, когда собирал детали дела, ещё не сильно понимая, что произошло. А теперь, когда в деле появились некоторые подробности, он уже мог вызнать то, что ему было необходимо. Но как не крути, дело приобретало несколько скверный оттенок.

Хотя когда в таких делах не было скверных оттенков?