Меченый. Том 2. На переломе истории

Глава 5−1 Министерство обороны и нападения

18 октября 1985 года; Москва, СССР

ПРАВДА: Трагедия в Кайраккумах: уроки и последствия

13 октября 1985 года в результате мощного землетрясения в Кайраккумах погибли десятки советских граждан. Эта трагедия стала не только следствием стихийного бедствия, но и результатом преступной халатности. Предварительное расследование показало, что жильё в регионе строилось с грубыми нарушениями технологий, а материалы разворовывались недобросовестными чиновниками и подрядчиками.

Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачёв выразил глубокие соболезнования семьям погибших и потребовал строгого наказания виновных. «Подобное не должно повториться», — заявил он. Для предотвращения будущих катастроф создана специальная комиссия, которая оценит сейсмоустойчивость зданий в опасных регионах.

Эта трагедия — суровое напоминание о необходимости ответственного отношения к строительству и соблюдения всех норм безопасности.

Вся первая половина октября 1985 года прошла под знаком продолжения событий в Персидском заливе. Что и не удивительно, на самом-то деле.

На западе в эти дни активно шло сколачивание большой коалиции для вторжения в Ирак — очень быстро всем стало очевидно, что Саддам «платить и каяться» не собирается, а значит, принудить его к этому можно будет только силой. До нас, сидящих за «железным занавесом сраных коммунистов», долетали только отдельные подробности развернувшегося внутри НАТО дипломатических баталий, однако почти сразу выяснилось, что лезть на Ближний Восток — как обычно Вашингтон тут попытался сработать по уже отработанному сценарию и привлечь на свою сторону как можно больше «заднескамеечников» для придания легитимности собственным действиям в обход резолюции ООН — дураков-то особо и нет.

При первом, во всяком случае, приближении; в том, что янки кого-нибудь разагитировать все равно смогут, я практически не сомневался, однако вот так сразу — как это, например, случилось в 2004 году моей реальности — очередь как-то не выстроилась. Ну то есть атомное оружие — это конечно ужас ужасный, но что-то в головах европейцев оно сдвинуть смогло, ни Англия, ни Франция влезать в такую авантюру желанием не горели совершенно. Вроде бы о согласии «поприсутствовать» где-то рядом высказались Датчане и Нидерландцы, но вот практической пользы от них… Понятно, короче говоря.

А пока происходила вся эта возня под ковром, США привели наконец привели к пострадавшему от ядерного удара Рас-Тануру флот, включая ударные вымпелы во главе с авианосцем «Карл Винсон», и постепенно начали впрягаться в спасательную операцию. У границ Ирака денно и нощно начали летать разведывательные самолеты «коалиции» — в нее пока входили только сами американцы и саудиты — на границе за эти недели произошло сразу несколько инцидентов с взаимными обстрелами, нарушением кордонов, а 12 октября иракская ПВО тупо сбила над своей территорией саудовский F-5, залетевший к соседу явно не для того чтобы «попить чаю». Сбили самолет, что характерно, с использованием ракеты, выпущенной из установки комплекса С-125. Мелочь, а приятно.

При этом в Персидском заливе болталась небольшая но весьма неприятная для американцев эскадра под советским военно-морским флагом, состоящая из эсминца «Боевой», БПК «Удалой» и разведывательного корабля «Лира». Собственно именно последний — на эсминец и БПК янки очевидно было наплевать, у них самих игрушки были ощутимо больше под рукой — сильнее всего нервировал звездно-полосатых адмиралов. Советские моряки практически неприкрыто вели электронную разведку в заливе и практически так же неприкрыто сливали данные в Багдад, выступая в качестве такого себе ДРЛО в стане противника. Американцы всеми силами глушили связь в районе нахождения наших кораблей, но реально полностью помешать отслеживать обстановку не могли. Ну не начинать же из-за этого третью мировую…

В общем, боевые действия еще не были объявлены, Вашингтон потихоньку — надо признать без всякого желания, вот только альтернативы ему фактически не оставили — перебрасывал авиацию и технику на территорию Саудовской Аравии, готовясь к силовому сценарию развития событий. Мы тоже готовились и активно перекидывали по Сирийскому каналу средства ПВО и другое оружие, которое теоретически могло бы потом помочь Саддаму отмахаться от вторжения.

Еще одной новостью, вызвавшей серьезный резонанс, стала попытка Израильской авиации нанести удар по Штаб-квартире организации освобождения Палестины. Об этой истории я имел только отрывочные сведения, даже точную дату идеальная память не сохранила — только упоминание о «самом начале октября» — поэтому приходилось действовать по ситуации. Ну и в общем слили мы информацию об ударе Ясиру Арафату, заодно предупредив, что в курсе о разрабатываемых планах похищения советских дипломатов в Бейруте, и, если это все же случится, Арафату придется сожрать собственные яйца. Судя по тому, что в данной реальности этой прискорбной истории не произошло, палестинец прислушался к голосу разума. Если этот самый голос у Арафата вообще был, конечно.

Что же касается Тунисской авантюры, то местные за неимением хоть сколько-то современной ПВО, противопоставить налету смогли только собственную истребительную авиацию. Ну еще крутившийся в том районе советский эсминец, выполнявший роль дальнего радиолокационного дозора, — ну а что, идея-то рабочая, почему бы не использовать ее повсеместно, а то порой бывает непонятно, зачем вообще СССР флот — сумел предупредить арабов о налете заранее, подарив лишние пятнадцать минут времени. Так или иначе, тунисцам полностью сорвать израильский удар по своей территории не удалось, все же слишком большая разница была в техническом и организационном уровне, но зато они смогли отомстить, сбив на отходе один из израильских F-15. Для машин со звездой Давида на борту такой рейд был за гранью технических возможностей по дальности, поэтому на дистанции им приходилось осуществлять дозаправку и вообще пожертвовать оборонительным вооружением в пользу тяжелых ракет воздух-поверхность, поэтому, когда их неожиданно с севера перехватила четверка тунисских F-5, отмахиваться евреям оказалось просто нечем, пришлось тупо драпать. Один борт сделать этого не смог, тоже считай не бесполезно сыграли.

Что касается СССР, то мы, кося одни глазом на Ближний Восток, во всю готовились и сами «поиграть мускулами». Потихоньку разрабатывались планы военной операции в Пакистане, подтягивались к южным границам резервы, налаживалась логистика, проводилась доразведка возможных целей. Окончательное решение по военной операции принято пока не было, однако слишком уж удачно складывалась международная обстановка, включая предварительное согласие Индусов принять в этом деле полноценное участие, чтобы просто так профукать возможность разрубить этот Гордиев узел раз и на всегда.

Вот только имелось у меня сомнение насчет нынешнего нашего Министра Обороны, не показывал Маршал Соколов адекватных результатов даже в Афганистане, «спускать» его на цель покрупнее было откровенно страшно. Поэтому я взял себя за горло и активизировал давно подготовленный процесс замены нашего главного вояки.

К замене министра обороны я готовился чуть ли не тщательнее, нежели к подкопу под «оппозиционных» мне членов Политбюро. Армейцы в СССР имели двойственное положение. С одной стороны, армия была действительно грозной силой, способной даже без прямого воздействия — все же историй с выводом танков на Красную площадь за все время существования страны можно насчитать не так много — менять расклад сил. С другой — генералов еще при Сталине очень жестко отучили лезть в политику, последний кто попытался реально влиять на политические процессы был Жуков в 1954 году, и продержался он меньше двух лет. Просто, потому что Министр обороны с политическими амбициями по факту своего существования становился опасным буквально для всех вокруг. Вот и сожрали Маршала победы без всяких возражений от коллег по «опасному бизнесу».

— Таким образом позиция министерства обороны заключается в том, что южные рубежи нашего государства прикрыты более чем надежно, в радикальном наращивании сил для парирования угрозы с Пакистанского направления необходимости нет. Любые попытки со стороны Исламабада нанести упреждающий или контратакующий удар выглядят маловероятными. Впрочем, мы планируем перебросить дополнительные части авиации и ПВО на границу с Афганистаном для недопущения возможных провокаций со стороны незаконного режима, установившегося в исламской республике.

В связи с ситуацией в Пакистане решено было провести большое совместное совещание ЦК и Генерального штаба для выработки правильного курса. «Совещание» в данном случае — это не собрание ограниченного круга посвященных, а приличных масштабов конференция на добрую сотню участников с кучей выступлений тех или иных заинтересованных лиц, обсуждением сложившегося положения и принятием финальной резолюции, за которую еще будет отдельное голосование. Такой себе способ раскидать ответственность на всех, хотя я бы предпочёл решать столь важные вопросы в более узком и специализированном кругу.

Пока Соколов рассказывал о своих достижениях — реальных и мнимых — на посту министра обороны, я немного отвлекся и нырнул мыслями на пару недель назад. Смена министра обороны требовала Поддержки Политбюро и естественно первым, кого я принялся обрабатывать стал Лигачев. Егор Кузьмич был мне ближе всего по духу, и ему объяснить свои мысли мне было проще всего. А уж потом вдвоем можно было и с остальными поработать.

— Скажи мне, Егор Кузьмич, ты веришь в то, что большая война может начаться в ближайшие годы. Такая чтобы миллионы пехоты, танковые клинья и за две недели до Ла-Манша. И чтобы при этом она в ядерную не переросла с тотальным взаимным уничтожением?

— Ну… От капиталистов можно ожидать всякого. Тем более сейчас, после всего произошедшего, — в некоторым смысле вероятность третьей мировой, последней схватки между коммунистическими и капиталистическим мирами была одним из столпов советской идеологии, как, впрочем, и американской, даже американской вероятно еще в большей степени. Поэтому вот так просто отказаться от нее даже в «частном» разговоре было не просто.

— Да, вариант, когда прямо сейчас мне докладывают о том, что взлетели ядерные ракеты, я держу в уме постоянно, но сейчас не об этом. Я про полноценную конвенциональную войну, как в сорок первом?

Советский Союз «болел» Великой Отечественной. Слишком травмирующим оказался этот опыт, слишком тяжелое поражение понесла страна на первых этапах, слишком большим количеством жизней оказалась оплачена победа. Прошло уже больше тридцати лет, но до сих пор вся военная концепция страны строится фактически на одном простом принципе: «чтобы 22 июня 1941 года никогда не повторилось вновь». Сложно армейцев за это судить, вот только ситуация в мире уж очень сильно сейчас отличается и от сорок первого года, и от сорок пятого, и даже от шестьдесят первого.

— Ну я не все же к армии отношения не имею, даже срочную не служил, — Лигачев во время войны сначала учился в авиаинституте, а потом работал по специальности инженером-технологом на самолетостроительном предприятии. — Но скорее нет, чем да.

— Зачем тогда Соколов прогоняет через Афган срочников? Маршал это аргументирует необходимостью армии набраться опыта, вот только этот опыт в случае с отслужившими срочниками очень быстро растеряется, и на выходе мы просто получим десятки тысяч молодых парней с искалеченной психикой. Кстати, реабилитацией участников боевых действий у нас тоже особо никто не занимался, пока я это дело на вид не поставил, а между тем процент преступлений среди отслуживших в Афгане зашкаливает. Да и по алкоголизму там тоже показатели отвратительные.

— И что ты предлагаешь? — Лигачеву явно разговор этот был не слишком приятен. Во-первых, Соколов считался как бы представителем Горбачевской команды, во-вторых, Егор Кузьмич в принципе не любил лезть в те сферы, в которых плохо разбирался.

— Нужно наоборот на основе 40-й армии развернуть фактически большой учебный центр. Прогонять через него не срочников, а тех, кто хочет профессионально связать свою жизнь с армией. Людей, которые через пару лет не уйдут на гражданку, забыв весь полученный опыт как страшный сон, а наоборот — пойдут на командные должности в другие части. — Я сделал глоток чая, который уже успел несколько остыть, но не обратил на это никакого внимания. Мы сидели у меня на кухне в Сосновке, ставшей еще одним «центром управления» страной. К сожалению, такой роскоши как полноценное личное пространство советский генсек был фактически лишен, больную часть времени я проводил в Кремле или на Старой площади, а когда приезжал домой, дела догоняли меня и здесь.

Хорошо хоть Раиса Максимовна после того, как я не взял ее в Нью-Йорк окончательно плюнула на все приличия и «официально» переехала на нашу квартиру в Москву, перестав отравлять мое существование своим бесконечно недовольным лицом. Дома стало совсем пусто, но при этом как-то свободнее что ли…

— Не слишком ли это… — Лигачев сделал неопределенное движение рукой.

— Нет, не слишком. Ты знаешь, что опыт Афганистана у нас на практике никак осваивается, я когда начал разбираться — пришел в ужас. Парни гибнут фактически без всякой пользы.

— Ну уж… — Лигачев знал меня не первый день и даже не пытался остановить поток моих мыслей, когда я заводился, проще было дослушать до конца.

— Не «ну уж», а так и есть. Вот у нас БТР новый в серию пошел восьмидесятый. Казалось бы, ну есть отзывы из боевых частей, проблемы предыдущей модели отлично известны так сделайте же по-нормальному. Но нет, армейцам опять плавающие машины подавай, а на защиту от мин — насрать. А потом парни на броне ездят, потому что при подрыве так шансов выжить больше, ну нахрена мы эти сраные танчики клепаем тысячами, блядь! — Я от раздражения с силой прихлопнул по столешнице, отчего стоящие тут чайные приборы подпрыгнули жалобно звякнули. — И главное же решение очевидно, сделай дно углом, чтобы взрывную волну в сторону отводить, повесь сидения, чтобы удар снизу страшен не был, добавь брони… А, ладно, объяснять что-то сапогам — только нервы портить.

— И что ты конкретно предлагаешь?

Из задумчивости меня вырвал шум, поднявшийся в зале по окончании доклада маршала Соколова.